Митя опять болел. Четвёртую неделю валялся в постели и смотрел в окно. Окно на девятом этаже – просто серый прямоугольник неба, и больше ничего. Пролетит изредка птица, прошелестит крыльями, даже не взглянет на Митю круглым немигающим глазом… Еще – раз в сто лет – пролетает самолёт. Он летит низко, под облаками – огромный, тяжёлый, настоящий…

Но Мите нужен был не самолёт. Он ждал: вот-вот заблудившийся солнечный луч, упрямый и хрупкий, проберётся сквозь ватное одеяло облаков… И окно сразу перестаёт быть плоско-серым, небо светлеет, теплеет! В такие минуты Митя вскакивал с кровати, и прямо в пижаме бежал к подоконнику. И смотрел. И чувствовал, как солнечное тепло отогревает его изнутри . И вот у него уже теплые пальцы, и ноги, и уши, и дышать легко! Тогда Митя шлёпал босыми пятками в ванную и нетерпеливо набирал в банку воды – рисовать.

Рисовать Митя мог бесконечно. В затяжных болезнях лишь краски и кисточки спасали его от одиночества и тоски… Вся комната была в Митиных рисунках – на столе, на полках, на стене – кнопками приколоты, даже под кроватью!

Раньше мама не вполне одобряла Митино рисование. Ворчала про переутомление, про наставления врачей «беречь глаза»… Но Митя знал, что на самом деле маме его картинки нравятся. Потому что всегда мамино ворчание заканчивалось вручением очередной пачки бумаги. Или обычной, или особенной – большой акварельной. Хотя Митя бывал рад и большим мятым листам серой обёрточной, из мебельного магазина, - лишь бы рисовать!

- Только босиком не сиди, - вздыхала мама, - и не увлекайся… Врачи говорят, надо лежать…

Много докторов побывало у Мити, много лекарств было выписано и выпито.

А потом пришел доктор Магнус. Он не был похож на других врачей – хотя бы потому, что был не в белом халате, а в сюртуке. (Митя как-то сразу догадался, что это именно сюртук.) Доктор был очень старый – мама говорила, что со времен её детства он ничуть не изменился, уже тогда был стариком… И он был очень похож на великого физика Альберта Эйнштейна – такая же густая белая шевелюра, такие же усы, нос, и острый внимательный взгляд… Мите он сразу понравился. Этот Эйнштейн-Магнус присел на краешек Митиной кровати, взял его за руку и заглянул в самую глубину Митиных глаз.

-Невесёлая история, - сказал Магнус маме, качая головой. – Редкая, непростая болезнь у Вашего мальчика. Ему остро не хватает Солнца… Нам, конечно, всем его не хватает в нашем сумрачном городе, но мальчик Ваш устроен особенно – без Солнца вянет, как цветок…

- А ведь и правда, - ахнула мама. – ведь у него и картинки все солнечные! Значит, по солнцу тоскует… Как же я не догадалась сама… Но что же нам теперь делать?!

- Да, у нас Солнце столь же частый гость, как пингвины в Африке… И ведь ему не выпишешь пригласительный билет, - вздохнул Магнус.

- Летом обязательно поедем куда-нибудь, где море и много солнца... Но как же нам с нашим Митей дотерпеть до лета, доктор?

- Одно счастье есть у Вашего мальчика - он рисует, - мягко улыбнулся Магнус. – Пусть рисует побольше! Ну и Солнца ждите, конечно – изо всех сил ждите! А я… Может быть, постараюсь вам еще как- нибудь помочь.

- Но как же – рисовать? – удивилась мама. – Врачи говорят – нагрузка на глаза, и постельный режим…

Доктор снял очки и нахмурил косматые брови:

- Ваш мальчик – художник! Вы хотите и этого его лишить?! К вашему сведению, часто лишь любимое дело спасает совершенно неизлечимых людей! Если бы не его рисунки…

- Ну, если так, конечно… Куплю бумаги побольше, если Вы считаете, что.. – засмущалась мама.

- Берегите мальчика, - сказал доктор . – У Вас особенный, необыкновенный мальчик, – тут Магнус поднял руку, и Митя испугался, что доктор погладит его по голове – а Митя этого терпеть не мог. Но Магнус лишь поправил очки и поднялся с кровати. И вдруг подмигнул Мите:

- А ты не раскисай, Дмитрий Дмитрич! Не чахни – работай! Глядишь – и нарисуешь свое Солнце!

Митя даже рот открыл от изумления. Как он догадался? Ведь это была его самая тайная, заветная мечта - нарисовать Солнце таким, какое оно на самом деле! Чтобы светило и грело! Если бы только сообразить, как… Иногда ему казалось, что он уже близок к этому – но на следующий день на рисунке опять оказывался лишь яркий плоский блин…

 

Зато теперь мама покупала бумаги сколько хочешь. И краски самые лучшие. Только Мите казалось, что нарисовать Солнце так, по-настоящему, можно даже на оберточной бумаге простым карандашом… Лишь бы понять, почувствовать !

 

А сегодня был особенно серый день. Небо наглухо занавешено тучами. Мите и не рисовалось, и не читалось даже… Он взялся за учебник. Как бы ему хотелось ходить в школу, как все! Не два раза в месяц, а каждый день – с пятерками и двойками, с контрольными и переменами… А то он даже друзей не успел завести. А когда лежишь целыми днями один, так не хватает друга!

Митя закрыл глаза и стал придумывать себе товарища. Высокого и сильного. И ловкого. И веселого обязательно! И еще хорошо бы рыжего. Митя очень любил рыжих… «Вот открою глаза, а он здесь! Я бы его чаем напоил, с вареньем…»

Митя открыл глаза и выронил из рук учебник.

На полу сидел мальчишка. Совсем не высокий, не очень-то и сильный на первый взгляд. Зато - рыжий! Да еще какой рыжий – не тронь, обожжешься! Даже как-то светлее стало… Он сидел прямо на полу, в джинсах, каком-то рваном свитере, длинном, лохматом оранжевом шарфе, и рассматривал свои босые пятки.

- Ой! Ты откуда взялся? – растерялся Митя.

- А ты как будто и не рад, - пробурчал мальчишка себе под нос. – А еще варенье обещал…

- Я сейчас, - засуетился Митя, вскакивая с кровати.

- Ну вот, это уже другое дело, - улыбнулся мальчишка. И представился: - Я – Солнышкин!

Митя пожал ему руку, и сразу одернул свою - рука у Солнышкина была горячая, как вскипевший чайник!

- Картинки свои покажи, - потребовал Солнышкин.

- Да пожалуйста, вот, на столе, и из-под кровати сейчас достану…

 

Когда Митя вернулся из кухни с чашками и вареньем, Солнышкин сидел по-турецки

на полу, разложив вокруг себя рисунки.

- Ничего картинки, - чуть грубовато одобрил он. – Особенно вот эта, с самолетом!

- Ну, эта-то как раз – ничего особенного… Тут же Солнца нет!

- Как это нет? Да ты посмотри, она вся в Солнце – и самолет, и небо…Необязательно ведь его самого рисовать. Главное – свет!

И Митя вдруг понял, почему ему так нравился этот рисунок. Ведь точно, на нем был не просто самолет, а самолет, по-настоящему освещенный Солнцем!

- Ты рисуй еще, у тебя иногда неплохо выходит, - сказал мальчишка, отхлебывая чай.

Мите очень хотелось спросить, откуда он все-таки взялся, но не решался – вдруг обидится?

- Я , понимаешь, без Солнца не могу… Ни рисовать, ни другое что-нибудь делать. А его все нет и нет…

- Глупости! Солнце всегда есть, и совсем, кстати, недалеко…Хочешь, покажу? – вдруг спросил Солнышкин.

- Как это ? – не понял Митя.

- Как, как! Попробую показать, а то, смотрю, ты тут совсем без меня зачахнешь, - усмехнулся Солнышкин и вдруг нахмурил брови: - Ты весишь-то сколько?

Митя окончательно смутился и растерялся. - Не знаю, килограмм двадцать, наверное…

А рыжий вдруг подпрыгнул, да так и остался висеть в воздухе! Кувырнулся пару раз под потолком и медленно опустился на ковер. – Ну, если двадцать - это еще ничего, потяну…Руку давай, попробуем! Да не бойся, не обожгу!

Митя протянул ладонь. Солнышкин взял ее в свою, и вдруг потащил Митю к самому абажуру на потолке! Митя поболтал ногами в воздухе и засмеялся. Как же это здорово – быть легким!

- Кажется, справлюсь, дотащу, - вздохнул Солнышкин и опустил его на пол. Потом размотал свой шарф и протянул Мите:- Возьми, а то там мороз !

-Где? – не понял Митя.

- Ну, там, где Солнце! Ты, Мить, на редкость быстро мозгами шевелишь…

Митя решил, что лучше тогда уж совсем перестать шевелить мозгами. Все равно уже ничего не понятно. Он больше ничего не стал спрашивать, обмотал горло шарфом и дал Солнышкину руку.

- Ну, ты готов наконец?

- Да! – крикнул Митя. И Солнышкин потащил его за собой в форточку…

 

Каким, оказывается, чудесным, волшебным выглядит знакомый до каждого камня город с высоты птичьего полета! Лететь было приятно и ничуть не страшно. Солнышкин увлекал его все выше и выше, а Мите казалось, что он сам просто стал легким, как пух одуванчика…

Внизу мелькали двускатные крыши, трубы, антенны… Машины и деревья были уже так далеко, что казались какими-то медлительными насекомыми. Все выше, выше…

- Ну, теперь – держись! – крикнул Солнышкин сквозь свист ветра.

И они влетели облако.

Вокруг оказался тяжелый туман. Митя чувствовал, что какая-то сила хочет вырвать его руку из руки Солнышкина, но тот держал его крепко. Становилось трудно дышать. И вот, когда Мите казалось, что он вот-вот задохнется, и нет уже сил терпеть, наверху начало стремительно светлеть. И они, разогнавшись, дельфином вынырнули из облаков.

 

А там, наверху, было Солнце. Везде – Солнце! И огромное, звонкое небо - тоже было Солнце. И сам Митя тоже весь был Солнце, чувствовал его в каждом пальце, в каждой клеточке … Воздух пел. И Митя закричал:

- Здравствуй, Солнце!!!

И ему показалось, что и небо, и белые облака под ним, и само Солнце ему отвечают… Он закрыл глаза. Ему казалось, что его прямо окунули всего в Солнце, что он даже теперь может сам светиться, что теперь он наполнен Солнцем до краев!

- Ну как? – спросил его сияющий Солнышкин, - нравится? Еле дотащил тебя!

Митя зажмурился и засмеялся.

- Ну, чего хохочешь? Давай теперь попробуй сам, а то я уж устал с тобой! – и Солнышкин вдруг отпустил его руку.

Митя тут же кубарем полетел в облака, но там Солнышкин тут же подхватил его:

- Ну, ты даешь! Не плавал, что ли, никогда?

Митя помотал головой: нет, мол, где уж мне плавать…

- Просто ложись на воздух, и руками, ногами слегка шевели. И чувствуй себя легким! Это самое главное. И очень просто… - Солнышкин опять отпустил его, а Митя вдруг поплыл по воздуху, и опять засмеялся…

Вокруг было Солнце, только одно Солнце. И мальчишки кувыркались в нем! А внизу были облака, мягкие, белые, и они тоже как будто светились…

- А давай в облака прыгать! – предложил вдруг Солнышкин.

- Как это? – удивился Митя. – Ведь они – просто газ, туман, ведь мы через них только что летели!

- То же мне, а еще художник! – проворчал Солнышкин и вдруг с размаху плюхнулся в белую подушку облака…И стал прыгать в нем, и валяться, как в одеяле!

Митя шлепнулся за ним. Облако не проваливалось, было мягкое, и дышало, и светилось! До чего же это оказалось веселое занятие - прыгать в облаках! Митя даже научился переворачиваться через голову, как Солнышкин!

- Хорош больной, - засмеялся тот.

А Митя чувствовал, как Солнце наполняет его жизнью. И кашля как не бывало, и дышится легко, а в руках и ногах столько силы и желания двигаться!

- Не замерз еще? – спросил Солнышкин.- То-то же, такой уж у меня шарфик, а здесь, к слову, пятьдесят градусов мороза!

- А ты без него как же? – вдруг опомнился Митя.

- Мне-то не надо, меня изнутри греет, - загадочно ответил Солнышкин и подмигнул Мите.

 

Спускались вниз они быстро. Митя, наполненный Солнцем, летел сам – только через облака Солнышкин ему чуть помог, там трясло изрядно…

Наконец, они нырнули в Митину форточку и растянулись прямо на полу.

- Спасибо тебе, – прошептал Митя. Он словно бы боялся расплескать в себе Солнце, и говорил негромко.

- Да не за что, - отозвался рыжий Солнышкин. – Ты, честно говоря, совсем плох был, тебя надо было спасать!

- И многих ты так… спасаешь? – осторожно спросил Митя.

- Ну, стараюсь, - неохотно отозвался Солнышкин. – Это все-таки тяжело, и не каждого я могу поднять. И потом, ты особенный!

- Чем это я такой особенный? – смутился Митя. – просто человек…

- Как же, и ты не знаешь? Ты же Солнечный Художник, я сразу понял, как рисунки твои увидел… Ты ведь можешь, на самом деле можешь нарисовать Солнце! Ты нам очень, очень нужен!

И Митя не удержался, спросил:

- Кому это – «вам»?

- А до сих пор еще не догадался? – улыбнулся Солнышкин. – Я ведь тоже немножко Солнце… У меня оно вот здесь, - и Солнышкин показал туда, где у обычных людей находится сердце. – Ну ладно, мне пора. Привет доктору Магнусу! Ты давай тут, держись! Я тебе шарф оставляю – зима холодная будет…

- Ты еще прилетишь? – с надеждой спросил Митя.

- Не знаю, - покачал головой его рыжий друг, - не знаю…

Митя долго смотрел ему вслед. И думал, что он теперь знает: там, за самыми темными тучами, всегда - Солнце!

 

Когда мама вошла в комнату, Митя сидел на подоконнике. В пижаме и босой.

- С ума сошел! – налетела она на сына. - Лечу тебя, лечу… Марш под одеяло!

- Я здоров, мама, - ответил Митя, и посмотрел на нее ясными чистыми глазами. – Пойдем ужинать, я есть хочу страшно!

 

* * *

А он все-таки вернулся. Зимой, поздно вечером… Скользнул в форточку, уселся прямо на лежащего в кровати Митю. И Митя не почувствовал его веса.

- Как здорово, что ты прилетел! А у меня для тебя подарок…

Митя достал из самого потайного места – за кроватью – небольшой лист бумаги, завернутый в газету.

- Это тебе!

Солнышкин развернул рисунок. Ну конечно, это был он. Рыжий мальчишка в рваном свитере… А вокруг – бесконечное Солнце, глубокое, разное - голубое и белое, рыжее, блещущее, сияющее…Настоящее!

Солнышкин прижал подарок к груди и закрыл глаза. А потом сказал тихо-тихо:

- Вот видишь, я знал, что ты сможешь. Только я не могу это взять, тебе-то ведь самому – нужней!

- Нет, - твердо сказал Митя. – Это тебе. Ведь и Солнцу иногда нужно погреться…

Солнышкин отвернулся. А потом сказал:

- Все-то ты про нас заешь…Спасибо. Только я подумал .. Ну, что тебе может не хватить до лета. А ты ведь не только Солнечный Художник, но и мой друг. И я… Ну, в ответе за тебя, что ли. Так что возьми это, пусть у тебя будет свое Солнышко…

И он положил что-то очень маленькое и теплое на Митину ладонь, и закрыл сверху его пальцами.

- Ты не забывай меня, Митя! И спасибо за портрет, он чудесный, - и Митя не успел и слова сказать , а он Солнышкин уже нырнул в форточку и исчез… Мелькнул сияющий след на небе – точно как у падающей звезды, только не вниз, а вверх, к Солнцу.

 

Митя раскрыл ладонь. Там лежал словно бы теплый кусочек янтаря, а внутри – яркая искорка.

И вдруг Митя понял, что это. Солнышкин навсегда подарил ему настоящее Солнце – кусочек своего горячего сердца.

 

Сентябрь 2008