Сердце было довольно большое, бархатно-красное. Насаженное на тонкий металлический штырек, оно возвышалось над небольшим взлохмаченным Кактусом. На День Святого Валентина Сердце купили в журнальном киоске в качестве скромного сувенира. Cобственно, и сувениром-то его не назовешь – так, знак внимания. Дешево и сердито. Можно было бы, конечно, купить что-нибудь поприличнее. Да, вроде, неудобно - не те отношения. А с другой стороны... Словом, об этом лучше не думать.

Того, кому предназначалось Сердце, в этот день на работе не оказалось. Сердце разочарованно воткнули в цветочный горшок с Кактусом, выкурили пару сигарет, глядя в окно, и – деваться некуда – сели за работу. Работа, слава богу, в тот день была несложной. Можно было параллельно думать о своем, о женском. С одной стороны – вроде хорошо, а с другой – мало ли до чего можно дойти в своих размышлениях...

На том День Святого Валентина и кончился. С кем не бывает.

 

Тот, кому предназначалось злополучное Сердце, появился на следующий день, рано утром. Творческая личность. Сегодня есть, завтра – нет. Алый маячок в горшке с Кактусом был им замечен не сразу. Но потом постоянно и как-то некстати попадался на глаза, дурашливо выглядывал из-за бледных полосок жалюзи, мешая сосредоточиться.

Свое отношение к этому незначительному событию Он прятал в усы – то ли улыбка, то ли усмешка.

Открылась дверь и вошла Она. Он наугад раскрыл какую-то папку и начал что-то внимательно в ней изучать.

- Привет! – сказала Она и быстро прошла к шкафу, чтобы снять пальто.

- Здра-а-авствуй! – ответил Он и медленно развернулся к ней. Он всегда слегка подчеркивал первый слог в этом слове. Получалось как-то по-театральному. Ей нравилось. Под его пристальным взглядом ей стало как-то не по себе. Улыбнувшись ему, Она стала что-то искать в сумочке, тут зазвонил телефон, кто-то вошел, о чем-то спросил, все завертелось, закрутилось... Этим неловкость и была исчерпана.

 

Вечером, когда ключ повернулся с обратной стороны двери, Сердце издало тихий, с трудом сдерживаемый вздох. Маленький взъерошенный Кактус смерил его насмешливым взглядом – снизу вверх, а потом сверху вниз. Ироничность его вскоре сменилась некоторой заинтересованностью: он отметил про себя стройную хрупкость прутика, на котором держалось Сердце.

Кактус вспомнил, что когда-то давно по ночам ему снился нежный южный цветок. Сердце, вздыхающее по соседству, будоражило переживания давно прошедшей молодости. Однако видение мелькнуло и исчезло, а Кактус сказал:

- Разве можно так бездарно раскрываться перед мужчиной!

- Сердцу не прикажешь, - был ответ.

- Банально. Женщина должна быть гордой и неприступной. Только тогда мужчине захочется ее завоевать.

От этого глубокомысленного умозаключения у Кактуса даже колючки стали топорщиться значительнее.

Сердце не ответило, а только, закусив губу и прищурившись, отвернулось к окну. Проследив за направлением его взгляда, Кактус увидел молодую парочку, целующуюся у подъезда. В этом зрелище было что-то пронзительное. У Кактуса запершило в горле и стало почему-то очень жаль – и себя, и Сердце, и эту нелепую барышню. И этого, усмехающегося в усы...

 

На следующий день барышня уехала в командировку, и они остались втроем. После ночного разговора между Сердцем и Кактусом возникло какое-то напряжение. Сердце, прищурившись, безотрывно смотрело в окно. Кактус угрюмо рассматривал рыжие комочки земли под ногами. Это тревожное настроение как будто передалось и мужчине. Он тоже постоянно подходил к окну, смотрел сквозь многоэтажки куда-то вдаль, много курил и даже уронил столбик пепла в цветочный горшок, но не заметил этого. От этой неаккуратности Кактус пришел в негодование, но, впрочем, скоро остыл – из чувства мужской солидарности.

 

Она приехала через три дня, и в комнате тревожно запахло тонкими духами. Из цветочного горшка был вытряхнут пепел, сквозь который уже почти не просматривалась земля. Под ноги Кактусу плеснули немного воды. Бумаги на обоих столах были разложены в аккуратные стопки, а кофейные чашки, сияя вновь обретенной чистотой, со столов перекочевали в тумбочку.

Так бывало и раньше, но только сегодня Кактус обратил внимание на то, что ее возвращение доставило ему легкое, едва уловимое удовольствие. Но все-таки что-то в ней изменилось. Кактус был готов голову дать на отсечение – изменилось!

Что-то новое появилось в походке – она стала более легкой и порывистой. Вытирая пыль с подоконника, распахивая окно, она тихонько напевала, и в ее голосе слышались игривые нотки. Заглядывая изподтишка в ее лицо, Кактус подметил, что уголки ее губ слегка подрагивают. Улыбка или усмешка? Это сбивало с толку и заставляло волноваться.

 

День прошел в теплой и дружественной обстановке. Она была несказанно мила. Обладатель усов был почти галантен. Их диалоги – чего бы они ни касались – напоминали игру в пинг-понг. Упражнения по изящной словесности.

Наблюдая эту служебную идиллию, Кактус забыл о Сердце. Спохватившись уже под вечер, он осторожно, из-под жестких коротких ресниц взглянул вверх. А Сердце, иронично прищурившись, смотрело в окно. Как будто все происходящее в комнате его мало интересовало.

Настроение у Кактуса тут же испортилось, и он ушел в себя, угрюмо втянув всклокоченную голову в плечи: «Делайте что хотите! Ваша жизнь – сами и разбирайтесь!»

 

Очнулся Кактус в конце рабочего дня. Смеркалось. Мужчины уже не было, а Она – в пальто и с сумочкой на плече, направлялась к двери. Но вдруг как бы между прочим вернулась. Забыла закрыть окно, - догадался Кактус.

Окно, действительно, оставалось открытым, и легкий городской бриз качал на своих волнах запах набухающих почек.

Неожиданно очень близко, прямо перед глазами, мелькнула ее рука. Нежная кожа, дуновение духов... Кактус не успел ничего понять: легкий стук об асфальт, скрежет закрывающегося окна, несколько стремительных шагов, щелчок выключателя, надвинувшаяся темнота, ключ, повернувшийся в замке.

- Сердце! – что было сил закричал Кактус.

Но его никто не услышал. Кактус пытался рассмотреть Сердце в окно, приподнимался на цыпочки... Но горшок был невысоким, и дальше собственного носа Кактус видеть не мог.

Он рыдал до судорог в колючках. Он хотел немедленно позвонить этому, усмехающемуся в усы, но добраться до телефона не мог.

Впервые в жизни Кактус жалел, что он всего-навсего комнатное растение, которое ничего, ровным счетом ничего не может сделать.

Утром на полу возле окна нашли разбитый цветочный горшок. Маленький взъерошенный кактус лежал в горстке влажной рыжеватой земли, придавленный острыми керамическими осколками…