- Хорошее было лето, - с непонятной тоской в голосе сказал Конквист. - Жалко, что оно заканчивается.

- Ничего, - мне почему-то захотелось утешить его, - через девять месяцев будет следующее лето. Потом еще. И так до бесконечности.

- Только не для меня, - возразил он. - Для меня это лето - последнее.

- Болен? - спросил я. Он отрицательно покачал головой. - Тогда зачем чушь порешь? Цыганка нагадала? Никогда этим пройдохам не верил.

- Если бы цыганка, - он слабо и как-то безжизненно усмехнулся. - Я и сам им не верю. Только эта осень станет для меня последней. Это я знаю точно.

- Брось, - сказал я, - глупости городить.

- Не веришь? - Конквист вдруг разозлился, подошел к книжному стеллажу, вытащил огромный фолиант и бросил на стол: - Смотри!

Я подошел поближе. Что-то было неуловимо знакомое в этой книге. Я присмотрелся. По обложке, тисненная золотом, шла надпись: "Тематический словарь литературоведа". Снизу - меньшими буквами, но тоже достаточно четко читаемо даже издалека: "Под редакцией Микаэля Нутодома". И совсем внизу мелкими, полуоблупившимися литерами - "Претория, Южно-Африканская конфедерация, 2052 год".

- Не понял юмора, - смолотил под дурака я. - С утра на дворе стоял 2051 год. И, насколько я знаю, никаких катаклизмов, чтобы мы перенеслись на год вперед, не было. Изящная шутка?

- В том-то и штука, что никаких шуток, - снова погрустнел Конквист. - И в будущее мы не переносились.

- Тогда я совсем ничего не понимаю. Где ты взял эту чушь?

- Это не чушь! - взорвался он. - Смотри! - и распахнул книгу, причем она сама раскрылась на букве К. - "Джон Веблей Конквист, известнейший австралийский критик и писатель, 1996-2051 г.г. Известен статьями... та-та-та, ерунда всякая, в общем, - принялся читать он, водя пальцем по строчкам. - А, вот, слушай! "Скончался осенью 2051 года в результате неожиданного кровоизлияния в мозг". Каково?! И главное – ни тебе точного места, ни времени. Когда - осенью, где - на планете Земля. Достаточно.

- Нашел из-за чего расстраиваться, - хмыкнул я. - Какой-нибудь идиот отпечатал в единственном экземпляре, да подкинул тебе, чтобы ты понервничал. Просто у людей с чувством юмора не все в порядке.

- Не говори ерунды, - раздраженно бросил Конквист. - Я же не простак. Вот, смотри еще. "Марыся Канацкая, польская поэтесса, родилась в 2013 году, умерла в 2048". Все сходится! И таких фактов здесь - уйма. Я же их все отслеживал. Только не вздумай говорить, что словарь выпущен уже после ее смерти! Мне его подарили в день моего совершеннолетия, когда этой самой Марысе было всего четыре года!

Он замолчал и затравленно заозирался. Потом тихо добавил:

- Самое постыдное - что я не великий критик, провидец, делатель талантов и т.д. Я пользовался этой книжицей, все время пользовался, а потому просто не мог попасть пальцем в небо: с позиции будущего мое положение было безупречно. Обидно, да? Просто дело в том, что когда мне его подарили, я вовсе не собирался заниматься литературой. Мне был двадцать один год, и я был самым реальным претендентом на звание чемпиона страны по шахматам. А потом этот старик... пыльный, потертый... я его никогда раньше не видел!.. Сунул мне в руки эту книжку, сказал: "Обязательно прочтите!" - и исчез. Не понимаю. Тридцать с лишним лет пытаюсь что-нибудь понять, и ничего не получается.

Дичь какая-то. Я месяц назад вернулся из Претории. Если словарь будет издан там в следующем году, то над ним уже должны работать. Ничего подобного. Там никто ничего не знает. Ни о словаре, ни о словаре, ни о Микаэле Нутодоме. Понимаешь?! Ни-че-го!!!

...Все-таки странно - пять минут назад был в Австралии, разговаривал с Конквистом - с затравленным, подавленным и уже смирившемся со смертью, - и вот уже в Питере, в своей квартире. Никак не привыкну к такой скорости передвижения, хоть и продолжается это уже тридцать лет.

Налив себе в стакан рома, выпил большими глотками. Все-таки Джон меня расстроил. Расстроил уже тем, что заранее смирился со всем тем, что написано в "Словаре". Надо было слегка успокоить нервы.

Я подошел к книжной полке и снял с нее толстенный фолиант. Бросил его на стол и прочитал надпись на обложке: "Тематический словарь астрографа. Под редакцией Михаила Нестрадамова. Новосибирск, 2046 год". Вот так. Тот же цвет обложки, той же краской окрашены буквы. Тот же формат. Та же таинственная, Необъяснимая угроза, волнами накатывающая при виде книги. Впрочем, это было раньше. Сейчас уже прошло.

Распахнув словарь, я склонился над ним. Он уже не открылся сам на странице 476, слишком редко им стали пользоваться - слежался. Пришлось самому переворачивать листы, чтобы добраться до нужного места. Прочитал: "Перехвалов Глеб Алексеевич, 1993-2045 г.г. Выдающийся русский ученый-астрограф".

Боже, до чего все похоже! Помнится, и я собирался слетать в Новосибирск в год своей якобы смерти, найти там этого самого Мишу Нестрадамова и набить ему морду. А потом влюбился - как пацан. И забыл про все, и про Мишу, и про Новосибирск, и про смерть. А когда кровь слегка успокоилась, оказалось, что на календаре - 2048 год, два года, то есть, спустя после моей кончины.

И обмишулился тот хитрый заплесневелый старик, который явился в день моего восемнадцатилетия ко мне в тюремную камеру с этой книжкой за пазухой. "Постарайтесь, мой молодой друг, понять о чем здесь речь, - сказал он. - Вся правда на семистах страницах!"

Сказал - и ушел. Навсегда. А я из мелкого воришки стал крупным космографом. И все было так, как и написано в словаре - и число планет, и феномен черной дыры, и края галактик, и материя вселенского вакуума... Вот только умереть я вовремя забыл. Сожалею, если подвел кого.

Я усмехнулся и налил себе еще стакан рома. Твое здоровье, Нострадамус!

...- Я вам этого Перехвалова, Самунд, никогда не прощу! Я же спрашивал вас в самом начале эксперимента - все ли выверено?

- Никакой ошибки, директор, - Самунд непринужденно закинул ногу на ногу. - Все просчитано и выверено. Просто из каждого правила есть исключения, это правило подтверждающее. Перехвалов и есть такое исключение. Не наша вина, что он оказался слишком ленивым и не успел за тридцать пять лет открыть все, что ему положено.

- Так стоило ли огород городить?

- Стоило, - самоуверенный Самунд достал из кармана цигарку, сунул ее в рот и прикурил. - С этими нелимитированными путешественниками во времени - стоило. Этот самый Перехвалов в конце концов должен был стать знаменитым гангстером и террористом. Так что волей-неволей приходится все возвращать на круги своя. Пока что словари - единственный приемлемый вариант.

Он замолчал, посмотрел на сигарету, загасил ее о подошву и выбросил окурок в утилизатор.

- Кстати, я вам принес еще один. Завизируйте, - он вынул из кейса толстенный фолиант и бросил его на стол. Фолиант открылся на букве Л. Директор угрюмо закрыл его, затем, подумав, перевернул обложку. На титульном листе красным светом отливала надпись: "Женева, 3026 год. Институт исторических проблем. Кафедра ошибок истории". Директор захлопнул словарь и размашисто подписался на обложке.

...При хронопортации надпись на титульном листе исчезла. Подпись директора - тоже. Некто Лупеску, нацелившись иглой в вену, готовился встретить свое совершеннолетие.