Зелёный горошек

 

Было ранее утро. Мистер Дорбин – его старый приятель, открыл витрину магазина, двери, надел свои очки.

На улицах Лондона было тихо, спокойно. Лишь изредка ямщики, возвышаясь над прохожими, словно великаны на каретах проезжали мимо, к южной мощёной дороге.

Сыро, немного холодно – обычное ноябрьское утро. Такие сколько лет он помнил эту страну, были здесь каждое осеннее утро. Он лежал вблизи у узорного комода, рядом с витриной и сверкал, словно яркая звезда в солнцестояние.

Вообще ему было все равно, что о нём думал этот Дорбин и его дружки которые нередко беспокоили его, позволяли себе его рассматривать, даже брали в руки – правда, потом протирали тряпкой. Сколько он себя помнил – а это было уже многие тысячи лет, ему не разу никто так и не сказал спасибо, никто так и не сказал, что он был полезен. Он видел только кровь, безумные улыбки людей встретивших него, он видел как они – эти славные, милые создания были готовы ради такого неподвижного, никчемного существа как он убивать, драться, бежать и прятаться.

А потом они с ним расставались и, похоже, были тому рады ещё больше, хотя раньше готовы были лишить своих братьев за него жизни.

Он же ждал своего череда – когда же, наконец, появится тот славный человек, который попросит его помочь, что-то сделать, будет гордиться ним и с которым он проведёт свой остаток дней.

Он никогда не знал, как он выглядит – он всегда думал, что он просто загадочный маленький глаз, как тот, что у всех людей. Только у них он большой – а он маленький. Может кто-то слепой и ему нужно видеть – может, поэтому им так он нужен.

И постоянно ему мерещилось, что вот-вот его снова заберут, и снова кто-то будет держать его в том то ли плену, то ли приюте.

И вот Дорбин обхватив его белым платком, взял и положил прямо на витрину.

Зазвенели колокольчики. В помещение вошла красивая женщина, на ней было изящное щелоковое платье, шляпка, красные перчатки. Лицо было великолепным, как и походка и голос.

Она так безумно радовалась ему, а затем ушла и покинула его. А потом пришёл его старый приятель – Дорбин его не пускал. Он все время видел его с другой стороны витрины.

Там стоял маленький мальчик, держал озябшей рукой за веревку, обмотанную вокруг шеи дворовую собаку. Мальчик выглядел, наверное, как и сам он – если бы не так зачем ему было с ним дружить. Старая шляпа, оборванные бриджи и рубаха, на которой была тонкая шубка из разной собачьей шерсти.

Собачка им тоже любовалась – она была слегка мокрой и взъерошенной – иногда лаяла. Он ей завидовал – он тоже хотел быть таким. Таким мокрым, взъерошенным и бегать по улицам на поводке у мальчика.

Потом ушли и они. По вечерам, возвращаясь с работы, с ним здоровались многие, многие его друзья и новые приятели. Они все ему улыбались – он думал это такой знак приветствия.

На следующий день он решил поговорить со своими соседями. Они тоже жили себе припеваючи – как и он. Правда они были какими-то не разговорчивыми в отличие от него – с ними не так хотели разговаривать как за витриной, так и внутри.

Вот, например, сегодня днём, ближе к полудню он захотел поговорить с одним из соседей – это был большой камень, он был сделан из чего-то зелённого. Блистал на свете, был очень красивым и даже обворожительным. Дорбин называл его изумруд.

Он понял, что все кто здесь живут – это красивые камни. И все они здесь чтобы радовать бедных жителей и богатых жителей своей красотой. И он начал мечтать… мечтать, о том что он – это красивый, большой камень и что он радует всех и что он красивый и сверкающий.

И тогда он спросил у этого зелёного камня – изумруда – кто же тогда он сам и как его зовут.

Он ведь уже давно забыл о том, как он родился – он помнит, что это было давно, было очень горячо, и огонь прямо извергался из земли. А потом он лежал и думал – кто он и зачем он здесь. Только потом его нашли, и он был очень рад.

А изумруд был чем-то расстроен – он, наверное, на кого-то обиделся. Был злой и даже немного помутнел, когда шептал ему эти слова.

«Горох зелёный – вот ты кто!» – ответил изумруд. Больше он ничего не говорил. Тогда он расстроился: «Так значит я зелёный горошек. А я думал, что я красивый, сверкающий камень. Как жаль».

И весь следующий день он всё думал о словах изумруда. О том, что он всего лишь горошек. Он почувствовал, как потускнел, он думал что устал.

Люди, почему-то, увидев его, больше на него не смотрели, они смотрели за большими желтыми, красными и зелёными камнями. Он расстроился ещё сильнее – значит он и вправду просто никчемный зелёный горошек.

Этим холодным вечером Дорбин закрывал дверь в свою лавку. С темной улицы к нему поспел патрульный Лейн. Он был в своей обычной жандармской шляпе и тёмном костюме. Старый друг Дорбина. Он, войдя в помещение, прежде чем Дорбин успел закрыть дверь, указал своей длинной рукой на него:

– Он настоящий?

– Ещё как Лейн! Самый большой, что я видел алмаз – двадцать один карат из Африки! Хотя вроде немного потускнел.