С особым волнением представляю вниманию галактической общественности материалы непронумерованного путешествия Ийона Тихого, на скорейшей публикации которых настаивает МАК. Утраченный автограф Великого Путешественника был вновь обретен лишь месяц назад, 11 апреля, когда уборщица решила к Дню Космонавтики навести порядок в кабинете Председателя МАК. Заветная рукопись была обнаружена на подоконнике, где использовалась в качестве подставки под горячий кофе.

Дневниковые записи, чудом избежавшие утилизатора, проливают свет на историю изобретения, являющегося основополагающим и судьбоносным для нашей цивилизации.

Кроме того, предлагаемые Читателю материалы касаются меня лично.

 

За Международную ассоциацию Космонавтики

 

Проф. А.С. Тарантога

 

ПУТЕШЕСТВИЕ NN

 

Я был необыкновенно зол. С какой стати светила медицины решили, что сильная вибрация успокаивает нервы и не дает пациентам сосредоточиться на своих проблемах?! Ерунда! Постоянная тряска на планете Юниора, считавшейся ранее непригодной для жизни, только раздражала меня.

Я ни на минуту не забывал о разрыве с профессором Тарантогой, которого столько лет считал коллегой и верным другом. Именно по его милости я попал в этот "миксер" для доверчивых больных, будучи совершенно здоровым.

Ну, ничего! Я докажу свою правоту! И псевдоученый господин Тарантога будет умолять меня не рассказывать о его позоре.

Он утверждает, что большинство научных открытий не столько способствуют развитию цивилизации, сколько вредят человечеству в целом.

Право, это смешно!

Придуманный им жестокий способ лечения расстроенных нервов, который он описал в своем фантастическом рассказе и подбросил в прошлое - довольно гнусный поступок. Псевдоученые медики подхватывали его дурацкую идею и мучают ни в чем невиновных больных. Но Тарантога вбил себе в голову, что с помощью фантастических рассказов он может влиять на научно-технический прогресс. Какая глупость!

А то, что этот дилетантский рассказ один раз сработал, еще ни о чем не говорит.

Эврика! Я знаю, как отстоять свою точку зрения. Писать, правда, придется ночью, когда вибрационную машину останавливают для профилактического ремонта, но это меня не пугает. Опыт литературного творчества я приобрел, описывая свои многочисленные путешествия на дальние планеты.

У господина Тарантоги есть две слабости: он терпеть не может появляться в обществе в неопрятном виде и без конца гладит свой костюм (о стрелку на его брюках можно порезаться), а, кроме того, с утра до ночи смотрит и слушает последние новости, стараясь быть в курсе всех событий. Даже улетая в неосвоенные сектора Вселенной, он днюет и ночует в рубке гиперсвязи. Из-за этого у него не раз возникали конфликты со связистами. Только имя спасало профессора Тарантогу от неприятностей.

Мой изящный остроумный рассказ наведет ученых на мысль о новом изобретении. Кто-нибудь из них, читая на досуге, наверняка попадется на приманку. И тогда утюги, при нагревании передающие новости, точно войдут в наш быт.

Да это и удобно: чем горячее новость, тем выше температура утюга. Все будут знать, что шелк можно гладить только на новостях культуры, а для льна подходят репортажи с футбольных матчей.

Настроение опять прескверное - утром получил письмо от Тарантоги:

"Дорогой коллега! Рад, что Вы наконец согласились с моей точкой зрения. Хотя немного жаль любимые летние брюки, которые я случайно сжег утюгом, пока следил за напряженным футбольным матчем между землянами и тарраканцами..."

Чуть не сгорел со стыда. Помогла вибрация: так надоело трястись, что забыл о подлой выходке Тарантоги и написал жалобу Администрации Юниоры. Клавиатура на моем ноутбуке почти стерлась со временем, да и вибрация сыграла свою роль, в связи с чем документ буквально пестрит опечатками, но менять в жалобе, где это нужно по тексту, "д" на "л" и "в" на "а" не стал - пусть помучаются!

Завтра улетаю на Уэллсину - далекую планету из системы пока еще никак не названной звезды. Слышал, что там цивилизация развита в сотни раз больше, чем на любой известной человечеству планете.

Пассажирские космолеты туда не ходят, зато, к счастью, именно с Юниоры летают грузовые. Напрошусь запасным пилотом.

 

Наняться запасным пилотом не удалось, пришлось лететь зайцем, в отсеке для скафандров, забравшись в один из них. Меня обнаружили уже в открытом космосе. Капитан посмотрел на меня так, что я забеспокоился. Общеизвестно, что когда-то капитаны кораблей высаживали непрошенных пассажиров прямо в открытое море. Возможно, схожая судьба ожидала и меня. К счастью, один из членов экипажа оказался большим поклонником Тарантоги, читал изданные им мои дневники и замолвил за меня словечко. В результате меня не только не высадили, но и разместили в гостевой каюте. Правда, она была уже занята важным чиновником, летевшим на Уэллсину. Но он оказался славным малым и не возражал, чтобы я разделил с ним койку.

Мой благодетель, директор крупнейшей библиотеки Уэллсины, выглядел как мешок с тряпками длиной не больше метра и шириной сантиметров тридцать. Это позволяло поставить его в любом углу каюты, положить на полку или использовать в качестве подушки. Против последнего он не возражал, и я воспользовался его любезностью, так как постельные принадлежности на грузовиках оставляют желать лучшего. Кроме того, я смог беседовать с ним во сне. Я с самого начала планировал отоспаться во время этого путешествия, а тут еще и получил массу полезной информации о пункте назначения.

 

Каждый знает, как томительно тянется время в космическом путешествии. За иллюминатором сплошная чернота, звезды будто застыли на месте. Я привык к деятельной жизни пилота - исследователя и тяготился положением гостя, пусть даже и привилегированного. Ни тебе вахт, ни борьбы с метеорными потоками...

Если бы не Буукер - так звали моего соседа - не знаю, как бы я выдержал перелет до Уэллсины. Он много рассказывал мне о своей планете, достижениях и проблемах ее высокоразвитой цивилизации.

Жители Уэллсины - существа серьезные и ответственные. Например, они очень внимательно относятся к выбору профессии. Успехи генной инженерии позволяют приспособить организм каждого уэллсянина к будущей работе. Так, мой сосед и гостеприимный хозяин приобрел свою форму именно благодаря направленной мутации. Оказывается, его тело может раскатываться наподобие пожарного рукава, по которому легко и удобно отправлять книги из одного помещения библиотеки в другое без малейшего риска их повредить. А в случае пожара по нему, действительно, можно подавать воду к очагу возгорания. Удивительно удобно! Но в то же время выбор профессии является окончательным и обжалованию не подлежит. Никто не в состоянии изменить форму уже сложившегося взрослого существа. На Уэллсине нельзя закончить технический ВУЗ, а потом стать певцом. Или из спортсмена переквалифицироваться в диктора телевидения. Поэтому неправильный выбор профессии может стать причиной трагедии.

Профессия накладывает отпечаток и на личные отношения. Буукер все уши мне прожужжал о некоей Хотфуде, с которой он познакомился по Междусети, аналогу нашего Интернета. Эта достойная дама обнаружила поразительное сходство во взглядах с моим новым приятелем, пристрастие к классической литературе и фруктовому мороженому. Буукер написал в ее честь оду "На просторах родной Уэллсины". Романтично - восторженная, начитанная, на десять оборотов моложе моего соседа Хотфуда была бы ему прекрасной подругой. Но увы! Ее стезей стала кулинария. И жаростойкое, чувствительное к запахам тело девицы не могло слиться в страстных объятиях с мешковатым телом заведующего библиотекой. К тому же чуткое обоняние Хотфуды не выносило книжную пыль.

Подобные драмы на Уэллсине не редкость. Впоследствии мы много говорили с ним на эту тему. Он рассказал мне немало любопытных историй и даже дал почитать томик классика Уэллсинской литературы Ундервундера. В своих стихах он воспевал монопрофессиональную любовь. Но Ундервундер жил две сотни оборотов назад, когда генная инженерия была самой влиятельной силой на Уэллсине. В наши дни настроения общества изменились. Отдельные молодые бунтари даже предлагают отказаться от профессиональной модификации личности и вернуть уэллсинам первоначальный облик. Начинание получило поддержку в средствах массовой информации, но беда в том, что за несколько столетий сведения об исходном облике уэллсинов были утрачены. Две поисково-архивные экспедиции результата не дали, и дело зашло в тупик.

Я предложил Буукеру взять за основу облик людей Земли. Справочник о жителях Земли и по ошибке купленный мной перед отлетом любовный роман (он был вставлен продавцом в суперобложку научного журнала "Новости квантовой физики") привели моего попутчика в восторг. Он буквально ухватился за эту идею.

 

На Уэллсину мы прибыли на закате. Розовое солнце медленно катилось по бледно-зеленому небосклону.

При высадке произошло неприятное недоразумение. Я помог своему новому знакомому выбраться из космолета, взяв его подмышку. Но почему-то сработала сигнальная система в переходном отсеке. На табло около люка высветилась надпись: "Попытка присвоения корабельного имущества". Кроме того, крайне пронзительно завыла сирена. Прибежавший на этот звук второй пилот заблокировал выход и потребовал, чтобы я предъявил вещи, которые зашил в подушку и пытаюсь вынести.

Буукер воспринял слова пилота как оскорбление, пригрозив пожаловаться в Консульство Юниоры на Уэллсине. Бедный космолетчик посинел от страха и долго извинялся, ссылаясь на то, что во время посадки было очень много работы, у него от напряжения заболели глаза, в следствие чего он перепутал дорогого гостя с Уэллсины с привычным предметом обихода.

Буукер смягчился, пилот отключил сигнализацию, разблокировал люк, и инцидент был исчерпан.

Небольшая группа встречающих спешила через летное поле к нашему кораблю. Конечно, среди них была и Хотфуда. На мой взгляд, юная прелестница немного напоминала четырехконфорочную плиту. В немыслимом наряде из разноцветной фольги, она трепетала, как новогодняя елка на ветру. К тому же эмаль (или другое вещество: не знаю, из чего состоял наружный слой этой дамы) застенчиво розовела.

Позже Буукер объяснил, что его любимая потеряла комитер (то, что я принял за вентиль одной из конфорок), и немного стыдилась этого. Купить новый комитер она не успела, и ей пришлось показаться Буукеру в таком виде. Мы с ним сошлись во мнении, что женщины слишком большое внимание уделяют мелочам.

Но в тот момент на Буукера больно было смотреть. Он рыдал и смеялся, как ребенок.

Меня история Уэллсины огорчила, она лила воду на мельницу профессора Тарантоги. Такая многообещающая отрасль науки, как генная инженерия, превратилась в настоящее бедствие для целого народа. Правда, уэллсиняне сами виноваты. Наука - наукой, но надо же и голову на плечах иметь.

Мое пребывание на Уэллсине не могло продлиться больше двух месяцев из-за прибытия корабля с Земли. Он стартовал сто лет назад с целью поиска пригодных для колонизации планет. За время его путешествия космонавтика успела шагнуть далеко вперед, и разведывательный полет директивой ЦУПа превратился в дружеский визит к братьям по разуму. На Уэллсине корабль должны были переоборудовать, снабдить гипердвигателями и отправить обратно. Вся процедура, включая торжественную встречу и церемонию отбытия, была рассчитана на два земных месяца. Я хотел воспользоваться подвернувшейся оказией, так что пришлось поторопиться.

Злоупотребляя служебным положением Буукера, я дневал и ночевал в библиотеке. Уэллсинский язык оказался родственным меопсерскому, и я выучил его за какую-нибудь неделю. Благодаря упорному неустанному труду я не пропустил ни одного значительного изобретения этой древней цивилизации. Правда, крупные предметы я отбросил сразу. Наш спор с Тарантогой не стоил того, чтобы тащить их через всю галактику.

Мне приглянулась небольшая машинка для вытаскивания заноз. Симпатичная и безобидная, она вытаскивала любые занозы, не втыкая вам в пальцы никаких иголок. Однако занозы встречаются теперь не слишком часто, поэтому она все время слонялась без дела, изнывая от скуки. Я совсем уж решил остановить на ней свой выбор, как вдруг она повытаскивала из моих ботинок все гвозди, и у них отвалились каблуки. Это вопиющее хулиганство подтверждало теорию Тарантоги, и машинку пришлось забраковать.

Затем я обратил внимание на боблоизатор - компактное устройство, позволяющее извлечь прибыль из любого предмета или идеи. Откровенно говоря, он заинтересовал меня из-за хронической нехватки средств. Не понимаю, куда деваются деньги в открытом космосе? Но оказалось, что эта пакость способна обратить в звонкую монету даже такие вечные ценности, как любовь, честь и достоинство. Пришлось отказаться.

В результате долгих поисков я набрел-таки на одну маленькую штучку, которую уэллсиняне используют в косметических и в медицинских целях. Ничего особенного, но оказалось, что за всю историю Уэллсины никто не использовал ее во вред другому разумному существу.

В Центральной кристаллографической палате по моему заказу для нее вырастили футляр из цельного алмаза, в котором я и доставил ее на Землю.

Побежденный Тарантога повел себя как истинный рыцарь науки. Он стойко принял свое поражение и организовал для моей находки великолепную презентацию. Я был горд и счастлив. Хотя вскоре выяснилось, что привезенное мной устройство хорошо известно и на Земле. Оказалось это - зубная щетка.