ЛЕНА-ВЕТЕРОК И ПЯТИ-КОМНАТНАЯ КВАРТИРА

Из сборника «Одесские рассказы», раздел «Таксопарк»

Должен начать с того, что до такси я работал в автобусном парке. И вот где-то в августе мы со слесарями ночной смены решили съездить на бахчу за арбузами; но... попали под обстрел на Сегедской.

Точнее. Два воина из полка связи решили отомстить какому-то офицеру, обидевшему их на учениях под Одессой, в Чабанке. Поэтому, вооружённые автоматом и армейским штыком, они вышли на улицу и автоматной очередью остановили такси, в котором, кроме водителя, сидели старичок со старушкой и, как позже стало известно, Илюша Учитель с девушкой.

Когда солдатики приказали им выйти, Илюша, - известный в Одессе боксёр (жил на улице Болгарской, которая тогда называлась «Будёного»), попросил парней убрать автомат, чтобы помочь перепуганным старикам выбраться из машины. Затем, выбрав момент, он одним ударом свалил солдата и отобрал у него автомат.

- Возвращайтесь, придурки, в часть; не ищите на задницу приключения, - сказал Илюша и, отсоединив рожок с патронами, бросил автомат обратно солдату. А он достал запасной рожок и - в упор расстрелял Илюшу.

Я подъёзжал к перекрёстку со светофором, метров за 200 до места происшествия, когда прозвучала первая автоматная очередь. Шальная пуля (трассирующая) попала в наш ЛАЗ; пробила обшивку в 10 сантиметрах от правой ноги и, пока она металась по пассажирскому салону, каким-то образом я остановил автобус, поставил его на ручной тормоз, и… обнаружил себя «в засаде» за четвёртым рядом сидений.

Вскоре опять послышались выстрелы и, понимая, что впереди нечто не так, мы начали совещаться, как подобраться чуть ближе. В это время нас обогнало другое такси, которое так же остановила автоматная очередь. А мы успели увидеть только то, что некие люди сели во вторую машину, которая разогналась и через сто метров врезалась в лоб встречного ЗиЛа. Ну а далее, понимая, что вскоре прибудет милиция и наше присутствие на улице, без путевого листа, окажется неуместным, я развернул автобус и помчался обратно в гараж. Остальные подробности узнал из газет. Т.е. Илюша Учитель погиб, а водитель второго такси, в который сели солдаты, - Валерий Спивак направил машину в ЗиЛ-поливалку. Во время столкновения у солдатиков автомат как-то там подвернулся, и они застрелили сами себя…

 

И вот, через какой-то там месяц я оказался на улице Фрунзе (бывшая Балтовская), в 3-й колоне 2-го Таксомоторного парка №2, в которой работал Валерий Спивак и Витька Губа (это кличка) – водитель машины, с которой всё началось. Ну и когда Георгий Витальевич Ангард – начальник, сказал мне, что принимаю 09-57, я сразу припомнил, что про 09… писалось в статье.

Знаем мы, ваши подарки, - подумал я и начал обход «подзаборных» - разбитых машин. Ведь новичкам, по традиции, всегда давали самую дрянь; а номер 09… это были машины не старше года. Значит, только лишь перестрелка или авария «всмятку» могла подарить мне «корыто» для реставрации.

Не найдя под забором 09, но всё же не веря счастливой судьбе, я расспросил шоферов. И оказалось, - «спивакова лепёшка» давно разобрана на запчасти; а другая машина с Сегедской была - 09-56. В ней пули пробили фару, крыло и внутреннюю «торпеду»; так что, всё быстренько залатали, покрасили и выгнали на работу. Что же касается 09-57, то здесь шофера многозначительно улыбались, убеждали, что подфартило; девушка там командир, Ветерок. Впрочем, и начальник колоны сказал мне об этом.

Вечером, выслушав моё сообщение, папа сказал своё «А!»; а мама заверила, что с напарницей «не сопьюсь, и матом ругаться не научусь».

 

Как принято у таксистов, я приготовил первый взнос в общее дело (красивые чехлы на сидения), и в пересменку ждал «боевую подругу». День был слякотный, машины проезжали КП с закрытыми стёклами и сразу сворачивали на мойку. Так что разобрать, рулит мужик или женщина, было попросту невозможно; и я потопал к диспетчерской. Вдруг, слышу пронзительный голос и текст возле мойки, от которого меня, парня не парникового воспитания, в жар бросило. Но, как бы помня мамины рассуждения, я спросил первого, кто был рядом: «Что там за соловей?» «Ветерок! - ответил мужик. - Не слышишь?» И тут же мой бригадир подкатил; оскалился на все 32: «Вперёд, милок, пять минут на знакомство и в бой, деньгу зашибать!»

Ветерок крыла матом кого-то, кто зазевался на мойке. А когда я дождался конца замысловатой тирады, сказал вежливо «Здрасти» и, обращаясь на «вы», попытался представиться, - она и меня заматовала до остолбенения. Дескать, не хрен болтать; машину отмыть, за детьми присмотреть и ветерком - в детский сад…

Изложив суть как бы моих обязанностей, Ветерок, с чем-то в газете в левой руке и с путёвкой - в другой, завихляла в диспетчерскую; отвечая на приветствия встречных не печатными текстами, и одновременно голосно напевая: «Веет, веет ветерок, ветерок, подцепил паренёк триперок между ног». Таким образом, кличка «Ветерок» для меня прояснилась, но вопрос с детским садом всё ещё был открытым.

Стараясь не показать, что паникую, я распахнул дверцу 09-57, бросил пакет с чехлами на пассажирское сидение и без спешки полез за руль. Да, я уже знал, что некоторые такси обслуживают почту и банк, но «присмотреть за детьми» - в планы мои не входило; я видел себя минимум автогонщиком. А тут?

Впрочем, детьми оказалось всё, что сидело в машине, - возрастом от 6 месяцев. Девочки, мальчики - сразу не разберёшь. Тем более все дрались и рыдали, хотя в руках каждого была банка варения и пачка печения. Но главное, что бросалось в глаза, следы детского пиршества по всей машине. С учётом, что воняло селёдкой.

- «Мать вашу!», - вероятно я всё-таки крикнул. Потому что дети мигом притихли и гамузом полезли ко мне. Зачем? То ли варением делиться, то ли… Я разбираться не стал; инстинктивно схватил чехлы и пулей выскочил из машины. Т.е. картина для обозрения окружающих возникла примерно такая. Я в новой кожанке с меховым съемным воротничком; болгарского производства. На шее белый шёлковый шарфик; папин флотский запас. И новая светло-серая кепка; смесь «грузинского аэродрома» и американского «Кепи-Спорт»; сработана на заказ. Скажем, с одной стороны, «собирайтесь девки кучей»; а с внутренней, - дети и пятна варенья по всей машине. Плюс таксисты сигналят, - не задерживай очередь! Так что мысль будоражила только одна: бегом к начальнику и - послать его вместе с новой машиной, Ветерком, и её детским садом. Нет, честное слово, лучше уж развалюху латать; я же не фрейбеличка! Тем более, в таксопарк взяли меня как претендента в команду раллистов…

 

Я уже обернулся в сторону кабинета начальника, и даже увидел его в окне, нервно разворачивавшим мятную «Театральную». Все знали, так он бросал курить; значит, разволновался. Так ведь и я не спокоен! Сидел себе в автобусном парке, так нет ведь, зазвали; гонщиков, говорят, собираем. Ну, думаю, друг-начальник, сейчас задам тебе… детский сад. Но в этот момент примчалась напарница. Я позже узнал, что путёвку и деньги она сдавала без очереди. Во-первых, дети в машине. А во-вторых, она постоянно ела селёдку «с тела», завёрнутого в газету. Поэтому диспетчера и кассиры путёвку и деньги хватали без лишних слов и учёта – на полном доверии.

Ветерок мигом «заткнула» водителей сзади, и меня раздолбала вполне понятно. Т.е. «теперь я наказан»; мойку машины и профилактику сделаю сам, а она поедет домой. И, как прощально сказала она, на ходу обернувшись, «Чехлы натяни, как положено! А шарфик и кепочку идиотскую, на… что я больше не видела! Тоже мне, Ржевский!»

- Да будет так! - сказал мне внутренний голос, позволяя лишь исподтишка вновь рассмотреть напарницу. Это была равноширокая дама на толстых иксообразных ногах, в чёрной куртке и чёрной юбке. Двоих детей она как тюки подхватила подмышки, а третьего подгоняла пинками; успевая по ходу перекрикнуться шуткой, и покрыть матом тех, кто возмущался, что дети грязными пальцами елозят по чистым машинам. Плюс, кому-то она обещала вернуть долги и т.д. По мере приближения Ветерка к выезду из таксопарка, водители срывались с места, как от чумы. И частью это стало понятно, когда селёдочно-конфитюровый рай начал забираться в машину «счастливчика». Ну а потом, пока я ещё минут 30 вычищал печение и варение, «счастливчик» дополнил картину тем, что возвратился в гараж и вновь стал на мойку, проклиная богов, кто подтолкнул его «под Ветерка» на КП.

С этого дня для меня стало законом: 1. Лену отправить домой с кем бы то ни было. 2. Собрать по машине «селёдочные» газеты, - селёдку ела она и в пути, - отмыть и проветрить машину. Вобщем, всё сделать, чтобы кто-то другой вёз её на Приморскую.

 

Обычно напарники забирали друг друга, но я старался и этой участи избежать; тем более, ездил на мотоцикле. А тут, как назло, что-то в нём отказало, и… вышел я на Островидова, чтобы подсесть к кому-то из водителей нашей колоны. Вдруг вижу, летит моя «кучерявая», а багажник болтается сзади как погремушка. Ну и, лихо так тормозит Ветерок, поторапливает; в ясли, в сад, как всегда. Вобщем, я сажусь, не спеша, и ехидно так замечаю: «Лена, а крышка багажника обзор тебе не закрывает?» И она за словом в кассу не лезет: «Выйди, говорит, хрен собачий, и закрой, если сможешь, поухажуй за дамой!» И тормозит. А что делать? – вылажу. Я ведь всё себя уговаривал, что машинка-то, свежая. Селёдкой, правда, воняет, но хоть сам на ремонтах не тухнешь. Ну и, к багажнику поворачиваю, а там, - мать моя родная! - всмятку всё. Нет багажника, нет фонарей, - одна крышка болтается. А Ветерок от радости просто чахнет! Дескать, как тебе это?

С её слов, чесала она по Приморской с пассажирами. Ну и вспомнила, невзначай, что четвёртый ребёнок - дома не кормлен. Ну и, - мать-перемать, - по тормозам. Пассажирам она всегда говорила, что на секунду, газ только проверить, не забыла ли выключить. А сама могла и обед сварить, и детей скупать, покормить. А пассажиры, после рассказа какой-то страшной истории ей всё прощали; спасибо, что живой возвратилась и довезла. Вобщем, - мать-перемать, - по тормозам! А сзади грузовичок с левым цементом; врылся в багажник, как в январский сугроб.

В подтверждение слов, Лена кивнула назад и, в пассивных фазах взлетающего багажника, я рассмотрел грузовик с перекошенным передком, кативший сзади.

Естественно, в гараже Ветерок пересела в другую машину, дабы умчаться домой, а я остался возиться с «курносым задком» нашей калеки. А водитель «газона», пока назначали цену ремонта, нам рассказал подробности.

Лена «топила на всю дыру», поэтому, не предполагая, что такси остановится, он «поймал гаву». И да, он пытался её обвинить, но Лена так раскричалась, что собралась вся «приморская шантрапа», поэтому он мигом признал вину и отдал ей документы. Плюс, в кузовке цемент без наряда! Но хуже другое, - авария произошла часа четыре назад! А потом Ветерок моталась по детским садам да исполкомам, а он, «без прав и с мордой расквашенной», был привязан как ней, как пуповиной. И кто теперь будет ждать его с этим цементом?! И деньги где взять на ремонт двух машин? Вобщем попал мужик в непонятку.

В это время подъехал начальник - Георгий Витальевич. Хотел меня раздолбать, но «Чунча» - Жорик, рихтовщик наш, вовремя заступился. «А где Ветерок?» - спросил Витальич. «В ясли помчалась», - в ответ буркнул я, намекая, в какую упряжку он меня захомутал. «Ну и ладненько, - вздохнул облегчённо начальник и полез в карман за конфеткой. - А то… не дай Бог!» - добавил он совсем не партийно.

К удивлению всех, он вдруг потребовал сигарету, закурил и пообещал выписать все запчасти и краску; и даже водителю «газона» разрешил у нас рихтоваться и краситься. И больше того, - шофёрская солидарность: кто-то куда-то начал звонить, кто-то куда-то поехал и, вскоре, цемент перегрузили на другой грузовичок, а пострадавший водитель, подсчитав приход и расход, помчался за водкой. Так и провели мы всю ночь, пока машины привели «в божеский вид». А утром, часиков в пять, Ветерок напела нам про паренька, как «Утреннюю зорьку», и упорхнула, как ни в чём не бывало. А я в два часа дня должен был быть в гараже, чтобы в четыре успеть забрать дочку и сына из садика. Да-да, именно так: вопрос «чьи это дети» на повестке дня уже давно не стоял.

 

ТО-2 – ПЛАНОВОЕ ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ АВТОМОБИЛЕЙ

В таксопарке это как Рождество или отпуск, или 13-я… растрата. Ведь только в кино ремонты бесплатные. А натурально, в этот день напарники достают сбережения, дабы за свой счёт поставить машину «на ноги» и произвести полный расчёт по расходам за месяц. Вслед за чем, все «тэодвушники» позволяли себе разговеться. Нередко так, что выезжали на смену водители «безлошадные»; водители-испытатели, как называли их остальные, за то, что безжалостно «давали подменке под хвост».

Я был не пьющим, поэтому специально приехал на мотоцикле. Ветерок, - так я подумал, - будет командовать в гараже; на мотоцикл она не полезет, поэтому я поеду добывать нужные железяки; а потом, когда подойдёт час застолья, - я за рулём; не заставят. Тем не менее, Ветерок пообещала мне «надавать по ушам и подпалить тарахтёлку», если «сделаю не как у людей». Затем взгромоздилась на мотоцикл, вцепилась в меня селёдочными пальцами и приказала чесать в гастроном. Оказалось, что с неизменной селёдкой в руке, и текстами про «ветерок», детей, исполком, сады и ясли, она ворвалась к начальнику. А через минуту – на склад. Т.е. добывать запчасти необходимость отпала, и оставалась только организация праздника. Вот я решил: всё привезу и…

Как мы ехали – трудно сказать. Во-первых, Ветерок щекотала меня и щипала за - всё. Во вторых, по пути она что-то кричала водителям и пешеходам, вставая для этого на подножках и оборачиваясь назад. Т.е. мотоцикл мотало, как консервную банку в ветреный день, но…

Гастроном Ветерок признавала только лишь «свой», через дорогу от дома на Приморской. Во-первых, - «чтобы свои заработали». А во-вторых, - это я понял немного позже. Ведь полностью отклонив моё «подожду возле мотика, чтобы не спёрли», - аргументом «никто на хрен не тронет, а если и тронет, то свистну и назад приведут», - она настояла, чтобы я пошёл за ней. Точнее, она заволокла меня в гастроном за рукав, бойко выкрикнув центре, не обращая внимания на других покупателей: «Собирайтесь девки в кучу! Напарника привела, – стопроцентная целка! Лично сама проверяла!» После чего она потопала прямо в подсобку и… началось. Не успел я подумать, что выпью грамм 20, вроде как для приличия, - в подсобку влетели «товарки» и завертели, и защипали меня, как безъязыкую куклу. А потом, я даже не представлял, что существуют тосты, которые не поддержать, хоть в гастрономе, хоть в таксопарке – смертельной обиде подобно. Это, по памяти, на которую после того я не надеюсь, - «Не видать зелёного светофора, если не выпьешь!» «Чтоб ты сдох, если не выпьешь!» «Чтобы не будил милицейский свисток!» И известное новое, после премьеры фильма «Брильянтовая рука», - «Чтобы не жить на одну зарплату!» Плюс, не менее актуальное: «Чтоб на спине и затылке только нежные женские пальчики, но не пистолет или нож!» Вобщем, мало-помалу меня размочили. А потом Ветерок, набив рюкзак питьём и съестным, приказала «дёвчонкам» затолкать мой мотоцикл в подсобку, и приказала: «По коням!» Но в гараж мы не поехали, нет. Мы пошли знакомиться с мужем, который, почему-то, «из-за меня, козла, остался дома с детьми». Вобщем, я даже ощупал карман, в котором было 200 рублей на расход по ремонту.

Как и где происходило знакомство я не запомнил, потому что уже во дворе мы свернули к одним соседям, потом к другим, а потом к третьим, с квартирой побольше, а потом остальные уже приходили туда. И где-то в недрах моего охмелевшего разума, я пытался понять, зачем это всё? То ли Лена гордится мной, то ли мне должно гордится, что работаю именно с ней. То ли, простой результат, я останусь без денег и новой болгарской куртки…

 

Дальше картина всё больше теряла хронологию мест, времени и конкретных лиц, более оставляя приметы стихийного возникновения застолья. Это была лужайка за таксопарком, на которую притащили сидения из машин. Потом была толстенная – в метр – труба, сзади граничившая по территории нашей колоны. Позже, капот чьей-то машины; затем мокрый столик в подсобке мойщиц. «Кум, Кацап-Питерский», Толик-Рабочий, Димка Бегак, Сашка-Механик, Мишка Юзефпольский, Рокфеллер, Скоростник, Ульман, Берман», - клички и имена путались в голове. Но что-то подсказывало, что народ это надёжный; прямой и крепкий, как честное рукопожатие. Что они говорили, что я рассказывал о себе, и как я попал домой - это не помню. Помню лишь то, что во сне швыряло меня, как шлюпку в бешеный шторм.

В гараже, естественно, Ветерок красочно пересказала наше мотоциклетное путешествие, с полным перечнем всего, за что она меня пощипала. Так что встретили меня как именинника; только уши не драли. Правда, всё доходило ко мне как под воду, и потом неделю ещё мутило. Что доставляло Ленке не мало радости и повода для публичных насмешек. Сама-то она появилась как стёклышко! Сначала критически поцокала языком и посоветовала «заболеть на неделю». А когда я отказался, приказала на всю смену запастись минеральной водой. И подсказала, вроде как невзначай: «Я пузом пила, а ты мозгами. Думаешь много: вредно, полезно; мотоцикл украдут, деньги отнимут. Вот и застряло в тебе. Так что, учись, пока я жива».

Учись, не учись, - обучения в этот момент показалось второстепенным; меня бросило в жар. Денег в кармане утром я не нашёл, а напарницу расспросить, сколько потратили, постеснялся. Плюс, - а где моя «Ява»! Во дворе мотоцикла не оказалось, а дороже него в той моей жизни не было ничего. Где?! А Ветерок усмехается: «Помню, ты что-то дарил Рокфеллеру, кричал, что на деньги тебе плевать. И куртку Куму напяливал. А может, и мотоцикл кому-то отдал; за бутылку?» Всё! Я был близок к инфаркту. Воздуха не хватало, слов нужных не было. Поэтому Ленка быстренько откупорила отвёрткой (всегда носила в кармане) припасённую минералку, и похлопала меня по макушке. «Да ладно, не колотись; я рядом была. Только окрепни, на двух колёсах тебе щас нельзя».

 

МУЖ, ДЕТИ, ЖИЛЬЁ - ЖИЗНЬ КАК У ВСЕХ

Жильё на Приморской - коридор, гостиная, спальня, кухня и туалет – было 7 метров в квадрате. В одном квадрате. Здесь же, естественно, муж и дети.

Муж её – Рыжий - был поразительно тощим. Работал он грузчикам в «Электротоварах» на Ленина. А это, в нашу эпоху искусственного дефицита, когда на покупку холодильника, радио, телевизора и даже электрочайника надо было годами стоять в очереди, было делом достойным. Ведь сами понимаете, когда жена основной добытчик, то и радостей у мужа не много. А тут, кому надо что-то, сразу бежали к грузчику; а там уже, по цепочке наверх, появлялась нужная подпись и сам товар. Естественно, с «верхняком». Правда, Рыжему больше чем «на бутылку» не доставалось, поэтому он очень гордился любой добычей. Т.е. лампочки, выключатели и батарейки всегда оттопыривали его карманы, постепенно превращаясь в предмет первой необходимости и для семьи.

Должен сказать, что выпить Лена мужу не запрещала, и за труд не престижный никогда не ругала. Говорила, - кто-то же должен смотреть за детьми! Правда, «смотреть» выглядело забавно. Рыжий пил чисто условно. После второй рюмки он засыпал на краю кровати, и значило это, что дети будут спать или играть под стеной, но не скатятся на пол. Тоже не мало…

 

Как появлялись дети, и что в этой семье называлось «любовью» или «супружеством», мы не обсуждали. Но однажды, когда Рыжий «толкнул» очередной холодильник и обмывал «дело» с друзьями, Ветерок неожиданно заскочила домой. Точнее, мы ехали в «Центр» получать покрышки. Дело важное, часа на три забот; а тут, сверни, - говорит, - чую не ладное. Ну а я, собственно, с первых дней с ней не спорил; так что подъехал и жду. Три, пять минут, нет, не долго; тоже, то ли предчувствие, то ли голос напарницы мне почудился. Бегу во двор, а оттуда «дамы и господа» покотом катятся один за другим. Как бы, Ленка «застукала Витька с бабой». И, по сути, мне осталось только «Скорую помощь» вызвать.

Подробнее, дело сложилось так, как я выяснил позже, сравнив версии Ветерка, Рыжего и компании.

Сначала все вместе начали «обмывать холодильник». Витёк после второй захрапел, и запасы спиртного закончили без него. А когда «пошли за поддачей», дама одна, тоже уже захмелевшая, прикорнула где-то под боком хозяина. Вы же помните, всей квартиры 7 метров в квадрате. И кровати, естественно, гостевой не поставишь. Ну и, вернулись друзья, и, дабы освободить места у стола, скатили дамы в притирку к Витьку. Их и не было, честно сказать, минут пять; гастроном ведь через дорогу, и свои в очереди никогда не стояли. Так что, только расселись, а тут Ветерок, без здрасти-пожалуйста, покатила незваных гостей и «невесту» ногами из хаты, прямо на середину Приморской. Так что, прохожим тоже досталось. «Скорых помощей» прибыло две. С кем, что там было - не знаю, но Витьку Ветерок руку сломала, ногу, ключицу и шею поставила наискосок.

Витёк ещё долго выбирался из гипса, поэтому в гараже, конечно, тема была у всех на устах. А Ветерок утверждала, - «ладно, не жалко, хрен витьков не сотрётся», а вот за то, что на постели её, на кровати, бывшей девичьей, это задело». Так что, ещё долго история вспоминалась с подробностями и эмоциональными всплесками; дескать, и у нас всё по-людски, с любовью, ревностью и изменой. В результате, Витёк даже гордился, что жена за него бабу отделала - славно. Он ведь в тайне предполагал, что случай свой не упустил, - когда была баба под боком...

 

Смейся, не смейся, но однажды на Приморской большая разборка вышла. В переулке, прямо за домом, была портовая проходная. А на углу - гастроном, горячая точка. И что там матросики с корешами Рыжего не поделили - не знаю. Но когда подъезжал забрать Лену на смену, на улице бой шёл, – не проехать. И вдруг вижу, Ленка прёт в самую гущу, с младшей дочкой в руках. Кому подзатыльник, кому затрещину, кого коленом под зад, - мигом всех алкашей разогнала и принялась выяснять, в чём сыр-бор. Кто Витьку надавал, за что и вообще, кто первым начал? А зачинщиков, как всегда, не оказалось. Но кто-то успел подсказать, что спрятались в порту на брандвахте; баржа такая была, вроде общежития для холостых. Ну и, - поехали, говорю, подруга, работать, - всех же уже построила. Так нет, она и на баржу пошла разбираться. Мне говорит, - не сунься; меня с дитём если тронут, порву на куски; а за Витька рассчитаюсь по полному счётчику. Вобщем, и с баржи морячки полетели один за другим, как арбузы с грузовика на Привозе. Т.е. Ветерка знали, боялись и уважали не только на Приморской и в гараже.

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! !!!!!!!!!!!!!!!

 

Очередную беременность Ветерка определить на глазок было попросту невозможно. Вдруг говорит, - завтра возьму выходной. А потом оказалось, что родила. Четвёртого, пацана. А через неделю – опять на работе. Малыш титьку сосет, Ветерок машину ведёт. Да ты что, очумела? - ору на неё в пересменку. - Как можно так жить! Требуй ясли, квартиру! Ленка задумалась. Но недолго. Напхала мне, как всегда, в три гопода Потапа и, - давай, - говорит, - кати меня в Горисполком - ненадолго. Подожди минут десять.

Ну, думаю, совсем очумела напарница; в Исполком - ненадолго. Люди десятилетиями ждут, а она даже в

очередь не записана. Вот папа мой - 18 лет отстоял... И дёрнул меня чёрт за язык, - пропадёт теперь

смена; но не бросать же напарницу. Это как одна плоть и кровь, дети меня по имени называют, даже без "дядя".

Ладно, говорю, оставляй в машине детей, подожду, пассажиры потерпят; я таксист не единственный на Одессу, да и дело серьёзное. Может хоть на очередь, наконец, запишут.

Нет, - Ветерок говорит, - со мной пусть пойдут. Зимний брать будем!

Ждал я её минут 20, не больше. Бежит, смотрю, ножки-тумбочки иксиком, аж юбка разорвалась. Влетает в машину и палец к губам; тихо, дескать, сиди. А как это тихо?! Где дети? - ору, - совсем одурела. Четвёртому и недели нет от роду! А она меня по коленке оглаживает: "Не колотись. Подождём ещё. Они нам квартиру там... высцикают; я и старших подговорила". И сама в окошко поглядывает. И я, конечно, таращусь. Куда, что, чего ещё отмочила?

Вдруг выбегают из Горисполкомы мужчинки. Все в пиджаках да при галстуках. Прут прямо к машине. "Гражданочка Полякова, дескать, сделайте милость, детишек позабирайте; неудобно ведь, на столе у Председателя бросили! Да и … тут вам расписаться положено; за ордер, на пяти-комнатную!"

Так и получила гражданочка Полякова, незабвенная моя напарница, квартиру пяти-комнатную на Таирова. И как там теперь без неё Приморская? Да и что она вообще без Витька и детей - Поляковых?! Тем более что и улицу вскоре переименовали в Суворова. Правда, теперь новые времена, может и вернётся название? И может быть, напечатают этот рассказ и Поляковы-детишки узнают, как строилось их счастливое завтра.

Вспомнят ли, - как я их возил и бегом разносил по яслям и по детским садам? Вобщем, счастья им и другим Поляковым тоже. Жили ведь как-то вместе, не взирая на нации...