Васька лежал на диване и думал разные думы. Если думы не думались, он лежал на диване бездумно.

Он мог себе позволить и этот диван, и эти думы.

Правда, диван был так себе диван. Чего нельзя было сказать о думах. Думы у Васьки были всегда грандиозные. Масштабные были у Василия думы. Прямо, как в Думе.

Да! Он мог себе это позволить! Потому что нашлась Та, одна единственная, которая по достоинству оценила его молодость и красоту.

Не то, что Та, прежняя, которая обзывала его скотиной и лодырем и постоянно выгоняла из дома: видишь ли, он мышей не ловит! Ну, не ловит. Вот такой вот он по жизни: мечтательный и утонченный. Эстет.

С той, другой, конечно жилось лучше: и диван был шире, и еда вкуснее. Да и сама Она была и моложе, и красивее.

А эта… Так себе! Кошка облезлая… Но с Ней можно было спокойно лежать целый день на диване и думать.

Конечно, он не всегда лежал, иногда он был очень даже игрив и прыток. Такие кульбиты выделывал, что сам себе поражался. Но не особо то он Ее баловал.

Иногда даже уходил из дома. Бросал Ее одну. И гулял всю ночь на пролет.

Она металась, терзалась и страдала.

Он возвращался утром помятый и голодный.

Она раскрывала свои объятия. Ласкала его. Корила себя. Пихала ему в рот что-нибудь вкусненькое, и, пока он ел, сосредоточенно уткнувшись в тарелку, щебетала над ухом всякие глупости.

Наевшись от пуза, довольный и сытый он валился устало на диван, и позволял себя любить.

Однажды, он бросил Её в очередной раз. Гулял напропалую всю ночь, совершено о Ней не думая. И вернулся лишь под утро.

Однако дверь на этот раз оказалась закрытой. Никто не выбежал на встречу и не раскрыл свои объятия.

Василий подошел к открытому окну. Ловко запрыгнул на подоконник и заглянул за распахнутые створки.

Шерсть дыбом встала на его спине.

Какое-то мохнатое чудовище, судорожно подрагивая волосатыми ягодицами, пыхтело, накрыв мощным торсом ее хрупкое тело. А Она, тихонько постанывая, сжимала нежными ручками это дикое животное в страстных объятиях.

Василий обезумил от ревности. ОНА могла принадлежать только ему! И никому другому!

От злости у него покраснели глаза и оскалились зубы.

«Вааа-ууу! – заорал диким зверем Василий и прыгнул с высоты подоконника на это голое безобразие, вонзив когти в волосатые ягодицы.

« ААААА!- взревел мужик.

«ААААА! – завизжала женщина.

«УУУУУ! – выл Василий, мертвой хваткой вцепившись в соперника.

«Убью», - ревел мужик, белея от боли.

«Скотина!» - верещала женщина, оттаскивая кота за шкирку от разодранной в кровь филейной части своего гостя.

Долго парил в предрассветном тумане Василий, обгоняя собственные мысли.