Часть первая, революционная, оптимистическая.

 

Дядька Микита – известная личность в нашем дворе, районе да и во всём городе! Ещё со времён нелёгкой молодости, дядька относился ко всему критически, за что не раз страдал. Однажды, в недавние коммунистические времена, когда был ещё школьником, на уроке истории обсуждали роль личности в революционном переустройстве мира.

- Личность, она должна быть – личность! – азартно отвечал щупленький Микитка на вопрос учительницы Аллы Самойловны, скромной дородной девушки, проводившей свой первый урок после окончания пединститута. – Рост, плечи, голова – всё должно быть во, во и во! – пошире разводил руками Микитка, явно примеряясь к молодому педагогу. – А наш вождь – маленький, серенький, хиленький. К тому же – лысый! Посему и бытие нам уготовил такое же: маленькое, серо-хилое, пусто-лысое. То есть – без ничего…

От таких неожиданных откровений молодая учительница сначала побледнела, а потом от негодования задрожала всем своим немалым телом. Груди её высоко поднялись, в горле что-то булькнуло, глаза закатились и несчастная женщина с грохотом, без всяких чувств распласталась на полу.

Крики, беготня, сирена “скорой”; ненавистные взгляды одноклассников, вызов родителей, исключение из школы – чего только не пришлось пережить критически настроенному, но безобидному, Микитке!

С тех пор дядьке Миките выпало на долю самому присутствовать и даже поучаствовать в нескольких революциях, как-то: перестройке, установлении “нэзалэжности” и, вот, в некоей фруктовой.

К первым двум революциям он отнёсся с некоторым недоверием и опаской... Оно и понятно! После перестройки бросил не только пить, курить – но и питаться! Что вызвало провалы в памяти, например, стал забывать, где оно... отхожее место.

После обретения “нэзалэжности” подрядились новые неприятности: сначала бока стали западать и скулы выпирать на азиатский манер; а потом случилось что-то с головой: видения пошли, начал путаться и заговариваться. Целители, которых расплодилось как клопов у бережливой старухи, намекали, что это последствия чрезмерных свободных и независимых впечатлений! Со временем, мол, пройдет.

Главное видение приходило в виде здоровенного казака с длинными чёрными усами и оселедцем, молодецки закрученным за ухо. Казак тыкал в дядьку заскорузлым пальцем и грозно вопрошал:

- Ты, москаль треклятый?

- Да нет... вроде, - обливался липким потом Микита. – Мать – хохлушка, а отец...

- А батько???

- Да... - мямлил дядька, - тут, в степях, кто только не шастал...

- Ну, ладно, - примирительно опускал руку казак, сверкнув мятежным взором. - Но, смотри мне!

Предок степной вольницы грозил кулаком и исчезал.

Как правило, после видений в голове всё путалось: то действительность виделась вверх ногами, то перед и зад не угадывал, то мужики казались бабами, то – наоборот, а то и в одном обличье!

Перестал, было, различать чёрное и белое, своё и чужое, общенародное и частное. Ну, прямо какая-то философская болезнь на почве непомерного духовного подъёма, вызванного острой самостоятельностью, пробравшей как парное молоко, употребленное не в меру!

К сему добавилась словесная несуразица. То к словам цепляется “кратия”: демократия, плутократия, осло – и козлократия; то – “кретиния”, соответственно: еврокретиния, натокретиния, буше – и блэрокретиния.

Стал дядька сбиваться в языках: с утра бормочет по-украински с польским акцентом, к вечеру шепчет по-русски на северном диалекте, а ночью по-английски изъясняется с американским колоритом, а то и по-турецки тараторит с татарским придыханием! Утром встаёт, глаза красные, в голове гудит, как после дешёвой водки из армянского киоска. Посмотрит дядька Микита на мир Божий и не может вымолвить ни слова – ни на одном языке!

В общем, пропадал в неизвестности неординарно настроенный мужик. И, когда в нём уже полностью созрела безысходность к нынешнему самостоятельно-неустойчивому положению - то есть достигла критической точки - тут и подоспела новая революция - банановая! А, может, мандариновая? Ну, это не важно – фруктовая, как ни крути! Причём с грубым оттенком цвета не нашего произрастания.

Трогательные речи, будоражащие лозунги, призывы “новой оппозиции”, возбуждающие бунтарские инстинкты, сладостным соком наполнили голову, сердце и желудок дядьки (стало приятно икаться!).

Потеряв ориентацию во времени и пространстве, пристроился сутками сидеть у экрана телевизора. Нечётный банановый канал приводил Микиту в крайнее возбуждение: он то неистово кричал, выпучив глаза, то гоготал, хватаясь за бока и обливаясь горючими слезами, то прыгал на месте, поднимая вверх руки и скандируя по буквам:

- Ю--о!… Ю--я!…

Так, во всяком случае, слышалось его жене, тётке Горпине. С опаской поглядывая на мужа, прислушиваясь к его не совсем адекватным выкрикам, мучительно соображала: “Пора кого-то вызывать: Скорую или милицию?... Или соседа, молодого экстрасенса?”

Но ситуация с дядькой разрешилась сама собой. Со словами: “Вот, молодцы! Как власть кроют, а?!” – дядька оторвался от телеэкрана, азартно сглотнул слюну, глянул на жену бунтарским оком и со всей силы стукнул по табуретке, стоявшей рядом. В силу своей хилости, табуретка разлетелась на части, не подлежащие сборке. Это событие только раззадорило Микиту:

- Ну-ка, Горпинушка, подай мой парадный, пойду и я майданничать!

- И куда ж ты, родимый! – заголосила перепуганная женщина. – Да и костюм-то у тебя один, повседневный празднично-выходной!

Тётка в отчаянии, с рыданиями кинулась дядьке на грудь. Но не внял жене Микита! Вытерев у Горпины слёзы, оттряхнув свой изрядно поношенный костюм, поправив подозрительно спадающие брюки, с решительным видом отправился в революционное... место.

Пылкие мегафонные речи ораторов; свет мощных прожекторов, организованный шум и гам толпы ошеломили дядьку, вначале. Но, принюхавшись, прислушавшись, оглядевшись, Микита активно и, главное, продуктивно окунулся в сладкий омут революции!

Лозунги выкрикивал так громко, что рядом стоявший дедок, не менее активный, – потух! Уже после нескольких минут Микитовых возгласов, дед стал отчаянно трясти головой и неистово вертеть пальцами в ушах, словно пытаясь чего-то выгрести из них. После безуспешных попыток восстановить слух, дедок, опасливо поглядывая на Микиту, усиленно работая локтями, исчез в толпе.

Да и сам, дядька, вскоре приметил, что не слышит своего голоса!? “Неужель, оглох?” – кольнула безрадостная мысль. Но, слава Богу, обошлось: всего лишь – охрип!

 

Активность, самоотдача и острая критичность выкриков дядьки были вскоре замечены и оценены по достоинству! От штатного носителя революционного плаката “Нас не затравить!”, до нелёгкой должности начальника штаба предвыборной кампании – вот тернистый, но достойный путь Микиты-революционера.

На сим почётном посту Микита так развернулся! Так его... пронесло фруктовым рвением!... Что туалет у дядьки стал на время рабочим кабинетом. Зато в своём районе он быстро заимел имидж первейшего революционного преобразователя овощей и фруктов в г... удобрения полей народной жизни!

Несмотря на козни и препоны старой власти, Микита вывел свой район по массовости и неутомимости в лидеры среди “новых” бунтарей. Перестали даже замечать, когда он ел и спал. Тётка Горпина от волнений слегла... ненадолго. Дядька же выводил на местный майдан столько людей, что начали закрадываться сомнения кое у кого: неужели сей районишка такой многолюдный?

Критичная смекалистость Микиты не знала преград и естественных смущений. Стоял как-то дядька уже привычно на самодельно-импровизированной трибуне и, махая в такт рукой, произносил горячую речь. Её энергичность и темпераментность были так сильны, что старенький брючный ремешок Микиты не выдержал и – лопнул!

При всём взволнованном народе, сосредоточенно вникающим в каждый звук, вылетающий из горла дядьки, штаны довольно шустро – слетели вниз! Взору изумлённой толпы, немногочисленных фото – и телекорреспондентов предстало Микитино семейно-домашнее, извините, нижнее бельё. Оное было из материи с причудливыми цветастыми кружочками и свисало до средины нижней голени.

При соответствующем настроении и не очень пылком воображении, эти кружочки можно было принять за изображение экзотических фруктов. Что дядька и продемонстрировал! Глянув ошалело на опавшие штаны и переведя взор на своё интимное одеяние, дядька, не прервав речи и продолжив махать рукой, быстро сориентировался:

- Видите, панове! До чего довела антилюдская власть: штанам не на чём держаться, так как держатель истлел от неустроенной жизни. Но! – поднял кверху указательный палец Микита и зычно перекрыл нарастающий гам людей торжественными, проникновенными словами. – Символы нашей революции вызревали давно, даже, как видите, в штанах!

Последние слова потонули в грохоте аплодисментов и выкриков:

- Ми – ки – та! Ми – ки – та! Ми – ки – та!...

Толпа подхватила дядьку и, подкинув пару раз, понесла на руках по улицам района. Микита так и вернулся домой необычайно взволнованный и в одних трусах. Пример дядьки так подействовал, что на следующий день чуть ли не вся мужская часть бунтарей ходила без штанов в “фруктовых” трусах. А поздравительная телеграмма по случаю неординарного выступления Микиты, посланная лидером государственного переустройства, необычайно усилила дядькин авторитет.

 

Часть вторая, постреволюционная, грустная...

 

...Когда революция победила, Микита слегка оплошал: не сразу сообразил что к чему. Смотреть телевизор, слушать радио, читать газеты было некогда. Захваченный судьбоносным процессом, Микита как обычно собрал протестный митинг на майдане поутру - чтоб власть не расслаблялась. Натренированным голосом, с недвусмысленными жестами рук, он начал привычно, горизонтально-вертикально, с элементами квадратуры крыть власть!

- Долой коррупционеров и воров!... Сколько может антинародная власть над народом измываться?...

Толпа вначале одобрительно-натренированно гудела. Но потом появились звуки недоумения и даже недовольства:

- Ты чевой-то, Микита, своих хаешь?

- Мы же только начинаем...

- Ещё не опаршивели...

Неизвестно, чем бы всё кончилось, да выручил Микитин помощник, щупленький и длинный, как жердь, паренёк. Дёрнув пламенного оратора за пиджачишко, помощник оторопело зашептал, с опаской поглядывая на расшумевшуюся толпу:

- Пан начальник штаба, мы же уже победили... как будто, и власть теперь наша... вроде как! Надо бы... в фанфары...

- Что ж ты, окаянный, раньше не сообщил? – зашипел в ответ озадаченный Микита.

- Да… с вечера… маленько… - замямлил помощник.

Пока он мялся, дядька опять проявил смекалку и ловко переменил тему речи:

- Теперь же пришёл черёд нашей, новой, фруктовой власти. Ура, панове! Ура!!!

Опять поднялся невероятный шум и гам. Дядьку подхватили на руки и на этот раз долго кидали в отливающее голубизной небо. Так Микита стал выдающейся личностью нашего двора и района.

 

...После победы, как заслуженного революционера, дядьку усадили на пост руководителя района!?... Бывшего же начальника отдали под суд за выборные, то есть с избирательным подходом, махинации, воровство народных средств и другие нечистые деяния.

Тётка Горпина на этот раз не огорчилась от такого стремительного карьерного роста мужа. Как и положено первой леди района, занялась культурными и просветительскими мероприятиями. Как это у неё получилось, учитывая её незаконченное полугодовое профтехучилищное образование – рассказ отдельный.

А вот дядька Микита бунтарские лозунги о Свободе и Демократии понял буквально! То есть линейно-перпендикулярно, без поворотов и загибов! Взял - и отменил всякие налоги и ограничения на бизнес!!! Вместо податей ввёл добровольные пожертвования для поддержания неимущих, немощных и несостоятельных, к коим отнёс и себя... на всякий случай.

Новая центральная власть, занятая добиванием старой, не сразу обратила свой взор на дядькины, мягко говоря, не очень компетентные новшества с явным превышением полномочий. Пока “наверху” соображали, в нашем районе разразился экономический бум!

Первыми огляделись банки: со всей страны, толкаясь и обгоняя друг друга, в район кинулись банковские топ-менеджеры. Не прошёл и месяц – вся банковская система страны перекочевала к нам. Цены на земельные участки сиганули, как в каком-нибудь Нью-Йорке!

За банками нахлынули казино, ночные клубы, различные “физики” и “химики”. И пошло, и поехало! Земли на всех остро не хватало, поэтому строения – опять же, как в каком-нибудь Токио – полезли вверх. Небоскрёбы, небоскрёбы...

Районная казна от непомерных “пожертвований” явно переполнилась. У дядьки Микиты пухла голова: что делать с деньгами? Оказалось, что лучше, когда денег нет! Меньше забот и полное отсутствие нехороших мыслей и неправедных дел.

Дядька от отчаяния пошёл на раздачу пенсионерам не допотопно-неряшливых “Запоров”, а новеньких “Фордов” с автоматически управляемым рулём! Вскоре тётка Горпина ездила в толпе охранников-телохранителей на бронебойном “Мэрсе”.

От финансовой лихоманки у дядьки стукало в висках и кололо в левом боку. Спал совсем плохо. Во сне ахал, охал и трясся! Да, напала на Микиту неизвестная доселе в наших краях болезнь – трясучка! Врачи сначала решили, что это малярия. Поскольку небоскрёбы укрыли город глубокими тенями, влажность поднялась, как в джунглях, и развелось экзотических комаров не считано!

Однако приметили, что трясучка налетала на дядьку при слове – “бакс”, доллар то есть. Вернее, она только начиналась: мелко дрожали губы, жиденько стучали зубы, что отбойный молоток после выключения; мерно трепыхался подбородок. Но ниже как будто не опускалась.

Однако стоило Миките увидеть зелёненькую в натуре, и, не дай Господь, - пачками!!! – как трясучка перекидывалась на живот, руки, коленки и пятки. Как заведенный игрушечный козлик, дядька ритмично подпрыгивал на месте и вибрировал животом. А тут ещё и лицо краснело и глаза выпучивались, что у рака в кипящей воде. Окружавшая Микиту свита с тёткой Горпиной не знали, что делать: плакать, смеяться или... трястись в знак солидарности с народным страдальцем!

Посему от врачей вышло строгое запрещение: о деньгах с Микитой не говорить и, не дай Бог, показывать их натурально! После этих мер наметилось улучшение. Но... прицепились новые напасти! Причём как-то по очереди, одна за другой. Сначала приключилось прерывистое заикание, затем – “неадекватное восприятие действительности”. Последнее выражалось, в частности, в том, что повсеместно принимал свою секретаршу, Натали, за тётку Горпину! без лифта поднимался на 100-ый этаж; анисовую бабы Клуши, местной самогонщицы, пил как фруктовый сок и заедал гамбургером.

Пропал да и только нестандартный общественный и государственный деятель... Наконец, озабоченная разрастающимся в стране экономическим кризисом-перекосом (у нас-то бум!), власть опомнилась.

- Снять! Срочно снять!! – негодуя стукнул по столу новый президент.

После чего дядьку Микиту тихо, незаметно сместили с кресла районного руководителя. Смещали ночью, нежно, аккуратно, с использованием ОМОНа и других специальных служб. Меры соответствовали инструкции высшего начальства: не будоражить несанкционированных поползновений трудящихся и иже к ним прилепившимся.

Трясущегося, заикающегося, не воспринимающего адекватно реальность, дядьку отвезли в одно из самых популярных и престижных (в недавнем прошлом) заведений – “психушку”. В районе приостановили экономический бум и навели общественный порядок.

Постепенно жизнь вошла в привычное послереволюционное русло: одних снимали, других сажали, третьих ругали и т.д. Но память о дядьке Миките осталась: двор наш теперь на крыше небоскрёба! Тут и деревья растут, беседки с лавочками и столиками стоят. Для детей - игровая площадка, для пенсионеров – стол с домино.

Играют старики в не очень азартную игру, пивко попивают, власть кроют, как и положено; и частенько вспоминают местную знаменитость, критически мыслящего фруктового революционера, пострадавшего на жёлто-зелёной ниве, но успевшего прославить на весь Мир наш двор, район, область, да что там мелочиться – страну!

 

Сотворено 8.06.2005 года в честь украинской “оранжевой” псевдореволюции. Украина. Донецк.