14 февраля.

День Влюбленных.

Ходили с Маришкой в кино, смотрели что-то сопливенькое, как она любит. Она все время держала меня за руку, а когда герои целовались на экране, прижималась ко мне всем телом и выдыхала на ушко «Как романтично!» Такая она смешная, Маришка. Она, наверное, и не знает, что я вот сейчас о ней пишу. Скорее всего, спит уже, забравшись под теплое одеяльце, уютно, как маленькая кошечка. А я смотрю в темное небо и думаю о ней.

Вспоминаю, как на прошлой неделе гуляли в парке. Был уже вечер, морозно, воздух свежий, будто стеклянный. Мы держались за руки в перчатках, а она сказала, что замерзла, куталась в меховой воротничок. Тогда мы забежали в кафешку. Ни разу до этого там не были. Маленькое такое, уютненькое заведение, пара пустых столиков и милые, немолодые уже официантки. Они смотрели на нас с умилением, угощали нас горячим кофе и пирожками с яблочками, а мы плели им всякую чушь, про то, что мы, якобы, не местные, ничего тут не знаем, первый раз в городе. Потом смеялись сами над собой.

А еще помню, как ходили с ней в какой-то сомнительный коттеджный поселок. Ей там надо было к преподавательнице из института. Темнота, хоть глаз коли, кругом собаки лают. Жуть, короче. А мы жались друг к другу и представляли, будто мы герои американского триллера.

Столько еще всего хорошего было. А сколько еще будет.

Спи, Мариш, до завтра.

 

17 февраля.

Маришка простудилась. В институт не ходит, кашляет, чихает, бедненькая. Принес ей игровую приставку. Игрались целый день, как дети. Потом смотрели какое-то скучное кино, больше целовались, чем смотрели. Она все говорила, что боится меня заразить. А я сказал, что если я тоже заболею, будем вместе сидеть на больничном, есть ненавистный мед, и, тогда уж точно пройдем все уровни в игре.

 

20 февраля

Маришке звонит какой-то Стас, пишет смски. Она сама мне показывала. Там, конечно, ничего интересного, «привет, ты мне очень нравишься…» и все такое. Она говорит, это молодой препод, первый год работает. Говорит, маленький, прыщавенький и страшный. Говорит, он мне не конкурент. Ха-ха. Все равно, хочу с ним разобраться.

 

9 марта.

Подарил Маришке золотой кулончик на цепочке. Крошечное сердечко, а в серединке бриллиантик. Ничего особенного, конечно, но на большее фантазии не хватило. (и денег). Она так радовалась, целовала меня, всего испачкала в помаде. Потом пошли к Сашке с Ольгой и так напились, что сегодня не пошли в институт. Вот дураки.

 

15 марта

Юлия Михайловна, Маришкина мама, уехала в командировку.

Забили на пары, весь день провалялись в постели, даже не ели почти. Домой пришел посреди ночи. Вид, как у загулявшего кота, усталый, но довольный. Эх… Как назло маман не спала. Встретила в коридоре, а на лице улыбка, такая понимающая, что аж тошно.

- Ну и где мы ходили?

- Занимались. Завтра семинар… типа. (самому смешно, еле сдерживаюсь, чтобы не заржать).

- Занимались, значит… - маман тоже вот-вот засмеется, по глазам вижу, - устал наверно?

- Не то слово, - а сам тихонько мимо нее в ванную.

- Ну, иди спать.

- Ага. Спокойной ночи.

Выхожу из ванны, топаю в свою комнату, а она мне из кухни:

- Дим!

- Чего?

- Надеюсь, хоть предохранялись?

- Угу.

Плюхаюсь на кровать и смотрю в потолок. Блин, перед мамкой стыдно…

А впрочем, что такого? Не маленькие уже.

 

19 марта

Нет, ну так обидно, честное слово! Пошла на День Рождения в Ленке, сказала, вернется в десять и сразу позвонит. Сейчас уже половина одиннадцатого, а телефон молчит. И даже смску не прислала! А я сижу один, как идиот. А ведь мог бы тоже с пацанами куда-нибудь сходить! Черт…

Полночь. Ни звонка, ни смс.

Час ночи. Все так же.

И что я, дурак, не сплю?

 

20 марта

С утра звонила, я не взял трубку. В институт не пошел, надо было по делам. Пусть меня там поищет, помучается.

В обед звонила, я не взял трубку. Прислала сообщение: «Не понимаю, почему ты не хочешь со мной говорить!» Не ответил. Не понимаешь – не надо.

Звонила еще четыре раза. Упорно не беру трубку (хотя очень хочется). Снова прислала смс: «Димочка, хватит дуться!»

Не ответил.

Вот я тварь, она, наверное, переживает, а я с ней так… В следующий раз позвонит, обязательно отвечу.

Больше не звонила. Ближе к ночи смс: «Ты даже не дал мне возможности все объяснить. Не хочешь по хорошему, не надо. Удачи. Ты свободен.»

Вот это номер! И я же еще виноватым остался! Ну и черт с тобой!

Трясущимися от гнева руками натыкал ответ: «Вот и хорошо.»

Спасть я сегодня, явно, не буду.

… а Маришка, скорее всего, плачет…

Ну и пусть!

 

21 марта

На большой перемене встретились в буфете. Мы с Сашкой пили кофе, молчали, уткнувшись в тетрадки – на следующей паре самостоятельная работа. Как только увидел Марину в дверях, начал рассказывать Сашке какой-то бред, так по дебильному весело, что тот даже испугался. Ну, это же прием такой: показать ей, что у тебя и без нее все зашибись.

Она вплыла со скорбным, исполненным гордостью лицом, бросила в меня гневный взгляд и пошла кушать булочки с чаем.

Потом случайно столкнулись в дверях. Деваться было некуда, пришлось разговаривать.

- Привет.

- Привет.

- Как дела?

- Марин, да как у меня дела? Нормально, жив, как видишь. Готовлюсь к самостоятельной.

- Ты не думаешь, что нам есть, о чем поговорить?

- Не думаю. Ты мне вчера все написала.

- Я погорячилась. Давай поговорим.

- Сейчас некогда.

- Вечером.

- Ну, давай, если хочешь.

- Ты позвонишь?

- Посмотрим.

Конечно, я позвонил! Зачем только выпендривался? Встретились, поговорили, обнялись, поцеловались, пошли гулять. Вот дурачки!

 

22 марта

Сегодня звонила Янка. Голос такой трагичный, вкрадчивый.

- Привет, Димуль, как дела?

Хорошо, говорю, не болею.

- Что-то тебя в институте редко видно.

- Да все больше дипломом занимаюсь…

Молчит в трубку, посапывает тихонько. Чувствую, хочет что-нибудь эдакое сказать.

- Димк… Хотела тебя спросить… Ты скучаешь?

По Янке? Хм… Зачем кривить душой, иногда по пьяни скучаю, даже пару паз попытался ей позвонить, но вовремя остановился. Как никак, а первая любовь. Со школы.

- Конечно, Ян, иногда скучаю.

Сам удивился, что не наврал!

- И я… - драматично так это сказала, что аж мурашки по телу. Эй, я что, начинаю по Янке слюни распускать? Стоп!

- Слушай, Янчик, не начинай, ладно? Мы ж с тобой уже сто лет, как друзья-приятели! У тебя есть твой этот, как его…

- Игорь? Мы расстались месяц назад.

- Ну, значит, найдется кто-нибудь еще! Неужели ты хочешь начать все сначала с таким идиотом, как я?

Насчет идиота я, конечно, приукрасил. Для нагнетания атмосферы.

- Ты с Маринкой встречаешься? У вас все нормально? Она тебя не обижает?

- Все нормально, не обижает. Ладно, давай, увидимся.

Полночи думал о Янке. Она все-таки хорошая. И красивая очень: волосы длиннющие, черные, а глаза ярко-голубые. Необычная внешность.

Маришка, она совсем другая – нежная, беленькая, кудряшки, как у ангелочка.

Но ведь на двух стульях не усидишь, верно?

 

25 марта

Опять этот чертов Стас. Прислал Маринке смс: «Ты самая красивая девушка в мире!» Чуть не выбросил ее телефон в окно. Сказал, что завтра в институте найду этого Стаса и… ну, в общем, не важно.

 

26 марта

Вычислил Стаса. Этот урод преподает анатомию и физиологию. Да по нему самому можно анатомию изучать. И он с такой внешностью еще на что-то рассчитывает? Пусть сначала прыщи вылечит! (эх, я завелся!)

Морду преподу бить не стал, могут из института выгнать, все-таки последний курс, жалко. Спокойно намекнул, что Марина занята, и что ее номер необходимо удалить из адресной книги его мобильника. Надеюсь, что понял. По крайней мере, промолчал.

Интересно, а откуда у него вообще ее номер?

 

1 апреля

Мой День Рождения. Угораздило же родиться в День Дураков.

Маришка подарила много всякой всячины, так сразу и не перечислишь. Отмечали на квартире у Ромика – его родители уехали. Напились жутко. Маришке стало плохо, она целый час торчала в туалете, потом вышла, попросила вызвать такси и уехала. Неудобно как-то вышло.

Через полчаса после того, как уехала Маришка, позвонила Янка. Поздравила с Днем Рождения, нажелала всего-всего. В пьяном угаре пригласил ее на вечеринку. Обрадовалась, сказала, что скоро будет.

Но почему-то так и не пришла. А может, и пришла, но я этого не помню?

Нда, Дмитрий, пора бросать пить.

 

4 апреля

Даже не знаю, с чего начать.

Сегодня в институте была гражданская панихида по Янке. Как она умерла, никто из ребят достоверно не знает, но хоронили в закрытом гробу. Боже, боже, боже…

Лучше было не видеть лица ее родителей. Отец весь черный, мать рыдала так, что голос сорвала.

Я стоял тихонько в уголке, не хотел быть в общей толпе. Все думал, что могло случиться.

Яна, Яночка… Милая.

Закрылся в комнате с бутылкой коньяка, пачкой сигарет и дневником. Никого не хочу видеть. Черт…

 

7 апреля

Яночка была такой умницей. В пятом классе нас посадили за одну парту, и до конца школьных лет мы так и сидели вместе. Я был ее первым мальчиком, а она моей первой девочкой. Мы обещали, что когда закончим институт, обязательно поженимся. В институте все как-то поменялось. Оказалось, что вокруг столько девчонок, о которых я даже не подозревал. Я сам виноват в том, что мы разбежались. Я бросил ее ради какой-то Юльки (уже с трудом помню, как она выглядит), потом были всякие Наташи, Ани… Потом мы снова помирились и были вместе несколько месяцев. А потом я встретил Маринку и понял, что Яна – это уже прошлое. Опять жестоко поступил. А она познакомилась с каким-то Игорем. Наверное, он никогда ей сильно не нравился, просто гуляла с ним от скуки…

А вот теперь ее нет.

 

15 апреля

Пришлось тащиться с институт показывать наработки по диплому. Да какие к черту наработки, после такого-то?

Не видел Маришку больше недели. По телефону разговариваем, а встречаться не хочу. Не могу заставить себя выйти из дома.

Меня преследует какое-то странное ощущение чьего-то присутствия в комнате. Может это Янкина душа? Тьфу, глупость какая!

 

19 апреля

Приходила Маришка. Посидели, попили – она чаю, я водки. Начала взывать к моему благоразумию, мол, Дим, нельзя закрываться в четырех стенах, поддаваться депрессии.

Я, говорит, понимаю, что она тебе была дорога, но ведь есть еще другие, живые люди, которые тоже хотят твоего внимания.

Понимаю, что она права. У меня даже возникает подозрение, что я просто расслабился, привык к тому, что меня никто не трогает и все сочувствуют. А ведь, в самом деле, мое горе не самое большое. Представить только, как переживают Янкины родители.

Торжественно пообещал Маришке, что с завтрашнего дня беру себя в руки и начинаю новую жизнь.

Хотел ее проводить, да что-то замешкался.

 

21 апреля

Вчера умерла Маришка.

Ездили в морг на опознание. Это истерзанное, исполосованное тельце – она.

А я не верю. Ведь такого не может быть.

 

22 апреля

По звенящим коридорам, ослепленным белым светом, мимо закрытых дверей, туда, где на железном столе лежит она. Лежит и не дышит.

Там холодно. Ей же холодно. Накройте ее одеялом, сволочи!

А в кудряшках, белых-белых, как крылышки ангела, запутались черные опавшие листья и ветки. Она не любит быть неопрятной. Не любит грязь!

 

24 (зачеркнуто) 23 апреля

Ее больше нет. Она глубоко под землей, прикрыта алыми цветами и черными лентами.

Там же нечем дышать, там же холодно.

 

24

Звонил ей на мобильный. Абонент недоступен. Написал смс. О том, как я ее люблю, о том, что нельзя меня бросать. Без ответа. Почему ты не пишешь, Мариш?

 

27 апреля

Так, взять себя в руки и подумать. Что-то происходит. Что-то очень-очень плохое и странное. Кто-то их убил. Янку и Маришку. Кто-то их…

 

30 апреля

В загустевшей темноте нужно отыскать кнопку и выключить к черту эту тишину! Так невозможно спать, невозможно! Так жутко, что хочется орать во всю глотку. А когда включаешь свет, становится еще страшнее. Кто-то есть в этой комнате, явно кто-то есть. Я его не вижу, но точно знаю.

 

1 мая

Вчера проснулся ночью от крика. Какая-то истеричка истошно вопит за стеной. Не переставая. Когда же она заткнется?

Начал вслушиваться, казалось, что она не просто орет, а выпевает какие-то слова. Не мог разобрать, как ни силился. Стучал в стену, просил ее прекратить. К утру затихла.

 

2 мая

Опять она орет, чертова дура. А маман ее даже не слышит. Надо же, как крепко спит, мне бы так.

С утра пойду разбираться.

 

3 мая

Дверь открыл какой-то мужик. Клянется, что живет один, никого не приводит и никакого крика не слышал. Для порядка дал ему в морду. Чтоб больше не врал.

 

7 мая

Пришлось идти в институт, скоро экзамены. От бессонницы крышу рвет: эта сучка вопит каждую ночь. За эти дни обошел все подъезды и все этажи, но никто не сознается. Ладно, это всего лишь дело времени. Обязательно найду. А когда найду, она пожалеет, что на свет родилась.

В институте сказали, что у меня есть реальный шанс вылететь с последнего семестра последнего курса, если я хоть что-нибудь не начну делать.

Да пошли они!

В обед маман попыталась впихнуть в меня суп. Сказала, что я уже неделю почти не ем. Правда? А я что-то не заметил…

Я, вообще-то, не сильно брезгливый, но терпеть не могу находить в еде чьи-то волосы. И вот сегодня, подумать только, обнаружил в супе длиннющий черный волос! Меня аж передернуло! Но я задумался: маман крашенная блондинка с короткой стрижкой, а тут длинный и черный… Совсем как у Янки…

 

9 мая

День Победы.

Если эта дрянь не перестанет орать по ночам, я скоро начну ей подвывать. Спасть все равно не получается.

 

12 мая

Ура! Она замолчала! Проснулся от тишины! Дальше было хуже. Снова заснуть не получалось, начал шарить по кровати в поисках пульта от телевизора, и под подушкой нащупал что-то холодное и липкое. Включил ночник, а там – перегной, опавшие листья, черные, пахнущие землей…

Вскочил с постели, побежал на кухню варить кофе, вернулся, а их нет… Куда они делись, черт возьми? И откуда взялись?

Скоро утро, а я все сижу при свете, спать не могу. Наблюдаю, как расцветают ландыши на обоях. Раз – и бутончик превращается в цветок. И тихонько колышется на ветру – у меня ведь форточка открыта.

Мне кажется, я даже чувствую их запах. Это потрясающе!

Боже, я вспомнил! Вспомнил, где видел эти опавшие листья! Даже писать страшно… Они были в Маришкиных волосах…

Господи, что происходит?...

 

14 мая

Сегодня ехал в лифте с соседом, которому набил лицо. Ехали вдвоем, оба на последний этаж, и чувствовал я себя как-то неловко. Сосед, видимо, тоже, потому как когда лифт остановился, и двери открылись, мужик схватил меня за грудки и потащил в закуток рядом с мусоропроводом. Я бы мог, конечно, побрыкаться, но бессонница меня откровенно доконала, и сопротивляться попросту не было сил. Мужик швырнул меня об стену и подошел вплотную. Страшно не было ни капли: убить не убьет, а даже если и ударит, то несильно, чтобы попугать. Он же не идиот, в конце концов.

- Слушай ты, псих, - сказал сосед, - не знаю, что уж там тебе мерещится, но бить людей, а тем более соседей – это уж слишком.

- Согласен, - честно ответил я, - но мне не мерещится. Неужели ты не слышишь, как эта истеричка орет?

- Ни черта я не слышу, парень. И никто, кроме тебя не слышит.

- Может, у тебя окна на другую сторону выходят? Может, она на улице кричит?

- Да никто не кричит. Это у тебя с мозгами что-то.

Мне так обидно стало. Он что, считает меня сумасшедшим? Я обозвал его непечатным словом и оттолкнул от себя. На это мужик пришел в ярость и зарядил мне в челюсть. Один-один, справедливо.

Но как-то еще обиднее стало. Я уселся на пол и закрыл лицо руками, а он стоял надо мной и смотрел.

- Слушай, ты, правда, слышишь эти крики?

- Правда, - ответил я, не поднимая головы.

- Тебя как зовут?

- Дима.

- Меня Сергей. Ты это, Дим… Если что почудится, заходи… Коньячку попьем. А то так и с ума сойти недолго.

Хороший мужик, оказывается. Зря я на него тогда злился.

 

17 мая

Я все понял. Я все осознал и все вспомнил. Я ужасный человек.

Сегодня сидел в институтской библиотеке. Набрал толстенных книг советских времен. Решил хоть немножко взять себя в руки и подготовиться к предстоящей последней сессии. И вдруг произошло нечто более, чем странное. Листая одну из книг, я нашел среди пожелтевших страниц маленький белоснежный листочек. Там было написано: «Дима, зачем ты это сделал?» И все бы ничего, можно было подумать, что кто-то адресовал эту записку какому-то другому Диме и просто забыл ее в книге, если бы… Если бы записка не была написана Янкиным почерком. У меня очень хорошая память на почерки, а Янкин вообще ни с чьим не спутаешь.

Я захлопнул книжку, собрал всю оставшуюся литературу, сдал и побежал из библиотеки.

По дороге домой мне пришло смс от Маришки: «Димочка, я все равно люблю тебя, несмотря на то, что ты сделал». Я позвонил Юлии Михайловне, спросил, куда она дела Маришкин телефон, после ее смерти. Она поклялась, что телефон лежит дома в шкафу, упакованный в коробку, вместе с сим-картой и зарядным устройством.

А потом я прибежал домой, хлопнул рюмку водки и все вспомнил…

Мой День Рождения. Маришка уезжает домой, а Янка приходит на вечеринку. Потом я провожаю ее домой, а за домом… Как же такое могло выпасть из памяти? Я достал нож, повалил Янку на землю и полосовал, полосовал… Руки в крови по локоть… Потом отмывал в ванной, отстирывал куртку… Как я мог забыть?!

А Маришка? Через несколько дней после Янкиных похорон она пришла ко мне, чтобы подбодрить. И я тоже пошел ее провожать, и… о Боже!

И я ни черта не помню, потому что в обоих случаях был мертвецки пьян.

Господи, я же маньяк! Это же я их убил!

 

19 мая

Меня вызывали свидетелем по их делам. Молчал и тупо смотрел в потолок. Признаться, оказывается, очень трудно.

А что, если я убил еще кого-то, только снова ничего не помню?

 

22 мая

Опять крики. Теперь я точно знаю, что она кричит с улицы. И теперь я точно знаю, кто именно кричит.

Когда я проснулся от воплей, тут же бросился к окну. На пустынной детской площадке, на качелях, в кремовом пальтишке и белой шапочке, невесомая, почти прозрачная сидела Маришка. Она глядела в мое окно и неистово кричала, а когда я выглянул, замолчала и посмотрела на меня, серьезно так… А потом жестами попросила взять телефон и позвонить ей. Я схватил мобильник, набрал ее номер. Пошли длинные гудки, она сняла трубку и сказала «алло», а я струсил и отключил телефон. Маришка пожала плечами, встала с качелей и побрела в темноту.

Долго не мог отдышаться. Включил свет, мерил комнату шагами.

А обои мои все так же творят чудеса. Ландыши расцветают на глазах и благоухают! Комната просто утопает в этом аромате.

Как же я мог такое сотворить? В голове не укладывается! Зачем, зачем я изрезал на куски двух девчонок, которых так любил?

А почему я вне подозрений?

 

25 мая

Сегодня в институте видел Янку. Во время занятия вышел в туалет и увидел, как она скользнула в женский. Я уже перестал удивляться. Пошел за ней.

В женском туалете ее не было. Только записка помадой на зеркале: «Мы скучаем»

И они еще по мне скучают? После того, что я с ними сделал?

 

25 мая ночь.

Криков нет, но, наверное, я никогда больше не смогу спать. Как я себя ненавижу!

Интересно, какого наказания я заслуживаю? Пожизненного заключения? Расстрела?

 

26 мая

Как душно от этого запаха ландышей. Ненавижу ландыши. Всю ночь сдирал эти чертовы обои. Стало легче. Правда мама утром очень удивилась.

Надо и маму от меня изолировать. Страшно за нее…

 

28 мая

Нашел в гардеробе ту самую куртку. Пятна крови плохо отстирались. Порезал ее на куски и отнес в мусоропровод. Мама это заметила и сказала, что я неадекватен. Она даже не представляет насколько.

 

Июнь

Сегодня они приходили ко мне. Вдвоем. Посидели возле кровати, Янка держала меня за руку, а Маришка гладила по голове. Говорили, что им без меня очень плохо, что они никогда не будут меня ревновать и делить, лишь бы я был с ними обеими.

Я не могу им отказать, ведь я так виноват перед ними.

Они не оставляют мне выбора. Им плохо без меня. А мне без них.

Осталось только найти способ.

 

***

- У вас есть предварительное мнение? – мой куратор по диплому Виктория Николаевна, женщина лет пятидесяти, но все еще молодящаяся, смотрела на меня в упор из-под очков.

Я крутила в руках замызганную оранжевую тетрадку. Перед глазами все еще стоял мелкий нервный почерк.

- Ну… очевидно, что автор страдает психическими расстройствами… Но диагноз поставить пока не могу. Надо проанализировать, как следует.

Виктория Николаевна невесело улыбнулась.

- Ценю вас за то, что вы не спешите с выводами, Юля. Я немного помогу вам, если не возражаете, расскажу об авторе этого дневника и обстоятельствах.

Она встала и начала неспешно прохаживаться по аудитории.

- Полянский Дмитрий, двадцать три года, студент последнего курса медицинского факультета, по специальности врач-кардиолог. Особыми талантами не блистал, но все же проявлял кое-какие способности в обучении. Найден мертвым в собственной квартире. Вскрыл вены.

Две девушки-жертвы: Яна Петренко и Марина Караваева, тоже студентки. Убиты с промежутком в пару недель, на телах обнаружены многочисленные колотые и резаные раны, а также следы сексуального насилия.

- Он их действительно… В смысле Дмитрий виновен в их смерти?

- Нет. Комплекс вины развился вследствие перенесенной душевной травмы. Отсюда же слуховые и визуальные галлюцинации.

- Но ведь он явно верит в то, что пишет! Эти послания от его подруг с того света… Эти крики… ландыши…

- Результат глубокого психического расстройства. Юлечка, эта трагедия произошла четыре года назад, все обстоятельства дела давно изучены, виновные пойманы и наказаны.

- Так кто же их убил?

- Некто Станислав Кушаков, преподаватель физиологии в их университете. Очень уж любил молоденьких студенток, и очень уж злился, когда они ему отказывали. Сейчас он отбывает срок в колонии строгого режима.

- А как же Дима?...

- А что Дима? Парень не смог справиться с депрессией. Такое бывает. Ладно, Юля, поразмыслите об этом дома. Увидимся завтра, а то я очень спешу.

 

По дороге домой я думала о Димке Полянском. Почему никто вовремя не заметил, что он сходит с ума? Почему никто не попытался ему помочь? Он же хотел достучаться, рассказывал о своих видениях. Почему мать не отвезла его к психиатру? Ему было так плохо, одиноко и страшно, ему мерещились ужасные вещи, а никто даже не хотел его слушать!

Я пришла домой, на скорую руку приготовила ужин, налила себе теплую ванну и погрузилась в нее с новеньким детективом. После трудного дня надо было обязательно расслабиться.

Димка не шел у меня из головы. Как жаль, что меня там не было! Как жаль, что я уже ничем не могу ему помочь. Никто его не слушал, не верил, а я бы поверила!

Ванна начала остывать. Я выдернула пробку и шагнула на кафельный пол. Тщательно вытерлась, накрутила полотенце вокруг мокрых волос, накинула халат и взяла крем для лица. Повернувшись к зеркалу, я так и села: на запотевшей от влаги поверхности до боли уже знакомым почерком было выведено «Спасибо, что веришь».