У попа была собака, он ее любил... Но потом она ему надоела и он ее убил. Вот сволочь!

 

Прозрачные тюлевые занавески развеваются на знойном ветру, открывая моим глазам вход в пустую серо-алую комнату. На крупной плитке пола красуются узоры огненных всполохов, в центре стоит письменный стол, на нем лежат книги и бумаги, забыто в чернильнице перо. Рядом офисное кресло из красного дерева, а слева у стены низкая апельсиновая софа.

Я делаю шаг за порог. Фильтрат ностальгии реагирует с неуверенностью и образует раствор едкой самоиронии. Вокруг реет тихая жаркая пустота, проникающая в самое сознание. Зачем я здесь? По привычке? Мы не виделись так долго, и вот я вернулся. Почему? Я знаю. Это слабость. Глупая детская обида, которая терзает меня целую вечность, которую я никак не могу одолеть. Мне нужен кто-то, кто бы выслушал, понял, утешил. От осознания собственной ничтожности сводит судорогой плечи. Если бы мы и правда были только скоплением нейронов, все было намного проще. Никаких парадоксов, вроде потребности в поддержке и любви. После подобных приступов истерии, меня обычно тошнит от всего мира и себя в частности. Только с тобой это не так. О мироздание, где логика?

Аго. Когда-то наши отношения были жестокой игрой в кошки-мышки и я готов был бежать на край вселенной, чтобы избежать встречи с тобой. Но сейчас... Сейчас не изменилось ровным счетом ничего. Кроме нас.

Я стою, прислонившись к стене у двери балкона, и думаю о том, что снова брежу. Все размышления бессмысленны. Скажем внутренней гармонии: "нет"! Признаю, я жалок и слаб. Я совершаю подлость и прекрасно это осознаю. Я прихожу с просьбой о помощи, чтобы, получив ее, снова уйти, хотя точно знаю, что расставание причинит тебе боль. Мне нельзя было тут появляться. Проблема лишь в том, что иначе я не могу. Это выше моих сил. Хотя, вроде бы так просто - взять и уйти. Вот сейчас...

Ты выходишь из соседней комнаты, занятый изучением каких-то бумаг, направляешься к столу. И злые мысли исчезают. Я словно в кино, а передо мной один из героев.

Высокий, стройный, с густыми ярко-красными волосами, собранными в хвост. Длинные пряди спадают на лицо; молодое, с несколько резкими чертами. Красивое. Для меня. Тонкие губы, заостренный нос, миндалевидные глаза цвета червонного золота. Спина прямая, плечи чуть отведены назад. Походка легкая и уверенная. Ты очень гордый, вспыльчивый. Это видно сразу. На тебе строгий бордовый костюм и высокие кожаные сапоги.

Никогда не мог представить тебя иначе. Даже когда ты был блондином и носил белое. Все равно.

Ты проходишь мимо, не замечая меня, а я молчу и наблюдаю. Для меня это эстетическое удовольствие. Мне нравится смотреть, как ты непонимающе вздергиваешь брови, качаешь головой и кривишь губы. Вот ты оборачиваешься и замираешь, глядя на меня округлившимися глазами. На твоем лице изумление, замешательство. Ты, верно, и не веришь, что видишь меня.

Я улыбаюсь; наверное нервно.

Все это так странно и смешно. Мне неимоверно приятно видеть тебя вновь. Я смотрю тебе в глаза и впадаю в дурацкий романтизм. Желаю, чтобы этот миг растянулся навеки. Я не хочу ничего говорить. Для этого у меня не хватает смелости. Но в следующей сцене мой текст:

- Здравствуй.

- Шульдих, - ты произносишь это как правительственную декларацию, словно констатируешь факт моего существования. Ха! Я усмехаюсь. Ты улыбаешься; искренне и грустно, с толикой иронии, с горечью любви. - Здравствуй. Рад тебя видеть.

- Я тоже рад, - несколько шагов тебе навстречу. Меня сковывает смущение, неловкость. С превеликим удовольствием я провалился бы сквозь землю. Здесь и сейчас. Отмотал бы время назад. Но после долгой паузы я спрашиваю: - Ты снова на Рентаннане?

- Да, - ожидание в твоем пристальном взгляде. - Хочу разобраться с некоторыми трудностями.

- Время?

- Есть. Ничего спешного. Я вообще буду счастлив отвлечься. Хоть с самого утра только это и делаю... - с твоих губ срывается нервный смешок.

Я молчу, с фальшивым вниманием изучая обложку какой-то книги. Она абсолютно черная, без названия и имени автора. Ты смотришь на меня, присев на край стола, и в комнате воцаряется тишина.

Девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один. Ноль. Минус один. Минус два...

- Шух, - раздается твой голос. - Я скучал по тебе.

А я нет. Какая несправедливость, правда? Я пришел именно тогда, когда захотел. А ты страдал. И в какой-то миг был, верно, готов на стену лезть, в напрасной попытке унять тянущую тоску. Мне тоже знакомо это чувство, когда с трудом заставляешь себя заняться хоть чем-то, чтобы не сдохнуть от удушающего безделья. Когда все вокруг не имеет смысла; только твоя идея фикс. Это как наркотическая ломка. Патология. Глупость. Любовь? К черту ее. Все к черту.

Ты нерешительно поднимаешь руку, подаваясь мне навстречу. Замираешь. Убираешь за ухо мешающую прядь.

Мне всегда легче, правда? Неправда. Просто я расчетливый и жестокий. Мы проходили это сотни раз; и все движения как заученные роли. Я подхожу и целую тебя в губы, а затем сажусь рядом на стол и делаю вид, будто ничего не произошло. Чуть ли не кожей чувствую твой задумчивый взгляд. Кажется, моя щека начинает чесаться. Нет, я, конечно, мерзавец. Сволочь. Но что-то хорошее во мне ведь есть! Мои чувства мне неподвластны, я не могу ими управлять, а значит не несу за них ответственность. Но так ли это на самом деле? Как бы то ни было, оправдания мне без надобности. Я лучше останусь виновным. С правом на подлость.

- Я пришел пожаловаться тебе на жизнь, - объявляю я с неуместным вызовом.

- Ну... я понял. Сразу. И мне приятно. Правда.

Да, принять помощь иногда оказывается сложнее, чем ее оказать...

- Не терзай себя. Рассказывай.

На твоих губах теплая улыбка. Ты обнимаешь меня за плечи и пытаешься заглянуть в глаза. Я молчу, отвернувшись; а в груди мерно бьется саднящая боль. И ведь я никогда не был приверженцем морали! Куда делась моя высокомерная беспринципность?! Наверное, туда же, куда и выдержка и силы. Даже скалы не стоят вечно. И самый стойкий - это песок... Проклятье. Я словно пытаюсь оправдаться. Но в чем? Мне не в чем оправдываться ни перед тобой ни перед кем-либо еще. Разве что; перед собой?...

 

У попа была собака, он ее любил... И они жили вместе, не смотря на то, что это стало мукой. Уж лучше б он ее убил.

 

Теперь мне уже намного легче. Я могу уходить. Однако мое возвращение неизбежно - плохо это или хорошо.

Мы сидим вместе на софе и смеемся о чем-то неважном. Ты нужен мне. И если я без чего-то не представляю свою жизнь, то это без тебя. Только вряд ли что-то между нами изменится. Ведь с первой нашей встречи - все точно так же. Прости, что мучаю тебя. Мне жаль. Но не более. Знаешь, я считаю, что чувство вины - это нечто акцессорное. Оно может изматывать и доводить до сумасшествия, но к действиям не обязывает. Я ничего тебе не должен. Я только виноват.

 

У попа была собака, он ее любил... А когда она ему надоела, он сдал ее в питомник. Сначала собаке было плохо, но потом она привыкла.