Предисловие к книге двенадцатой И вновь Москва – и зона «Д» И золотая Моховая... Сентябрь... Вернулись мы... Кто – где Творил, к Всевышнему взывая, Когда, случалось, невпопад, Вразрез с обыденностью строки Рождались, с разумом не в лад... А все ж мы извлекли уроки. И нас «разбор полетов» ждет. И снимут стружку побратимы. Та практика пойдет за год Учения... Необратимы Дни нашей жизни... Навсегда Они уходят... С Ленским вместе Не пойте зря: «Куда, куда... », А тихо поразмыслив, взвесьте, Что совершили, что теперь Свершать нам на крутом подъеме? Еще для нас отверста дверь В любую ипостась – и кроме Прямой ухабистой стези, Куда выводит альма матер, Есть и другие... Повези Нам чуть в пути, чтоб не лохматил Нам шевелюры ураган, Смертельная не била вьюга. Пусть всем подонкам и врагам Не удается нас из круга Удачи вытолкать... Вперед – К открытию все новых истин. Четвертый курс журфака ждет... В сентябрьской позолоте листьям Звенеть монетами у ног... -- Михайло Ломоносов. Здравствуй! Мы возвратились на порог... Ты с нами этот миг отразднуй! Нам тайны жизни раскрывай, Те, что тебе в трудах давались. И нас тихонько наставляй, Чтоб на беду не нарывались... Поэма первая. Я, Семен... -- Так больно – не могу терпеть! – Роддом не близко от высотки. Успеть бы! Только бы успеть!... Везут в такие околотки, Куда дороги не найдешь. Большой кинотеатр минуем... Приехали... -- Ты не уйдешь? -- Я не уйду! -- Сидим, кукуем – Я и другие мужики, Товарищи по ожиданью... Вокруг погасли огоньки... И вновь к роддомовскому зданью Привозят тех, кому рожать И тех, кому в приемной тесной С волнением известий ждать... -- Теперь-то что-нибудь известно? – К дежурной сонной пристаем. -- Нет информации покуда. – Мы перед тетенькой снуем, С надеждой ждем земного чуда – Явления на свет того, Кто за любовь в награду послан... Не знаем больше ничего, Переживаем... Крепким, взрослым, Все повидавшим мужикам, Привычным быть за все в ответе, Присохло нёбо к языкам... Молчим –ведь нет для нас на свете Иной заботы – лишь бы там, Куда нет доступа мужчинам, Все было ладно, чтобы нам Не предаваться впредь кручинам... Вдруг закрутило в животе – Ссинхронизировало с милой? Где мне облегчить муки те?... На мой вопрос -- с холодной миной Дежурной тетушки ответ: -- Вы для того здесь чтоб прос..ться? Для ждущих туалета нет! Пришлось наружу выбираться, Сесть у забора под кусток, Сорвать потом для гигиены В соседстве росший лопушок... Что делать? Я обыкновенный Переживавший сильно муж, Не чтоб был совсем невежа... Роддомовцы, простите уж За то, что вдруг болезнь медвежья Настигла в беспокойный час... Вернулся, спрашиваю тетку: -- Ну, что там? – -- Ничего для вас... – -- Спасибо... – я дежурной кротко. Она лишь хмыкнула в ответ. Я через час к ней вновь с вопросом... Отмахивается... Все нет? Окно все более белесым Становится... Не по себе... Господь! Пусть все пройдет прекрасно! – Вымаливаю... В той мольбе, Что из души летит безгласно, Здоровья крепкого прошу И милой женушке и сыну... Мне кажется, я с ней дышу Синхронно... Вдруг внезапно спину Мне заломило... Все во мне Ее немедля отразятся Повсюду – в животе, в спине – Те ощущения, что длятся, Когда идет такой процесс... Я сильно сопереживаю Наверно монстры вовсе без Любви к жене – не наблюдаю Среди снующих мужиков Подобных монстров – без волненья, Железно сжатых кулаков, Могли бы ожидать мгновенья. Когда им скажут: -- Вы отец! – Шум городской сильнее, гуще... Когда, когда же, наконец? -- Мужчина, вы ступайте лучше... Куда-нибудь... Ну, хоть в кино... Вернетесь – будет вам и новость. Такой большой – от вас темно! – Переживанья, нервы, робость... И сам я спрашивать устал, И мужиков разлихорадил, Давно дежурную достал... Всеобщего покоя ради, Я из роддома ухожу. Сентябрьское сверкает утро. Волненья полную дежу Да с гаком выпил, что немудро: Все ощущения мои И женушке передаются. -- Ты лучше Господа моли, -- Я сам себе, -- коль воздаются Награды людям по делом, Да по моленью и по вере, Молю, чтоб в наш высокий дом Втроем вернулись... Я в партере Кинотеатра задремал. Фильм шел индийский, двухсерийный... О близнецах... Один дрожал, Второй – сюжет был трагедийный – Ну, чем не повод хохотать? – Второй такого же обличья Был монстру грубому подстать... Традиционное каприччьо... Я все его почти проспал... Когда к роддому возвратился... -- Ну, поздравляем, сын! – Слетал За апельсинами... Схватился, Что надобно хоть пару слов Послать любимой героине... Блокнот в киоске взял... Готов Текст поздравительный... Отныне Мы с Томой – мама и отец... Мне рассказали про ребенка: Нормальный, крепенький малец... Орал – скрипела перепонка У гинеколога в ушах – Здоровый, сильный – слава Богу! Мы совершили этот шаг, Открыли новую эпоху... Назавтра новость знал весь курс. -- Ребята денег подсобрали... Я после лекций вновь несусь В роддом... С собой девчонки дали, Кравчук и Скоркина, бульон. Я в термосе принес горячий... Пишу записку: как там он? Ответ: хороший и умнячий, Весь в папу. Стало быть – в меня... Другая новость огорчила. Мне рассказали, не темня: Сынок порвал... Чтоб залечила, Пока не велено вставать, Не может подойти к окошку... Соседки сверху мне кивать Взялись, мол, погоди немножко – И встанет милая твоя... Я каждый день к роддому бегал. Особый ритм житья-бытья, В котором главный – сын, изведал С роддомовских тревожных дней... На факультете профессура Интересуется о ней... По ощущеньям, вся фактура И в деканате и везде О прибавленье на журфаке Обсуждена, родился-де В студенческом законном браке Отличный парень, журналист. Мне шлет Кучборская улыбку, Смущая... Хоть пред нею чист, Но так уж уважаю шибко, Что рядом с ней теряю речь... Мне Громова о ней, светлейшей, В одну из кулуарных встреч Добавила сюжет сильнейший, Случившийся в тот бурный год. Кучборская кого-то ищет... -- Меня? -- Нет, тот... меднобород!... – Таких сюжетов можно тыщи О выдающейся собрать... На всех так мощно повлияла... От поздравлений удирать Приходится... О нашем малом Известно каждому в стране. В Сибири, Черновцах уж точно. Приносят телеграммы мне. В них поздравляют – и дотошно Выспрашивают все о нем, Герое, что лежит в пеленке: Вес, рост, цвет глаз, как назовем И есть ли где-то на ребенке, Отметины его судьбы... Но я его пока не видел. Прошу: не надобно волшбы. Молитесь, дабы не обидел На жизненной дороге рок... Но вот мне и выносят сына – Не слишком-то большой кулек. Каков он? Я волнуюсь сильно. Конверта угол снял с кулька: Мордашка, лысая головка, Как у японского царька... -- Такси? «В коммуне остановка»!... Пока я ждал ребенка тут, К дежурной подошел несмело Простой советский лилипут: -- Я за ребенком... – Всех задело: Дежурная тотчас ему: -- Войдите со служебной двери... – Все понимают, что к чему – Гуманно все ж по крайней мере... А нас домой везет такси. Водитель наш за поздравленье Удвоенного ждет мерси... Заходим в «Д», полны волненья. И мы -- на Ленинских горах... -- Сидим вокруг кастрюльки плова, Готовила Наташка... Ах, Вкус бесподобный, право слово! И началась такая жизнь, Что комментариев не надо. Друг другу шепчем: -- Ну, держись! – Так трудно, но в душе отрада. Стираю по ночам его, Сынка, «подписанные» тряпки, Вывешиваю... До того, Как комендантша, до ухряпки Орущая, придет, их снять Мне нужно, чтоб осталась с носом, Не стала Димочку пугать Тем ором сипло-безголосо- Надсадным -- в триста децибелл... Сынок спокойным рос и тихим. Он, правда, шибко не хотел Быть и секунды мокрым... Крик им Был издаваем в тот же миг – И мы пеленочку меняем... Сухая – он опять затих... Вот так друг друга понимаем. Купаем. Маленький сынок Барахтается с наслажденьем. Уже общаться с нами мог, Дать знать, что любит... Да, с рожденьем Сыночка, жизнь в моей семье Переменилась кардинально. Пусть Томе нелегко и мне С сынком общаться невербально, Но нам подмогою – душа, Чувств переливчатая гамма... Как Тома нынче хороша! Какая доблестная мама Из хрупкой девочки моей Образовалась в одночасье! Как материнство личит ей! Лишь в эти дни я понял счастье -- Еще сильней ее люблю. В учебе – новые нагрузки. В метро я неизбежно сплю... Но мозг, доселе слишком узкий, Расширился... Сквозь полусон Ухватываю все идеи. Сын – уважительный резон. И я о Томочке радею: Договорлся – ей дают Свободное – (для нас спасенье) -- Навстречу радостно идут – Занятий общих посещенье. Отчет о практике всегда Меня вводил в священный трепет. Не позабуду, как тогда Был обхохотан детский лепет, Который я принес на суд Моей жестоко-честной группы. Вновь моего отчета ждут. Но уж теперь-то дудки! Трупы Коль вынесут из мастерской, Где нас выслушивал Панфилов, То среди них уж точно мой Не обнаружится. Что было В эфире добрых Черновцов Сотворено на стажировке На суд радийных огольцов Предствлю без стыда... Неробки Мои к Панфилову шаги... А все ж волненьем опалило Мне полусонные мозги... Описываю, как все было. И посмеялся над собой – Кивает группа с одобреньем. Здесь каждый нынче в доску свой... Я мэтру выдал со смущеньем Письмо, а в нем меня хвалил Предкомитета черновицкий. Мэтр вслух читал – и предложил, Чтоб я рассказ малороссийский Без перевода прочитал... Я наслаждаюсь тишиною. Сосредоточенно внимал И чувства разделял со мною – (Рассказываю о войне) – И мэтр и каждый одногруппник, Сочувствуя отцу и мне... Отец бывал в сраженьях крупных: Он Севастополь защищал, Топил врага на Черном море, Товарищей в бою терял, Стал инвалидом.. Это горе Настигло в восемнадцать лет. Здоровье отдано отчизне. Но он не потерялся, нет. Он доблестно прошел по жизни. Стал инженером и меня Сейчас выводит в журналисты, Не может без трудов ни дня... Ребята, что всегда речисты, Сосредоточенно молчат... Мэтр: -- Ты, Семен, пошел за рамки Задач учебных... Что ж, я рад... Есть дар. Он требует огранки. Что сможет, даст тебе журфак, А в остальном судьба подскажет, Жизнь поведет туда и так, Как и не ждешь, как карта ляжет... Для всех отмечу... -- мэтр в руке Стило к оценке приготовил... -- Что он вещал на языке! Отлично! – Без потери крови Я добыл важный результат... Но жизнь моя идет негладко. По комсомолу мне велят: -- Пришла такая разнарядка – В вечерний университет Марксизма-ленинизма выбрал Тебя, помыслив, комитет... – Ну, тут я из терпенья выпал, Орал, скандалил там полдня – До ошаленья разозлили: -- Сынок родился у меня...— Но в комитете осадили: -- Никто не заставляет, нет. Но, коль откажешься, земеля, Тотчас покинешь факультет. Решай сейчас и здесь, не медля... -- Ну, если так стоит вопрос... -- Вопрос стоит намного жестче. Рассчитываем, чтоб принес Диплом с отличием... Короче – Вперед! – Нагрузка на семью С «подарком» этим возрастает... Теперь я вдвое устаю. Однако, в УМЛ читает Профессор МГУ-шный -- курс По дипломатии прилично, Курс на журфаке слишком куц, А здесь объемен. Что ж, отлично! Не лишне знания добрать, Коль подтолкнул житейский случай. Не стану на судьбу пенять И этот курс со всею кучей Наук в балдешку затолкну... Томуську, правда, оставляю Я в эти вечера одну, Но, возвратившись, вызволяю, Даю слегка передохнуть... С коляской красною гуляю. На улице горазд соснуть Тот персонаж, кого вверяю, Вернувшись, маме: подкормить. Потом купасть беремся вместе, Потом – немецкий подучить... Теперь нас учат – честь по чести – Представьте, Марксов манифест Читать напамять по-актерски... Заучиваю: «Ein Gespenst Geht um...» -- от корки и до корки, Чтоб отлетало от зубов... Да, дрессируют нас нехило. В итоге знание – в любовь К лингвистике переходило. И чешский движется вперед. Ну, этот в паре с украинским Насквозь понятен... -- Полиглот! – Я в коридоре без запинки Болтаю. Курсом младше нас -- Две миловидные пражанки. Я с ними повышаю класс В общении. А им не жалко Поправить что-то, подсказать, Помочь с застрявшим переводом. Я мощно стал опережать Всю группу... Даже пред народом Неловко... Учим-то одно, А я от группы улетаю – Судьбою так предрешено: Легко славянские хватаю Пленительные языки... К нам страноведом старый Пронин Приставлен, чтоб ученики И цену знали чешским кронам, И географию страны Весьма детально представляли. Он там работал – и ценны Любые факты и детали, Что помогают обрести Рельефное, густое знанье, В своей профессии расти, К которой, явственно, призванье Во мне присутствует, клянусь... Вот с философией труднее, Но я старательно тянусь Не выглядеть и здесь бледнее Высоких умненьких ребят Из элитарных школ московских. Но я иду на перехват. В итоге мощной подготовки Трехлетней, часто обхожу И москвичей на семинарах... Нередко я на них гляжу, Как на детишек... Я из «старых», Из тех, кто в армии служил, А в группе в большинстве – салаги... Конечно, я труднее жил: Они-то дома, я – в общаге, Да у меня еще сынок... Но я унынью не поддамся. Ношусь со всех длиннющих ног, Вываливаясь из каданса* -- -------------------------- * Здесь – равновесие в танце относительно времени Само движение меня Оберегает от паденья... Неудержимый бег коня По следу светлого мгновенья, Что упорхнуло только что... Держаться помогает йога... Здесь, в тупичке, мое плато... Мне места надобно немного. Я расстилаю семь газет, Поверх него кладу, разгладив Старинный то ли плат то ль плед, На подготовочку потратив Не более пяти минут... Затем в шавасану ныряю – И напрочь отключаюсь тут – И мозг и мышцы расслабляю. И начинаю тело гнуть. Вначале прогибаюсь «луком», Стараюсь шеей провильнуть В высокой «кобре»... После «плугом» Сгибаюсь... Скручиваюсь так – Из-за спины бедра касаюсь... Лежу, расслаблен как тюфяк – И вверх ногами поднимаюсь – Ту позу царскою зовут. «Орел» и «крокодил» и -- баста, «Шавасана» на пять минут... Подпрыгиваю голенасто – Теперь все будет на бегу... Заданье: рисовать шумами. Пожалуй, это я смогу... Я ж ас эфира, между нами... Вообразите: слышен храп, Да переливчатый, со свистом... Звонит будильник, мол, get up! – И скрип кровати в звукописном Рисунке продолжал сюжет... Потом – струя, бачок сработал – И покидаю туалет. Шум душа... В башмаках потопал, Потом по лестнице – бегом, Клаксон – и шум автомобиля – И все – без слов, одним шумком... Меня ребята похвалили, А Ярошенко осудил: -- Уж слишком натуралистично! – Но в тройку лучших я входил... Не знаю, очень ли практично То, чем нас мэтр обременял, Но для мышления полезно... Все чаще мэтра заменял Кондовый практик, что железно Иноэфира тайны знал – Был вообще по жизни – супер! Бывальщинами наполнял Нам души новый лектор – Купер. Бернард свет Львович был из тех Испытанных американцев, Что обеспечили успех Вещанию для иностранцев... С акцентом сильным говорил, Мозги на важное направил... Я ж про себя сюжет творил, Что будто сам полковник Абель Нас разведштукам обучал... Кто знает – может Купер тоже... Таинственное излучал, Но нам, конечно, не изложит... Георгий Бойков, аспирант, Прибавился к когорте мэтров, Начитан, лекторский талант, Был старшим братом для студентов. Есть с кем проблемы обсуждать И набираться новых знаний, Косноязычье побеждать. Учение – мильон терзаний. Ноябрь приносит нам сюрприз К нам одновременно явились Володя Юстюженко из Новосибирска – сговорились? – И Сонюшка, моя сестра Из Черновцов... Конечно, радость. И гордость за мальца остра – Такой хороший – просто сладость. И родичи тотчас его, Племянничка так возлюбили, Что им в столице ничего Не интересно... Застолбили Права прогулок с малышом... Ну, нам, конечно, послабленье. Гуляют – мы передохнем... Уехали – мы вновь в сраженье... Пока справляемся со всем... Друг в друге сила и опора – И это не затмить ничем... Тамара и Элеонора... Мне это наблюдать смешно -- Устроили соревнованье: Сперва над бантиком одно У той колечко – и в старанье Взять верх у Томы – два кольца... Три у второй, Потом четыре – Вновь у Тамары... Без конца Так может продолжаться... Или Одна окажется умней... Я вижу, что умней Тамара: Колечек из волос над ней Нет больше вовсе... До удара Нас могут бабы довести... Семестр натужно шел к финалу. Но как нам сессию спасти? Книг много, а силенок мало – Есть опасение в мозгу Как разрубит предметов рощу? Решили вызывать в Москву Сибирскую на помощь тещу... Я встретил в аэропорту, Доставил в зону «Д» Наталью Ивановну... За честь почту Ей уступить кровать... Избавлю От неудобств двух женщин тем, Что лежку в тупичке устрою. На чем лежать, укрыться чем? Из холла позднею порою, Царапая паркет тащу Два тяжеленных черных кресла. Меж ними ловко примощу Столешницу... Похоже – крепко... Сооруженье в тупике Почти из холла незаметно... Заваливаюсь налегке – В одном трико – и сплю безбедно... Ну, правда за ночь раза два Конструкция меня бросает... Ну, хоть на мягком голова... Вновь засыпаю... Угасает Свет в «перечитанных» глазах... Я должен до шести проснуться, Прибрать, иначе – «дело швах»... Два черных кресла в холл вернутся – Моей ночлежки и следа Не остается в тайной нише... Заглянет комендант сюда – Здесь – йог... Экзамены все ближе, А тут постигла тещу хворь. Серьезная... -- На грипп похоже... -- Ты вот что... Ты ко мне изволь Пересели ее.. Дороже Здоровья сына ничего Нет в целом мире... -- Это точно... Друг Иваненко! На него Надежда оправдалась... Срочно Мы на восьмой этаж к нему В каморку отвели Наталью Ивановну... -- Я не пойму, Куда ты сам-то? -- Не болтаю На тему: « С кем, когда и где...» -- Понятно! – Вечером увидел: Сашок идет из зоны «Д» С Элеонорой... Но не выдал Меня ни жест ни даже взгляд... Какое дело мне, ведь верно? Не дети, сами все решат. Считаю: помогли безмерно Мне оба – и благодарю В душе Санька с его подругой. Я рад, что с нею не делю Судьбу, но дружеской услугой Воспользуюсь. Не напрямик, А через Иваненко... Ладно... В читалке за холмом из книг Укрыт... Читаю не всеядно. Ответ на каверзный вопрос Ищу экзаменационный. Я к стулу и столу прирос – День был почти безмоционный... В читалке отворилась дверь: -- Сергей, Семен! К декану – срочно! Да сдайте книги! – Все, похерь Все планы... Мчимся суматошно Втроем к декану в кабинет, А там уже толпа народа... Мест за столом огромным нет, С трудом устроились у входа... Декан зовет: -- Ко мне, сюда! – Пристроились при нем пообочь. Я присмотрелся лишь тогда: Да это немцы! Только робость Не успевает охватить: Декан в своей привычной роли: Трактует... Нам переводить... Мы перевод не запороли. Ромашко часть переведет – И отдыхает... Я включаюсь Толковый разговор идет. Мне интересно... Восхищаюсь: Без подготовки наш декан Трактует четко и логично. И за шпаргалкою в карман Не лезет. Помнит всю отлично Статистику – и силой цифр Аргументирует успешно, Как если б незаметный шифр Написан на доске столешной. Но там, конечно, ничего – Все в голове профессор держит. И ни один вопрос его В тупик не ставит. Четко чешет По писаному... Разговор Был сдобрен кофейком душистым... С деканом бесполезен спор. Он иноземным журналистом Изысканный даеь отлуп – Мы улыбаемся невольно... Взопрел от напряженья чуб... Мы переводим протокольно, А чуть запнемся, нам декан Подсказывает по-немецки... Засурского понятен план: Пупутно показать, что метки Методики, по коим нас Отменно шпрехать обучают... Мы переводим добрый час. Шеф замолкает. Нас включают Теперь в свой фокус гости. Мы Рассказываем без утайки, Откуда, из какой семьи... С Сережкой мы не полузнайки – И нам нетрудно предъявить Истории германской знанье. Литературы, подавить Сверхэрудицией... Вниманье Сосредоточено на нас... Засурский тонко улыбался – Такой подсунули фугас – Журфак не зря для нас старался. Похоже, мы не подвели... На перерыве в кулуарах Глазами нас с Серегой жгли... Гостей – и молодых и старых В тиски задумчивость взяла: Неужто всех подряд студентов Журфак так учит? Ну, дела... Не сыщешь контраргументов: Здесь учат лучше... В этот миг Ворвался с «филлипсом» счастливый Поджарый немец: -- Радость, зиг*! – Тот крик прерывисто-визгливый * Победа (нем) Прервал аплодисментов шквал. -- На выборах победа наша, -- Мужик с приемником орал И добавлял ажиотажа. И каждый из гостей орал – Видать, одна полит-команда Победоносно социал- Демократического Брандта. И ждут реакции от нас. Мы их конечно поздравляем. Сюрпризы дарит жизнь подчас. Дисциплинированны, знаем, А тут – совсем без тормозов. Декан поудивлялся тоже. Что это было? Предков зов? Подумаешь – мороз по коже... Предновогодье... Я пришел С прогулки с Димочкой. Ребенок Негромко вяканье завел: Лежать не хочет... Из пеленок, От коих явный шел парок Его пока не вынимаю – Томуська не успела в срок Погладить свежие... Гуляю, Пока она утюжит их По коридору... Сын глазеет На тех, кто ошалел от книг – И улыбается... Умнеет! Из лифта вышагнул декан, Из нашей комнатенки – Тома. -- Так вот какой у вас пацан! -- Журфаковец! -- Что аксиома: С рождения на факультет Пристроен вами – достиженье. Ну, что ж, желаю долгих лет – И -- с Новым Годом! Чтоб ученье Взошло у вас на вервый план, Вы от подобных достижений Пока воздержитесь... – Декан Нам улыбнулся тонко... Гений, Лингвист, литературовед И реформатор обученья, Кому обязан факультет Самим существованьем... -- Сеня, -- Мне тихо говорит жена, -- Ведь эта знаковая встреча! Незабываема она, Как будущей судьбы предтеча... И многие профессора, Примеру следуя декана. Идут в общагу... Вечера Значительные... Немка Ганна Свет Павловна заходит в дверь. Ей распеленутый мальчишка Ручонкой машет... Он теперь Возьмет и от нее умишка... От Громовой узнали вновь Сюжетец классный о Кучборской. К ней – всенародная любовь. ... Пришли сдавать толпешкой бойкой Экзамен... Входят в темный зал... Стоит богиня, отвернулась, В окно глядит, молчит... Накал Эмоций рос... Перехлестнулось Переживание у всех – Характерец ее известен. Затихли разговоры, смех... -- Позвольте? – Нет ответа... Тесен Стал зал огромный для ребят, Они попятились из зала – Фиксирует богиню взгляд... Та повернулась – и вскричала: -- Бандиты! Прибыли убить, Я знаю, бедную Матильду! – Всех в дрожь бросает – как же быть? Она – хохочет... Те умильно: -- Войти позволите? Она Войти со смехом разрешила... Да нет, богиня не странна. А просто вмиг распотрошила Обыденное – и ввела Студентов в творческое русло. Такое лишь она могла... Нам будет без нее так грустно... Экзамен... Загодя народ Донес, что никогда Вомперский Не валит... А ему сдает Вся группа русский – наш имперский Прекрасный пламенный язык... Профессору – себе дороже Валить... К чему? Особый шик – Дать всем списать... У всех на роже Ухмылка. Знаем, как пойдет... И точно: расстелив газету, Мэтр от нее не отведет Лучистых глаз... Привычку эту Он демонстрирует всегда. Мы из учебников ответы Передираем без стыда. Вомперский взора от газеты Не отрывает. Я готов... -- Идите отвечать... – Я только Успел промолвить пару слов... Тревогу проскрипела тонко, Открывшаяся плавно дверь. Заходит Розенталь великий. И я струхнул, хоть он не зверь: Передирал-то я из книги, Что им была сотворена В аудитории повисла На миг густая тишина, Но отступать не вижу смысла – И продолжаю трактовать О синтаксисе предложенья... Великий Дитмар стал кивать... Уже я до изнеможенья Дошел под взглядом старичка... Но вот закончил, Слава Богу! Что скажет? Он молчит пока, Усилив тем во мне тревогу. Потом заговорил: -- У вас, Как вижу, память без изъяна. -- С меня не сводит строгих глаз. -- Вы помните – и это странно – Примеры все до одного, Что в книге мной даны по теме.... – Плечами жму: мол, что с того? – -- Надеюсь, что не брошу тени Неверия, коль предложу Еще добавочный вопросик? -- Какой? – в глаза ему гляжу, Он мне... Такой у мэтра ростик, Что он как раз мне до пупа... Я жду вопроса с любопытством. Уверен: вовсе не тупа Моя башка. А он с ехидством: -- Ваш выбор: «На столе лежат Тетрадь и книга»... -- Или?... -- Или Другое, что Вам говорят Примеры, кои заучили? -- Я б выбрал: «На столе лежит Тетрадь и книга»... -- Я бы – то же! – И – в дверь. Еще душа дрожит. По правде шел мороз по коже. Но мне в зачетке подписал Вомперский «отл»... Я попрощался – И побежал, нет – поскакал: Впервые в жизни оказался Отличником – меня теперь Повышенная ждет степешка. Счастливый – упорхнул за дверь. В судьбе – значительная вешка... Поэма вторая. Тома Мы возвратились. Самолет Доставил нас назад в Быково. В высотке комнатенка ждет. На пузо несмотря, толково Промыла, в дальние углы Не поленилась – заглянула, Протерла мебель, похвалы Не ожидая, спинку стула Сама поставила на клей, Чтоб с животом не повалиться. Живи и радуйся. Моей Сверхчистоплотности дивится Всегда везде и всюду всяк... Но чистотою насладиться В той комнатенке, что журфак Нам дал, чтоб вместе поселиться С Семеном год назад, теперь Нам не пришлось Диарра входит, Без стука, открывая дверь: -- Я здесь живу! – меня заводит – Даю решительный отпор. Тем паче – все уже помыла. Диарра не вступает в спор... Но явно не желает мира. Приходит вскоре комендант, Решительная Александра Петровна, что как мифический Атлант Тверда, речиста как Кассандра. Настаивает: Шейкна прав: Диарре выделена келья В соседстве с «Аликом»... Не дав Ей возразить, а ведь уже я Готовилась продолжить спор, Сказав, что мы хотим с Мулату, Как прежде жили, жить, в упор В глаза нам поглядев: -- Ребята, -- Сказала, -- Алик сам просил Вас отселить: ему ребенок Мешать, мол, будет... – Поразил Предательством эфиопенок. -- Ах, коли так... – Мы перешли В тупик, указанной «кассандрой». В обиде долго слезы жгли. Блок, что указан Александрой, Последний возле тупичка... Поплакав, за уборку снова Взялась. Старалась для сынка. Ведь чистота – она основа Здоровья... Комнатка была О два окна – считаем плюсом, Поскольку более светла, Чем прежняя.... C моим «арбузом» В наклон упорно копошусь... Предмет заботы – мебель сына. Я ни за что не соглашусь Подержанную брать... Мы чинно С Семеном входим в «Детский мир». По счастью вот они – кроватки. Матрасик синий – мон плезир, Сны сына в ней да будут сладки! Купили, привезли к себе... О ГДР-овской коляске Заботясь, с верой, что в судьбе Начальной важно, чтоб без тряски Его возили по его Делам, что все важны безмерно... -- Да наши тоже ничего... -- Немецкие-то лучше, верно? – И Сенька бегал в Лужники, Расхаживал у павильона И синий номерок с руки Он не смывает – и бессонно Выстаивает, чтобы «Я!» -- Там крикнуть во-время и руку Народу показать... Моя Забота – Сенькину докуку Рассеивать и вдохновлять На скучный подвиг ради сына. Иным не в силах пособлять. Я настоятельно просила, Чтоб не проспал, не опоздал, Откликнулся при перекличке. -- Я понимаю, что устал. Но потерпи, попей водички, Возьми книжонку почитай. Другие ведь стоят и терпят. Пожалуйста, не прозевай... – Не прозевал, привез – и трепет Мой беспокойный унялся... -- Теперь – пеленки, одеяльца... -- Твердят: заранее нельзя... -- Ну, не ленись. Ты сам смеялся Над суевериями... Нам Придется позабыть приметы. Родится сын – увидишь сам: Не будет времени на эти Походы в «Детский мир» совсем... Два взяты тонких одеяльца – И теплоее, большое, чем Сынок бы в стужу укрывался. Пеленки, распашонки – весь Ассортимент необходимый... -- Где чепчики, рейтузы? -- Здесь! -- А соски ты купил для Димы? -- Достал заморские ему. Купил и соски для бутылок. И спецбутылки... -- Что к чему? Отстань и не дыши в затылок! -- Железо ржаво не блестит, А все-таки оно – железо! При верном псе и сторож спит... -- Сему какая антитеза? Мужчина мой сейчас во мне. Не приставай ко мне, понятно? – Ему понятно не вполне. А вообще-то мне приятно Прикосновенье нежных рук. Да вот гляди – наприкасались, Наобнимались, милый друг, Взахлеб азартно наласкались.... Каким он будет, наш сынок? Красивым будет и здоровым. Однажды мне присниться смог Во всем наряде грудничковом. Глазенки умные... Просил Попить – и я его узнала... Скорей родился бы и был... Пришел сентябрь – мне горя мало: Не лекции не езжу я. Семен добился -- разрешили Ах, все же доля тяжела Беременной... Не поспешили Мы первенцем обзавестись? Что толковать? Теперь обратно, Хоть суетись -- не суетись, Не повернешь... Дотерпим, ладно... «Скворечник» в тупичке с трудом Отмыла от жильцов минувших. Тогда лишь в блок Виктор Удом Вселился... Запахи протухших Продуктов африканских к нам Сквозь стены проникали даже. Надменен Витька и упрям: Скажи ему, так сразу гаже Потянется по блоку вонь. С Виктором русская матрона На сносях – и ее не тронь, Так, будто только слезла с трона. Проветрю келью в два окна – И о соседях позабуду... Бог с ними... Жизнь у нас одна, Еще ее поганить буду Переживаньями о них... По вечерам всегда гуляем. Но полках стопки толстых книг. Нельзя нам не читать.. Читаем... До середины сентября Без приключений жили-были Мечту о мальчике любя... Его заранее любили. А над столицей – сизый дым: Горят торфяники в округе... Надеюсь, что не повредим Мальчонке... Радостно друг в друге Находим отклики на все Желания, сомненья, мысли... Шестнадцатое... -- Знаешь, мсье, Пойдем в кино... – Из зоны вышли. До кинозала – пять минут. Сидим, глазеем без задвигов. Фильм дфтский вроде... В главной тут Геройской рольке русский Видов Олег -- и викингов таких Нет в Скандинавии, поверьте. Блондин –во первых. Во вторых – Красавчик... Правда, фильм – о смерти, А мне такое ни к чему Ведь я же жизнь в себе носила... А Видов сердцу и уму -- Да, красота – большая сила – Приятен... Значит, мой сынок, Красавчиком, как Видов, станет... Фильм красочен – и нас развлек... Выходим... Как-то странно тянет Под животом тупая боль... И я пожаловалась мужу... -- Пришла пора исполнить роль? До дома сдюжишь ли? -- Я сдюжу... А лифт отключен в зоне «Д». Я на диван присела... Больно... -- Где больно, Томочка? -- Везде... Я улыбаюсь, ведь невольно Зарифмовала то словцо, Что нынче подразумевалось... Корежит боль мое лицо, Но я терпела, не сдавалась. Эх, нечего греха таить. Мы вдруг забыли, как любили. Когда родить – нельзя годить -- В судьбе фанфары протрубили. Внизу дежурит в этот час Интеллигентная москвичка – Старушка Серафима. Нас Отлично знает. Невеличка, Простое, умное лицо. На ней – зеленая кофтенка. Находит доброе словцо Для каждого студента. Тонко Подходит к каждому из нас. Ивановна – наш исповедник. Ни порча от нее ни сглаз К нам не пойдут... Она – посредник Меж внешним миром и душой. Такой способностью от Бога Она наделена большой. Глядит сердечно и нестрого... И в этот поздний вечер к ней Тянулась рыжая девчонка -- Сокурсница... Бедой своей Делилась видимо -- заслонка Души открылась перел той, Кто к состраданию способен... А тут вот я... Душой простой Откликнулись немедля обе. Девчонка бросилась бежать, С электриком назад вернулась. Тот лифт вне времени включать Стал, а старушка потянулась – И трубку черную сняла, «03» на диске накрутила, Карету «Скорой» позвала... И вот – машина покатила... В машине несколько парней. Те озабоченно судачат: Куда, мол, нам податься с ней, В какой роддом? Со мною, значит. Тот на ремонте, тот – в дыму... Сосредоточенно решали. Мы им с Семеном ни к чему, Мы вроде даже им мешали – И ноль внимания на нас... Но, в общем, отвезли куда-то Подальше в этот поздний час. Темно в роддоме, пустовато. Спросонок встретили меня Медсестры или акушерки И, безразличие храня, Велят прижухнуть на кушетке. -- Высокий парень – это муж? -- Да, муж... -- Уселся ждать в приемной... -- Ступай, прими-ка прежде душ... – В холодной душевой и темной До кранов еле добралась... Я сполоснулась, раз велели... Жду... Еле-еле дождалась. Пришли, в казенное одели. Ведут в палату... Лишь одна Еще страдалица в палате. Стонала жалобно она, Орала... Состраданья ради Я подхватилась, чтоб позвать Кого-то в докторском халате... -- Куда пошла? А ну – лежать! – А сострадалица в палате, Что обессилела вконец, Сказала: -- Как на пузо лягу!... – Что с нами делаешь, Творец? Ну, просто с болью нету сладу. Моя же отступила боль. Подумалось, что поспешили В роддом – еще не скоро роль Мне доведется в полной силе Исполнить... Может быть, назад Отправят дальше дожидаться?... Под утро все – за рядом ряд – В палате стали заполняться Места пузатыми – и стон Пошел звучать многоголосо... Что делает сейчас Семен? Сам «отстрелялся» криво-косо, О ты лежи здесь и страдай... Развозят по палатам кашу, -- На, уплетай – не голодай! – Всплеск боли... Эту с кашей чашу Едва я с маху не смела От неожиданности с тумбы. Но нянька подхватить смогла. -- Ишь, размахалась, девка... Тут бы Была вся каша на полу. – А мне нехорошо – и тумбу То на пол с болью повалю, То вновь поставлю... Точно румбу Отплясываю – всю трясет Меня в конвульсиях жестоко... В потоке слов меня несет... Я знала – больно. Но настолько! Прошу позвать ко мне врача... -- Влезай-ка быстро на каталку! – Сама залезла сгоряча... Везут... А им совсем не жалко Меня страдающей – отнюдь... Я вижу потолок и лица... А мне – ни охнуть ни вздохнуть, Скорей бы, что ли разродиться... Нет, этот подвиг повторить Я больше точно не сумею, Не дам себя уговорить... От боли яростной немею... -- Дыши! – мне дали кислород. -- Потужься! – Упираюсь, тужась... -- Вот головастый! Всю порвет. – Меня охватывает ужас. Но я стараюсь не кричать – Вокруг меня одни мужчины... Ребенка сладостно зачать, А вот родить-то – величины Не соизмерить мужикам: Услада им, а кам все муки.. Я чувствую, что по ногам Течет горячее – но звуки: Шлепок, а следом звонкий плач Восторгом наполняют душу... -- Сынок! -- Я знаю! – Строгий врач, -- -- Не трусь! – мне бросил. -- Я не трушу... -- И молодчина. Мы зашьем То, что сынок набедокурил. Была с большущим животом – Наощупь – нет его... Дежурил, Конечно напролет всю ночь Семен упрямо у роддома, Молился – силился помочь – И я как будто слышу: -- Тома, Держись, все будет хорошо... – Меня отвозят на каталке К хирургу... Без наркоза шов Кладет... Мои гримасы жалки, А хирургесса шьет и шьет И комментарий для студентов Попутно быстрый выдает – И не приемлет аргументов, Чтоб ей немного помолчать... Повторно в эти процедуры Не попаду... Кладу печать Запрета. Есть же бабы-дуры, Что соглашаются рожать По многу раз... Мне не по силам... В палату повезли лежать.. Когда же я с сыночком милым Увижусь?... Отдохну пока... Едва лишь родила, сказала: -- Не подмените мне сынка! -- Мамаша! – строго покачала Мне акушерка головой... Клеенчатую показала Мне бирку: -- Ею будет твой Отмечен парень... Подремала В постели с болью до утра... Потом приносят человечка: -- Мамаша, покормить пора! – Впервые рядом два сердечка. Уже я знала: у других Мамаш нет молока для деток. -- У полных нет, а у худых, Как ты, поди, молочных клеток Нет вообще...-- Но в нежный рот – Губенки, точно лепесточки – Сыночек крепко грудь берет, А молока-то – как из бочки! Сын приоткрыл один глазок – И так зачмокал сладострастно... Какой ты страшненький, сынок! Мордашкой сморщенною красной Сын на япончика похож, Головка голенькая, только Черняв затылочек... Кутеж, Мне чудилось, продлился долго. Но вот, наелся наконец. Смотрю на сына неотрывно. В синхронном стуке двух сердец – Мелодия любви наивно И целомудренно звучит. И выше той любви на свете Нет ничего... Она и щит – Любовью материнской дети Защищены от всех невзгод, Она и вдохновенье мира. То чувство в сыне прорастет. Я рада: сына накормила, Но нужно сцеживать. Полно Во мне кормежки первосортной. Есть молоко во мне. Оно Сгодится и другим. Охотно Соседки для своих ребят Его берут с благоговеньем. Откушавший – молочный брат Ребенку моему... Теперь нам И передачи принесли. От близких, то есть от Семена. Ему девчонки помогли. Он мне куриного бульона Горячим в термосе принес. И фруктов... На листке тетрадном – Размашистая – вкривь и вкось – Записка о его отрадном Счастливом чувстве: он отец – И мне за это благодарен. Наследник есть в семье, малец, Хоть лысенький, но крепкий парень – И он, Семен, не «бракодел». Он жутко переволновался И даже сильно похудел Пока наследника дождался, Со мной переживая все, Меня не видя, боль и схватки, А вот теперь во всей красе Он под окном... А я -- в кроватке, Зашитая... Нельзя мне встать... Прошу соседок, кто подвижней, Ему в окожко помахать, Москвичке белокурой, ближней Ко мне, не хочется вставать, Но все же подошла к окошку, Чтоб пухлой ручкой помавать... -- Ну, кто там? -- Видный парень... Бошку Закинул и глядит, глядит... -- -- Скажите, мол, пока Тамара Не ходит, даже не сидит... -- Красивая вы с парнем пара... – Второй раз Димку принесли... Гляжу: рукавчики зашиты. -- Так личико его спасли – Царапают себя бандиты. Вновь фиолетовый глазок Открылся на меня – и сладко Те губки-лепесточки – чмок, Ручонка сверху – чья ухватка? Не передать, какой восторг! Едва сдержалась, чтобы вопли Он оргастично не исторг, Меня высасывая... Мог ли Кто год назад нарисовать Мне эту дивную картину? -- Как раньше жить да поживать Могла, -- я обращаюсь к сыну, -- Без нежных губок-лепестнов, Мне грудь целующих, без ручек, Лежащих на груди? Нет слов! Минут и ощущений лучших Переживать не привелось. ...Опять Семен пришел к окошку. Мне встать нельзя. Соседка злость Скрывая, цедит понемножку? -- А с ним его подружка? Ой, Что, не подумав, сказанула? -- Подружка наша. – Прям, хоть стой, Хоть падай... Распахнула Окно соседка и кричит: -- Твоя-то всех палатных кормит Сынков с дочурками... Лежит Пока, а в целом – все по норме... – Подружка – это же Кравчук Наташка – светлый человечек, Как оказалось – верный друг... Подзаживает – время лечит. Вставать помалу начала. Сидеть покуда мне опасно. Но вот к окошку подошла: Багрянцем цвел сентябрь... Прекрасно! Хочу уже из этих стен Скорее выйти за ограду, На наш этаж подняться с тем, Чтоб с Сенькой разделить отраду Общенья с мальчиком моим – «Сиольчиком» -- на бирке рыжей Прочла «Сиольчик» Как любим, Как близок – не бывает ближе. Сынок мой будет подрастать И понемногу отдаляться, И так, как нынче, сын и мать Близки не будут может статься. Но нынче мой он, только мой! И даже Сенька в отдаленье. Ну, хватит – я хочу домой, Вперед – без страха и сомненья! Семен мне передал конверт, Набор пеленок – распашонок. Накормленный, чтоб здесь «концерт» Не закатил мой постреленок. Его выносит на руках Старушка-нянечка в расчете На подаяние... Итак, -- Мы с сыном – вот они! Берете? – Муж в первый раз ребенка взял, На рожицу смешную глянул – И улыбнулся: -- Да, узнал. Мой парень, точно, тех же гранул, Закваски той же непростой – И с буквой «У» на лбу – с талантом, Высокий череп и крутой. Возможно, будет музыкантом. Спасибо, милая, мерси, Сэнк ю, шокран и аригато... -- Кончай! -- А вот оно – такси. -- Садимся скопом. Тесновато. -- Ты полезай вперед, Семен, А мы с Наташкой едем сзади.... – Москва с душою в унисон Расцвечена как на параде Багрянцем ярким... Москвичок, Накормленный, спокойно дремлет. -- Чтоб не будить его – молчок. – Душа сигналам нежным внемлет, Что сердце сына издает, А сердце мужа принимает. Моя душа звенит, поет И будто мысли понимает Двух мужиков, которых мне Судьба послала в одночасье. Москва сентябрьская в окне, Сынок и муж со мною.... Счастье? Сынок поел. -- Ну, есть здоров! -- Теперь кормите и мамашу! -- Наталья расстаралась – плов Сготовила куриный... Кашу Из манки больше не проси. Отныне корм разнообразный Да с витаминами... -- Неси, Наталья плов. Оставим праздный – Он в пользу бедных – разговор. То поедим, чем разживемся Семен исследует в упор Мою фигуру... -- Подожмемся И станем более стройны, Чем были до родов и краше... -- Лишь только не было б войны, Не погубила б счастье наше... Ну, вот и дома. И пошли Заполненные сыном будни. Любовь посеяла – пожни Труды... Стремглав до кухни Бегу. Вовсю кипит ведро А в нем не супчик и не каша, А все Димуськино добро – Пеленки... Ой, хватай, мамаша – И уноси быстрее прочь... На чью-то льется сковородку Из нашего ведра... -- Помочь? -- Не надо. Не брани молодку. – Трудов с дитем невпроворот. Он задает нам расписанье, По коему семья живет. Учеба лишь в одно касанье. Кормежка строго по часам, Салазки в ванночке – купанье. О том, что мокрый – скажет сам. Заплачет – перепеленанье. Гулять вывозим дважды в день, Чтоб надышался, закалился. Мы молоды – и нам не лень. Уж ежели сынок родился, Все, что положено ему Дадим по части воспитанья. Излишеств нет у нас в дому, Но есть безмерное желанье Ребенка на ноги поднять И воспитать отличным парнем Чтоб мир готов его принять Был с восхищеньем благодарным. Неделечку еще живет Сын с биркой -- первым документом. Потом подземка нас везет На Фрунзенскую в ЗАГС... Моментом Сын, как мечталось, москвичом Зарегистрирован... Дается Ему свидетельство... О чем? Что парень Дмитрием зовется, Что есть и папа у него, И мама, и рожденья дата, И стольный град теперь его С подачей данного мандата Считает подлинно своим... Мы с Сенькой день и ночь в работе... Да что поделаешь? Хотим Взлелеять мальчика в заботе... Меня все время клонит в сон. Пеленки по ночам стирает Усердно дорогой Семен. Хоть этим малость помогает. Развешивает в тупичке. Пусть повисят хоть до рассвета, Посохнут в тихом уголке. Нам надобно хозяйство это Заблаговременно убрать: Придет с рассветом Александра, Начальница, начнет орать. Такая сволочь – вот досада. Купили меховой мешок На молнии – в нем сын гуляет. Чудесно дремлет малышок На улице – и не мешает Шум городской... А, впрочем, здесь Не сильно и шумят машины. И автогари злая взвесь Густа не слишком... Я при сыне И почитаю на ходу Чего-нибудь из зарубежки. Вокруг высотки обойду – Замена утренней пробежки. У входа на высоткин двор Приблудный песик обретался По кличке Бима. В пестрый хор Веселых голосов вплетался, Студенческих и звонкий «тяф»... Вахтерши песика кормили. Как по заказу: утром встав, В коляске Димку вывозили, Зовут старушки: «Бима! Бим!» -- Наш Димка тут же просыпался, Кряхтел: кто, дескать, это с ним Так громко невпопад общался? Купаться маленький любил, Всем видом выражал довольство. Но раз чуть не утоплен был. Семен тут проявил геройство, Из ванны выловив тотчас. Едва чуть на пол не свалился – Я подхватила в этот раз У пола... К счастью, не побился... На тельце беленьком одно Темнеет пятнышко – под сердцем. Да, есть родимое пятно. Невольно станешь суеверцем. Свекровь предупреждала: -- Коль Что испугает ненароком, То расстарайся уж изволь – Не тронь себя руками... Толком Не объяснила почему... Возьмусь, мол, за лицо с испугу – Испорчу личико ему, Сыночку, значит, не мил-другу, Пятном родимым... Что за чушь? В приметы черновчане верят? Провинция, понятно, глушь... Пускай себе мозги проветрят. Да только я мышей боюсь. Одна меня и напугала, Нарочно, мерзкая, клянусь, Неторопливо пробегала, Меня стараясь напугать... Вот мерзость – не бывает гаже. Визжу, рукой за сердце – хвать! Предупрежденье вовсе даже Забыла... -- Руку отведи! – Кричат свекровка и золовка... И вот – у сына на груди Пятно... Внушенье? Установка? Неведомо. Но есть пятно. Он им с младенчества помечен. Особая примета, но... Отговориться, в общем нечем – Хоть верь в приметы хоть не верь... Лишь был бы он здоров и счастлив. И пусть Господь откроет дверь К добру, на кое он запаслив.. Молюсь: -- «Насущный даждь нам хлеб...» -- Прошу у Господа защиты... Молочный брат у Димки – Глеб, Сын Обуховских. Оба сыты. Хватает молока на двух, Хоть по сравненью с Обуховской Во мне нет тела, только дух. Но вот у мамы Глеба, толстой, Нет молока, а у меня – Откуда только что берется – Как будто Димок – четверня: И после Глебки остается. Когда кормили Глебку, наш Обычно сильно возмущался: -- Чужому всю еду отдашь? В коляску, чтобы прогулялся... Прогулка это – суперприз, Легко одолеваем коим Любой малышечный каприз: На улице сынок спокоен. Пока гуляет сын, окно Тотчас же в комнатенке – настежь. Мороз со снегом – все равно: Свеж воздух – переждем ненастье ж... В соседстве девочка жила, Дочь нашей аспирантки, Дена Лазутина, что не могла Жить без Димуськи. Непременно Являлась после школы к нам. По коридору Димку возит Агукает... Да он и сам Как будто с ней общенья просит: Он «Хева» начал говорить. Возможно, это значит – «Лена»? Мог «Хева, Хева» повторить Бессчетно... Мама повелела Из лучших побуждений, нет, -- С ребенком пркратить общенье. Права, наверное... Сюжет Развлек младенца без сомненья. Сын не ревел и не болел, -- Тьфу, Тьфу – спокойный умный парень. Хитрющий: если не хотел, К примеру пить, не был вульгарен, Не плакал... Получая в рот Из ложки порцию водицы, От возмущенья не орет. Даст нам с Семеном убедиться, Что выпил воду, рот закрыл. Пройдет мгновенье – ротик набок – И сплевывает, все залив. Он развивет этот навык, Когда ему лекарство в рот В больничке детской наливают... -- Опять подушечку зальет! -- Как будто что-то понимает! -- Конечно понимает. Сын У нас весьма неординарный. Он с юмором... Но входит а сплин С заходом солнца... Светозарный День темени предпочитал? То ль что-то мучило в желудке? Неясно, отчего страдал. Но снова плачет через сутки. Однажды Лена к нам пришла, Спросила: -- Почему он плачет? -- Не знаю... – Вправду не могла Понять, что плач вечерний значит. Так подступили к ноябрю. Чуть чуть – и всенародный праздник. Ноябрь за слякоть не люблю... К нам вдруг из побуждений разных, Но одновременно летят Сестра Семена, брат мой Вовка: Проведать малого хотят. Решили: с нами пусть золовка Живет, а Вовке уступить Согласна комнатку Наташка, Сама уйдет к подругам жить... Ну, а тарелка, вилка, чашка Найдется и у нас... Режим В общаге пропускной суровый. Мы каждый раз за них дрожим: Не задержали ли? Но снова К нам проникали без труда, А пропуском был наш сынишка В коляске. С ним-то их сюда Легко по Сенькиной мыслишке Впускали... -- Весело, ха-ха! -- Н выдумки хитра голота! -- Где были? -- На ВДНХ, На Красной площади... Охота И на Арбате побывать... -- Смотрели кругопанораму, Незабываемо! Гулять, Изображая папу-маму, Пошли туда, где праздный люд Глазел в восторге: над столицей Взрывался праздничный салют Всем в радость... На Москву дивиться Готовы снова, но – когда?... Проходят праздники – и снова Зовут родные города... -- Там всем расскажем про малого... Я вся в заботах о малом, Но вскорости грядут зачеты. Учу... Гроссбухи о былом – Кто с кем когда сводили счеты В партийно- сталинских кругах, Какие кто писал романы, Когда довлел животный страх... А сверх того – ведь мы – гурманы – И что-то хочется прочесть Из книг, что в фокусе сегодня. Читаем... Некогда поесть... От лекций, в общем, я свободна. Но все же изредка нужна Мне от профессора подпитка. Слетаю – и назад. Должна Кормить сынка... В дороге – пытка: Неудержимо молоко До пят мамашу заливает... А до общаги далеко... Вот зона «Д»... Ко мне взывает Уже у лифта чей-то рев. Он явственней, чем выше еду... Седьмой этаж... Лечу на зов... Но где Семен? Зашел к соседу? Вхожу... Ребенок наш раскрыт, Ручонки и ножонки тянет, Зовет, а рядом муж лежит... Уж если человек устанет, Его и ревом не проймешь... Семена потрясла, будила... -- Мужчина, спите?... Ну, даешь... – Ребеночку тотчас сменила Пеленочки, дала поесть. Он понял: жизнь пришла в порядок, И папа есть, и мама есть – И непонятных нет загадок... А на пороге – Новый год. Декан Засурский к нам в общагу Студентов поздравлять идет... Придя с прогулки, -- Нет, не лягу, -- Сигналит нам Димуськин ор. И Сенька на руках выносит Димурку в длинный коридор – Сынок об этом-то и просит. Здесь он доволен – и молчит.... -- Так, это ваше достиженье? – Засурский сквозь очки глядит. -- Ну, что ж, примите поздравленья. Да только в будущем году Не повторяйте достиженья – Оно с учебой не в ладу. Сынок – проблема для ученья... И Ганна Павловна зашла Поздравить своего студента. А тут малыш... Его взяла На руки... Впечатлений лента У малыша полным-полна... Все однокурсники желали Узреть такого пацана И все у нас перебывали... А тут и сессия... Она И вообще – мильон терзаний. А нам тем более страшна – С ребенком... Тяжесть испытаний Решила мама разделить – И прилетела из Сибири. Ехе теснее стало жить. Она с сынком, а мы зубрили. Причем, сдавали все подряд С Семеном только на отлично. Вот парадокс на первый взгляд. Но в общем-то – симптоматично. Не зря ученые твердят: Мы свой потенциал едва ли Процентов хоть на пятьдесят Реализуем... Удивляли Профессоров: как мы сдаем, Иным не сдать и вполовину... Поодиночке, то вдвоем: Сдадим – и поскорее к сыну... Сидим... На матушку мою Раз с потолка – кап-кап... Дивится: -- Дождь, что ли? Сын пустил струю Фонтан до потолка искрится... Вошло в семейный анекдот... Вдруг мама сильно заболела. В одной клетушечке живет С сынком... Нельзя – неладно дело. Кто нам поможет? Лишь свои Товариши. Нам Иваненко Клетушку уступил... -- Живи, Здесь, мама... Пожила маленько От нас отдельно – ожила... Но горькое пришло известье: Брат мамы завершил дела Земные... Горевали вместе... Семестр невероятным был, Сверхнапряженным и горячим... -- А я-то Димку полюбил, -- Сказал Семен... А как иначе?... Поэма третья Наталия Алешина Из Казахстана возвратясь, Я получила «право вето» На долг прийти со всеми в класс Сентябрьский -- первого, с рассвета. -- Дадим неделю отдохнуть. – Мне Алексеева Марина Ивановна, ослабив чуть Суровость церберского чина, Явила милость. Мчу домой, Где в ожиданье – тридцать соток Картошки. Долг дочерний мой – Копать семейный огородик. Берусь за вилы и – вперед. Корчую, мама подбирает, Отец в двух ведрах унесет. На бугорок, где обсыхает Полдня добытый урожай. Под вечер в погреб опускаем. На сердце радость. Умножай Уверенность, что сытым раем Для близких зимняя пора Морозам вопреки пребудет. Все мышцы ноют, но с утра Копаю вновь и не остудит Крестьянский мой энтузиазм, Тот факт, что тридцать соток – много. Ведь здесь и корм скоту. У нас Мычит и блеет кто-то. Строго Крестьянское житье бытье На симбиоз нас обрекает. Мировоззрение мое Иного и не допускает... Сестренка Вера помогать Примчалась. Огород – святое... Сергей, племянник: -- Мне копать? -- Копай... Да, дело не простое... При деде с бабушкой растет Отзывчивым и добрым малым. Жизнь трудовая предстает Пред ним программным идеалом. Дня за три спрятав урожай, За генеральную уборку Берусь... -- Почаще приезжай, Наташа. Наши дни под горку Пошли – вздыхает тихо мать... – -- Эй, мама, брось! Ты не старуха. Вам с батей жить да поживать.... – Отец подкашливает глухо... -- Ну, что, пора уже в Москву? -- Четвертый курс. Вершина близко... -- Науку всю держать в мозгу – Не каждому по силам... Склизко Вздыматься по такой тропе... -- Все верно понимаешь, папа. Кому что выпало в судьбе. Два года – и конец этапа... -- Два года... Много... -- Что ж теперь? Возврата нет. Лишь вверх – и прямо... -- Ну, с Богом! – Затворяю дверь. Здоровы будьте, папа, мама... Переселяют каждый год. И квартирьер Мурад Чибиров Мне место в комнатке дает. Он, кстати, был из командиров Тех, самых первых ССО – (Мурад учился на физфаке), С которых начиналось все. Подхвачен стройотрядный факел. Но я – о комнатке. Она У лифта. В ней со мною Валька Семенова... (чуть-чуть тесна Обитель. Ну, не коммуналка). Еще и Надя здесь живет Гафарова. Она по русски Себя Надеждою зовет Для исключенья перегрузки В общении... А Гульнара Мне больше нравится... Да ладно. В общаге только вечера Проводим дружно и отрадно. В соседстве Садошенко Серж. Смешливый, рано полысевший. Отглажен, выстиран и свеж. Уже в профессии сумевший Немало сделать. Жизнь щедра На лабиринты... Ариадна Своя у каждого... Пора Опять в науки плотоядно Вгрызаться. Нам теперь легко. Освоились во всех предметах, Уйдя от старта далеко... Защита практики... В успехах Не сомневается никто. Все стали истинными профи, Взойдя на горное плато... Оценка – знак высокой пробы. Шуманов – наш куратор. Он Подводит краткие итоги – Кто в чем особенно силен, Как далеко по той дороге По постиженью мастерства Прошел... Дорога бесконечна... Ее вершиною – Москва, Любимая чистосердечно... Привычно на второй этаж Взбегаем: где – по расписанью? Забылся стартовый мандраж, Нет места противостоянью С тем, кто нам знания дает. Мы с ним сотрудничаем просто. Он знает что куда... Вперед! От возражения до тоста Теперь нам все возможно с ним. Как встарь, полдня нам на предметы, А после – кто куда летим. Я – на крыльцо моей газеты «На боевом посту». Ее С недавних пор моей считаю. Спорт ныче – поприще мое – За освещенье отвечаю Того, как воины бегут, Плывут, боксируют, футболят, Хоккеят, штанги жмут и рвут... Мне офицеры все мирволят, Охотно уступают честь На состязаньях репортерить. Все ж рыцари в погонах есть... -- Наташа, не хочу вас сорить С редакцией, коль повезло И удается подработать. Но, чтобы сильно не вошло В вас репортерское... Заботить Вас должен очевидный факт: Вы аналитик по призванью. -- Спорт-репортажи – лишь антракт... -- Не вовлекайтесь сильно... -- Знаю, Что с аналитикой дружу... -- В ней и ищите примененья... -- Ищу, да вот не нахожу... -- Еще найдете, нет сомненья... – Зовет Кравчук: -- Пойдем со мной. Даст интервью нам Коля Травкин Про новый метод трудовой. Пошла. Включилась без затравки. Проникновенный острый взгляд, Энтузиазм, упорство. Вера. Все Травкин объяснить мне рад, Дать много фактов для примера, Но так и не смогла понять, В чем метода его идея. Мне раньше стоило узнать, Все факты... Нет, на прохиндея Он абсолютно не похож, Скорей уже на Дон Кихота... Себе приказ, что впредь пойдешь На встречу, взяв в лобешник все, то Что есть по теме в головах Экспертов и авторитетов... Однако же, увы и ах, -- Но не всегда спасает это, Когда к новатору идешь... Под Новый год сказал Шуманов: -- Теперь завязывай... Хорош Со спортом!... Бич самообманов: Они приносят гонорар, Но увлекают прочь от сути... Я поняла... Спускаю пар. Военные, не обессудьте... Засурский как-то пристыдил, Что, дескать, пропустила пару. Он памятлив... Профессор был Великолепен... С пылу с жару Всегда такое выдавал, Чего в учебниках не сыщешь. И если много пропускал – Амбец! Кранты! Семестр тот вычтешь, А то и курс весь из судьбы, А то и весь журфак. Серьезно. Прогульщик если, без волшбы Пойдешь в судьбе с журфаком розно. Но у декана много дел И он приходит с опозданьем. Паршиков на стреме бдел, Чтоб курс с усердным упованьем В Коммунистической сидел И терпеливо дожидался... Помимо прочих разных дел Семестр тот ознаменовался Немаловажным для меня. Как активистка ДОСААФ’а. Поощрена. Труды ценя, Меня полезно и неслабо Вознаградили: я хожу На курсы шоферов. Известно: Машину с детства я вожу. Но будет вообще прелестно: Мне вскоре выдадут права. Теория, матчасть – скучища! Вождение... Вокруг Москва. Уму и сердцу экстра-пища. Инструктор видит: я вожу – И вот – гоняем по столице... Легко экзамены держу. Повышенная мне сулится... Стипендия: червонец плюс. Пока в учебе передышка – И я к родителям стремлюсь. Ты отдохни покуда, книжка... Поэма четвертая. Петр Паршиков. Дв мы ваших много песен знаем, пели русские народные, стеньки разина Их гинг афнмаль шпацирен Нану, науну, нуну Их гинг айнмаль шпацирен Вас загсту ду денн дацу Их гинг айнмашь шпацирен Бувс валера Ун дат мэдуль фюркн Ххазхахахаха. Немцы приехали в сентября. Фиртель. Сабина Послесловие к книге двенадцатой Сто и еще полсотни дней – И выпили семестр до донца. Всех предыдущих был трудней – Барахтались, не взвидев солнца. Но нам уже не привыкать, Себя выкручивая жестко, Все трудности одолевать. Семестра серая полоска Завершена – и снова нам Сияет солнце над зимою. И снегирей веселый гам В ладу с оттаявшей душою. Нас радует искристый снег. Даны полмесяца свободы – Передохнуть и взять разбег Пред курса завершеньем... Годы Уносятся, как снегири – Вспорхнули ошалевшей стайкой. Так быстро пролетели три Начальных наших курса... Дай-ка, Судьба, нам чуточку побыть Еще в студенческом обличье, Мечтами душу теребить, Вобрать в себя Москвы величье... Нет, зависть к москвичам мерзка. Мы душу исподволь готовим – В ней угнездится все Москва. Перенесем столицу к новым В судьбе далеким городам В своей душе, когда придется... В столице прожитым годам – Спасибо! В сердце остается Журфак московский навсегда... Пребудут солнечной вершиной Судьбы московские года... Москве стоять несокрушимо В судьбе страны и тех из нас, Кто воспарил до этой выси... Москва, столица – наш Парнас, Нас вдохновляющий развиться. Удел студенческий суров. Мы притерпелись – ну и ладно... Еще полтысячи деньков Нам по пути с Москвой... Отрадно! Содержание Предисловие к части двенадцатой Поэма первая. Я, Семен... Поэма вторая. Тома Поэма третья. Наталия Алешина Поэма четвертая. Петр Паршиков Послесловие к части двенадцатой | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
