Рой пришёл в себя. Он неподвижно висел в изолированной от разгерметизированного пространства части коридора, крепко держась за уже ненужный ему аварийный рычаг. Пальцы свело от напряжения так, что ему не сразу удалось их разжать. Дышалось тяжело, в горле пересохло, из-за невесомости кровь приливала к голове, раны терпимо ныли. Он не слышал никаких звуков кроме стука собственного сердца, который, казалось, заполнял всё пространство. «Надо вернуться в зал управления космолёта. Может, я смогу хотя бы определить, где я», − подумал Рой. Он оттолкнулся от поверхности, однако скоро по инерции налетел под углом на стену. От боли Рой чуть не потерял сознание. «Надо быть осторожнее», − подумал он, приходя в себя после удара.

Достигнув конца коридора, Рой понял, что у него нет смелости двигаться дальше. Если коридор хоть как-то освещался тусклыми панелями аварийного освещения на люминесцентных лампах, то зал был полностью погружён во тьму. Кроме того, это пространство выглядело огромным. Любое неосторожное движение могло откинуть его в центр помещения, откуда он не смог бы дотянуться до поверхности, что было невозможно в узком и относительно безопасном коридоре. В таких условиях не имело смысла что-либо делать.

Дрожащей рукой он стёр холодный пот со лба. Назойливое «Почему?» колотилось в его голове словно муха, бьющаяся об стекло. Надежды ещё окончательно не оставили Роя, но он уже отчётливо осознавал, что он обречён дрейфовать в космическом пространстве вместе с полуразрушенным аппаратом до самой смерти, и что он не в силах что-либо изменить. Спокойная до встречи с пришельцами жизнь была навсегда утеряна. Только пытавшие Роя люди из земной спецслужбы могли догадываться о его судьбе. Они наверняка внушили его друзьям и близким либо то, что он погиб, либо то, что он был похищен пришельцами. Пришельцами, которых они полностью уничтожили. Рой сумел ускользнуть от них, но они всё равно добились своего, сохранив свою ложь. Он направился обратно. Между залом и дверью было ответвление коридора, которое нужно было проверить.

Прошло много времени, Рой не знал сколько. Блуждания мало что дали, попадающиеся двери были заклинены. Наконец, он нашёл ту, которую смог открыть. Открывшееся ему пространство было ещё темнее, чем коридор, трепещущий свет одинокой мигающей панели никак не разгонял мрак. Дрожь в очередной раз передёрнула тело Роя, но усилием воли он заставил себя войти. На ощупь Рой добрался до конца помещения, где он натолкнулся на глухую стену. Ширина помещения мало превышала ширину коридора, а протяжённость была значительной. Он развернулся и начал ощупывать неровности стен. Внезапно поверхность под его пальцами ослепительно вспыхнула. Рой вздрогнул. Только изнеможенность не дала ему шарахнуться в сторону. Когда его глаза привыкли к свету, он понял, что перед ним всего лишь сенсорный экран. На выступающем из стены мониторе была видна надпись − «Открыть», рядом была другая на непонятном языке пришельцев, возможно, с тем же значением. «Совсем как банкомат», − усмехнулся Рой. Он прикоснулся к экрану. После этого часть стены рядом с монитором отъехала в сторону, открыв отверстие диаметром около полуметра. Рой некоторое время тупо смотрел на него, затем вновь перевёл взгляд на монитор. Теперь предлагалось выбрать время, через которое должен быть начат процесс замораживания и длительность заморозки. «Здесь они вводили себя в состояние анабиоза», − догадался Рой: «Похоже, взрыв не повлиял на управление этим процессом. Впрочем, какая мне польза? Система, управляющая полётом, разрушена. Хотя не факт, что всё «железо» на космолёте было собрано в одном месте, ведь компьютер, контролирующий заморозку вроде бы цел. Вроде бы. По открывшейся дверце нельзя судить. Нет, это глупо. Да и взрыв, похоже, повредил двигатели. Доступ к ним есть только со стороны разгерметизированной части. Мне нужен скафандр, чтобы добраться до разрушенных частей». Он нажал «Отмена». Крышка вернулась на место. Рой направился к выходу, продолжая обшаривать стены. Места для анабиоза тянулись двумя рядами напротив друг друга по всей длине помещения. Всего их было 32. Рою это напомнило морг. Ещё три экрана откликнулись на прикосновения пальцев, остальные же были в нерабочем состоянии. Либо это тоже результат взрыва, либо же старая техника вышло из строя ещё до полёта. Всё-таки тысячелетия простоя не прошли даром.

Дальнейшие скитания ничего не принесли. В доступной части пространства он обнаружил ещё одну комнату, но она оказалась пуста. Ни воды, ни лекарств. Рой был заперт как в гробу. Ему было неизвестно, где находится космолёт, какова его траектория, он потерял счёт времени, Организм постепенно слабел как тусклый свет аварийного освещения. Усиливающаяся жажда и жжение в области неухоженных воспалённых ран изматывали его. Время от времени Рой впадал в забытье, в котором чувствовал, как космолёт с большой скоростью падает на поверхность Земли. Стенки сгоравшего в атмосфере аппарата раскалялись докрасна, и бесформенные тепловые потоки беспорядочно гуляли по коридору, погружая тело в жар, а сердце, сжавшись в комочек, ожидало удара. Он приходил в себя, но ощущение приближающейся смерти не оставляло его, неизвестность висела дамокловым мечом над ним. Рой хотел отправиться обратно к залу управления, но было ясно, что возвращаться туда бессмысленно, без двигателей и управляющей автоматики космолёт всего лишь консервная банка, дрейфующая в гравитационных полях Земли и Луны. Даже если бы он имел доступ к двигателям, он ничего не смог бы сделать, ведь его знания были слишком скудны, чтобы разобраться в технике пришельцев и тем более в одиночку восстановить её. Тогда он вспомнил про дверь, которая изолировала пространство, где он находился, от разгерметизированной области. Если мучительная смерть неминуема, то её надо ускорить. Рой понял, что должен открыть эту дверь.

Вскоре он остановился. Силы были на исходе, кроме того, он осознал, что выбранный им способ самоубийства может не сработать, ведь и эта дверь, скорее всего, тоже заблокирована. Нужно было что-нибудь острое, чтобы перепилить вены. Рой окинул затуманенным взором тёмные стены. На глаза ему попался вход в комнату с замораживающими установками.

«Есть ещё один вариант: впасть в анабиоз. Я могу надеяться на то, что когда-нибудь меня вернут к жизни. Но лучше ли это чем самоубийство? Произойдёт ли замораживание нормально, без образования в клетках кристаллов льда, губительных для стенок? Уцелеет ли аппарат в космосе до того, как его найдут? И кто найдёт? Инопланетяне или люди будущего? Для меня они будут одинаково чужды, я не знаю, как они ко мне отнесутся, примут ли они меня или посадят в клетку, как диковинное животное. Будущая жизнь может быть хуже, чем смерть. Шансы на «спасение» ничтожны, но это неважно. Анабиоз похож на сон, любой промежуток времени пройдёт незаметно. Либо я проснусь, либо нет, всё просто. Либо меня ждёт жизнь, к которой придётся приспосабливаться, либо я не замечаю момент собственной смерти. Зачем рисковать, когда я могу прямо сейчас ступить за эту черту, отделяющую известное людям от неведомого для живых существ? Там может быть ад, рай или просто пустота, но главное в том, что это неизвестно, и нет пути назад. Нет разницы между смертью и жизнью, как нет разницы между двумя зияющими безднами, которые всё ближе и ближе».

Рой сжал пальцами виски и закрыл глаза. Внезапно он понял, что попросту трусит, что он тянет время, дожидаясь потери последних сил и полной власти предсмертного бреда над собой, ведь он слишком слаб, чтобы взять на себя ответственность за выбор. Его тело вновь заколотилось в приступе дрожи. В этот момент Рой особенно остро прочувствовал неизвестность, окружавшую его как сумрак в темневшем коридоре.

«Сейчас моё положение не лучше. Я не знаю, как движется аппарат, что с ним будет в следующее мгновение. Может, и никакого космолёта нет, это снова галлюцинации. Я же не мог самостоятельно вырваться из лап самой страшной спецслужбы Земли, но я сумел. Они подбили космолёт, но я выжил. Это невозможно. Теперь же единственное, что мне доступно − заморозка. Случайность? Словно кому-то интересно узнать, что я выберу. Ничто не может подтвердить или опровергнуть мои догадки, я не могу отличить реальность от подделки. Даже смерть, ведь если бы я мог сейчас пустить себе пулю в лоб, я не смог бы вырваться из ненастоящей действительности, потому что и пуля была бы ненастоящей. Всё зависит только от творцов этой реальности. Может быть, вся моя предыдущая жизнь была в виртуальном мире. Да и что есть «настоящая» реальность? Если даже и существует реальная для всех живых Вселенная, то для Бога она должна быть искусственной как его же творение. Кто сейчас мучает меня? Бог или его создания? Если это его создания, то они должны были понимать, что я раскушу их искусственную реальность и пойму всё. С другой стороны, может, они на это и рассчитывали, они могли решить, что если их искусственная реальность покажется мне слишком грубой, чтобы быть использованной, я поверю, что якобы нахожусь в настоящей реальности…»

Тяжёлое бредовое забытье длилось долго, казалось, страх и сомнение материализовались и океаном тяжёлой жидкости сдавливали его, растворяя сознание, как кислота растворяет металл. Когда Рой пришёл в себя, он понял, что его разум прояснился в последний раз.

«Надо понять, что мне нужно. Умирать я не хочу, значит, я ещё не сошёл с ума. Попавший в капкан зверь может отгрызть себе лапу, чтобы спасти жизнь. Цепляться за жизнь естественно, какой бы она была. Поэтому из двух бездн лучше выбрать ту, которая естественнее».

Он собрался с силами и оттолкнулся от стены, направляясь в комнату с замораживающими установками.