Часть первая.

Братство Белых Магов.

- А на поляне озеро…

- Круглое, как тарелочка!

- А вокруг подснежников…

- Видимо-невидимо!

 

Пролог.

 

Солдаты, стоявшие с карабинами

в руках, едва сдерживали слезы…

 

Из Аргунского ущелья в Старые Атаги мы ехали на броне. Оттуда в Ханкалу с колонной ВВ-шников. На грузовиках. Потом в Моздок на бронепоезде. А в Моздоке меня ждал обычный гражданский поезд. Через чертову прорву городов, городишек, станций и полустанков. Моздок – Новочеркасск – Волгоград.

Домой.

Домой через девять лет, наполненных бестолковыми перепуганными духами, самонадеянными слонами. Командами «сорок пять секунд подъем!», «рота, ровняйсь!». Криками «вспышка справа!», «вспышка с тыла!». Переговорами чокнутых радистов: «Сокол, Сокол, я Полька. Тридцать пять-пятнадцать Париж-Краснодар. Через две больших на точке. Груз триста. Нужен медик. Как понял меня, Сокол?».

Как понял? Да что тут непонятного, Полька? Кто-то опять попал под пулю или задел растяжку. Девять лет смерти, крови, воплей, слез и соплей. Девять лет. Три ранения. Две контузии. Восемь знаков отличия. Краповый берет. И звание майора. В двадцать семь лет.

Меня зовут Жанна. Жанна Аркадиевна Богоявленская. Я ветеран боевых действий в Чеченской Республике. Майор, заместитель командира по боевой и специальной подготовке восьмого отряда спецназа внутренних войск Российской Федерации. Майор в свои чертовы двадцать семь лет. Пять лет назад я заочно закончила Политех и с тех пор бывала в Волгограде очень редко – раз в полтора-два года. Последний раз мне удалось заехать в родной город всего на два дня – это было пол года назад. И нечему удивляться – нас мотали из стороны в сторону, бросали то на блокпосты, то в партизанщину, то к дьяволу на рога. За все это время я потеряла тридцать четыре человека. И лично убила чуть больше ста. Плохой размен. Всего лишь три к одному. Мои ребята стоили большего. Гораздо большего.

Даже теперь, в поезде, считая часы до встречи с родным городом, с мамой, я не могла расслабиться. Каждый звук, каждое резкое движение заставляло меня чувствовать себя натянутой пружиной. Пружиной, которая вот-вот сорвется. Руки невольно дергались к автомату.

Но ничего не находили. Я чувствовала себя голой перед всем этим миром. Беззащитной и уязвимой. Ни бронежилета, ни оружия. Был только нож. И мое собственное тело.

Высокий рост, спортивное сложение, очень сильно смягченное особенностями женской фигуры. Ботинки, зимняя форма, звезды на погонах, дорожная сумка, огненно-рыжая толстая коса спускается до середины бедра (моя гордость и мое наказание – как же измучалась я, пряча ее от снайперов), краповый берет, отбитый, как у всех ветеранов, на левую сторону, и лицо. Мое лицо. Не красивое, в полном понимании классической красоты – и нос у меня чуть вздернут, и губы пухловаты, и разрез серых глаз немного острее, чем нужно. «Милая» и «приятная» - вот, наверное, подходящие слова.

Сейчас октябрь. Середина осени. И за окном мелькали, бросая в глаза золотом и кровяным багрянцем, леса и рощицы. Поезд пыхтел, ворочался, спешил. Спешил скорее привезти меня домой. К маме. К домашним щам и пирожкам с капустой.

Господи-Боженька Светлый и Милостивый, как же надоело воровать еду. Как же надоело тайком ночью, собравшись всем отрядом и сунув сотню какому-нибудь водиле, брать БТР , ехать на пастбище к нохчам и расстреливать из автомата первую попавшуюся, отбившуюся от дома коровенку. Тащить ее в машину, вцепившись судорожно и счастливо, словно муравьи в дохлую бронзовку, и потом целых две недели кормить своих ребят нормальным мясом. Как же надоело. Совсем немного осталось до хрустящих золотистых пирожков и румяных блинов со сметаной. Всего несколько часов.

 

* * *

Я вышла из поезда на Первом Волгограде. Галдеж, суета, сумки, чемоданы, орущие дети, матерящиеся тетки. Все как всегда. Это не изменится даже за сто лет – не то, что за пол года. Поудобнее вскинула дорожную сумку на плече и зашагала через Вокзал на площадь. Оттуда с самого сотворения мира ходили автобусы в мой родной Красноармейск . Правда, за это время все могло… Да нет, вот они. Стоят. Воняют бензином и горелой резиной. Восемь рублей - и тебя отвезут прямо в рай.

И вот через час дымной разухабистой и отнюдь не благовонной тряски я рассталась со своей кровной десяткой, получила взамен монетку “Сталинград – 2 рубля” и десантировалась на бульваре Энгельса.

- Красота… - это единственное, что в состоянии был в первую минуту выдавить из себя мой восхищенный мозг. Старый бульвар превратился в картинку. Газончики, клумбочки, цветочки, витые загородочки. Фонтаны, черт побери!! Настоящие, круглые, с водой. Работают. Полным-полно урн и лавочек. И сломанных среди них совсем немного. Как же красиво…

Я шла по самому центру бульвара, радостно топая в новенький гладкий асфальт начищенными до блеска ботинками. Я вся, словно с иголочки, – подшита, причесана и начищена. Я и мой родной город - мы блестели и сверкали навстречу друг другу. И мы были достойны друг друга.

Не сразу заметила, что люди оглядываются на меня. Мужчины, женщины, бабки с дедами и даже детишки. Кто-то с любопытством, кто-то с ехидной улыбкой. А кое-кто с восхищением. Я улыбнулась про себя, – действительно, в нашем тихом Красноармейске не каждый день встретишь девушку в краповом берете.

Вот, наконец, и загс, за ним родной дом – «китайская стена». Деревья, лавочки, подъезд, лифт, кнопка шестого этажа. На площадке все было по-прежнему, только прибавилось железных дверей. Моя квартира… едва ощутимый укол беспокойства… тоже с новенькой железной дверью. Широкой, крепкой, выкрашенной густо-темной синей краской.

В тот момент я еще ничего не понимала, но животное чувство опасности, которое непременно появляется у людей в боевых точках, сейчас ныло и скулило внутри. Противно тягуче, тихо и настойчиво. Откуда у моей матери, которая работала на славящейся своей нищенской зарплатой Лесобазе, появились деньги на железную дверь? И зачем железная дверь? Что охранять? Конечно, мама могла вообще не работать. Я много раз просила ее об этом. Денег, что переводили на мой счет в банк, ей бы хватало на очень приличную жизнь. Но она никогда не брала их. Считала, что мне они будут нужнее. Черт! И вот теперь эта дверь… Рука, поднявшаяся было к звонку, замерла на миг, не решаясь сделать последнее окончательное движение. Но я лишь крепче стиснула зубы, уверенно и требовательно нажимая кнопку.

Шаги. Спокойные, веско тяжелые шаги хозяина квартиры. Он едва еще только прикоснулся к замку, а я уже знала, что откроет мне не моя мама. Откроет чужой мужчина, которого я раньше в глаза никогда не видела. Внутри все скручивается жгутом и наливается холодом.

Щелк! – повернулся ключ в замке. Словно медленно, с оттяжкой взвели курок.

Я писала домой каждые две недели. Два письма в месяц. Двенадцать за последние пол года.

Щелк! – словно выдернули чеку из гранаты.

Ни на одно я не получила ответа. Задержки на почте. Дорожная волокита. Ведь всякое бывает?!

Щелк!

Синяя железная дверь дрогнула и отворилась. На пороге стоял мужчина. Я понятия не имела, кто он. На вид лет сорока пяти. Высокий, черноволосый, с небольшим брюшком. В трико, серой майке и тапочках на босу ногу. Обычный мужик. Только совсем незнакомый. В моей квартире.

Мы смотрели друг на друга довольно долго. Я, пытаясь сообразить, что же мне делать дальше? А он, видимо, разглядывая мой экстравагантный внешний вид. В конце концов, из кухни раздался женский голос:

- Артур, кто там? Закрывай дверь, в квартиру ведь табачищем тянет.

Мы с Артуром вздрогнули, и я окончательно поняла, что никто меня здесь не ждет.

- Жанна Богоявленская, - по привычке я взяла инициативу в свои руки. – Пол года назад в этой квартире жила Ольга Викторовна Богоявленская, моя мать…

Лицо Артура вытянулось, брови начали складываться скорбным домиком, а глаза опустились, принявшись разглядывать камуфлированные коленки моих штанов.

 

* * *

Я чувствую себя волком, убегающим по бескрайнему полю. Волком, на которого смотрят сквозь снайперский прицел голодные солдатские глаза. Не уйти. Не убежать. Ствол винтовки движется плавно, перекрестье прицела ловит мой затылок. Не скрыться. Любая секунда может оказаться последней. Любой прыжок – прыжком в смерть.

 

* * *

- Артур! Ты долго будешь стоять? На улице октябрь месяц, а ты дверь раскрыл на всю Ивановскую. – Из-за плеча Артура появилась худенькая темноволосая женщина. Халат, фартук, волосы в узел на затылке. Руки в муке. Я только сейчас поняла, что в квартире пахнет пирожками. Желудок предательски свело.

Хозяйка смотрела на меня всего секунду, а потом бросила вопросительный взгляд на мужа. Для нее не существовало различий между армией и милицией. Человек в форме на пороге дома – это означало проблемы. И поэтому, когда Артур, послушный молчаливому требовательному взгляду жены, сообщил ей, что ищут прежнюю хозяйку квартиры, она выговорила быстро и едва ли не с облегчением:

- А… Не живет она здесь больше. Умерла. Мы квартиру после купили…

 

* * *

Выстрел! …прямо в голову… оглушительный взрыв сотрясает мир вокруг… Заныло в затылке старой пульсирующей болью, что поселилась здесь после второй контузии. Во рту появился кислый привкус. Я знаю его… Это привкус отчаянья.

Умерла. Умерла… Не может быть. Как это так может быть, чтобы моя мама умерла? Я ничего не понимаю. Не понимаю. Просто разворачиваюсь и тупо иду вниз по лестнице.

И уже в спину, тихим шорохом бетонной крошки сыплется шепот:

- Галя, тише. Что ж ты так… Это дочка ее.

Позади метнулся к потолку едва слышный возглас. Удивление, любопытство, возможно даже сочувствие. Но я этого уже не слышу. Ничего не слышу. Ничего не вижу. Моя мама умерла. Единственный родной человек на свете, который меня любил и ждал. Умерла. Когда? От чего? Я не знаю.

 

* * *

Следующие два дня я помню очень смутно. Улицы, тротуары, двери, ступеньки, кнопки, стены, батареи. Ночевала, кажется, в каком-то подъезде. Потом рельсы, перрон, электричка-электричка-электричка. Несколько раз подходили какие-то люди, что-то спрашивали, трогали за плечи. Кажется, милиция. Неважно. Никто не смог бы в тот момент заставить меня встать и куда-то пойти. Никто и пытаться не стал. Мне было очень больно. Невыносимо. Страшно. Несправедливо…

 

 

Если дочь у кого родится, благоразум-

ный отец от всякой прибыли отклады-

вает на дочь: купит полотна и холстов,

и куски ткани, и убрусы, и рубашки –

и все эти годы ей в особый сундук кла-

дут или в короб. И платье, и уборы, и

мониста, и утварь церковную, и посуду

оловянную и медную и деревянную…

 

Два дня, словно в аду. Два дня и две ночи – мутные темные реки со скользкими берегами. Не выплыть. Не выбраться. Не выжить…

 

* * *

Из черного водоворота непроглядного беспамятства Жанну вытащило в жизнь давно знакомое и привычное чувство – голод. Он переборол, пересилил и отчаяние, и тяжесть страшной потери, и шок от несправедливости. Голод – вечный двигатель человеческой жизни, яркий стимул. Лишь только он один в силах оправдать все, что угодно.

Жанна моргнула и, вздрогнув, провела руками по лицу. Это было первое движение за последние несколько часов. В окно бился яркий радостный свет. Золото и багрянец сухой солнечной осени. Жанна тряхнула головой, пытаясь собраться с мыслями. Все вокруг качалось и дрожало. Мимо проносились дома, улицы, заросли камыша… Электричка…

Желудок скулил и плакал. «Ничего, - стиснув зубы, подумала Жанна, - Не в первый раз. Потерпим…». Есть хотелось так, что Жанна готова была жевать собственные шнурки. Поймав себя на этой мысли, она тяжело вздохнула. В душе было гулко и сумрачно. «Моя мама умерла, а я думаю о еде, - Жанна беспомощно подняла лицо вверх, стараясь не пролить мигом набежавшие слезы, - Какая же я скотина… Зверюга, а не человек. Бессердечная…». Чертовски тяжело было осознавать это. Понимать душой и разумом, и в тот же самый момент слышать истеричные вопли желудка: «Дайте пожрать, козлы!! Погибаю…».

- СЛЕДУЮЩАЯ ОСТАНОВКА… «КРАСНОАРМЕЙСКАЯ», - дребезжащим голосом объявила вежливая тетка в динамике.

Жанна вздрогнула, когда электричка замедлила ход, подъезжая к ее остановке. Красноармейская. «Интересно, сколько кругов я нарезала в электричке за последние сутки?» - вяло подумала девушка и спрыгнула на перрон.

 

* * *

- Что у вас есть – поесть?

- Есть пельмени, рыба мороженная - минтай, щука.

- Мне надо быстро поесть.

- Тогда возьмите котлету по-киевски, я разогрею.

- О! Погрейте три штуки. И хлеба сайку дайте.

Девочка-продавщица, видимо, философски относилась к жизни. А может, и не такого навидалась в своей недолгой торговой карьере. Так или иначе, она не стала пялиться зря на взъерошенную, рыжую, как факел, девку в камуфляже, а просто подала ей то, что она просила – хлеб и горячие котлеты.

- И сигарет. – Жанна, привычно хлопнув себя по карману на бедре, вспомнила, что пустую пачку она выбросила еще в поезде, два дня назад.

 

* * *

Сил терпеть больше не было никаких. Жанна закрепилась на лавке возле углового подъезда, раскрыла исходящий паром пакетик и минут за пять ухомякала котлеты с сайкой хлеба. «Вкуснотища. Жаль, жестковаты были котлетки, - думала Жанна, дожевывая последний кусок хлеба. - Ну, ничего, бывало и хуже. Солидол, тот и вовсе дерьмом воняет, и на вкус – самое настоящее оно, и ничего, с голодухи и солидол – еда». Облизнувшись и бросив пакетик от котлет, она вынула спички. Самое время было оценить хваленый «Данхил», который ей так советовала продавщица в магазине.

Жара для осени стояла неимоверная. Градусов двадцать. Жанна расстегнула бушлат и с удовольствием сделала затяжку. Да-а… уж. Совсем неплохо.

Последние два дня были сплошным кошмаром. Но из этого кошмара нужно было выбираться. Надо идти вперед, действовать, жить. А иначе можно сразу цеплять ремень за гвоздь и вешаться. Жанна вдавила в землю второй окурок и поднялась с лавочки.

Газетный киоск охотно снабдил ее своим товаром. Девушка раскрыла газету на странице «Сдаю в аренду» и тут же поняла, что ей потребуется телефон. Оглянувшись вокруг, Жанна не увидела ни одного таксофона. В голову закралась крамольная мысль – купить мобильный. Она давно хотела себе мобильник, но в Ичкерии никакой необходимости в телефоне не было. Теперь же – другое дело.

Что ж. Ладно. Деньги есть. Будет мобильный.

За девять лет на банковском счете Богоявленской Ж.А. накопилась изрядная сумма. Но Жанна не представляла, что можно купить на эти деньги, а что нет. На что их хватит? Она не знала цен. Потому что до сегодняшнего дня деньги были ей не нужны. Она не интересовалась такими мелочами, как зарплата, начисление боевых и прочее. Армия ее одевала, обувала, кормила и давала оружие. А больше ей ничего не было нужно. Сколько стоит мясо? Сколько стоит картошка? Сколько стоят электроэнергия и газ? Дурацкие, глупые вопросы. Жанна не знала на них ответа.

Но теперь ей нужно было снять квартиру. Нужно было помыться и поспать. Так сколько же все это стоит?

Оказалось, что вовсе не дорого. Ну и отлично. Жанна позвонила по первому же объявлению в районе, и уже через несколько часов блаженствовала в ванне.

Слава Тебе, Добрый Боженька, за то, что Ты выдумал горячую воду и мыло. Слава Тебе!

 

* * *

Утром Жанна пошла в районный военкомат. Там ей очень быстро поставили все печати и отпустили с миром, брезгливо вернув в руки простреленный военник с окровавленными страницами.

Потом девушка навестила бывших соседей. И в первую очередь Елену Тимофеевну из квартиры напротив. Склочная дотошная старушка в синем корейском халате и древних тапочках, мелко тряся головой с седыми букольками, указала Жанне на здоровенную картонную коробку у себя в прихожей под вешалкой.

- Всё письма, Жанночка. Всё письма, девочка, - приговаривала Елена Тимофеевна, по-старушечьи жалостливо глядя на изрядно подросшую дочь соседки. - Забери их, забери, моя хорошая. Олечка, мама твоя, болела сильно перед тем, как померла от раку два месяца назад, Царствие ей Небесное, покойнице. Писала тебе, девочка, писала, да только письма всё обратно возвращались. Почта нынче не та, что раньше…

Елена Тимофеевна причитала со вкусом, долго и обстоятельно. Эта старушка имела полезную особенность - сообщать очень ценную информацию. Именно от нее Жанна узнала, что, выписавшись из квартиры девять лет назад для экономии материнских денег, сегодня майор Богоявленская оказалась, по сути, самым настоящим бомжем. Неприватизированная квартира после смерти матери отошла государству и была продана.

Жанна узнала, где была похоронена ее мать, забрала коробку с письмами и, вяло поблагодарив бывшую соседку, ушла.

Весь оставшийся день до самой ночи она разбирала и читала письма. Рыдала беззвучно и отчаянно, судорожно согнувшись пополам и закрывая рот ладонями. Смотрела на свои письма – распечатанные и нетронутые, опоздавшие. Читала письма матери, написанные неровным робким почерком. Сколько любви, сколько нежности и ласки. Как она ждала свою дочь. Домой. Под руки. К груди. Сквозь слезы и боль.

Жанна читала, читала и не могла начитаться. О том, что мать слишком поздно обратилась к врачу. Слишком долго пересиливала боль. О том, что врачи ругали ее, но ничем не могли помочь. О том, как быстро и тихо угасала она. Одна. Каждый божий день ожидая, что ее единственная ненаглядная девочка приедет. А письма всё возвращались назад. Почтальоны всё никак не могли отыскать среди путанных горных троп и крутых перевалов крошечный отряд спецназа, которым командовала маленькая рыжая Жанна. Да и нет там никаких почтальонов.

А когда слезы кончились, и глаза начали слипаться от усталости, Жанна увидела в стопке не разобранных писем конверт, подписанный чужой рукой. Письмо было адресовано матери, а отправителем значился Кровников А.С.

Жанна раскрыла конверт…

 

* * *

- Мама, у Гали есть папа. И у Машки есть. А у меня есть?

- Есть, котенок.

- А где?

- Твой папа далеко, Жанночка. Он летчик. Знаешь, летчики, которые водят самолеты. Большие-пребольшие. Скоро папа прилетит к нам на самолете.

- Да??!

- Конечно, котенок.

 

* * *

Жанна не знала, всем ли девочкам матери-одиночки рассказывают, что их папа – летчик. Наверное, нет. Но в семь лет Жанна перестала ждать своего отца. В четырнадцать она его ненавидела. А в двадцать ей было уже все равно.

И вот теперь - уверенный острый почерк, ровные строчки и подпись - «Твой Аркадий». Глухая злоба волной поднялась в душе Жанны, застилая глаза темной пеленой. Он писал о том, что вся его жизнь без Ольги была сплошной ошибкой. Детей, кроме Жанны у него не было, и теперь он болен, а жена бросила его. Он приехал в Волгоградскую область, купил домик во Фролово , чтобы дожить жизнь с осознанием того, что хотя бы попытался попросить прощения у тех людей, которым так нужен был, но которым так ничего и не дал – у любимой женщины и единственного ребенка. И перед смертью он больше всего на свете хотел взглянуть на свою маленькую дочурку.

«Летчик, - с презрением подумала Жанна и отбросила письмо в сторону. – Я была маленькой девочкой двадцать лет назад. Где ты был тогда? Летал? Вот и теперь лети к чертовой матери… Никуда не поеду!».

 

* * *

Автобус Волгоград–Фролово запомнился Жанне только неудобной спинкой кресла и пылью. Всю дорогу она, облокотившись на стекло, по давней привычке, спала. Как любой солдат, Жанна умела мгновенно засыпать в любом положении и в любом месте. Пусть орет музыка или голосит на всю казарму телевизор. Пусть трясется «маталыга» и ревут моторы. Солдаты спят. Про запас.

Жанна вышла из автобуса и огляделась вокруг. Покосившаяся автобусная остановка с прохудившейся крышей. Серая лента дороги в обе стороны – без края и конца. Поле, темно-зеленая ершистая стена леса, невдалеке жилые дома. Запах пыли, хвои и такого чистого - после промзон Волгограда - воздуха.

Жанна волновалась. Злилась сама на себя, но ничего не могла поделать – сердце колотилось в груди, словно яростный зверь в клетке. Ведь именно сегодня, прямо сейчас, она увидит – первый раз в жизни – своего отца. Девушка постояла несколько минут, пытаясь унять безумный стук в груди. Потом поудобнее перекинула лямку дорожной сумки на плече и направилась к поселку.

С письмом в руке Жанна подошла к первым домам. «Улица Садовая, восемь», - значилось на конверте.

- Не подскажете, как мне найти Садовую восемь? – вопрос предназначался двум древним замшелым старушкам, сидящим на нагретой осенним солнцем лавке у забора. Бабки, несмотря на обманчиво доисторический возраст, мгновенно оглядели Жанну с головы до ног, и девушка невольно поежилась – в этой глуши так редко что-то менялось, что каждый приезжий являлся целым событием. Этот старушечий интерес был уже не просто любопытством, он стал чем-то вроде образа жизни. Сидеть на лавке и ждать – не случится ли чего.

- Вона, прямо по улице пойдешь, - надтреснутый голосок сухо шелестел в такт многозначительным кивкам второй старушки, - с красными воротами дом.

- Спасибо, - Жанна уже развернулась было, нацелившись на указанный дом, но долгожительницы не собирались так просто упускать свою жертву.

- Энто нашего лесника дом, - голос задумчивый и рассудительный. Он ни к чему не обязывал, но просто уйти, ничего не ответив, Жанна чувствовала, было бы невежливо и непочтительно. – А ты часом не родственница ему, леснику нашему, ась?

Жанна обреченно кивнула.

- Дочка.

- А…. – многозначительно закивали старушки. – То-то я гляжу, точно на отца похожая... Рыжая… И лицом и фигурой. Вся стать его.

Жанна нетерпеливо мялась с ноги на ногу. Наконец, она вклинилась в паузу и гораздо громче, чем следовало, поблагодарив представительниц прошлого тысячелетия, быстро зашагала к указанному дому. А вслед шелестел все тот же задумчивый голос:

- Што мы в свое время на войну ходили, што теперь девки ходють. Никакой разницы… Ох, спаси нас, Господи…

 

* * *

Дом оказался небольшим, но довольно крепким. А вот, хозяйство выглядело слегка запущенным: по огороду слонялась коза с обрывком веревки на шее, пестрые куры что-то выискивали в собачьей миске, а сама псина гуляла, неизвестно где. Жанна притворила за собой калитку, подошла к дому и, потянувшись, требовательно постучала в пыльное окошко. С полминуты все было тихо, Жанна уже хотела было постучать снова, но тут в маленьком окне мелькнула тень, а за дверью послышались шаги. Кто-то внутри завозился с замком. У Жанны вновь ёкнуло в груди. И вот дверь, наконец, с легким скрипом распахнулась…

Отец и дочь смотрели друг на друга и не могли произнести ни слова. Да и не нужны были слова в эту минуту. Все было ясно и так. Бабки на солнечной лавочке оказались правы. Ох, как правы. Вся стать: и лицо и фигура, и волосы, - все одно - плоть от плоти, кровь от крови. На пороге дома стоял высокий худощавый мужчина, с огненно-рыжими волосами, одетый во что-то простое, «хозяйское». Но и осанка, и манера высоко держать голову – все казалось вовсе не деревенским. Все было точно таким, как у Жанны.

 

* * *

- Не думал, что когда-нибудь уже увижу тебя, Жанна, - отец очень серьезно смотрел на девушку, наливая кипяток в две большие кружки.

- Сама не думала, - Жанна повесила бушлат на крючок, а берет положила на стол, рядом с собой. – Если бы мать была жива, не поехала бы к тебе.

Аркадий Сергеевич опустил голову. Он был на похоронах.

- Но ты написал матери, что болеешь, - продолжала девушка, - а ты теперь – единственный родной мне человек на всем свете. Больше нет никого.

- Прости меня, Жанночка.

Жанна смутилась от неожиданности. Но быстро оправилась и продолжила:

- Ладно, давай забудем, а? Если человек что-то делает в жизни, значит, у него есть на то основания. Значит, и у тебя были основания не жениться на матери. Было и прошло. Мать теперь не вернуть. Мое детство тоже. – Жанна взглянула на отца. Он сидел, закрыв ладонью лицо, а из-под пальцев сбегали вниз по щекам две мокрые дорожки. Девушка помедлила, но потом все же закончила, - Нужно жить с тем, что у нас есть.

- Ты выросла очень решительной и жесткой, - дрогнувшим голосом проговорил Аркадий Сергеевич.

Жанна чуть искоса посмотрела на отца.

- Выросла я обычной. А такой, как ты сказал, я в армии стала. Иначе там нельзя…

- Да, я вижу, ты решилась на серьезную и очень тяжелую работу…

 

* * *

К вечеру отец с дочерью рассказали другу-другу очень многое о своей жизни. Жанна почти не осознавала того, что говорить этому, по сути, незнакомому мужчине о своих умениях, удачах, подвигах и знаках отличия было невероятно приятно. И она говорила. Показывала шрамы, доставала из заветной коробки награды, тускло и таинственно мерцавшие в свете заходящего солнца, рисовала какие-то схемы прошедших операций и рассказывала о страшных, захватывающих и почти невероятных случаях, произошедших с ней или ее людьми за время службы.

Аркадий Сергеевич, в свою очередь, признался, что в последнее время чувствует себя просто ужасно. Постоянно накатывает противная слабость, ноги отказываются ходить, а руки работать. Все это, как говорят врачи, из-за сердечной болезни с каким-то жутким зубодробильным названием, которая требует дорогой операции и долгого лечения. Но у него нет ни денег, ни желания лечиться. Жанна в ответ на это только фыркнула.

Обдумав и прикинув все как следует, девушка объявила отцу, что завтра утром она созвонится с волгоградским кардиоцентром, вызовет машину скорой помощи и положит отца на обследование.

- Но я не могу просто так уехать, Жанна, - запротестовал Аркадий Сергеевич, - у меня тут хозяйство, работа. Я должен следить за…

Жанна скептично двинула бровью:

- За той драной козой, которая объедает лопухи у тебя на грядках? Или за собакой, которая давным-давно сбежала? Или может быть за курами, которые несут яйца везде, где угодно, кроме курятника? К слову сказать, я и курятника не увидела.

- Он есть!

- Не в курятнике дело! Дело в твоем здоровье.

- Жанна, мне нравится Фролово, нравится эта спокойная жизнь, эта работа – я работаю лесником…

- Знаю.

- Откуда? - удивился отец.

- Разведка работает… - усмехнулась девушка, - Короче, я так поняла, что ты никуда не хочешь отсюда ехать?

- Да, Жанночка.

- Ну, хотя бы эту чертову операцию сделать нужно! Или ты предпочтешь через пару лет снова оставить меня без отца?

- Ну а как же дом, работа?

- Я все устрою, не волнуйся ты за свою облезлую козу, Господи, Боже мой. Ну, лес, не знаю…

- С лесом ничего не случится. Главное, забрать из сторожки ружье. Не дай Бог, кто-нибудь залезет и вытащит.

- Хорошо, я завтра схожу, заберу. Ты только объясни, как дойти.

- Я дам тебе карту.

 

* * *

А наутро Жанна уверовала в перст Судьбы. Отцу стало очень плохо. Он не в силах был даже подняться с кровати. Молодой врач, к вечеру приехавший по вызову, сделал пару уколов и поддержал решение Жанны положить Аркадия Сергеевича на обследование. Уже лежа в машине, отец все еще тревожился:

- Жанна не забудь забрать ружье. И про хозяйство…

- Я помню!

Скорая уехала, оставив девушку один на один со скрипучей калиткой и апатичной желтоглазой козой.

«Бля…», - беззлобно подумала Жанна.

 

* * *

Вопрос с хозяйством решился в две минуты. Стоило лишь тетке-соседке увидеть в руках Жанны несколько новеньких хрустящих бумажек, как она тут же согласилась на все на свете. Что значит в течение месяца присматривать за единственной козой и тремя курами, если средняя заработная плата во Фролово составляла меньше, чем ей предлагали за один раз? И эти деньги нужно было еще заработать, потрудиться, повкалывать. А тут такая дармовщина. Рыжая дочка лесника либо деньгам счета не знает, либо о батьке так заботится, что даже за его щипаных кур готова такими сумасшедшими деньжищами разбрасываться.

А рыжей дочке лесника дела не было до размышлений соседской тетки. Хозяйство под присмотром – и отлично. Теперь осталось только забрать из лесной сторожки ружье, и можно ехать в Волгоград.

Был уже вечер. Солнце коснулось краем горизонта. Дойти до сторожки посветлу, а тем более вернуться назад Жанна даже не рассчитывала. Но ей не хотелось завтра терять драгоценное время. Она решила сегодня дойти до сторожки, переночевать там, а наутро взять ружье и скорым шагом бежать на автобус. В Волгоград. К отцу. Поэтому девушка взяла карту, убедилась, что найти домик лесника до смешного просто, и, собрав в сумку кое-что из еды, сунула карту во внутренний карман бушлата и вышла на дорогу к лесу.

 

* * *

Жанна шла между деревьев по лесной дороге и едва могла сдержать улыбку. Вокруг головокружительно благоухал лес. Пронзительный аромат хвои и древесной смолы, запахи трав, мягкой пружинистой земли, грибов; шорох листьев, тихий щебет птиц – все это дурманящим зельем вливалось в кровь, заставляя сердце биться быстрее и свободнее. Хотелось идти и идти по этой дороге, без конца. Идти и никогда не останавливаться.

Согласно карте, нужно было пройти прямо километров шесть, а потом свернуть возле высокого сухого дерева на лесничью тропку, которая и приведет к сторожке. К тому времени, когда Жанна дошла до нужного поворота, солнце уже давно закатилось за горизонт и в лесу стемнело. По дороге девушка два раза замечала отсветы костров в лесу, голоса, песни и смех. Отец предупреждал Жанну, что в эти места осенью часто наведываются отдыхающие. А самой главной задачей лесника испокон веков оставалось следить за тем, чтобы не было пожаров и вырубок. Поэтому и приходилось гонять молодежь. А народ сегодня пошел наглый и нахрапистый, затем и ружье было в сторожке – на всякий пожарный случай... Не зверя бить, так человека припугнуть.

Жанне вовсе не было дела до отдыхающих. На душе вдруг сделалось так спокойно и радостно, что и самой хотелось посидеть у костра, послушать песен, выпить немного водочки, посмеяться – в общем отдохнуть. Поэтому она вполне понимала всех этих туристов-любителей.

Сторожка оказалась небольшой, но очень чистой и толково устроенной. Тут была и печка-буржуйка, и лежанка, и несколько шкафчиков, запас еды и воды, нашлись даже кое-какие сигареты. Растопив буржуйку, она поставила чайник, начистила картошки и уже открыла банку с тушенкой, предвкушая чудный ужин, когда в дверь осторожно постучали…

 

Отвори без страха тем, кто стучит

в твой дом в ночную пору. Дай им кров и еду.

 

В дверь осторожно постучали. Жанна тут же затейливо матюкнула себя за то, что в первую очередь не проверила ружье. «Расслабилась, кляча водовозная. А вдруг этим старьем двадцать лет не пользовались? А вот вдруг оно вообще не заряжено?»

Но, представив себе на миг картину, в которой она, Жанна, прямо через дверь от бедра палит в ночного посетителя из двустволки, девушка фыркнула и одернула себя – здесь не Аргун. Здесь не стреляют из-за каждого угла. А мирных граждан вообще убивать не принято. Поэтому, сняв со стены ружье, которое, к слову сказать, действительно оказалось обычной старенькой ИЖ-евской двустволкой, она просто уселась на топчан лицом к двери, и громко сказала:

- Открыто.

На крыльце завозились, и через секунду на пороге показался симпатичный паренек лет двадцати, в камуфляже, с канистрой в руке. Светлые волосы собраны в недлинный хвостик, серые глаза. Между красиво очерченными бровями залегла чуть заметная напряженная морщинка. Едва взглянув на парня, Жанна поняла, что перед ней недавний, хотя уже немного обросший, дембель. Он все еще носил тренчик ремня вывернутым клепкой наружу и подшивался «по-зимнему» даже летом. Привычка – вторая натура. Жанна и сама в свое время, много лет назад, тщательно отбивала и подшивала ворот кителя «по-зимнему» в любое время года. Все это заметно расположило девушку к ночному посетителю.

Но вот он, похоже, этого не понял. Парень словно памятник застыл на пороге, с канистрой в одной руке и картой в другой, а на лице его явственно отображалась судорожная работа мысли - в какую сторону бросить канистру, а в какую броситься самому. Застыл, уставившись на ружье в руках Жанны, направленное прямиком ему в грудь. Девушка криво ухмыльнулась и отложила оружие.

- Спокойно, боец. В своих не стреляем, - девушка поднялась с топчана и сделала шаг к пареньку.

Тот только сейчас разглядел майорские погоны на плечах рыжей ведьмы, и рука его автоматически метнулась вверх – отдать честь.

- Здравия желаю…

- Расслабься, дембель. Как зовут?

- Квитко Данил, разведрота, - с трудом переведя дух, ответил парень.

- Жанна, - девушка протянула руку и получила в ответ крепкое рукопожатие.

 

* * *

Через несколько минут сержант Квитко уже замешивал в картошку тушенку, которая, разогреваясь, источала такой невероятный мясной запах, что голова шла кругом, а рот сам по себе наполнялся голодной слюной. Тем временем Жанна отыскала в одном из шкафчиков две железные кружки и, сняв с пояса фляжку, демонстративно встряхнула ее – внутри тяжело плеснулось. Данил понимающе облизнулся.

- Слышь, сержант, ты вообще какими судьбами тут бродишь? Да еще с канистрой… – Жанна взяла в руки ружье и, убедившись, что оно заряжено и почищено, мысленно похвалила отца.

- Заблудился… - нехотя пробурчал Данил. И снова легла между бровями пропавшая было морщинка.

- Эх, ты! Разведка… - Жанна откровенно посмеивалась.

- Да кто его знает, - сержант казался раздосадованным и даже немного испуганным. – Я вообще-то, если честно, в чертей всяких не верю, но…

- Что «но»? Лешего встретил?

- Нет. Я за водой пошел. Тут до реки всего километра два по прямой. И дорога одна.

- Ну, вроде того, - Жанна, не поленившись, достала из кармана бушлата отцовскую карту и развернула ее на столе, - Да, вот дорога, вот река…

- Мы с друзьями сюда отдохнуть приехали.

- Откуда?

- Из Волгограда.

- Мир тесен... – девушка снова усмехнулась, - Ну ладно. Что дальше?

- Пошел за водой. С канистрой, понятное дело, - Данил кивнул на стоящую у двери баклагу, - Прошел с километр, и дорога кончилась. Вышел прямо к озеру.

- К озеру? К какому озеру? – Жанна озадаченно рыскала глазами по карте. На ближайшие пятьдесят километров ни одного озера на карте не было. – Никаких озер тут нет.

- Сам знаю, что нет. У меня на карте то же самое. Но, однако, я его видел. Искупался и воды набрал.

- Да ты, наверное, до реки дошел, валенок.

- Никак нет. Говорю же – прошел всего с километр, не больше. И речку от озера отличить уж наверное смогу. Не все мозги еще потерял. Река в этом месте должна быть небольшая. Неширокая в смысле. А у озера этого видно было, что края закругляются. И огромное. Такое, что и противоположного берега не видно почти. Байкал, черт его задери...

- Парень, ты что курил? Делись!

- Подожди смеяться… Это еще не все.

- Неужели? Что еще? – Жанна ехидно улыбалась, - «…в чешуе, как жар, горя, тридцать три богатыря»?

- Нет. Я обратно пошел. Мне все равно было тогда, если честно, где воды набрать. Шел-шел. Шел-шел…

- И что?

- И никакой стоянки не нашел.

- Не, разведка, ну ты даешь!! – девушка чуть искоса, уже без улыбки взглянула на сержанта, явно начиная сомневаться в его умственных способностях, - Я пока сюда дошла, две стоянки видела, их за километр заметно, даже с дороги. Костер горит, народ орет.

- Да я знаю! – Данил уже заметно нервничал, - в том то и дело!!

- Не ори!

- Наших там было человек сорок, не меньше… - сержант послушно понизил голос, - А то и больше. Такую стоянку не пропустишь, если даже ослепнешь нахер. А я туда-сюда бродил, кружил, как контуженый. Даже намека на стоянку не нашел. И по дороге, и лесом, и на деревья залезал. Как сквозь землю провалились… Твою сторожку по запаху нашел.

- А телефон, умник? Забыл в лагере?

- Не берет. Связи нет.

- Да быть того не может. Я только сегодня отцу скорую вызывала. – Жанна потянулась к карману, достала телефон и взглянула на экран. Связи не было…

- Бля!

- Вот и я про то же… - грустно согласился Данил. – Мне повезло, что я хотя бы тебя нашел.

Жанна нахмурилась. Ей вся эта история резко перестала нравиться. Вроде бы ничего особенного – заблудился человек в незнакомом лесу. Но снова давала о себе знать развитая до неприличия интуиция. Она противно скребла в душе и ныла: «Опасно здесь, нутром чую, как опасно. Надо бы удрать. Поскорее. Слышь, ты там? Удирать пора, говорю!». Девушка поразмыслила немного, прикинула так и эдак, а потом расслабилась и выдала решение:

- Так, боец, сейчас давай балабасить . А утром пойдем, поищем твое озеро и твою стоянку. Не провалились же сорок человек, в самом деле, сквозь землю!

Это прозвучало как приказ, и было с облегчением воспринято именно как приказ. Сержант перестал хмуриться и уселся за стол. Теперь его проблемы стали проблемами старшего по званию, а значит, беспокоиться было не о чем.

Порешив на том, оба с удовольствием принялись за еду. К тому же в кружках так заманчиво плескалось. Но едва только они успели в первый раз опрокинуть «За знакомство», как в дверь снова постучали.

- Мать вашу, - раздосадовано ругнулась сквозь зубы Жанна, - Кого там еще принесло? – Она, не вставая, взяла в руки двустволку, а Данил, скептично хмыкнув при виде оружия, крикнул:

- Открыто!

На этот раз за дверью возились гораздо дольше.

- Там у вас ручка заедает, - задумчиво проговорил сержант.

- Ага, - в тон ему ответила Жанна, хмуро глядя на дверь.

Наконец замок щелкнул, и дверь отворилась, пропуская внутрь молоденького парнишку. Лет шестнадцати на вид, худенький и большеглазый, он осторожно перешагнул порог и застенчиво улыбнулся:

- Здрасте…Я вот…

Жанна отложила ружье, прикрыв его краем полосатого одеяла, и строго перебила.

- Чего надо? Заблудился?

Паренек испуганно вскинул на нее светлые глаза и кивнул:

- Я за дровами пошел в лес… - в качестве доказательства он протянул вперед длинную кривую хворостину, - а обратно дорогу… вот… не нашел… я не хотел…

- Как зовут?

- Женя… - паренек вцепился в свои «дрова» обеими руками. Он все же успел заметить ружье и резко начал бледнеть.

Жанна вздохнула и, улыбнувшись, примиряющее сказала:

- Ладно, не трясись. Убивать не станем.

- Прямо сейчас… - уточнил Данил.

- Товарищ сержант, прекратите запугивать гражданское лицо, - Жанна веселилась, глядя на мучительно побледневшего мальчишку. Он оказался довольно высокого роста, и оттого хрупкое сложение было особенно заметным. Светлые, слегка отросшие волосы, голубые глаза – совершенно обыкновенное славянское лицо. Кроссовки, джинсы, футболка и куртка-ветровка – среднестатистический мальчишка, турист-любитель.

- Есть хочешь?

Женя отрицательно мотнул головой. Он еще не до конца поверил в то, что ничего плохого с ним здесь не случится. Люди в камуфляже, с оружием и настолько серьезными лицами, какие он видел только по телевизору, вызывали подсознательный ужас. Террористы, заложники, бомбы, окровавленные жертвы, отрезанные головы – образы калейдоскопом проносились в голове и тут же отражались на большеглазом и очень живом лице.

- Ну, как хочешь… - Жанна пожала плечами и зачерпнула из котелка одуряющее пахнущей картошки с тушенкой. Данилу тоже не требовалось особое приглашение.

Военные ели. Мальчишка жался у дверей. За окном ветер колыхал верхушки деревьев, и изредка сонно вскрикивала птица. Наступала ночь.

 

* * *

- Ну и чем вы там занимаетесь на своем театральном факультете? – Жанна со сдержанным интересом смотрела на парнишку, который ложкой выскребал со дна котелка последние остатки картошки. Этот Женя Кулик нравился ей все больше. Живой, болтливый, улыбчивый, он, сообразив, наконец, что наставленное на него поначалу ружье было «всего лишь шуткой», изо всех сил поворачивал ситуацию в свою пользу. Оказывается, он вовсе даже не испугался, как кто-то мог подумать сначала. Нет! Ведь он актер от природы. Первый курс театрального факультета! (И, Бог мой, с каким пафосом это было произнесено – «Первый курс театрального факультета Саратовской Государственной Консерватории имени Собинова!». Ну что тут поделать?). Поэтому он всего лишь вжился в образ, вобрал в душу и изобразил все чувства человека, на которого наставлено заряженное ружье.

- Ну, как что делаем? – Женя страшно удивился, а потом чуть понизил голос и, доверительно коснувшись кончиками пальцев руки майора, проворковал, – Ну ты даешь, Жанночка, дорогая моя, что делают на театральных факультетах? Скажи мне сама. Давай!

Жанна усмехнулась. Данил тихо фыркнул и, вытащив из-под лежанки какой-то старенький, но довольно чистый тулуп, начал расстилать его на полу – готовился к отбою.

Женя отставил, наконец, котелок и одарил слушателей качественно отрепетированной голливудской улыбкой.

- Ну? Так чему вас там учат? – вырвать у Жанны инициативу было делом очень нелегким. – Стихи умеешь рассказывать?

- Ну вот так прямо и стихи… - неожиданно смутился мальчишка.

- Вот тебе табуретка, - кивок в сторону помянутого предмета мебели, - Вставай и рассказывай стих. – Жанна очень серьезно смотрела на Женю, хотя глаза ее лучились от смеха.

- Давай. – Поддержал майора Данил. Он уже удобно умостился на своем тулупе и теперь предвкушал забавное зрелище, – Я стихов со школы не слышал.

- Нет, я так не могу. – Женя говорил проникновенно и убедительно, с трагичным надрывом глядя девушке в глаза, - Жанночка, девочка моя, я бы с радостью, но не могу. Ты должна меня понять.

Но Жанна была непреклонна. Она снова указала мальчишке на деревянный табурет, выглядывающий из-под стола.

- Вот твои подмостки, актер. А мы – твои благодарные зрители.

- Нет, нет и еще раз нет! – посреди лесной сторожки стоял уже не мальчик Женя. Это был Сын Господа Иисус, гневно отвергающий дары Дьявола. – Никто не сможет заставить меня сейчас читать стихи!

 

* * *

-…и стоит берёза в сонной тишине,

И горят снежинки в золотом огне.

А заря, лениво обходя кругом,

Осыпает ветки новым серебром.

- Молодец! Ну, ведь можешь, если захочешь!! – злые люди смеялись и хлопали в ладоши. А побледневший мальчик стоял на табуретке посреди лесной сторожки и никак не мог понять, откуда взялось это стихотворение. Откуда выплыло. Ведь он учил его только в школе, в третьем классе, да и вообще мало читал стихов. А вот, поди ж ты. Эти люди умели быть убедительными. Женя сполз с табуретки и плюхнулся на лежанку рядом с Жанной. Он не знал, как себя вести. То ли оскорбиться, то ли сделать вид, будто ничего не случилось. Минуту назад на него в буквальном смысле наехали, методично и нахраписто обвиняя в том, что он не хочет прочесть стишка людям, которые «за его вшивую актерскую шкурку кровь свою ведрами проливали и кишки на локти наматывали». Не хочет с уважением отнестись к просьбе нормальных людей. Или он вообще, может быть, не считает их, Жанну и Данила, нормальными людьми? Сидел с ними за одним столом, под одной крышей ночевать устроился, а стишка не хочет прочесть.

Господи, да после такого стихотворение рассказалось само собой. Совершенно независимо от желания юного актера. Женя хотел быть честным до конца, и потому в душе признался себе, что еще раз, в более привычной, спокойной обстановке, он это стихотворение не сможет прочесть даже до середины.

- Ты не дуйся, театрал, - Данил, улыбаясь, протянул Женьке зажженную сигарету. Мальчишка с благодарностью принял ее и жадно затянулся. – Мы тебя не хотели обижать.

- Ладно. Забыли, – хмуро кивнул студент.

Жанна тоже курила, задумчиво глядя на развернутую на столе карту. Данил не принадлежал к силам спецназа, и отслужил только первый трехгодичный контракт. Но зеленый берет он носил по праву. И был далеко не дурак. А значит, просто так заблудиться за километр от огромной стоянки, где горят костры и гомонят люди, не мог. По определению. Никак. Не в этой жизни. Не в этом мире.

Но как ни крути – не было на карте озер. Ни огромных, как Байкал, ни крошечных, что высыхают каждое лето. Никаких. Только лес и река. И в то же время Жанна не могла не верить Данилу. Если говорит, что видел своими глазами, купался и набирал воду, значит, действительно что-то было.

Жанна поднялась, подошла к канистре с водой, отвинтила крышку и понюхала. Вода. Обернувшись, она поймала настороженный взгляд сержанта.

- Что там?

- Вода. Обычная, - Жанна пожала плечами. – Ничего особенного.

Данил грустно кивнул и выпустил аккуратное колечко дыма.

 

* * *

Чуть позже, когда Женька, забившись под бушлат, уже вовсю сопел на лежанке и вдел сладкие сны, а Данил все так же курил у приоткрытого окна, задумчиво нанося на свою карту огромное озеро, круглое, словно блюдце, - Жанна решила осмотреть сторожку и забрать в деревню все более-менее ценные и, главное, опасные вещи. На тщательный обыск девушку подвиг один простой и незамысловатый факт, - едва стоило ей открыть один из шкафчиков в поисках соли, как взгляд тут же упал на стоящую на самом видном месте жестяную банку с криво выцарапанной надписью «Порох». У Жанны отвисла челюсть. На полке над лежанкой так же обнаружилась картонная коробка с изрядной россыпью ружейных патронов. На подоконнике лежал отличный охотничий нож. Если кто-нибудь из туристов заберется в сторожку, утянет что-нибудь из этого оставленного добра и по глупости начнет баловаться, беды потом не оберешься. Поэтому Жанна методично открывала все дверцы и ящички, перебирала и перетряхивала каждую вещь, стараясь не пропустить ни одной мелочи. В конце концов, на столе скопилась внушительная кучка предметов особой важности, которые стоило забрать из сторожки завтра утром. Тут была двухлитровая банка пороха, охотничий нож, четыре десятка патронов, судя по маркировке – с крупной дробью, большой компас, небольшая связка вяленого мяса и хлеб в тряпице. Так же обнаружился старый и пыльный, но отлично функционирующий полевой бинокль «БИ-8». Зачем эта вещь нужна была отцу в сторожке, посреди леса, Жанна понятия не имела, скорее всего, абсолютно ни для чего. Именно об этом говорил толстый слой пыли на линзах и тот факт, что нашла его девушка в самом дальнем углу – в гнутом алюминиевом тазу. Вместе со стружками, старыми перчатками и, что уж смотрелось совсем дико, – драным кожаным шлемофоном.

Жанна скептично хмыкнула и, выудив из таза бинокль, присоединила его к прочим вещам на столе. Не бог весть какая ценность, но все же…

Все прочее, такое как непромокаемый брезентовый плащ, запасы круп, консервов и спиртного, печка, охотничьи сапоги и прочая утварь – все могло подождать. А если кое-что из этого и сопрут – невелика беда.

Жанна затолкала все найденное добро в свою сумку, заперла дверь на засов и тихонько ткнула сержанта в бок:

- Отбой. Завтра думать будем.

Данил затушил недокуренную сигарету и закрыл окно. Жанна потеснила Женьку на лежанке и почти мгновенно уснула, положив руку на приклад двустволки. Данил медленно снял ботинки, задул керосиновую лампу и улегся на полу, на тулупе, подложив под голову мягкий, свернутый вдвое рукав.

 

Самое большое озеро в мире – Байкал.

 

Утро настало теплое и пахучее. Запах леса, не по-осеннему густой и яркий, вливался во все щели маленькой сторожки. Жанна сморгнула ластившийся к ресницам солнечный зайчик и открыла глаза. Она лежала на животе на невысокой лежанке, свесив правую руку на пол и ощущая пальцами надежный приклад винтовки. Рядом на полу, свернувшись калачиком на стареньком тулупе и тихо сопя в кулак, спал белобрысый сержант.

Жанна несколько секунд озадаченно смотрела перед собой, пытаясь сообразить, где находится. Но буквально через мгновение она усмехнулась, сбросила со своей спины Женькины руки и ноги и поднялась с лежанки. Девушка уже собиралась легонько пнуть Данила в бок – «Рота, подъем» - но тут же передумала. На гражданке можно и отоспаться.

За стенами сторожки вовсю распевала всякая пернатая живность. Такой своры птиц, восторгавшихся приходом нового дня, Жанна никогда не слышала. С удовольствием прислушавшись к разноголосому гвалту, девушка невольно улыбнулась и принялась растапливать буржуйку.

Ставя на огонь котелок с водой, и потом, засыпая в кипяток перловку, Жанна размышляла о прошедших днях, невольно подводя итоги. За девять последних лет она приобрела одно омерзительное и страшное умение – быстро смиряться с потерями и проще принимать человеческую смерть. Может быть, эта способность появилась, всего лишь как продолжение жесткости и сухости души. А может быть, просто слишком много смертей было вокруг, слишком многие гибли - знакомые… подчиненные… друзья… И единственным способом не сойти с ума, давать себе самой моральное право жить, когда все ОНИ мертвы, было именно это свойство – принять смерть близкого человека как потерю, а не как трагедию всей жизни; помнить об ушедших, но не рыдать неделями напролет; принимать решения, действовать, жить вопреки всему и ради того, чтобы все эти смерти не стали напрасными.

И вот сейчас, солнечным благоухающим утром, под невероятный птичий щебет и шорох ветра в ветвях деревьев Жанна осознала, что думает о матери спокойно. Она помнила маму улыбающейся, пахнущей тем самым ароматным теплом, который могло быть только у нее одной – тут были и горячие пироги, и ромашковое мыло, и крепкий сладкий чай, и шерстяная пряжа. Голубая и белая. Жанна помнила все самое хорошее. Все доброе и светлое, что когда-то было у них. Но не испытывала больше того жуткого уничтожающего чувства вины, опустошающего сердце и тянущего душу. Не было больше тяжести. Не хотелось, как в первый день, броситься на колени, поднять лицо кверху и выть по-волчьи в тоскливые небеса - долго, протяжно и страшно.

Просто сейчас оказалось, что мама стала одной из невыразимо длинного ряда теней. Ушедших в туман. Навсегда. Пусть будет их дорога светла и легка. Жанна помнила их всех. Помнила, но жила дальше.

И сейчас ей снова было для кого жить. О ком тревожиться, о ком болеть душой. У нее теперь был отец. Мечта шестилетней девочки. Опоздавшая на двадцать лет. Но все же осуществившаяся - Мечта.

 

* * *

Жанна взглянула на экран телефона - глухо, как в танке. Связи нет. И батарея наполовину села. Волшебный запах перловки с маслом, струящийся из котелка, мог бы поднять даже мертвого. А потому вскоре Данил шмыгнул носом, зевнул и под аккомпанемент гремящей о края котелка ложки окончательно проснулся. Сладко потянувшись, он поднялся и, взяв свою канистру с водой, вышел на крыльцо – умываться. Вернулся сержант через несколько минут, свежий и бодрый. И пока Жанна снимала с буржуйки котелок с кашей и ставила его на стол, Данил коварно подкрался к Женьке и выплеснул на «заезжего актеришку» кружку воды. Женька взвизгнул, завертелся юлой и скатился с лежанки – мокрый, взъерошенный и злой. А бессердечные люди, тут же забыв про него, уже устраивались возле исходящего сладким паром котелка.

- Кто вам дал моральное право издеваться над человеком? – скроив скорбную физиономию, мальчишка приглаживал встрепанную шевелюру. – Разве я кого трогал? Спал себе, никому не мешал… Я… ЭЙ! Вы мне там хоть немного оставьте!

На этом разговор сам собой затух. Все трое принялись сосредоточенно орудовать ложками.

 

* * *

Минут через двадцать, едва ли не пинками заставив невыспавшегося Женьку выйти на улицу, в зябкую утреннюю прохладу, Жанна вскинула на плечо изрядно потяжелевшую сумку, взяла ружье и прикрыла за собой дверь сторожки.

Птицы вокруг самозабвенно драли горло. Со всех сторон из травы и кустов на троих путников что-то шуршало, топало и фыркало. Данил едва заметно двинул бровью и пробурчал:

- Чего это птички расчирикались? Вчера такого не слышал, - сержант замолчал и нахмурился каким-то своим мыслям.

- Может, они по утрам все время так поют? Перекличка… – предположила Жанна. Данил пожал плечами.

- Ладно, - девушка решила сразу перейти к делу. День сегодня обещал быть напряженным. Нужно было успеть на автобус в Волгоград, а перед этим занести все отцовские вещи в его дом в поселке. Поэтому искать это дивное озеро, неизвестно как оказавшееся посреди леса, нужно было скорее. – Показывай свой Байкал, разведка.

И Данил повел крошечный отряд через лес. Женька ни за что не хотел отлипать от новых знакомых, отговариваясь тем, что должен проследить, чтобы «моя дорогая Жанночка» добралась до деревни без проблем. Чтобы никто ее не обидел, или не случилось еще какой-нибудь неприятности.

Жанна отлично понимала, что парень просто заблудился, здорово струхнул и надеялся следом за военными добраться хотя бы до деревни. А там уже ориентиры найдутся. Да и в самом деле – не оставлять же было пацана посреди леса одного. Поэтому девушка сделала вид, что поверила саратовскому королю сцены, и Женька, не замолкая ни на минуту, потопал рядом. В конце концов, Данил, у которого уже начало звенеть в ушах от этого бесконечного потока сознания, начал ругаться:

- Слышь, ты, Маугли, человеческий детеныш! Где у тебя кнопка?

- Точно… - фыркнула молчавшая все это время Жанна, - Маугли и есть.

- Да, я Маугли, - быстро согласился Женька, - я человеческий детеныш. И мне нужна любовь, ласка и внимание. А от таких бесчувственных камуфлированных пней, как вы, никакого сочувствия до конца жизни не дождешься.

- Можешь дождаться только в лоб, - пообещал Данил, - если не перестанешь трещать.

- Я и не сомневался… Ай!

- Сатрапы… АЙ!!

- Держиморды… Блин, ну хорош, больно же…

 

Данил вел их по лесу так уверенно, словно ходил этим путем каждый день. Через некоторое время Жанна поняла причину этой уверенности. То тут, то там на деревьях светлели небольшие зарубки. Парень еще раз доказал, что зеленый берет разведчика получил не за красивые глаза. Но эта мысль заставила Жанну еще больше нахмуриться. Девушка верила словам Данила. Если говорит, что был трезвый и не обкуренный, и при всем этом видел озеро, значит, озеро действительно существует. Но ведь и картам, черт побери, не верить она не могла!

Несколько минут Жанна придавалась мрачным раздумьям. Что-то ворочалось в душе – глухое ощущение тревоги, которое за девять последних лет стало почти полноправным шестым чувством. Умники-психологи нашли этому имя – интуиция. Ребята-сослуживцы называли это предчувствие опасности проще – «дерьмометр зашкаливает». И Жанна была с ними совершенно согласна.

И вот теперь знакомой волной поднималось откуда-то из нутра, подкатывало к желудку и кислинкой отзывалось во рту неясное бесформенное чувство, заставляющее сердце биться быстрее, а глаза внимательнее всматриваться в каждую кочку, в каждую ветку. Потому что там, впереди была опасность. Что-то неясное, таящее угрозу.

Осознать это, найти причину Жанна пока еще не могла – не хватало фактов или наблюдательности. Опасность ничем не выдавала себя. Но шестое чувство уже сложило все «два и два», вывело результат и вовсю трубило о бдительности и осторожности.

Дерьмометр зашкаливал. Интуиция выла и хрипела, пытаясь сорваться с поводка. Жанна чувствовала, как руки привычно наливаются медленным жаром, лицо словно бы кто-то трогал мягкими пальцами, а губы начало покалывать крошечными иголочками. Она знала, что сейчас резко побледнела – кровь отлила от лица. Так было всегда, когда тело готовилось к бою.

Данил вдруг остановился возле крупного дерева с красиво растроенным стволом и указал куда-то влево:

- Там была моя стоянка. Вот тропинка к реке.

Жанна сделала шаг вперед и действительно увидела неширокую плотно утоптанную тропинку, прятавшуюся в высокой траве.

- Интересно, что это за дерево? – раздался вдруг Женькин голос.

Данил обернулся и рассеянно взглянул на ствол в три обхвата, разлапистые ветки и крупные раздвоенные на концах листья.

- Да черт его знает... Первый раз в жизни вижу. Какая разница?

И тут Жанну словно током ударило. Все это время она стояла, чутко прислушиваясь к лесу, и раз за разом пыталась ухватить за хвост ускользающую мысль. И тут она вздрогнула и, рефлекторно поднимая отцовское ружье, сделала шаг назад. Глаза ее при этом судорожно и цепко обшаривали пространство впереди.

- Есть разница, сержант, - наконец, с чувством произнесла она, - Есть, твою мать, огромная разница!

Мужчины настороженно и немного испуганно молчали, ожидая, что командир скажет дальше. И Жанна, подумав секунду, произнесла:

- Я понятия не имею, что вокруг происходит, но мне это совершенно не нравится.

Сержант коротко кивнул. Он пока не понимал, в чем дело. Но, увидев в руках майора поднятое оружие, подобрался. Лицо стало внимательным и сосредоточенным. Он готов был бежать, ползти или драться – по первому приказу.

А Жанна, помолчав с минуту, медленно выдохнула, опустила ружье и продолжила свою мысль уже намного спокойнее. Она чувствовала, как внутри все скручивается ледяным жгутом, но истерика командира никогда не приводила к хорошим результатам:

- Наш Маугли, - девушка кивнула головой в сторону Женьки, - оказался наблюдательнее нас с тобой, сержант.

Услышав, что говорят о нем, паренек вздрогнул и сжал в руке злополучный лист дерева-великана.

- Посмотри на эти листья, Данил, - Жанна стволом ткнула в зеленое пятно под ногами. – Я таких никогда в жизни не видела. И таких. – Она указала на соседнее дерево с мелкими серебристыми листочками. – И вон таких тоже. Я не ботаник, конечно, но клен от березы отличить сумею. Растительность средней полосы должна быть тебе хорошо известна, сержант. Но что-то я в этом лесу не наблюдаю ни елок, ни сосен, ни вязов с акациями. Ни одного, бл#дь, нормального дерева!

Все, как по команде, завертели головами, оглядываясь и выискивая хоть что-нибудь знакомое. Но Жанна оказалась права – вокруг не нашлось ничего сколько-нибудь похожего на родные березы и елки. Данил перестал озираться и угрюмо буркнул:

- Еще птички эти, черт бы их побрал…

- И птицы тоже, - согласилась Жанна, - Уверена, что таких заливистых тварей в наших родных палестинах сроду не водилось.

- Где? – пискнул было Женька, но получил такой красноречивый взгляд сержанта, что предпочел «не связываться».

- И как все это здесь оказалось? Деревья эти, птицы? Заповедник что ли?

- Сомневаюсь… Отец мне ничего про заповедные зоны не говорил. Лес и лес. Ничего особенного.

- Странно все это, - добавила Жанна после недолгого молчания. – Очень странно. Всем смотреть в оба. Пошли уже дойдем до этого… озера. С него-то все и началось вчера. Я хочу сама во всем убедиться.

Желание майора сбылось очень скоро. Отряд не прошел по тропинке и трех сотен метров, как впереди радостно и ярко засверкала бликами вода, и послышался шелест легких волн, выкатывающихся на песок. Еще через несколько шагов деревья и кусты окончательно расступились, выпуская людей на берег огромного озера. В том, что это было именно озеро, сомнений не возникло даже у Маугли.

Невероятных размеров, с белым, ребристым от волн песчаным дном и удивительно прозрачной чистой водой, оно было похоже на круглое зеркало, забытое в траве рассеянной девчонкой.

- Можно искупаться? – робко спросил Женька.

- Не стоит, - Жанна покачала головой, все еще настороженно оглядываясь вокруг.

- Да ладно, я ведь купался вчера, - вступился за Маугли Данил. – И ничего.

- Дуракам везет, - невпопад вякнул Женька, но тут же неуклюже вывернулся, - Как все знают, я круглый дурак. Значит, все будет отлично. Я пошел?

- Да черт с вами, купайтесь, - сдалась Жанна.

И все время, пока мужская часть отряда фыркала и плескалась, девушка сидела в тени на берегу, жуя травинку и не забывая поглядывать по сторонам. Солнце жарило совсем уж как-то не по-октябрьски. Жанне начало казаться, что снова вернулся июль. Градусник, будь он здесь, запечатлел бы цифру «тридцать», никак не меньше. Девушка с удовольствием скинула с себя бушлат. А через пару минут за ним последовал и китель. Жанна осталась в одних ботинках, форменных штанах и тонкой черной майке. На шее у нее висел солдатский жетон и длинный волчий клык на кожаном шнурке. На левом бицепсе нахально белел пятачком незагорелой кожи круглый шрам. Точно такой же был на противоположной, внутренней стороне руки – когда-то давно здесь навылет прошла пуля. Жанна вытащила пачку сигарет и зажигалку. Природа вокруг успокаивала и умиротворяла. Ласковый шорох волн, нежный шепот листвы над головой, пронзительный дурманный запах невзрачных лесных цветов; ароматный, незагаженный выхлопами цивилизации воздух. И тревога, до этого отчаянно бросавшаяся от сердца к желудку и обратно, начала потихоньку утихать, убаюканная окружающим покоем.

От созерцания природных красот девушку отвлек голос Данила:

- Жанна, не хочешь окунуться? Вода теплая, совсем летняя.

- Извини, я не при купальнике, - не оборачиваясь, ответила девушка. Вокруг все было тихо и спокойно, но расслабляться все же не стоило. Слишком много странного было вокруг. Она и купаться-то «личному составу» разрешила только для того, чтобы снять напряжение и дать людям возможность успокоиться. Но Данил, похоже, решил, что она и вправду стесняется.

- Да ладно, купайся так, - простодушно предложил он, - мы посторожим.

Хотя Жанна - особенно сейчас, в одной лишь майке, без бушлата и кителя - выглядела более чем привлекательно и уже много лет не страдала от дефицита мужского внимания, у сержанта, видимо, и в мыслях не было воспринимать ее иначе, как старшего по званию и временного командира. Обстановка как-то не располагала… Но Маугли оказался тут как тут:

- Да, знаем мы тебя, охальника! Только дай прекрасной девушке раздеться…

- ЧЕГО? – возмущенно вскинулся Данил. До него дошло. – Я тебе сейчас в голову дам, понял?

- Вот-вот, - продолжал паясничать Маугли, изо всех сил отгребая подальше от сержанта, - Правда, она всегда обиднее всего.

Видимо, месть была сладкой, потому что мальчишка весь просто лучился счастливой улыбкой. Теперь и он сам, Женька, и его табуретка, и белая береза – все были справедливо отомщены.

Данил стоял по пояс в воде, злой, как пантера. Гоняться за пацаном было бы мелочно, а не обращать внимания на подколки не позволяла гордость. «Ну, Маугли, человеческий детеныш! – так и читалось большими печатными буквами на лбу сержанта, - Ну, погоди!».

В конце концов, Данил плюнул на «мелкого гада» и, пробурчав что-то вроде «Таких в младенчестве в колыбельках душить надо», выбрался на берег и стал одеваться.

 

Эй-ка! Эй-ка!

Голубая змейка!

Объявись, покажись,

Колёсиком покрутись!

 

Когда Женька наплескался, наплавался и даже немного озяб, он собрался вылезать из воды и только тут понял, что на берегу его терпеливо поджидает Данил. Маугли начал было обходить сержанта по широкой дуге, но тот лишь многообещающе ухмыльнулся и поманил пацана пальцем. Женька, не долго думая, воззвал к высшим силам:

- Жанночка! Радость моя, подержи, пожалуйста, этого мужчину, чтобы я мог нормально выйти и одеться. А то он на меня как-то странно смотрит. Я опасаюсь за свою честь и достоинство. Тьфу на тебя, противный.

Данил от возмущения скрипнул зубами, но Жанна не дала сформироваться в его душе благой мысли о праведном суде над «саратовским гастарбайтером». Она только негромко пробурчала:

- Хорош играться. Не время.

И эти слова отрезвили обоих мужчин лучше ледяного душа. Женька тут же выскочил на берег и стал натягивать на мокрые плечи футболку. А Данил и думать забыл о том, что хорошо бы дать человеческому детенышу серьезного пинка под зад.

Через минуту все были готовы. Жанна помедлила немного, а потом поднялась, вскинула на плечо сумку, перебросила через нее китель и, сунув Женьке бушлат, двинулась по тропинке. Обратно.

- Мы куда, командир? – Данил бодрым шагом топал по тропинке позади Жанны.

- Озеро нашли. Теперь поищем твою стоянку.

- А… понял… хорошо. От озера минут десять всего идти. Тропинка одна. А уж там я облазил все в радиусе ста метров. Носом землю рыл... Пусто.

- Поглядим…

Тропинка извивалась и пряталась в высокой, едва ли не по колено, густой траве. Такой травы, мягкой, клонящейся к земле, Жанна раньше никогда не видела. Почему-то при виде ее перед глазами упорно вставали сладенькие пасторальные картинки.

«Бред какой-то, - Жанна мотнула головой и прибавила шагу, - такое впечатление, что мы все тут дружно обкурились. Но тогда почему мстится всем совершенно одно и то же? Вот если бы…».

Но что «если бы…», Жанна додумать не успела, – впереди в кустах послышался негромкий шорох раздвигаемых веток и хруст сухой прошлогодней листвы.

Жанна остановилась и, памятуя о том, как дважды за последние сутки зря тыкала ружьем в мирное население, опустила оружие с плеча вниз, к земле. Не хотелось еще раз кого-нибудь напугать, как Женьку, до полусмерти. А еще больше не хотелось выглядеть контуженой дурой, готовой палить во все стороны при любом постороннем шуршании.

Густые заросли высокого кустарника мешали рассмотреть что-либо за пределами тропы. Девушка прислушалась. Через лес шли три человека. Все трое довольно крупные, шаги тяжелые – скорее всего, мужчины. Голосов слышно не было, только какой-то кашель и изредка - хриплое сипение, словно всех троих мучила жестокая астма. Брови Жанны поползли к переносице. С каждой секундой эта ситуация нравилась ей все меньше и меньше.

И, как оказалась, не зря. Потому что буквально через мгновение ветки впереди зашевелились, раздвинулись, и на тропу один за другим, заметно переваливаясь с ноги на ногу, шагнули три совершенно фантастические твари.

-Твою мать! Мать-мать-мать-мать-перемать!! – Жанна зашлась таким отборным трехэтажным, что даже Данил, не считавший себя в этом искусстве первоклассницей, узнал два новых слова.

А сам сержант словно бы прирос к земле, слыша лишь собственное хриплое с присвистом дыхание и чувствуя только мертвую хватку Женькиных пальцев на правом локте. Все, что Данил мог сейчас делать, это стоять и оцепенело таращиться, словно кролик на удава, на этих чудовищ, которые, привлеченные злобной руганью майора, уже разворачивались к крошечному отряду.

Разум отказывался воспринимать всю картину целиком, и в глазах сержанта пульсировали отдельные образы, крошечные картинки единого целого: блеклая зелень матовой чешуи, крупные головы, пасти, полные тонких острых зубов, тусклые металлические отблески и все тот же придушенный астматический хрип.

Язык не поворачивался назвать этих тварей животными. Но и людьми они явно не были. Больше всего эти трое напоминали непомерно разросшихся зеленых варанов, приучившихся ходить на двух ногах. Около двух метров роста, очень массивные и тяжелые на вид, на самом деле эти ящеры должны были быть невероятно проворными и ловкими. Об этом говорили все их движения – стремительные, точные и какие-то очень уж хищные. Все трое имели приблизительно одинаковую комплекцию: большая голова, почти без шеи сидящая на плечах, костяные щитки на носу, щеках и лбу. Здоровенная пасть с таким неимоверным количеством зубов, что при виде их любого, даже самого смелого человека, бросило бы в дрожь, - слишком уж легко было вообразить эти жуткие хищные пасти обагренными кровью. На ногах - длинные крепкие загнутые когти, в назначении которых сомневаться тоже не приходилось. Сзади, едва не касаясь земли, извивался толстый длинный хвост. Таким, если попасть с должным умением и сноровкой, без труда можно было сбить с ног и в добавок оглушить противника.

Ящеры не замирали ни на секунду. Хвост постоянно извивался, и за обманчивой неспешностью и мягкостью движений крылись недюжинная сила и смертельно опасная быстрота. Мелкие чешуйки кожи тускло и матово переливались серо-зеленым.

Но самое жуткое оказалось в том, что ящеры явно обладали разумом. На них было надето что-то, напоминающее доспехи, и ко всему прочему они несли с собой оружие.

«Инопланетяне, - была первая мысль майора Богоявленской. Но потом, устыдившись своей неуместной романтичности, Жанна ухватилась за другую теорию, - Я просто обкурилась. Да! Обкурилась, с Лютиком, Тушканом и Мордвином. В очередной раз. И сейчас я сижу в БТРе, и мне все это снится по обкурке… Господи Боженька, ну и трава в этот раз попалась. Не просто забирает – с ног валит. И так все правдоподобно, ярко. Ну прямо как на самом деле…».

Да какая уж тут к черту обкурка, когда три таких страшилища всего лишь долю секунды глядят на тебя своими крохотными бронированными глазками, а миг спустя пригибаются к земле, делая пару шагов вперед. А потом, распахнув пасти и оглушительно верезжа, какими-то невероятными, громадными скачками несутся прямо на тебя?! Тут уж, хочешь - не хочешь, а придется поверить в реальность происходящего.

Каждый ящер был одет во что-то, напоминающее то ли бронежилет, то ли латы, то ли еще что-то подобное. А в руках все трое держали по маленькому щиту и довольно увесистому топору. Или это были секиры… Жанна не стала приглядываться. К тому же, она не особенно хорошо разбиралась в холодном оружии. Сейчас она понимала только одну вещь – на ее отряд напали. И в руках у нее, к счастью, оказалось ружье. Чего больше желать?

Одна из тварей была уже в нескольких метрах и, по всей видимости, собиралась в последнем гигантском, полном ярости и жажды убийства прыжке дотянуться до добычи раньше всех. Непередаваемая мягкость дикого зверя, широкий замах сверкающего полумесяца в руке, чуткий хвост служащий правилом в этом победоносном полете...

И когти предвкушали мягкую податливую плоть, в которую они вонзятся на всю свою немалую длину. И зубы хищно жаждали впиться в незащищенное хрупкое горло. Уничтожить. Раздавить. Смять. Пусть в свои последние мгновения жалкие твари увидят настоящую силу и мощь истинных сынов Солнца.

Может быть, этот ящер и имел среди своих право первым опустить топор на голову жертвы…

Жанна не стала это выяснять. Она вскинула ружье и, почти не целясь, в упор выстрелила из обоих стволов.

Вопли, грохот, озверелый мат, кровавые ошметки во все стороны, истошный визг ящера, клацанье зубов; когти, в агонии рвущие землю; лязг переломленного ружья и звон отброшенных гильз…

 

* * *

- Куда ты завел нас, проклятый Сусанин? – тихо спросила Жанна.

- Да чтоб я знал… - шепотом ответил Данил.

Девушка, не спеша, расстегнула сумку, достала коробку с патронами, перезарядила ружье и сыпанула горсть патронов в карман штанов. Крупная дробь. Ящер выл и извивался на земле метрах в пяти от людей. «Как еще не сдох до сих пор? – спокойно подумала про себя девушка, - Выносливый, гад».

Удивление? Волнение? Паника? Нет! Все это на время отодвинулось, ушло куда-то в самые глубины сознания майора. Осталась лишь уверенность, четкость и беспощадность, присущие ей в бою. Жанна стояла и со спокойным вниманием разглядывала «инопланетянина». Небольшой нагрудник, что был надет на ящере, при ближайшем рассмотрении оказался сработанным из толстой кожи. Дробь пробила его, разодрала шкуру и глубоко впилась в живое мясо. Дыра в ящере была порядочная. Все вокруг в один миг оказалось залито кровью и покрыто мелкими клочьями брони. Тварь ревела и металась, прижимая лапами внутренности, готовые вот-вот выплеснуться наружу, но сдыхать все же не спешила.

Оба спутника раненой рептилии с похвальным проворством удрали, едва только услышали небывалый грохот выстрелов и страшные вопли товарища, поймавшего пузом двойную порцию тяжелой дроби. «Боятся звука выстрела, - с удовлетворением подумала Жанна, - уже легче. Можно сейчас даже подождать с отходом. Тем более, что отходить, по-хорошему, некуда. Но сейчас легче было даже оттого, что первой задачей не вставала необходимость удирать отсюда - по лесу, сломя голову, рискуя переломать ноги или шеи. Если ящеры и вернутся с подмогой, получат еще парочку выстрелов. Не обязательно даже попадать. Эти твари будут разбегаться от одного только грохота». Единственное, о чем сейчас мельком пожалела девушка, так это о том, что в руках было простое охотничье ружье. Как кстати были бы сейчас «винторез» или «калаш» . Но, как говорится, спасибо и на том, - не будь этого ружья, все закончилось бы, очевидно, гораздо быстрее и печальнее.

Жанна все так же спокойно подошла к шипящему и плюющемуся ящеру и весьма красноречиво уперла ему в горло ствол ружья. Зверюга медленно закрыла пасть и, тяжело сопя, уставилась на победительницу. Жанна готова была поспорить, что видит на этой змеиной, лишенной всякого выражения морде, жуткую смесь страха и ненависти. Хотя, кто сейчас возьмется утверждать, - может быть, эти твари рождаются с такими харями, а чувства, привидевшиеся девушке на физиономии ящера - лишь игра света и тени. Но то, что зверушка понимала нехитрые намеки, было совершенно очевидно. Ящер перестал дергаться и даже отвернул голову в тот момент, когда пришедший в себя Данил с опаской снимал с него поясные сумки.

Среди трофеев нашлось и кое-что интересное. Таких нелепых, почти первобытных ножей Жанне встречать еще никогда не приходилось. Она прежде не видела оружия, кованного вручную, но готова была спорить на что угодно, - нож, который она держала сейчас в руках, был именно таким: тяжелым, неровным по толщине, плохо отшлифованным, с грубо приделанной деревянной рукоятью. Топор и щит выглядели гораздо лучше, тут даже имелся кое-какой геометрический орнамент. Но все же ручную работу было видно за версту. При чем не особенно хорошую работу.

Кроме оружия у ящера изъяли небольшой пузырек с темной жидкостью и плотно притертой пробкой. А так же завернутое в тряпицу сушеное мясо и что-то вроде бурдюка с водой. Данил тут же обнюхал еду и, отбросив бурдюк (за непотребную вонь), припрятал мясо.

- Вдруг съедобно, - сказал сержант, - разберемся попозже.

Все это время Жанна рассматривала самого ящера. От такого заряда крупной дроби, который ему достался, упал бы даже лось. А эта зверюга, хоть и заметно страдала, но отправляться в свой чешуйчатый рай вовсе не собиралась. Даже, напротив, перестала подвывать и скрести землю, и теперь скорбно косилась на отобранное оружие. «Откуда же силы берутся? – Жанна скептично покачала головой. – У него дыра в пузе такая, что оба кулака просунуть можно, а он едва ли за топором не тянется». Подумав об этом, девушка внимательнее взглянула на рану пленного... Взглянула, чуть подалась вперед, сощурила глаз и вдруг, перекинув ружье сержанту, вынула свой нож и потянулась вперед.

Зверюга, конечно, тут же решила, что ее хотят зарезать, и оскалилась - любому тигру на зависть. Но Данил, предупрежденный командиром, без промедления двинул ящеру прикладом по зубам. Коротко, без замаха и, казалось бы, не слишком сильно, но зверь тихо хрюкнул, плюнул зубами и присмирел. Жанна начала срезать с ящера нагрудник. Кое-как сняв пробитую насквозь броню и отбросив в сторону жалкие ошметки кожи и металла, Жанна снова осмотрела рану и присвистнула.

- Что там с этим уродом? – чуть наклонившись вперед, спросил Данил, - Он внутри железный?

- Деревянный, - буркнула Жанна, продолжая осматривать повреждения. – Не нравится мне всё это. Очень не нравится. Смотри, - девушка ткнула пальцем в сторону разорванной на животе пленника плоти, - Человек умер бы на месте. Растерял бы все кишки и отправился к праотцам за полминуты. А если бы даже не умер сразу, то изошел бы кровью. А у него кровь уже свернулась. Смотри, это все – уже подсохшие потеки. Свежих нет. Рана почти закрылась. По крайней мере, сверху.

- Без перевязок… А времени-то прошло… Минут пятнадцать… - Данил был ошарашен не меньше майора. Хотя, то, что они всё ещё были способны удивляться, само по себе казалось чудом. Сержант невольно потрогал свой живот. – Мне бы такое умение. Очень пригодилось бы несколько лет назад.

- И такую же морду в придачу… - без улыбки пошутила Жанна. – Как думаешь, что в этой бутылке? Что не спиртное – это очевидно. Слишком уж тара мала.

Сержант повертел пузырек в руках. Не вынимая пробки, понюхал, на все лады потряс и покатал внутри маслянистую черную жидкость.

- Знаешь, командир, - нерешительно проговорил Данил, - мне кажется, что это зелье исцеления…

- Чего? – девушка не поверила своим ушам.

- Ну, такая настойка, которая за несколько секунд лечит любые раны.

- Обалдел что ли, разведка??! – лицо Жанны окаменело. Больше всего она боялась сейчас, что сержант тронется умом. Лишиться его поддержки в тот самый момент, когда они встряли в какую-то жуткую заваруху, будет равносильно самоубийству. Тащить на себе пускающего слюни сержанта, да еще Маугли в придачу было бы тяжело. Добравшись до этой мысли, Жанна обернулась на студента и обомлела. Она ожидала, что пацан будет сидеть бледнее смерти, стучать зубами и жаться к ногам военных, но Женька спокойно расселся неподалеку от пленного ящера и уже отколупывал что-то от остатков его брони. «Мародер мелкий», - с неожиданной теплотой подумала девушка.

А тем временем сержант собрался с мыслями и начал объяснять. Объяснять сбивчиво, мучительно краснея от усердия и отчаянного желания донести до командира свою невероятную, не имеющую права на существование теорию.

- Есть такие книжки… Вроде сказок. Фэнтези.

- Ну?

- Там пишут про драконов, волшебников, эльфов…

- Каких эльфов? – злобно спросила Жанна. Она уже поняла, к чему клонит сержант, но решила бороться до конца.

- Ну, как каких? Обычных эльфов... Откуда я знаю, каких? С ушами, с луками, которые. Песни поют…

- Ладно. К черту эльфов. Что дальше?

- Там другой мир. Там куча всякого страшного колдунства и разных гадов типа нашего, - Данил кивнул на ящера.

Жанна в упор взглянула на пленного. Ящер лежал среди смятой травы и смотрел на Женьку. За живот он уже даже не держался. А рана – результат попадания в упор из двух стволов заряда крупной дроби – «четыре нуля» минимум – перестала быть кроваво-красной. И теперь отсвечивала новой нежно-розовой кожицей. «Почему не пытается сбежать? – мелькнуло в голове Жанны. И тут же ответ пришел сам собой, - Ты сама на его месте попробовала бы сбежать? Конечно, нет. Неизвестное, могущественное оружие в руках жестокого врага, который не спускает с пленного глаз. В первый раз оставили жизнь. Во второй – не пощадят».

На самом деле, смысла в пленнике было мало. С такой пастью ящер вряд ли когда-нибудь сможет объясняться по-человечески. Но Жанна не привыкла разбрасываться даже самыми крошечными возможностями. Ей были известны некоторые формы допроса, при которых знание языка почти не имело значения. Поэтому девушка упорно не хотела отпускать ящера, надеясь в скором времени вытянуть из него хоть какую-то информацию.

Жанна знаком приказала Женьке снять ремень и, от греха подальше, накрепко скрутила ящеру запястья. Пленник покорно отвернул голову и, когда Жанна вернулась к сержанту, снова уставился на Женьку. Пацан тем временем потерял всякий интерес к драному доспеху пленника и теперь хлопал себя по карманам в поисках зажигалки. Во рту у него торчала сигарета. Ящер принюхивался. Змеиные глаза, не отрываясь, следили за каждым движением мальчишки. Наконец Маугли затянулся и выпустил дым через нос. Ящер вдруг что-то негромко крякнул и едва заметно просящее протянул вперед когтистые лапы, скрученные ремнем. Жанна предостерегающе подняла ружье, но Маугли с удивленной и несмелой улыбкой уже протягивал пленнику чуть смятый «Альянс». Вспыхнул огонек. Ящер кашлянул. Щелкнул зубами и что-то заворковал, кивая головой. Разобрать из всего этого хоть слово было совершенно невозможно. Ясно оказалось только одно – курево пришлось ящерице по вкусу. Женька счастливо улыбался – ну как же, первый контакт с инопланетянами!

 

Числовое значение углового ускорения

тела в данный момент времени равно

первой производной от угловой скорости

или второй производной от угла поворота тела по времени.

 

Тем временем между военными продолжался тихий разговор.

- Ты что хочешь сказать, сержант? Что эти детеныши Годзиллы пришли к нам из другого мира? – Жанна все еще не сдавалась, хотя уже сама знала ответ.

- Не они пришли к нам, командир… Это мы попали куда-то. Я не знаю, куда, не спрашивай. Но ты сама видела…Все здесь чужое: озеро, которого нет на карте; растения, птицы, даже жара не по сезону.

- Ладно, всё. Убедил. Не бубни… Дай подумать.

- Думай, только вот тут одно не вяжется…

- Сторожка?

- Так точно, командир.

 

* * *

Данил снова шел впереди. Он оставил канистру в кустах у озера. Вместо нее сержант нес на себе поясные сумки ящера и щит, болтавшийся за спиной. Боевой топор он закинул на плечо. За разведчиком, опустив голову, плелся ящер. Следом шагала Жанна, и дуло ружья ни на мгновение не упускало из вида затылок пленного. Сзади «прикрывал отход» Женька, тащивший бушлат.

Жанна настороженно прислушивалась к лесу. Теперь он был уже далеко не так безопасен, и, если ящеров в округе окажется чуть больше, чем три… В общем, девушка опасалась засады.

Отряд шел к лесной сторожке. Жанна всё никак не могла найти ответ на вопрос, мучивший ее больше всего. Мир вокруг изменился. Исчез знакомый безобидный фроловский лес. Исчез вместе со всеми людьми и следами их стоянок. Это, допустим, понятно. Вместо него появился другой лес – с озером и ящерами. Тоже вроде бы ясно. Но почему не исчезла сторожка? Почему они трое в ней провалились в это зазеркалье? Данил предположил, что сторожка – своеобразные врата в другой мир. Жанна в ответ только фыркнула: почему тогда отец, работая здесь, ни разу не видел другого мира? И, самое важное – о том, что в лесу появилось озеро, Данил узнал до того, как попал в сторожку. А значит, она тут ни при чем. «Точно, - грустно согласился разведчик, - ну тогда я понятия не имею, в чем дело». «А что говорится по этому поводу в твоих книжках? – спросила Жанна». Она не очень-то надеялась на стоящий совет, но… попытка не пытка. «Там этому не особенно уделяют внимание, - пробурчал сержант, - И вообще я не очень много таких книжек читал».

Жанна вела свой отряд к лесной сторожке, как к единственному месту, которое ей было знакомо в здешнем мире. В самом крайнем случае из домика можно было сделать неплохую оборонительную точку. Пока не кончатся еда и боеприпасы, никто их оттуда не выковырнет.

Девушка уже обдумывала подробности укреплений, когда Данил, шедший впереди, вдруг остановился, и до ушей майора долетел сдавленный шепот:

- Это что еще за Гендальф?

Звякнул солдатский жетон. Жанна двумя прыжками оказалась в голове отряда, оттеснила сержанта назад, по ходу приказав: «Следи за пленным», - а сама взглянула в ту сторону, куда указывал разведчик. Глаза ее нехорошо прищурились, потому что навстречу им, не скрываясь, шел человек. Молодой мужчина, лет тридцати на вид. Длинные, до пят белоснежные одежды, чуть полноватое гладко выбритое лицо, короткие светлые волосы и… очки. Самые обыкновенные очки, которые носят миллионы людей, страдающие плохим зрением. Тонкие, в серебристой оправе.

Жанна, видимо, выглядела боле чем угрожающе, потому что незнакомец, до этого момента хранивший на лице выражение полного вселенского покоя и умиротворенности, замер на тропинке в двадцати метрах от отряда. При этом Жанне показалось, что мужчина отлично знает, что такое ружье и чего от него можно ожидать. Поэтому она, не очень-то, в принципе, рассчитывая на результат, крикнула:

- Сюда иди! Быстро! И руки поднял, чтобы я видела!

И оттого еще большее удивление вызвало то, что белый незнакомец послушно поднял руки и пошел вперед. Лицо его при этом было не то чтобы испуганным – встревоженным.

- Значит, понимаешь человеческий язык? – утвердительно спросила Жанна, - Хорошо. Кто такой? Как зовут?

- Руки можно опустить? – мужчина попробовал снисходительно улыбнуться.

Но Жанна тут же срезала его:

- Нет. На вопросы отвечать быстро и четко! Кто такой? – она умела брать инициативу в свои руки. Умела давить людей и добиваться от них того, что ей было нужно. И лицо у нее при этом было такое, что сразу становилось ясно – спорить не просто бесполезно, но и опасно.

- Ладно… - промямлил незнакомец, держа раскрытые ладони на уровне груди. - Я – белый маг.

- Руки выше поднял! Если попробуешь что-нибудь сколдовать, я тебе башку отстрелю. Понял? Понял, спрашиваю? Приглушило что ли? Отвечать! – Жанна, конечно же, никогда в жизни не встречалась с магами, но в особых ситуациях нужно было действовать по особым правилам. И сейчас шестое чувство и, главное, память о голливудских фильмах подсказывали ей, что маги могут быть очень опасными.

Девушка с такой яростью насела на незнакомца, что тот задрал руки вверх, словно на утренней гимнастике, и, зажмурив глаза, отчаянно закивал головой. А Жанна продолжала допрос:

- Имя!

- Сергей!

- Кто еще рядом?

- Никого, я один.

- Где живешь?

- В Москве.

Жанна оглянулась на сержанта, и тот в ответ на немой вопрос «Какого черта здесь вообще творится?» только пожал плечами.

- Так, – сказала девушка, и тон ее не предвещал ничего доброго, – Маугли, возьми у меня в сумке бинокль, отцепи от него ремешок и давай сюда. Послушный Женька тут же исполнил приказ. Жанна скрутила магу руки за спиной и слегка подтолкнула его дулом ружья вперед по тропинке. И только сейчас он пришел в себя настолько, чтобы снова подать голос:

- Вы ошибаетесь! Я не тот, кто… Я не причиню вам вреда! – голос Сергея от волнения был немного хриплым.

- Конечно, не причинишь, - хмыкнула Жанна. – Только попробуй. Сначала стреляю, а потом вопросы задаю. У тебя же нет такой регенерации, как у этого крокодила? Думаю, нет. Сдохнешь, как миленький. Никакая магия не поможет.

- Но я…

- Заткнись. Разговаривать будем, когда придем.

Жанна не была злой или бездумно жестокой. И тем более не желала никому зла. Она просто хотела выжить, выбраться отсюда и вытащить за собой своих людей.

 

* * *

- А теперь рассказывай четко и доходчиво. Для дураков. Кто ты, и какого черта здесь творится? – Жанна сидела за столом. Перед ней лежало ружье, и стоял стакан с горячим крепким чаем. Напротив сидел Сергей. Руки у него затекли. И белый маг, явно непривычный к боли, изо всех сил старался сохранять внешнее спокойствие и достоинство. Жанна не особенно торопила его, и он, собравшись, наконец, с мыслями, начал говорить:

- Мы с вами находимся сейчас в другом мире…

Данил скептично хмыкнул и тихо пробурчал:

- Это мы и без твоих подсказок поняли.

- А можно мне руки развязать? А то больно…

- А халвы на лопате не надо? Давай дальше рассказывай.

- Ладно. Этот мир мы обнаружили случайно.

- Мы? – быстро уточнила Жанна.

- Да. Мы. Братство Белых Магов, - в голосе Сергея послышались нотки гордости.

- И сколько вас таких?

- Двадцать шесть человек.

Жанна метнулась глазами к двери сторожки, заложенной засовом; окнам, закрытым ставнями, к Женьке, вскрывавшему банку консервов, и, наконец, к сержанту, который сидел на топчане, рядом с пленным ящером. Данил набычился.

- Где располагается твоя группа? – ласково спросила Жанна.

- Располагается? – не понял Сергей, - А… Здесь не все из нас. Половина осталась там, в нашем мире. Они будут оттуда поддерживать портал, когда мы соберемся возвращаться назад. Общий сбор переместившейся группы – через две недели в одной из местных крепостей.

Военные облегченно вздохнули. По крайней мере, скорого визита двадцати пяти разъяренных колдунов ждать не приходилось.

- Так ладно. Мне все ясно, - решительным тоном произнесла Жанна, - Давай, отправляй нас обратно.

- Что? – Сергей был, казалось, обескуражен.

- Контуженный что ли? Не слышишь? – в голосе Жанны лязгнул металл, - Отправляй, говорю, нас обратно. Во Фролово. Мне абсолютно все равно, в какие игрушки вы тут играете. Маги, драконы, крепости, - идите к черту. Отправляй нас домой, быстро. Зачем вы вообще нас сюда притащили?

- Вот в этом как раз и дело… - промямлил маг. – Я не могу отправить вас домой.

- Началось… в колхозе утро… Почему это ты не можешь? – Жанна начала злиться. Ее поманили надеждой, но тут же сказали, что получить желаемое невозможно. Она не хотела и не могла мириться с этим и собиралась пусть даже зубами вырвать то, что ей было нужно.

Сергей, видимо, почувствовал, что обстановка начала накаляться, и потому быстро заговорил:

- Понимаете, я бы с радостью открыл вам портал и отправил домой! С огромной радостью… Если бы мог сделать это один. Но это невозможно, поверьте. Чтобы пройти сюда, в этот мир, потребовались не только силы всего нашего братства, но и помощь местных магов. А они гораздо более сильные и опытные, чем мы. Я для этого и пришел. Понимаете, мы вас вообще не планировали. Вы трое – просто ошибка… Поэтому я должен взять вас и привести…

Жанна медленно поднялась со своего места. Глаза ее стали похожи на две холодные бойницы.

- Кто мы? – едва сдерживаемая ярость клокотала в голосе майора, - это мы – ошибка?

Белый маг раскрыл было рот, но не успел вымолвить и слова. Его, словно из ушата, окатило потоком отборной брани. Данил ржал, как трофейный конь. Женька удивленно глядел то на взбесившуюся Жанну, то на умиравшего от смеха сержанта. Тем временем первая волна ярости прошла, и девушка перешла на нормальный русский язык:

- Сам ты ошибка природы. Матушка твоя, дай ей Господь всякого здоровья, ошиблась, когда тебя родила. Вот из-за таких, как ты, умников недоделанных, и гибнут хорошие ребята. Ты думаешь, ты самый умный в мире? Поэтому тебе можно всех остальных за людей не держать? А? Крыса гражданская… Чего морду опустил? Ты в глаза смотри, когда с тобой офицер разговаривает! «Вы трое – просто ошибка». Я тебя сейчас тут пришибу ненароком, и скажу, что ошиблась. Как тебе такой вариант, умник? Не нравится? А почему мне должно нравиться? А ты не подумал, что будь на нашем месте кто-то другой и без ружья, вот эти динозавры, - Жанна агрессивно кивнула в сторону ящера, - сожрали бы их и, как звать, не спросили бы. Ты об этом подумал, колдун позорный? И еще явился тут, как ангел святой – стелите ему красную дорожку, он пришел нас спасать! Может, тебе в ножки поклониться? А? Чего молчишь?

- Простите… - едва смог выдавить из себя Сергей.

- Простите… Простите, твою мать… Урод. Дать бы тебе по роже, да ботинки пачкать жалко… – Жанна окончательно выдохлась. Она закурила и, через несколько секунд, успокоившись, продолжила допрос, - Почему мы оказались здесь?

- Это наша ошиб… оплошность. Недоработка, основанная на отсутствии опыта… Мы же первый раз пробовали…

- Дальше!

- Там в лесу должен был открыться небольшой портал. Радиусом в пару метров. Но мы для подстраховки завязали на участке слишком много энергетических нитей. Равновесие сместилось…

- По-русски говори, ничего не понимаю.

- Э… В результате портал оказался немного больше… несколько десятков метров в диаметре. И всё, что оказалось в его пределах...

- Переместилось сюда.

- Да.

- Да! – передразнила Жанна.

- Ладно, с этим все ясно, - повернулась она к Данилу и Женьке, - В данный момент мы ничего сделать не можем. Отправиться обратно можно, но для этого нужно куда-то топать две недели. И то, если этот хмырь не брешет.

- Не думаю, что он врет, - задумчиво сказал сержант, - ты его до мокрых штанов напугала.

- А я думаю, это интересно, - подал голос Женька.

- Что тебе интересно? – Жанна, да и Данил тоже, уже начали относиться к мальчишке, как к полноправному члену команды. По крайней мере, он был адекватным и понятным, да и вел себя в критических ситуациях достойно. Делал именно то, чего от него требовали, не ныл и не путался под ногами. Поэтому сейчас Жанна не позволила себе просто проигнорировать его слова.

- Ну, ведь это другой мир. Мы про такое раньше только в книжках читали. Жанночка, неужели ты не понимаешь?

- Не понимаю. Зверья разного я и в зоопарке погляжу. Если совсем невмоготу станет, схожу в кино. Посмотрю какой-нибудь новый спилберговский фильм. Про колдунов, ящеров и порталы. И при этом никто меня не будет убивать, жрать и рубить топором. И вообще я все еще не до конца уверена в реальности происходящего. Вы же сами знаете – каждый сон, каким бы невозможным он ни был, пока спишь, кажется самым настоящим, нормальным и логичным. Да?

- Хочешь, я тебя ущипну, и ты убедишься, что не спишь? – хитро предложил Маугли.

- Я тебя потом так ущипну… - пообещала Жанна, и Женька, улыбнувшись, продолжил:

- А еще мне интересно, что умеет делать наш маг. Может он, например, молниями швыряться или огненными шарами?

- А вот это правильный вопрос, - Жанна хищно прищурилась и подошла к Сергею.

- Держи его на мушке, - кивнула она Данилу, и распутала ремешок, стягивающий запястья мага. Потом одним рывком девушка поставила мужчину на ноги и сказала, - Ну-ка, теперь поглядим, что ты умеешь делать. Вот тебе табуретка (именно в этот момент мальчик по имени Женя Кулик в полной мере осознал, что такое дедовщина, и как это странно и даже приятно – быть дедом), становись и показывай какой-нибудь фокус.

- Фокус? – Сергей опешил. Он растерянно стоял у стола и болезненно морщился, потирая запястья. Все происходящее казалось ему дикостью. Чем-то совершенно невозможным. Ему – представителю Братства Белых Магов – угрожали ружьем и зуботычинами. И, скорее всего, на полном серьезе заставляли лезть на табуретку и показывать что-то. Этого просто не могло быть. Ведь таких, как они – маги братства, больше не существовало в мире. Они – группа людей с уникальным талантом. Они с таким трудом отыскали друг друга по всей России, работали, трудились, отдавали всех себя своей идее. Они уловили призыв о помощи из другого мира, общими усилиями открыли портал, и пришли сюда. Они открыли целый мир. Еще один. Мы не одни во Вселенной! Есть еще разумные существа!.. И вдруг одна единственная рыжая ведьма развеивает по ветру все величие. Как она может так обращаться с белым магом? Как она не понимает? Ведь мы сделали величайшее открытие… Мы – маги…

- Эй! Заснул что ли?

Сергей обреченно вздохнул:

- Я бы с радостью вам показал что-нибудь. Но моя магия не обладает зрительными эффектами.

- В смысле, смотреть не на что? – Жанна в упор глядела на Сергея.

- Да… Во-первых, мы работаем только группами. А потом, наша магия… Ну, в общем мы экстрасенсы. Мы не можем обрушивать горы и поворачивать реки вспять. Нет. Мы открыли портал в другой мир, а вы этого даже не заметили. Понимаете? Нашу магию не видно.

- Понятно. Короче, ты ничего не умеешь такого… красивого.

- Ну, в этом смысле, наверное, да.

- Ясно.

 

Тень эльфийской башни,

Серебро луны,

Зов кровавой пашни,

Зарево войны…

 

Ящера пришлось отпустить. Пользы от него не было никакой, а кормить такого бугая даром они не собирались. Жанна, правда, предпочла бы подстраховаться и убить пленного, но Данил и особенно Женька встали на защиту ящерки. Тем более что пленник вел себя тихо и спокойно: то ли отчаялся, то ли выжидал случая. Но как бы там ни было, ему удалось произвести хорошее впечатление. К тому же Маугли опять встал в позу:

- Жанна, я не могу поверить… Ты убьешь беззащитное существо на глазах ребенка? Подумай же, чему научит его твой опрометчивый поступок!? Какие незаживающие травмы в душе ты оставишь этому невинному свидетелю твоей бездумной жестокости.

Жанна только усмехнулась в ответ.

Ящеру вернули все его вещи, включая оружие. Все равно никто в отряде пользоваться боевыми топорами не умел, да и не собирался, а для дров в сторожке обнаружился небольшой походный топорик. Гораздо легче, удобнее и эффективнее. Перед тем, как вернуть склянку с черной маслянистой жидкостью, Данил поразмыслил с минуту, а потом указал на то место на животе ящера, где совсем недавно зияла страшная рана, а потом сделал такое движение, словно льет на рану зелье из бутылки. Ящер отшатнулся, а потом, осторожно взяв склянку, отрицательно покачал головой. Тихонько постучав когтем по стеклу, он что-то просипел и выразительно провел большим пальцем по своему горлу.

- Вот тебе и зелье исцеления, - смущенно пробормотал сержант.

- Что? – переспросила Жанна, не видевшая всех этих манипуляций со склянкой.

- В бутылке у ящера - яд.

- Зачем? – нахмурилась девушка.

- Наверняка стрелы смазывать или лезвие ножа.

Жанна внимательно посмотрела на бывшего пленника и покачала головой:

- Не ожидала.

- Не отдавайте ему вещи, - не выдержал, наконец, Сергей. До этого момента он обиженно молчал, но сейчас не смог сдержаться, - Вы понятия не имеете, что здесь творится, - взволнованно заговорил он, - здесь идет война. Самая настоящая война. И ящеры – наши враги! Как только вы его отпустите, он, если не размозжит кому-то из нас голову этим самым топором, то приведет к нам еще сотню своих.

После этих слов белого мага Жанна, отдав команду отпустить ящера со всеми вещами, шагнула к Сергею. Хищный прищур майора даже неопытного рядового заставил бы отшатнуться, но что взять с гражданского... Сергей ничего не заметил, а Жанна, взяв себя в руки, сказала:

- Эта ящерица мне не враг, ясно, умник? Если она и сделала что-то плохое мне или моим людям, она сполна заплатила за это. Ты со своими дружками ввязался в чью-то войну. Вот сам и разбирайся. А нас не впутывай. Мы никому тут ничем не обязаны.

Жанна помолчала минуту, а потом едко добавила:

- Если честно, я тебя что-то не понимаю. Зачем лезть в чужие войны, если хватает своих? Ты в армии был? Нет? Вот я и вижу. Лучше бы в военкомат пошел, чем с ящерицами в войнушки играть.

- Ты не понимаешь! Это совсем другое… - начал было маг, но Жанна перебила его:

- Ну да, ну да. Конечно. Понимаю. Зачем идти воевать со злыми боевиками? Они же и убить могут. А с этих крокодилов что взять? На них заори погромче – со страху передохнут.

А через пять минут, когда все были в сборе, прозвучала команда «По коням!», и отряд двинулся в путь.

 

* * *

Поздно ночью, на первом привале Жанна распределила дежурства, приказала сержанту учить Женьку кашеварить, а сама поманила пальцем Сергея. Она примиряющее протянула магу сигарету и сказала:

- Расскажи что ли немного про этот «другой мир».

- Э… - белый маг замялся, - Что именно рассказать?

- Допустим, кто здесь живет? Я тут подумала: ведь если есть ящеры, может быть, и еще какие-нибудь страшилища обитают. А мы с такими сюрпризами точно заиками останемся на всю жизнь.

- Ну, вообще-то, я сам ничего в этом мире н-не видел. Только инструкции есть от Саши.

- От кого? – насторожилась Жанна.

- Саша – наш с-старший, - от волнения Сергей краснел и немного заикался, - В смысле, он у нас самый младший, но самый одаренный.

- Командир?

- Именно. Саша в этом мире уже довольно давно. Ему известны все детали. Нам он, конечно, прислал подробные инструкции, но лично я сам еще ничего не видел.

- Ну, умник… - разочарованно вздохнула Жанна. – Ладно, рассказывай хоть то, что в инструкциях написано.

- Э… Хорошо. Ладно. Во-первых, известно, что здесь мирно сосуществуют три г-гуманоидные расы.

Жанна скептично хмыкнула, но ничего не сказала. И Сергей продолжил:

- У них есть, конечно же, самоназвания, но для облегчения понимания мы назвали их: Люди, Эльфы и Гномы.

- Почему? - скривилась Жанна. Вся эта ситуация все больше и больше напоминала ей какой-то театр абсурда.

- Ну, потому что они похожи на людей, эльфов и гномов.

- Как во «Властелине Колец»? Фильм такой смотрела…

- Да.

- Жуть какая. Ну ладно, допустим.

- Между всеми тремя расами в разной степени развиты торговые отношения. Например, эльфы…

Жанна тяжело вздохнула и, рассеянно похлопав себя по карману на бедре, достала пачку сигарет и закурила. Сделав первую затяжку, девушка жестом становила Сергея:

- Так, подожди. Ты мне про эльфов не пой. Про ящеров расскажи. Их я хотя бы видела.

- Да. Вот в ящерах как раз и проблема, - маг аккуратно снял очки и протер их краем белого балахона, - Они не из этого мира. Объединенные силы ящеров и людей из другого мира…

- Какого «другого мира», умник? Разве здесь уже не «другой мир»? Ты меня вконец запутал ими. Сколько их, миров этих?

- Много. – Сергей растерянно взмахнул в воздухе очками, - Как Саша объяснял, миров огромное количество. И они все тесно соприкасаются друг с другом, образуя скопления, похожие на гроздья винограда. Гроздья, где каждая отдельная виноградинка – это мир. И при определенном умении можно путешествовать из одного мира в другой.

- Виноградные гроздья. Черт побери… - Жанна замерла, зачарованно глядя в пространство. – Ладно. Что дальше?

- Наш родной мир мы условно назвали Земля. Этот мир – Минн.

- Почему Минн?

- Э… Не знаю. Спроси у Саши. Так вот, объединенные силы ящеров и людей лезут сейчас в Минн из какого-то третьего мира. Начинается экспансия земель. Война. И хуже всего то, что идет не просто армия ящеров. Идут маги.

- Маги?

- Да. И они, в отличие от нас, белых магов, сумеют показать кое-какие фокусы. Причем фокусы очень болезненные и, скорее всего, со смертельным исходом.

Жанна презрительно фыркнула:

- Мне бы сюда пару толковых минометчиков, и поглядели бы – кто кого.

- Минометчиков… - поморщился Сергей. – Это же…

- Что?

- Грубо.

Жанна только улыбнулась и махнула рукой, словно бы желая сказать: «Что ты понимаешь, крыса гражданская …». Сергей вздохнул и продолжил:

- Мы уловили призыв о помощи из Минна и наладили контакт со здешними магами. Не знаю, сможем ли мы чем-нибудь помочь, но, по крайней мере, будем стараться изо всех сил.

Жанна бросила окурок в костер.

- У тебя карта есть? Или ты завтра нас в трясину заведешь?

- Мне не нужна карта, - с достоинством ответил Сергей, и впервые за все время Жанна посмотрела на мага с любопытством, - У меня есть метка. Что-то вроде маячка вот здесь, - Сергей дотронулся пальцем до своего лба. Она связывает меня с Сашей, который сейчас в крепости.

- Новинка сезона! – Жанна, конечно же, снова насмехалась, - «Человек-компас»! Смотрите в кинотеатрах страны… - Но лицо ее вдруг стало серьезным, - Что-то много смеюсь. Лишь бы не к беде. Скажи мне, название есть у этого замка? Куда мы идем?

- Крепость называется Мерпелл. Кленовый Холм.

 

* * *

Высокие зубчатые стены из шероховатого серого камня впечатляли своим гордым величием и неприступностью. Отряд замер, пораженный открывшимся великолепием. Жанна видела похожие крепости только на картинках в учебниках по истории Европы.

- Это и есть Мерпелл? – спросила девушка и, увидев, как коротко кивнул в ответ Сергей, задумалась. Размышления Жанны приняли вполне определенное направление: где бы она расположила пулеметные точки, где бы посадила снайперов, а где…

- Пора идти. Нас уже заметили. – Данил тронул майора за плечо.

Сержант оказался прав. На стенах крепости суетились крошечные человеческие фигурки. А когда отряд подошел совсем близко, тяжелые ворота, оббитые толстыми полосами металла, дрогнули и мягко разошлись в стороны, пропуская путников внутрь.

Жанне и ее спутникам без промедления выделили комнаты для отдыха, и девушка смогла, наконец, принять горячую ванну и выстирать одежду. После был сытный ужин с необыкновенно вкусным супом, фаршированной птицей и чудесными сладкими орехами. Покончив с едой, Жанна хотела было отправиться на поиски главного колдуна – пусть поднатужится и отправит их в родной мир! Но решила полежать пару минут. Еда была такой вкусной, ванна такой теплой, а кровать такой мягкой… Девушка уснула, едва только ее голова коснулась подушки.

В эту ночь ей снились только хорошие сны.

 

Моё слово - не меч,

От судьбы не уберечь.

Кровь на белой стене -

На войне, как на войне…

 

Злая и взъерошенная, Жанна Аркадьевна ошпаренной кошкой выскочила из своей опочивальни и пинком открыла дверь в соседнюю спальню.

- Рота, подъем!! Я сказала «Подъем», Маугли. Построение! Глухим два раза обедню не звонят!

Было шесть часов утра. Жанна злилась и отрывалась на своих людях за то, что уснула вчера, не доделав важных дел. Люди не протестовали. Только тяжко вздыхали и отжимались.

 

* * *

- Это Саша. Наш старший, - Сергей почтительно кивнул в сторону пацана лет шестнадцати. Саша оказался тощим и белобрысым, но, впрочем, вполне симпатичным мальчишкой. Он выглядел едва ли не младше Маугли, но вел себя с достоинством и спокойствием, присущими солидным взрослым людям. Он сидел на массивном резном кресле во главе длинного деревянного стола. Перед ним были разостланы карты с разноцветными стрелками военно-стратегических шагов.

Сегодня утром, когда показательная экзекуция личного состава была окончена, в комнату Жанны постучал Сергей и пригласил ее в обеденный зал. «Там ты сможешь встретиться с Сашей», - сказал маг, и двинулся вперед, указывая дорогу. Жанна не стала медлить, и теперь с любопытством оглядывалась вокруг. Высокие резные колонны подпирали потолок, мелкая искусно выложенная разноцветная плитка на полу сияла радостными солнечными цветами. Стены, укрытые гобеленами, витые канделябры, толстые оплавленные свечи, свист сквозняка под сводами и яркие пятна света, падающего на пол сквозь цветное стекло.

- Ну, слава тебе, Господи Боженька, - буркнула Жанна, скептично оценивая отнюдь не геройское телосложение Саши, - наконец-то до главного добрались. Саня, друг сердечный, - девушка так крепко пожала протянутую парнишкой руку, что у того в глазах влажно заблестело, - командуй своим архаровцам. Собирайтесь с силами и давайте уже. Отправляйте нас домой. А то, честное слово, у меня уже терпение кончается.

Все это Жанна говорила тихо и нежно, не выпуская Сашину руку из своей ладони. Мальчишка сначала побледнел, потом пошел пятнами, но все же сумел не выдать боли и, когда Жанна выпустила его пальцы, сказал как ни в чем ни бывало:

- У нас сейчас хватает сил, чтобы открыть портал. Мы можем отправить вас назад на Землю в любой момент. Но, видишь ли, здесь, в Минне, сложилась очень тяжелая ситуация…

- Никаких тяжелых ситуаций! – Жанна почувствовала, что еще немного, и она начнет бросаться на людей. – Давай отправляй!

- Все не так просто…

- Да чтоб вы тут все передохли! У вас хоть что-нибудь бывает просто?

- Послушай, Жанна. Я прекрасно понимаю, что это не твоя война. Тебе не интересно, из-за чего она началась, и чем закончится. Тебе безразличны судьбы воюющих сторон, потому что они тебе – чужие.

Жанна кивнула, ясными глазами глядя на Сашу. И не было в этих серых лучистых глазах ни тени жалости, желания помочь, желания вступиться или еще чего-нибудь, столь же гуманного и великодушного. Нет. Это был человек, четко знающий, что ему нужно для того, чтобы достичь своей цели. Саша вздохнул:

- Короче. Они хотят, чтобы ты убила одного мужика. И только тогда они согласятся помочь нам отправить вас домой.

Лицо майора осталось безмятежным. Только кулаки сжались так, что пальцы побелели, а под ногтями выступила кровь.

- Без «них» никак?

Саша покачал головой:

- Никак. Мы не осилим. Не сможем открыть портал.

- Ладно. Кто это «они»? Местные колдуны?

- Да. Во главе с верховным магом Ромом. Для Рома эта война своя, ты понимаешь. И он использует любую возможность. Он увидел вчера твое ружье. И когда ему сказали, что ты воин... И что твое оружие сможет пробить любые доспехи в этом мире… Это своеобразная плата, - Саша нервно сплел пальцы, - Услуга за услугу. Понимаешь?

- Что тут не понять? Вы нас сюда засунули, а теперь, за то, чтобы выбраться отсюда я должна кого-то грохнуть. Хороший расклад. Ничего не попишешь.

- Ром цепляется за любой шанс, - Саша виновато разглядывал свои ботинки, - Для него ты – единственный шанс. Твоя цель - очень важный человек. Его просто необходимо уничтожить. Можешь считать это особым условием Минна. Ну что тебе стоит? Убей его и отправишься домой. Тебе еще и заплатят. Хорошо заплатят. Я видел то, что тебе дадут в награду – ни одному киллеру, поверь мне, не платили столько, даже за убийство президента.

Жанна нехорошо ухмыльнулась:

- А где гарантии того, что после этого задания я, вместо путевки обратно на Землю для себя и своих людей, не получу новый контракт на убийство? К тому же я не киллер, если кто-то тут не понял… И не нанимаюсь убивать за деньги. – Девушка покачала головой.

Некоторое время в зале было тихо. Все обдумывали сложившуюся ситуацию, не решаясь нарушить повисшей тишины. Наконец Саша, что-то напряженно обдумывавший, тихо и упрямо проговорил:

- Но ведь тебе платили, когда ты убивала боевиков в Чечне?

- Заткнись! - взорвалась Жанна, - Какого черта ты понимаешь? Там был долг. Служба! Родина!! А тут чужие люди. Чужие идеи. Чужая страна. Чужой мир. Да пусть он хоть пополам треснет, мир этот, мне дела нет. Отправляй нас домой. А сам бери ружье и иди убивай кого хочешь. Хоть всех перестреляй.

- Ты же знаешь – я не смогу.

- Это почему?

Саша спокойно и серьезно посмотрел на Жанну, и в этот момент девушке показалось, что на нее смотрит не шестнадцатилетний подросток, а взрослый, умудренный жизнью человек. Ей стало стыдно за свою гневную вспышку, но она все же продолжала упрямо молчать. Саша укоризненно смотрел на Жанну, словно бы пытаясь внушить ей какую-то мысль.

- Я не был в армии. Если честно, ни один из нас, белых магов, не был в армии. У нас нет опыта обращения с оружием. Нет опыта слежки и ориентирования на местности. Если бы я был хоть на десятую часть так же эффективен, как ты, я бы, не думая, пошел и застрелил этого человека.

- Да что он вам так сдался? Кто он вообще такой?

Жанна начала сдаваться. Она уже интересовалась заданием, а это означало только одно – она согласится. Может быть, потому что нет другого выхода, может еще почему-то. Для Саши это было почти не важно. Поэтому он поспешил рассказать все, что знал.

Жертва – человек. Боевой маг. Захватчик. Он едет из одного вражеского лагеря в другой – более крупный. Дорога одна. Деться ему некуда.

- Как я узнаю его?

- Легко. Никто в мире, кроме него не носит лазурной брони.

- Лазурный? Это синий что ли?

- Да. Голубой. Яркий, пронзительный голубой цвет.

- Ясно. Убить и все?

- Нет, - Саша протянул Жанне рисунок, который набрасывал все это время, - Главная цель – вот это, - На бумаге был нарисован мутный темный шар.

- Это что за хренотня?

- Глаз Дракона.

- Твою мать. А Почки Единорога вам не принести?

Саша не улыбнулся.

- Это очень важно. Если они успеют задействовать Глаз Дракона, в их армии появятся драконы. А это почти однозначно – конец. Драконы – далекие прародители ящеров. Тех самых ящеров, которые сейчас захватывают эти земли.

- А вам-то этот Глаз зачем? У вас ведь нет предков драконов?

- Нам он затем, чтобы у них не было.

- Поняла. Вопросов больше не имею. Только дорогу покажите, где этот хмырь будет ехать. С Глазом своим.

- Я дам тебе карту. На ней отмечу место, где его удобнее всего будет захватить. Не думаю, что он поедет один. Обычно маги берут в сопровождение пеших ящеров.

- Почему пеших?

- Потому что лошади ни под каким видом не пускают ящеров в седло.

- Ладно. Сколько у меня есть времени на подготовку?

- Примерно сутки. До точки ехать еще три дня. Если ты выступишь завтра на рассвете, то прибудешь как раз вовремя. Разведчики шлют птиц с докладами о том, что цель в четырех днях пути от той самой точки, где вы должны будете встретиться.

Жанна рассеянно кивнула:

- A la guerre comme `a la guerre . Ясно. Мне нужны будут кое-какие инструменты.

 

* * *

 

Примечания.

 

1. Политех – ВолГТУ, Волгоградский Государственный Технический Университет.

2. «БТР» - бронетранспортер (жарг.).

3. Нохчо – самоназвание чеченцев.

4. Красноармейск – район Волгограда.

5. Ичкерия – Чечня.

6. Фролово – пригородный район Волгограда.

7. Маталыга - «МТЛБ», малый легко бронированный тягач (жарг.).

8. Балабасить - кушать, есть, принимать пищу (жарг.).

9. Винторез – «ВСС», винтовка снайперская специальная (жарг.). Может использоваться и как автоматическая винтовка.

10. Калаш – «АК», автомат Калашникова (жарг.).

11. A la guerre comme `a la guerre – На войне как на войне (франц.).