Бренда Филиппс Фланаган

Авторизованный перевод с английского

 

Когда моей маме было далеко за сорок, и я была уже достаточно взрослой для того, чтобы помнить свои страхи, знахарка, чей возраст прилично зашкаливал за наши разумные представления об этом понятии, поведала моей матери о том, что она умрёт от укуса змеи. Эта женщина, с изборожденным морщинами лицом, была индианкой, и на её правом запястье красовалась татуировка в виде полосатой проволоки, признак её индивидуальности. Будучи ещё девочкой, она прибыла из Индии через бурные воды на Тринидад* для работы на тростниковых плантациях Кувы.** Она могла вспомнить с потрясающей точностью количество собранного ею тростника, дни рождения своих детей и то, что она делала той ночью, когда убили ее мужа. Это она научила мою маму, как принимать молочко чертополоха для того, чтобы больше молока прибывало в ее груди после рождения моего брата. И это она смешала в нужных пропорциях кокосовое масло и алоэ, что спасло большой палец ноги моего дядюшки после укуса скорпиона.

Моя мама восприняла предсказание гордо, даже с некоторым удовольствием. Я подозревала, что это откровение противоречит её собственным опасениям, что она умрет от плеврита, того несчастия, которое постигло её собственную мать, промочившую ноги в утренней росе.

Моя бабушка умерла совсем молодой. Она слишком долго гладила утюгом с раскалёнными углями и, возвращаясь ранним утром, домой, с непокрытой головой, простудилась, затем её начало лихорадить, и в возрасте 48 лет она скончалась от плеврита.

В течение долгих месяцев я тщательно оберегала свою маму, борясь со сном, страстно желая вставить подпорки в глаза, чтобы наблюдать, как она гладила одежду до двух-трех часов ночи. Но, как правило, я долго не выдерживала и засыпала в мориссоновском кресле*** рядом с кухонной дверью, и она, поставив утюг на подставку, относила меня в мою кроватку.

Это было ещё в то время, когда у нас не было электричества, то есть до того, как мой кузен Эрл закончил свое обучение на электрика и сумел проложить в дом проводку от уличного фонаря, чтобы мы получили дармовое электричество.

__________

* Тринидад и Тобаго – Республика Тринидад и Тобаго (Republic of Trinidad and Tobago) — небольшое островное государство в южной части Карибского моря недалеко от побережья Венесуэлы. Оно состоит из двух больших островов — Тринидада и Тобаго, а также большого количества мелких островов. Прим.переводчика.

** Кува – (Couva) поселение, которое находится в южной части уезда Карони в центральной части острова Тринидад. Вокруг Кувы расположены одни из старейших плантаций сахарного тростника на Тринидаде. Прим.переводчика.

*** Мориссоновское кресло – кресло с регулируемой спинкой и обитыми тканью ручками. Прим.переводчика.

 

День проходил за днём. По обыкновению после школы я мчалась домой, и в тот момент, когда я заворачивала за угол магазина мисс Дороти, я звала свою маму, и нервничала, если не видела её согнувшейся над умывальником во дворе, развешивающей бельё на верёвках, лущащей горох на задних ступенях дома или делающей какое-то одно из миллиона её дел, которые заставляли проводить на ногах целый день.

В нашем доме не было потолка, и я часто ночами не спала, а просто лежала, с тревогой шаря глазами по стропилам, выискивая ползущую змею. Я чувствовала, что её тень живёт в нашем доме, выжидая, выискивая момент, чтобы убить мою маму. Я строила планы, разрабатывала варианты, как её обмануть. Я бы уехала, позвав маму с собой. Уехала бы в Нью-Йорк, где не было никаких змей и никаких кустов, из которых они могли бы выползти.

Но как преодолеть самое главное препятствие: моя мама поклялась, что она никогда не полетит через море на самолёте? «Я первой увижу лицо Господа», – обычно говорила она, когда я поднимала вопрос, чтобы мы уехали из Диего Мартин Вэлли* в Америку. Не поездки боялась мама, а самого полета – лифта на небеса.

Пересечь море, это – одно дело, говорила она мне. В конце концов, ты всегда сможешь прыгнуть в воду, если корабль будет тонуть (и это при том, что моя мама не умела плавать), но что ты будешь делать, когда самолет начнет падать?

Она села на корабль, направляясь на Тобаго, после того, как мой дядюшка Нэйт и его жена Айрис крупно поссорились. Нэйт нанял оркестр на Тринидаде играть на танцах в Скарборо.** Убеждённые, что народу на танцах будет битком, музыканты приехали с надеждой и упованием на то, что они хорошенько подзаработают на этих празднествах. Но дело повернулось самым неблагоприятным образом: Айрис, предвидя провал, отказалась готовить пелау***, чтобы продавать его на танцах. Она была уроженкой Тобаго, и в полной мере ощущала всеобщую враждебность жителей острова по отношению к большему соседнему Тринидаду. Дядюшка мой проживал на Тобаго достаточно долго, чтобы быть принятым местными жителями за своего, но его идея – привезти музыкантов с Тринидада, была довольно возмутительной. Жители Тобаго, утверждала Айрис, продемонстрируют своё презрение к Тринидаду тем, что не пойдут на танцы, а останутся снаружи танцзала, попивая коктейль из лайма и слушая музыку находясь на улице. Горшки с пелау и соус испортятся, она потеряет свои деньги, а соседи будут долго над ними смеяться.

Мой дядюшка решительно доказывал её неправоту. Он сам ощипал и замариновал цыплят, разделав их на маленькие кусочки, и послал за моей мамой, чтобы она готовила.

Мама собрала нас, мою сестру и брата, годящегося мне по возрасту в племянники, и со связками молодого чеснока и тимьяна, от торговок с рынка Маравал, что на Шарлот стрит, с ящиками жёлтого репчатого лука и ярко-красными помидорами («потому что продукты слишком дороги на Тобаго»), мы загрузились на следующее туда судно.

__________

* Диего Мартин Вэлли – (Diego Martin Valley) город на северо-западе о. Тринидад. Прим. переводчика

** Скарборо – (Scarborough) город на о. Тобаго. Прим. Переводчика

***Пелау – тушёное мясо с рисом, горохом, кокосовым молоком и специями. Прим. переводчика

 

О! Что за ночь, что за ночь, что за субботняя ночь!

Мы приплыли в четверг ночью, и, пока мы причаливали, я пела. «О! Что за ночь, что за ночь, что за субботняя ночь!» – радостный рефрен Калипсо* в прославление испытываемого неописуемого удовольствия.

На нижней палубе брат с сестрой кутались в мамино одеяло, защищаясь от прохлады, которая веяла с моря. Пока они дремали, я флиртовала с мальчиком, который, когда мы грузились, улыбался мне с верхней палубы. Его темные глаза манили меня.

Прижавшись друг к другу, мы любовались полной луной, которая прокладывала к нам серебристую дорожку, и его пальцы поигрывали на струнах моих сосков. Кто-то сказал, что на архипелаге Бокас в полнолуние танцуют летучие рыбы. Если бы это было и так, я бы всё равно ничего не заметила, и меня бы это никак не волновало, поскольку моё тело было поглощено наслаждением своей собственной симфонии в то время, как пальцы мальчика поглаживали мои маленькие груди, доводя меня до пронзительной острой судороги, что и сейчас, тридцать лет спустя, я вспоминаю с благодарностью.

Айрис была права. Только несколько человек пришли на танцы, но приглашенные музыканты заявили, что блюда, приготовленные моей мамой, были лучшими из того, что они когда-нибудь ели, и поэтому они решили не убивать моего дядюшку грядущим утром, когда он не сможет им заплатить.

Сезон дождей только начался, и вода просачивалась к нам, несмотря на оцинкованную крышу над маминой кроватью. Мы вынуждены были потерпеть несколько дней и, собирая воду, разместить на пружинном матрасе в определённом порядке горшки и кастрюли (матрас, набитый кокосовым волокном предусмотрительно был убран в угол), пока дядюшка Нэйт смог приехать с Тобаго для того, чтобы, забравшись на крышу с ведром дёгтя, заделать дырки на крыше, через которые в дом могли бы заползти змеи и укусить кого-нибудь, пока тот спит.

Я держала стремянку, дядюшка Нэйт вскарабкался наверх, и, как только он сдвинул лист оцинкованного железа, чтобы прикрыть нижний слой крыши с дырами, он увидел змею. Встревоженная шумом, она подняла голову, готовясь отразить нападение. Отставив ведро с дёгтем в сторону, дядюшка Нэйт крикнул мне, чтобы я принесла ручку от метлы. Я устремилась в дом и начала лихорадочно рыскать в поисках, но никак не могла найти метлу, тогда я схватила шест, который подпирал верёвку с бельём на заднем дворе.

Мама, надеясь уловить короткие лучи утреннего солнца, только что повесила три лилово-белых простыни на верёвку. Они упали прямо на грязную землю, когда я бежала с шестом обратно к стремянке. Дядюшка Нэйт отступил на самую нижнюю ступеньку лестницы. Он схватил шест и принялся тыкать им в змею, пока она не свалилась вниз. Дядюшка устремился внутрь дома и я за ним. Там мы увидели чёрно-оранжевое змеиное тело, извивающееся среди матрасных пружин.

__________

*Калипсо – (Calypso) танцевальное музыкальное направление Карибского происхождения. Берёт своё начало на Тринидаде и Тобаго с начала ХХ века. Прим. переводчика

** Бокас – Бокас дель Торо (Bocas del Toro) древний архипелаг, расположенный у Карибского побережья Панамы. Прим. переводчика

 

Кричала ли я? Пыталась, но рука моей мамы, пахнущая голубым мылом, прикрывала мой рот, и её голос абсолютно спокойно настаивал, чтобы я замолчала. «Не пугай бедняжку, – говорила она, – она не причинит тебе вреда».

Она мягко оттолкнула меня в объятия дядюшки Нэйта, подняла матрас и, вместе с извивающейся шипящей змеёй с мелькающим раздвоенным языком, выволокла матрас через заднюю дверь, по ступеням, во двор. В это время дядюшка Нэйт кричал на маму, называя её сумасшедшей, требуя оставить змею ему. Он достал лопату, чтобы отсечь змее голову. Я так хотела, чтобы он убил её, забил на смерть!

Мама не обращала на нас никакого внимания. Мягкими тычками шеста она помогла змее выбраться из матраса на землю. «Держи собаку, – скомандовала мне мама, в то время как Криппл пытался вырваться и броситься к змее. Медленно, сопровождаемая лаем собаки, негодованием моего дядюшки и обуявшей меня от страха дрожью, мама шестом подталкивала змею, до тех пор, пока она не скрылась в бамбуковых зарослях за домом.

Прошли годы. Я и моя сестра Вельма уехали в Америку. Я пригласила маму приехать к нам в Нью-Йорк отпраздновать окончание Вельмой медицинского училища. В длинном перечне доводов в пользу её приезда, в качестве основного аргумента безопасности полета, я выделила тот факт, что Америка высадила человека на Луну. Но безо всяких убеждений мама дала добро на свой приезд. Она приехала, и прожила в Нью-Йорке целых 18 лет. И хотя много было пугающего в этом городе, змей мы не видели никогда.

Сразу после того, как мы отметили её девяноста пятый день рождения, моя мама попросила вернуть ее на Тринидад. Она начала жаловаться на холод в Нью-Йорке, но Вельма и я подозревали, что причина совсем в другом. Годами раньше она купила место на Англиканском кладбище, и взяла с нас обещание обречь её тело на вечный покой в этом месте.

Она умерла спокойно, спустя два года, и мой дядюшка Нэйт приехал с Тобаго помочь выкопать могилу. Я шла за её гробом к угловому участку, который она сама себе выбрала, и, чем ближе мы подходили, тем лучше я видела кольцо бамбуковых зарослей возвышающихся как раз над тем местом, где в упокоении преклонится ее голова.