...Потом Борисов, начальник бюро цеховых АСУ, рассказал анекдот, и все поняли, что планерка, как говорится, вышла на нештатный режим. Начальник отдела Померанцев строго посмотрел на подчиненных, и стало тихо.

– Значит, так, – начал он, дав понять, что дискуссии кончились и сейчас будет озвучено решение. – Мыши – проблема техническая или где?

– Технико-биологическая, – уточнил Борисов, которого будущее решение никак не касалось.

– Это ты оставь для КВН, – сказал Померанцев. – Я так понимаю, если мыши грызут кабеля, значит, техническая. Значит, Василий Иванович, тебе и карты в руки.

Тоцкий молча кивнул: он давно понял, куда выведет этот разговор.

– Послезавтра жду конкретных предложений, – подытожил начальник отдела. – Еще вопросы есть?

Еще вопросов ни у кого не было – хватило мышей, – и совещание кончилось.

 

Тоцкий зашел к своему давнему другу Володе Урюпину, начальнику химической лаборатории завода.

– Чем бы мышей потравить? – спросил он Урюпина.

– Мышьяком, – с ходу ответил тот. – Он же так и называется.

Тоцкий юмора не оценил.

– У тебя есть?

– Есть, – ответил Урюпин, – но тебе не дам.

– Жалко?

– Жалко, только не мышьяка, а себя. Видишь вон ту портянку на столе? – Урюпин кивнул на большой разграфленный лист бумаги.

– Ну, вижу. Ну и что?

– Это форма. Сколько вещества получено, сколько израсходовано, да на какие цели, да сколько осталось. А вон список веществ на четырех листах. Каждый месяц заполнять и сдавать в УВД. Я теперь просто так не могу даже селитры кому-нибудь для рассады отсыпать. Или уротропина.

– А что это такое? – спросил Тоцкий.

– Тебе формулу нарисовать?

– Не надо. Что с ним делают?

– Ну, например, в фотографии когда-то для чего-то применяли. В аптеках тоже раньше продавали – лекарство, наверное.

– А УВД до него какое дело?

– Из него гексоген делают. Только, скорее всего, дело не в гексогене.

– А в чем?

– А в том, что трясти лаборатории проще и безопаснее, чем ловить воров и бандитов. Чуть что в бумажке не сошлось – бери меня и сажай, презумпция невиновности здесь не катит. Как в анекдоте: поймают, подкуют, и доказывай, что не верблюд. А процент раскрываемости тем временем растет.

– А чем-нибудь, чего нет в твоем списке, можно потравить?

– Если только цианистым калием, но у меня нет. Ты на гальванике спроси, у них должен быть. Только он в другом списке, там еще хуже.

– Злоехиден ты, Урюпин, – сказал на это Тоцкий. На гальванике у него знакомых не было, и он туда не пошел.

 

– Подготовил? – спросил Померанцев Тоцкого перед началом очередной планерки. Тот кивнул. – Останешься, посмотрим.

Когда все разошлись, Тоцкий отдал начальнику лист бумаги с десятком строк текста. Тот посмотрел, заметил:

– Ты, я смотрю, вместо конкретных предложений переписал подряд все способы борьбы с мышами. Нет, не все. Не вижу кошки.

– Пробовали уже. Не приживаются они у нас.

– Это как? – удивился Померанцев.

– Дохнут. Два раза приносили, обе через неделю окочурились. Третий раз Людмила своего кота притащила. Тигр, а не кот – рыжий, здоровенный, крыс только так душит.

Померанцев вздрогнул:

– У нас что, и крысы есть?!

– Это не у нас, а на даче, Людмила рассказывала. Так его на второй день рвать стало. Людмила домой утащила, неделю выхаживала, на меня волком смотрела, но ничего, оклемался. С тех пор больше не пробовали.

– Когда последний раз мышей травили? – спросил Померанцев, глядя в бумагу.

– В мае. Предпоследний – в августе того года.

– И как результат?

– Никак, – пожал плечами Тоцкий.

– А зачем тогда предлагаешь?

– Ну, я думал, может, какой-нибудь новый эффективный яд появился.

– Мышеловки... – продолжал начальник. – Если я стану десятками закупать мышеловки, меня на смех поднимут.

"Зря", – подумал Тоцкий. Как человек, близкий к технике, он доверял мышеловкам. В своем бюро он держал их во всех комнатах, и мыши там безобразничали крайне редко.

– Провести кабеля выше по стенам. Неэстетично. Проложить в металлорукаве. То же самое, еще и дорого. Обмотать кабель снаружи проводом, подключить двести двадцать вольт. Сам придумал?

– Нет. Игорь предложил.

– Игорь парень умный, но я на это не пойду. С мышами у нас проблем, может, и не будет, зато с пожарниками появятся. Слушай, я вот читал про хитрый кабель: у него отрава уже в составе изоляции.

– Четвертый год только такой покупаем, – сказал Тоцкий.

– И жрут?

– Жрут.

– В общем, вижу, что предложений у тебя нет. Думай. Еще неделю тебе даю, а там – не дай бог, директор заинтересуется.

В том, что директор может озаботиться такой ерундой, Тоцкий сильно сомневался, однако приказания начальства не обсуждаются.

 

Вернувшись вечером домой, Тоцкий встретил там своего шурина Бориса. Тот был биологом, и Тоцкий решил попросить помощи у него.

– Есть какие-нибудь биологические способы борьбы с мышами? – спросил он и немедленно получил ответ:

– Кошка.

Борис очень удивился, услышав, что кошка не годится, а когда узнал, почему не годится, задумчиво почесал бритый подбородок. За летний полевой сезон он отрастил бороду; на днях, однако, ему предстояла поездка на международную конференцию в Тбилиси, и супруга решительно потребовала сбрить.

– Давно вы мышей травите? – спросил он.

– Лет десять, – ответил Тоцкий. – Четыре года закупаем кабель с ядовитой изоляцией.

– Я могу только предположить, что ваши мыши приобрели устойчивость к ядам. Ассортимент-то небольшой. Едят вашу отраву и облизываются. А кошки потом травятся этими мышами. Вы каких кошек приносили?

– То есть, как это – каких? Обыкновенных, серых в полоску. Бродячих. Людмила еще своего кота приносила, тот рыжий.

– Ясно. Раз бродячих, значит, они пойманных мышей съедают. Это домашние, бывает, не едят, а хозяевам приносят. Вот такую вам и надо – чтобы ловила, а не ела.

– Где ж ее взять, домашнюю? Людмила своего больше не даст.

Борис опять почесал подбородок.

– Есть у меня одна на примете...

– Нет уж, лучше не надо, – возразил Тоцкий. – А если не в этом дело? Подохнет – как я потом с хозяевами разберусь?

– Разбираться ни с кем не придется, – сказал Борис. – Кошка живет у нас в отделе. Стрельцов, когда уезжал в Испанию, оставил нам, и, похоже, он уже не вернется. Мышей она точно не ест. Только тут есть одна загвоздка...

В это время в кармане Бориса запищал телефон: его разыскивала жена.

– Вася, извини, убегаю, – сказал он, когда поговорил. – Надо дочку забрать из бассейна, Света не может. Увидимся еще, до пятницы здесь буду.

И быстро ушел, так и не объяснив, в чем загвоздка.

 

Неделя срока, назначенная начальником, кончалась в пятницу. Тоцкий надеялся, что за это время успеет забрать у Бориса обещанную кошку, тем более что других вариантов не осталось. В понедельник-вторник не вышло, а в среду перед обедом позвонила на работу жена и паническим тоном потребовала срочно приехать домой. Езды до дома было минут двадцать, столько же обратно – на выяснение причин паники оставалось каких-то пятнадцать минут; еще и съесть что-нибудь хотелось.

– Поставь чайник, сделай пару бутербродов и говори, что стряслось, – с порога сказал Тоцкий.

– Борис уехал!

– Как, уже? Он собирался в пятницу.

– Ты что, не знаешь ничего?! В Грузию же самолеты не летают!

– Черт! – Тоцкий, краем уха слушая новости, знал, что с начала октября против Грузии фактически введена блокада, но его-то она до сих пор не касалась никаким боком! И когда Борис говорил про Тбилиси, не обратил внимания, да и было это еще на той неделе.

– Через Киев билетов нет, так он собрался через Стамбул! Господи, Света вся изведется! Связи нет – ни телефона, ни почты!.. И забери ты, наконец, эту кошку!

– Какую кошку?

– Да вон она, в комнате! Ты что, не видел?

Кошку он не видел, и в комнату еще не заходил. Он вообще, узнав, что Борис уехал, сделал вывод, что кошки не будет, и забыл о ней.

Войдя в комнату, он увидел ее. Морда, уши и хвост, как у сиамской, а всё остальное – самое обыкновенное, серое в полоску, разве что чуть с песочным оттенком. Кошка спокойно лежала в корзине с решетчатой крышкой.

"Как-то еще охрана посмотрит?" – подумал Тоцкий, а вслух спросил:

– Он хоть сказал, как ее звать?

– Кассандра.

– Однако!

– Вот, он еще записку написал.

Тоцкий сунул записку в карман. Потом посмотрел на часы, поднял корзину и пошел к выходу, забыв о бутербродах.

 

Охрану корзина не заинтересовала: просматривается насквозь, ни бомбу занести, ни секретные документы вынести. А проносить на завод кошек никто не запрещал.

– Ой, какая киска! – пришла в восторг Людмила. – А как ее звать?

– Кассандрой, – хмыкнул Тоцкий.

– Прелесть! Я буду звать ее Касей. Кася, Касенька, кыс-кыс-кыс!

– Тогда уж лучше Кашкой, – заметил Игорь, наблюдавший весь этот переполох из своего угла.

– Да ну, что за имя? – возразила Людмила.

– Кашка! – позвал Игорь. Кошка шевельнула ушами, повернула голову в его сторону. – Видите? Понимает, что о ней говорят.

Людмила отпросилась домой за кормом для кошки – она жила рядом с заводом. Через десять минут она принесла немного кильки, пакет сухого корма и банку консервов. Миску для воды и блюдце тоже взяла. Пока она ходила, Тоцкий с Игорем нашли плоскую жестяную коробку под кошачий туалет и нагребли в нее песка из пожарного ящика.

Тоцкий, вспомнив о записке Бориса, достал ее из кармана, чтобы прочитать, но в это время зазвонил телефон – звали на планерку. Уходя, он машинально сунул куда-то записку, а когда вернулся, так и не вспомнил, куда. И не нашел.

Вечером, уходя домой, Людмила насыпала Кассандре сухого корма и выложила на бумажку рядом с блюдцем несколько размороженных килек. Консервы вскрывать она пока не стала. Кошку еда не заинтересовала – наверное, Борис ее накормил перед тем, как уехать. Двери комнат открыли в общий коридор, чтобы кошка могла ночью ходить и охотиться; дверь из коридора на лестницу заперли и разошлись по домам.

 

Подходя утром к заводу, Тоцкий увидел впереди, метрах в тридцати, Людмилу. Обычно она приходила раньше всех. Друг за другом они прошли проходную, потом наискосок через двор в корпус, где размещался отдел, потом вверх по лестнице – все с таким же отрывом. Когда Тоцкий ступил на первую площадку между этажами, Людмила как раз должна была открывать входную дверь на третьем этаже. И тут он услышал отчаянный визг.

Три лестничных марша он пролетел, не касаясь ногами ступенек, – так, во всяком случае, ему вспоминалось потом. Входная дверь была открыта, в коридоре горел свет, и Людмила стояла, привалившись к косяку.

– Люда, что случилось? С тобой все в порядке?

– М-мыши, – ответила Людмила.

– Где?

– Здесь. Везде.

Он посмотрел по сторонам – какие-то серые тени мелькнули в углах и исчезли.

– Ты что, мышей никогда не видела?

– Видела. Но я не знала, что у нас их столько!

– А кошка где?

– Не знаю. Здесь была. Наверное, она меня испугалась.

Кошка, как будто ждавшая, пока о ней вспомнят, появилась в дверях одной из комнат, жалобно мяукая. Тоцкий зашел в комнату, включил свет и увидел нетронутый корм в блюдце. Три кильки лежали на бумажке, рядом – килечья голова.

– Люда, ты сколько килек ей вчера оставила? – спросил Тоцкий.

– Пять. А что?

– Она очень мало съела. Две штуки, а корм, похоже, и не трогала.

 

Нормальной работы в тот день не получилось. Людмила рассказывала всем, лично и по телефону, какую пропасть мышей видела утром. Кассандра путалась под ногами, мяукала.

– Жрать просит, – предположил Игорь.

– А то я не вижу! – вскинулась на него Людмила. Она открыла банку консервов – кошка и их не стала есть, только пила воду. Кильку выкинули, а вечером, уходя, положили свежей.

Утром, придя на работу, Тоцкий обнаружил Людмилу на лестничной площадке.

– Что не заходишь? – спросил он.

– Боюсь. Там мыши.

– Откуда? Вон, Кашка мяукает.

Через дверь доносился непрерывный мяв – Кассандра, похоже, услышала, что пришли люди, и вышла встречать. Тоцкий отпер дверь и щелкнул выключателем. Вспыхнул свет, и по углам шарахнулись мыши – наверное, несколько десятков, не меньше.

За спиной у него опять взвизгнула Людмила. Он обернулся.

– Ну, хватит.

– В-вот... – она показала на пол. Тоцкий посмотрел туда – у порога лежали две дохлые мышки, он чуть не наступил на них, когда вошел.

– Ну, подруга, если это твоя работа, долго же ты будешь с ними разбираться, – сказал он кошке.

– Василий Иванович, – крикнула из комнаты Людмила, – она опять ничего не ела!

– Совсем ничего? – спросил он, входя в комнату.

– Ну, может, пару килек.

Тоцкий еще раз поискал записку и, конечно, не нашел. Днем он на всякий случай подошел к Померанцеву со служебной запиской, чтобы пустили на завод в выходные. Оставить кошку на два дня без присмотра он не решался.

– Что там у вас? – спросил начальник. Тоцкий вкратце объяснил. Начальник бумагу подписал, сказав только:

– Отгулы получишь, когда мышей выведешь.

Кассандра за весь день съела всего одну кильку.

 

Вечером Тоцкому пришлось успокаивать жену, которая беспокоилась за Бориса.

– Все с ним будет в порядке, – сказал он.

– Тебе хорошо, – возразила она, – все-таки не твой брат, а мой. А я всегда волнуюсь, когда кто-то летит на самолете.

– А вот с этим, Лена, точно все в порядке! Если бы в Грузии разбился какой-нибудь самолет, наши сейчас злорадствовали бы по всем каналам. Отсутствие новостей – хорошая новость.

– А в Турции?

– Ну, посмотри в Интернете!

Она так и сделала. Не найдя сообщений о катастрофах и о том, что в Турции задержан российский биолог Борис Дроздов, она немного успокоилась. А в двенадцатом часу ночи их разбудил телефон.

– Алло! – сказал Тоцкий хриплым со сна голосом.

– Вася, ты?

Голос в трубке показался незнакомым.

– Алло! Кто это?

– Да я же, Борис! Не узнаешь?

– Теперь узнаю. Ты откуда?

– Из Тбилиси.

– Так связи ж нет? – удивился Тоцкий.

– Ерунда! Где есть Интернет, там и IP-телефония.

Тоцкий уже и сам, по мерзкому качеству связи, понял, что IP.

– Вася, я тут звоню Свете – у нее все время "абонент недоступен". И домашний не набирается. Ты ей позвони утром, скажи, что у меня все в порядке, обратные билеты есть.

– Позвоню. Слушай, твоя кошка третий день ничего не ест. Я уже...

– Чем кормите? – теперь Борис перебил его.

– Сухой корм, консервы, килька.

– Вася, она это не ест! Только хорошее мясо и очень свежую рыбу. Я же все написал!

– Да, понимаешь, я записку потерял. И вот еще... У нас никогда не было столько мышей. Как будто они идут на ее мяв.

Борис долго молчал, потом ответил:

– Стрельцов говорил – мы-то байкой считали, – что это кошка малабарской породы. У них будто бы такая особенность – гипнотизируют мышей мяуканьем, и мыши идут на голос. И взглядом тоже.

– Как удав, что ли? – спросил Тоцкий.

– Примерно. Хотя удав на самом деле не гипнотизирует.

– Так это правда?

– Откуда я знаю? Стрельцов – трепло известное, а сейчас уже не спросишь.

– Ну, хоть порода такая есть?

– Вася, без понятия!

 

Утром в субботу, перед тем, как ехать на завод, Тоцкий зашел в ближайшую мясную лавочку. То, что он там увидел, на хорошее мясо никак не походило, и тогда он купил в супермаркете полкило говяжьей вырезки.

Кассандра съела больше половины, потом с трудом запрыгнула на стул, свернулась клубком и уснула. Тоцкий посмотрел по сторонам. Пробежала мышь и скрылась под батареей. Другая нахально, не спеша, протрусила по подоконнику, оттуда перескочила на стол. Тоцкий оглянулся в поисках чего-нибудь, что можно бросить. На столе стояла колба со спиртом для чистки контактов. Колбу подарил Володя Урюпин, он же дал к ней массивную резиновую пробку. Тоцкий выдернул ее и бросил в мышь, почти не целясь.

Как ни странно, он попал. Мышь свалилась на пол и осталась лежать на боку, подергивая хвостом и лапами. Тоцкий взял ее пинцетом за хвост, отнес в туалет и утопил в унитазе, а потом долго мыл руки.

Вернувшись, он зарядил мышеловку и поставил в угол. Сверху накрыл фанерным ящиком, сунув под край деревянный брусок – мышка пролезет, кошка – нет. Потом сел за стол, включил паяльник и стал ремонтировать то, что требовало ремонта.

Мышеловка сработала часа через полтора. За день Тоцкий поймал трех мышей и, уходя, оставил мышеловку наготове. Кошка спала и на ее удары не реагировала.

 

В понедельник Тоцкий объяснил ситуацию подчиненным. Людмила тут же стала звонить по знакомым кошатницам, узнавать про малабарскую породу. А потом его вызвал Померанцев.

– Посмотри, – он протянул Тоцкому визитную карточку. – Твой друг Урюпин передал.

Ни имя на карточке, ни название фирмы не говорили Тоцкому ничего. Город Омск, улица, дом. Телефон, электронный адрес.

– К чему это? – спросил Тоцкий.

– Урюпин говорит, у них в неликвидах есть пятьсот восьмидесятая серия. Кстати, он что, разбирается в элементной базе?

– Разбирается, – ответил Тоцкий. – Для химика неплохо разбирается. Только я не пойму, зачем нам пятьсот восьмидесятая. У нас что, осталось такое старье?

– Значит, осталось, – сказал Померанцев. – Ты вот что, съезди туда, посмотри на месте. Может, у них еще что-то есть. Может, с ними вообще стоит дружить. Да сходи к своему Урюпину, разберись, насколько нам действительно нужна пятьсот восьмидесятая.

Поезд в Омск шел поздно вечером, время еще было. Тоцкий пошел в лабораторию.

– Куда тебе пятьсот восьмидесятая? – спросил он Урюпина.

– У меня приборы в основном восьмидесятых годов, некоторые с машинами серии СМ. Придется ремонтировать – сам же станешь спрашивать, где взять запчасти.

Тоцкий даже свистнул от удивления:

– Однако, антиквариат! Я думал, их все давно списали. А что вам новые не купят?

– Химическая лаборатория на машиностроительном заводе – всегда вспомогательное подразделение. Помнишь, что это такое?

Тоцкий помнил. Еще бы не помнить, если он сам когда-то придумал фразу: "Вспомогательное подразделение – это такое подразделение, которое выполнит любой объем работ имеющимся составом, на имеющемся оборудовании и с той же зарплатой". Его бюро, если уж на то пошло, тоже было вспомогательным.

После обеда к нему подошел Игорь со служебной запиской – чтобы разрешили работать две ближайшие ночи.

– Зачем это? – спросил Тоцкий.

– Хочу кое в чем разобраться. Есть одна задумка.

Больше он ничего не сказал, а Тоцкий не стал спрашивать. За год с небольшим, что Игорь работал в бюро, все успели понять, что он предпочитает не выдавать задумки, а предлагать хорошо проработанные планы. Тоцкий с запиской сходил к Померанцеву, тот, уже привыкший ко всему, подписал и только спросил:

– К Лихову сам пойдешь или мне сходить?

– Сам, – ответил Тоцкий.

Лихов был зам директора по режиму, он и решал, пустить ли человека на завод ночью. Общаться с ним не любили, недаром на заводе ходила поговорка "почем фунт Лихова". Он мог задать вопрос, на первый взгляд не относящийся к делу, но от ответа зависело принимаемое решение. Тоцкий, впрочем, всегда мог придумать работу, которую непременно надо делать ночью.

 

 

Приехав с вокзала домой, Тоцкий не собирался на завод – де-юре он был в командировке. Первый звонок телефона, однако, он услышал еще из ванной, второй – через десять минут. Звонил Померанцев.

– Приехал? Давай срочно сюда, в твоем бюро ЧП!

– Что такое?

– Нарушение правил внутреннего распорядка. Ваш Игорь выносил с завода оружие.

Тоцкий примчался через полчаса и, не заходя к начальнику, разыскал Игоря.

– Ну, и что ты натворил?

– Выносил с завода пистолет.

– Какой еще пистолет?!

– Мой. Пневматический, точнее, газобаллонный. Автоматический пистолет МР-661К.

– Как тебя вообще с ним на завод пропустили?!

– Так на входе кто смотрит? Они и на выходе-то редко проверяют, мне просто не повезло.

– Ну, и зачем ты его сюда притащил?

– Ночью мышей стрелял.

– Что?!!

– Ну, я Кашке помогал! Она мяукает, мыши вылазят, я стреляю. Кстати, хорошо получилось! Видели бы вы, сколько мы их набили!

– Ты хоть думаешь, что делаешь?! Правил внутреннего распорядка не читал?

– Читал. Василий Иванович, я ничего не нарушил, – сказал он, глядя на Тоцкого в упор.

Задать возникшие вопросы Тоцкий не успел – в комнату заглянула секретарша и срочно вызвала его к начальнику.

– Поговорили? – спросил Померанцев. Тоцкий кивнул. – А теперь почитай вот это. От Лихова прислали, проект приказа по заводу.

Тоцкий взял бумагу. Дочитав до слов "нарушение Правил внутреннего трудового распорядка", он попросил:

– Петр Иванович, правила можно?

Померанцев долго рылся в столе, наконец вытащил брошюру – судя по виду, ее не открывали никогда. Тоцкий нашел главу "Работнику запрещается", внимательно прочитал ее и сказал:

– Здесь написано: "внос и вынос огнестрельного, холодного и газового оружия". О пневматическом ни слова.

– Не валяй ваньку. Пневматическое должно здесь быть.

– Должно. Но тот, кто это писал, о нем забыл – почему за его ошибки должен отвечать наш работник?

– Ты это Лихову объясни.

– Попробую.

– Думаешь, будет польза? – спросил Померанцев с тоскливой интонацией, начальникам обычно несвойственной.

– Не думаю. Но попробую.

 

Выслушав доводы Тоцкого, Лихов сказал:

– Ваш работник не ребенок, должен понимать. Не надо защищать нарушителей.

– Он не нарушитель. Правила – нормативный документ и должны пониматься буквально.

– Как их понимать, здесь решаю я. И не беспокойтесь, новая редакция введена с первого октября.

– Задним числом?

– Это ничего не меняет.