Непоседа-Машка подкралась к деду, мирно сидевшему на лавке возле дома с застывшим, вдаль уходящим взглядом и ласково поворошила его русые с просединой волосы, также как и дед любил ворошить её голову – это был их негласный знак поиграть, поболтать, посекретничать…

- Дедуля, ты о чём-то мечтаешь?

- Манюшка, моя! Своё я уже отмечтал.

- О чём же ты задумался тогда?

- Понимаешь, люди устроены так, что тянет их в тёплые места. Но мне, почему-то, мой Север милее всех.

- Летом же здесь тоже тепло… - прищурив один глаз, посмотрела на небо девчушка, - и даже жарко бывает, как в бане, – не зная с чем сравнить, добавила Машка.

Этот день действительно выдался жарким. Солнышко, заигрывая с землёй, то выбегало из-за тучки, то снова пряталось. Оно поочерёдно освещало то кустики ивы у реки, то соседний околок (1) за рекой, то полянку близ дома, то лес на горизонте, плотным забором окружающий всю окрестность и даже огромный земляной квадратный вал, явно искусственного происхождения, который словно новогодняя гирлянда, освещался солнышком то с одной его стороны, то с другой.

- Подай-ка мне, милашка, гамаши с передызья (2), да пойдём-ка сходим вот на этот угор, я тебе что-то интересненькое расскажу, - дед показал на возвышающуюся недалеко от дома квадратную насыпь. – это Чудины нарыли её. Они тут крепость военную строили.

Машка часто слышала от деда загадочные истории про чудь белоглазую, которая якобы жила в здешних местах в XI-XII веках. А дед, всю жизнь отработавший учителем истории, со стороны казался увлечённым в мир исторической фантазии мальчишкой.

Стар и млад неспеша направились к насыпи через гороховое поле.

- А кто такие Чудины?, - выискивая крупные и сочные стручки в зелёном море гороха, спросила Машка.

- Да это финские племена жили тут раньше, лет эдак тысячу назад. Охотой занимались, да рыболовством. Это мы сейчас горох сажаем да картошку, а им это и не нать было. Ведь, в лесу порато (3) богато было всякой животины да птицы, а в речке-то – рыбы немеряно.

- Деда, а зачем Чудины крепость строили?

- Вот нынче все на юга ездят. А когда-то давным-давно богатства лесны да речны много кого манили сюда, на Север. Слух о несметных богатствах тех ходил и по Руси Древней. Сначала потянулись сюда простые люди, беглые…

- А чего им дома-то не сиделось, в их тёплых-то местах?

- Дак кто от поборов боярских убегал, а кто просто тихий уголок искал – тогда на южнорусских землях половцы много беспорядку чинили – грабили да народ убивали. Ну вот простые-то люди шли сюда с миром и жили они здесь мирно с Чудинами – земли свободной полно было, да и лесу всем хватало, и чтоб избу себе новую построить, и чтоб охотой заниматься, - поедая сочные горошины, увлекательно рассказывал дед.

- А потом слух о богатых северных местах дошёл и до правителя Новгорода Великого, тогдашней столицы республики Новгородской. Мало ему показалось земли своей, видимо. Вот и решил он прибрать к рукам ещё и земли северные. Помыслило тогда вече новгородское и велело воеводе собирать войско побольше да отправляться завоёвывать земли новые.

Машке нравились сказки про русских богатырей и тридевятые государства, и она с удовольствием расспрашивала деда.

- Дак ведь ты говорил, что земли да лесу всем хватит, зачем тогда воевать-то?

- Крошка моя, Машка-милашка, знаешь-ка ли – ведь войны-то все оттого, что люди разных стран верят разным богам, а хто и никому не верит, только у них своей страны нет. Чудины наши были язычниками - идолам всяким поклонялась, колдовством занималась да чёрной магией.

- А зачем люди верят в бога, дед? – не успокаивалась любопытная девчонка.

- Единый бог – это что-то вроде отца в семье, ну как будто бы очень много народу жили бы как одна большая семья со своими обычаями, праздниками и поверьями. Вера в бога даёт народу ощущение единства что ли, общности какой-то... А у других народов – соседей наших – своя семья и свои обычаи. Бывает, что хороший сосед попадётся, а бывает и до войны дело доходит…, - сделав паузу, дед добавил:

- Вот новгородцы пришли сюда, увидели как народ чудской живёт и прозвали их чудаками, чудью белоглазой, за их чудаковатые ритуалы и обычаи. Пришлые русские князья стали взымать с чуди большую дань, да веру свою православную насильно навязывать.- Дед наклонился, сорвал очередной стручок гороха и продолжил:

- Было такое племя лопарей. Так оно оказалось покладистее всех остальных финских племён и покорно приняло христианскую веру, пошло в услужение новоявленным колонизаторам. А вот другие племена не хотели менять свои обычаи и когда поборы стали непосильными, решили они на своём, чудском совете старейшин уйти из-под власти ненасытных князей в глубь лесов северных, туда, где не было власти новгородцев. А на новых местах стали они крепости строить и усердно готовиться к сопротивлению русским колонизаторам.

Чем ближе они подходили к квадратному земляному валу – основанию чудской крепости, тем выше казались его ровные стены, словно перед ними вырастал высокий Потёмкинский забор, прячущий собою какую-то сокровенную тайну.

Поднявшись по узкой тропинке на угор, дед показал Машке небольшую закругленную насыпь с ямой внутри, которая была только на одном из углов квадратной насыпи:

- Здесь у чуди стояла башня смотровая.

- А откуда ты знаешь? – с недоумением спросила Машка, на глазах которой сказка оживала и превращалась в реальность. Ещё чуть-чуть и на опушке леса появятся русские богатыри на своих боевых конях…

- Раньше, Машенька, дорог не было и люди могли пробраться в глухие дремучие леса только на лодках против течения рек. А значит только оттуда, - дед указал рукой на Северо-Запад в сторону Белого Моря, – чудь могла ожидать появление новгородской рати – на этом углу и поставили башню наблюдательную.

С высоты угора хорошо просматривалась вся округа. Насыпь словно находилась в самом центре открытого взору необъемлемого пространства, которое где-то далеко на горизонте голубой дымкой обрамлял лес.

- Чудь белоглаза порато умна да расчётлива была. Уходя в леса от колонизаторов, они выискивали в северных лесах огромные, хорошо просматриваемые просторы, но примечали для себя не все подряд, а только те, где протекала река, да ещё и с глубоким ручьём. Ну, чтобы что-то вроде островка было. Вот на таком островке и строила чудь высокие квадратные и даже треугольные насыпи – что-то вроде фундамента для крепости, чтобы остров не затопляло весной. А потом, на земляном основании, начинали крепость строить.

- Дед, а ведь наш угор, где мы сейчас стоим, он вовсе не на островке, он ведь только одной стороной у реки стоит…

- Да, Машка – ты – моя – милашка, - так ласково дед любил называть внучку, - с тех пор много воды утекло… Вот, например, поле гороховое, по которому мы с тобой только что шли – ещё лет эдак сто назад здесь текла река. А потом она обмелела со временем, а потом вообще поменяла русло или просто высохла…

- А тебя же ещё не было сто лет назад, - придирчиво заметила Машка.

- Зато мои предки здесь жили, да природа и сама всё рассказывает – только нужно приглядеться повнимательней. Сначала про реку мой дед рассказа мне, как он тонул в ней, когда мальчишкой был. …А вот теперь посмотри-ка туда… - дед указал на участок горохового поля, где по краю его приютились кусты ивы и высокая осока, – Эти растения любят овражистые, низменные, водянистые места… словом, растут по берегам рек. Весной в половодье там до сих пор река и даже выдры с ондатрами плавают. А в древние времена здесь был настоящий островок.

- А почему они искали именно островок?

- Ну, это военная тактика такая – чтобы осложнить врагу доступ к крепости.

- А где же чудики жили тогда, пока крепость эту свою строили? – допытывалась неугомонная девчушка.

- Жили где?...- загадочно переспросил дед, - А посмотри-ка вокруг – он показывал на маленькие деревушки, словно дружным хороводом окружавшие насыпь. – Эти деревушки называются околки – «около, рядом, вблизи» значит. Каждое финское племя выбирало себе пристанище вблизи островка, в пределах видимости. Даже если владения их были от крепости километров в пяти-семи. Постепенно получился круг - посмотри-ка, ведь отсюда хорошо видно любой околок, а если ты будешь находиться в одном из них, то всё равно увидишь все остальные – круговая цивилизация, я бы сказал. Это очень удобно и продуманно оказывается.

- Почему?

- Чудики же были рыболовами и охотниками. Так вот для рыбалки у них был общий доступ к реке, а для охоты у каждого племени за своим урочищем был свой лес, своя территория, так сказать.

Дед вдохновленно продолжал:

- Это удобно даже в наши времена…

- Почему?

- Вот когда пожар случается, то даже без бинокля видно чей дом горит. А когда большой пожар, то сгорит только один околок, а не вся деревня сразу…

Дед внимательно посмотрел вокруг:

- Или же опять… Вот мы живём одни в нашем околке, как отшельники в лесу. Кто-то спросит: «Не страшно ли вам?», а другие: «Не скучно ли вам?». А я им отвечаю: «Это только кажется что мы здесь одни живём – соседи наши хоть и далеко, но всё же так близко...»

Ветер воспоминаний донёс до него и былые ощущения:

- Когда я молодой был, в городе жил, учился. Там народу вокруг полно, на улице тесно, а душе совсем одиноко – каждый сам по себе живёт. Люди даже не знают как соседей по дому зовут. А здесь, в околке, мы живём совершенно одни, но ощущение, будто находишься в эпицентре бурлящей жизни. Все в деревне друг друга знают, но никто никому жить не мешает. Насквозь видно, кто чем занимается, но никаких тебе ссор и раздоров, словом, тишь, гладь да благодать.

Машка молча переваривая информацию. Услышанное несказанно воодушевило её. Находясь словно на центральной сцене земли, Машка неосознанно любовалась открывавшимся с насыпи видом своей деревни. Она даже жаждала ещё больше и больше узнать о Суре, так называется эта местность. Дед разжёг костёр её любопытства и девчонка уже с нетерпением допрашивала старика:

- Деда, а расскажи что-нибудь ещё …

- Ну что тебе ещё рассказать?

- Ну, хотя бы как чудики воевали здесь с русскими?

- Как? – словно что-то вспоминая, переспросил себя дед. – А помнишь, мы в гости ездили к дяде твоему в Городецк? Это напротив Суры, за Пинегой рекой.

- Да, помню!

Под напором детского любопытства дед словно оказался на поле боя минувшей в лета битвы. И уже рассказывал как очевидец, летописец событий:

- Так вот когда рать новгородская добралась до Суры, а точнее до Городецка, то там завязалось порато жестокое побоище. Но отчаянный был народ этот – чудь. Сражались они не на жизнь, а на смерть. Русских тогда много больше было, чем чуди, вот и задавили их численностью. А когда всё успокоилось, то поле битвы всё было усеяно множеством павших в неравном бою. Посмотрел на эту картину русский воевода, подошёл к реке, полной трупов, красной от крови, и произнёс в сердцах: ”Поганая река…, Сура поганая…”. С тех пор маленькая речушка у Городецка так и стала называться - река Поганца.

Дед, оказавшись в «эпицентре сражения», вздохнул глубоко и продолжил наступление на историю:

- Но не все Чудины тогда погибли, оставшиеся в живых бежали от насильников ещё глубже в лес, вверх по течению реки. Отчаявшиеся от поражения, они всё равно не собирались сдаваться живьём и готовились к своей последней битве, – восхищаясь боевым духом чудских воинов, дед продолжил:

- На новом месте они теперь уже не крепость строили, а выкапывали огромные глубокие ямы и мастерили тяжёлые настилы с землёй. Получалось что-то вроде врытой в землю кастрюли с крышкой. А настил с землёй – крышку эту, они устанавливали над ямой на некрепких шатких подпорах.

- Чтобы враги провалились? – предположила Машка

- Нет-нет. Они спокойно дожидались, когда появятся завоеватели из Великого Новгорода, а затем бросали в них камни, выстреливали все стрелы, ломали об их головы тяжёлые дубины. Вообщем, храбро отбивались чудские воины. А когда уже совсем-совсем нечем было отбиваться, они прыгали в свои ямы, подрубали подпоры и обрушивали на свои головы тяжёлый настил с землёй. Раненые же Чудины, кто не смог добежать до ямы, умерщвляли себя стрелами и копьями. Так они хоронили себя заживо, чтобы врагу не сдаваться. Эти их курганы до сих пор стоят нетронутые.

- Дед, а откуда ты это всё знаешь?

- Молодой я ещё был, когда к нам в деревню экспедиция научная из города приезжала – учёные и студенты. Всё лето лагерь у них здесь был научный. Они всё что-то копали, измеряли да записывали в свои тетрадочки. А нам, деревенским, интересно было «Кто?» да «Что?». Вот мы и бегали к ним в лагерь по вечерам, у костра сидели все вместе. Они-то нам и рассказали, что деревня наша очень необычная, я бы даже сказал уникальная, – с гордостью в голосе сказал дед и продолжил:

– Бывает, смотришь телевизор, а там только и слышно какую-нибудь недостойность про провинцию говорят – убогие, мол, богом забытые и прочее. А вот наша Сура наоборот – дважды святая.

- Как это?

- У-у-у-у-у! Милая! Какую ты тему всковырнула… - протяжно произнёс старик. – Ну, тогда пойдём-ка сходим ещё к Николе. А по дороге я тебе и расскажу.

Машка и раньше слышала из деревенских разговоров о Николе и поспешила уточнить:

- Никола - это тот, к которому бабушка по утрам ходит?

- Да-да. Ходят к нему бабушки по утрам, - улыбнулся дед. – Далеко-далече прославлен наш Никола.

Они спустились с насыпи и направились в сторону леса по порядком избитой, истрёпанной дороге. Тёплый ветерок доносил до них запах душистого сена, скошенного намедни (4). По прогнившему бревенчатому мостику они перебрались через журчащий ручеёк. Вскоре две колеи, две неразлучных подружки, незаметно привели их к опушке леса, где необычную парочку радушно встречали тучи разъярённых, ненасытных комаров.

На пригорке за соснами показался сарайчик с оконцем.

- Дед, а почему Никола в лесу живёт?

- А он облюбовал это местечко уже много веков назад.

- Как это?

- Уже помани маленько (5)…

Дед подошёл к сарайчику, над дверью которого был прикреплён православный крест, перекрестился и вошёл внутрь. Машка не отставала. На передней стене повсюду висели иконы. Дед зажёг свечку и стал чего-то шептать. Машка же наблюдала за ним, не понимая, с кем это дед шепчется? Потом дед ещё раз перекрестился, затушил свечку и вышел на улицу.

- Деда, а кто этот Никола?

- Никола-то?! Святой Чудотворец. Он жил очень давно, в веке IV что-ли, в Греции далёкой. Много дел добрых творил. А после его смерти время от времени загадочным образом стали появляться его явленные иконы в разных местах по всей Руси. Видимо, Сура ему тоже приглянулась.

- Как это?

Дед неторопливо присел на лавочку и окунулся в воспоминания своего детства, когда ещё его бабушка поведала ему, мальчишке, эту историю:

- Случилось это так… Однажды шёл один человек из леса и нашёл на этом месте чудотворную иконку святого Николая. Подумал он, что кто-то обронил икону, подобрал её и отнёс в Суру, в церковь. Но вскоре икона исчезла оттуда. А потом другой человек опять нашёл икону в лесу, как потом оказалось на том же самом месте, и тоже отнёс в церковь. Иконе там, видимо, не совсем уютно было, не приглянулось что-то наверное, и она снова пропала, а затем опять объявилась на прежнем месте. Тогда и решил народ поставить здесь часовенку, чтобы иконка успокоилась… С тех пор стали люди ходить к Николе, как к посланцу божьему…

Дед глубоко вздохнул и дополнил бабушкин рассказ уже своими воспоминаниями.

- Сожгли партийцы ту часовенку. Как сейчас помню – Прокофьев день это был, пятьдесят шестого года. Нас всех на пожар погнали - тушить. Жара была, лес тоже загорелся. Один-то поджигатель был милиционер, а второй – партиец. Их по партийной линии отправили сжечь часовню, чтобы народ к богу не ходил. Власть-то советская не от бога была.

Глубоко вздохнув, дед продолжил:

- А несколько лет спустя у поджигателя жена умерла, а ещё через год оба сына в один день погибли. Род его оборвался, остался он совсем один. Народ с тех пор ещё пуще стал верить в святость места этого и построил на погорелище маленький шалашик из того, что было. Ну, вообщем, ни пожар, ни советская власть не смогли убить в людях тягу к богу.

Отдохнув ещё немного, дед повёл внучку дальше в лес:

- Там ещё ручей святой есть. Пойдём водицы попьём – здоровее будем.

Отбиваясь от комаров, Машка поплелась вслед за дедом.

- Ой, земляничка! – ожила девчушка и набросилась собирать красные ягодки.

Дед же сорвал берёзовую ветку и стал отмахиваться от комаров:

– Ай-ай, - опять вскрикнула милашка, от которой крапива тщательно оберегала лесное богатство. Негостеприимные обитатели леса навязчиво напоминали «кто в лесу хозяин». Но Машка думала о другом:

- А где теперь шалашик тот?

- Порато тесный он был да неказистый для святого места. Тогда одна бабулька дала обет, что если сбудется ею задуманное, то она сообразит, придумает здесь что-нибудь поприличнее построить. Знать, сбылось её желание, раз сарайчик стоит…

К святому ручью вела прилично натоптанная лесная тропинка. Люди спускались к воде по лесным ступенькам, образованным оголёнными корнями деревьев. В самом низу располагалась купальня - бревенчатый сруб в виде креста, через который и протекал святой ручей.

- Попей водички…, а хочешь, дак и искупнись? Но смотри, вода порато холодная.

Девчушка разделась и, гонимая комарами, не раздумывая, влезла в ледяную воду.

- А-а-а-а-а-а! – обжигающе-ледяная вода святого источника, обнимая всё тело, добралась до духа.

- А-а-а-а-а-а! – ещё раз издала звук Машка, выпрыгивая из купальни.

Наперегонки с комарами, она одевалась быстрее, чем солдаты в армии.

- Пойдём скорее на солнышко! – продавила сквозь зубы замёрзшая девчонка.

Они отправились в сторону дома, а дед всё продолжал свой рассказ:

- На этот источкик сам Иоанн Кронштадтский несколько раз приходил и даже освятил его.

- А кто это - Иоанн?

- Да это наш сородич, он здесь, в Суре нашей, родился. Он был совсем обычным и даже очень слабеньким мальчиком. Назвали его Ваней. Мама Вани даже думала, что он долго не проживёт и вскоре умрёт. Поэтому когда у неё родился ещё один сын, она опять назвала его Ваней. Второй Ваня оказался поздоровее, но умер всё-таки вперёд Вани первого, аж в 18 лет. А первый Иван всю свою жизнь отдал во служение господу богу и бог услышал его. Все его пожелания выполнял. Каких только чудес они на пару не вытворяли.

- Это как это? – недоумевала Маша

- А вот так.. Сначала мать отправила Ивана в семинарию учиться, в город. Там он стал батюшкой Иоанном. Оттуда направили его служить в Андреевский собор, что в городе Кронштадте. Так он и стал Иоанном Кронштадтским. Но любил батюшка приезжать к себе на Родину – в Суру. Вот как-то пожаловались ему односельчане, что крысы одолели, да медведь скотину давит. Так Иоанн с богом пошептался о чём-то, и с тех пор ни крысы в Суре не живут, ни медведь не захаживает… - дед выдержал паузу:

- И простой люд шёл к нему со своими болячками, а он опять с богом пошепчется и люди выздоравливали на глазах. И иноверцы шли к нему… Говорят, что некоторые мусульмане, поговорив с ним, даже меняли ислам на православие. Чудотворец да и только, – дед с гордостью говорил о знаменитом сородиче:

- Он даже мог бы быть самым богатым человеком в России - порато большие пожертвования получал от благотворителей, но все деньги пускал исключительно на праведные дела – церкви да монастыри строил, больницы да дома трудолюбия. Вот какой человек был!

Так с разговорами, совсем незаметно они добрались до дома, где Машка, приставая то к бабушке, то к родителям быстренько развернула экскурсионную деятельность:

- Бабушка, а ты знаешь…

Но и бабушка, и родители всё это уже давно знали и только улыбались в ответ. А Машке нестерпимо хотелось поделить дедовыми рассказами со всем миром – уж слишком глубоко засели они в душу.

…

Ровные стены основания чудской крепости, расположенного недалеко от дома, притягивали взоры наблюдательных паломников, манили их разгадать тайну насыпи. Кто-то, конечно же, проходил мимо, ничего не замечая, а кто-то, более любопытный, останавливался и интересовался – откуда взялся и что тут делает квадратный земляной вал.

С нетерпением Машка стала выжидать таких моментов, когда паломники спросят что-нибудь, завяжут разговор. Мать же Машки с удовольствием приглашала их к столу, выполняя наказ отца, пережившего голодные военные годы:

- Путнему человеку всегда надо воды дать, чаем напоить!

Пока мать грела воду в самоваре, Машка с вдохновением раскрывала им сокровенную тайну деревни.

…

А в Суру и по сей день отовсюду приезжают паломники – ведь, бог в рекламе не нуждается!

___________________________________________ _________________________________

1Околок – около, рядом, вблизи – небольшая деревушка, расположенная отдельно от более крупной деревни и принадлежащая ей территориально.

2 Передызье – (от уст. перед избье), коридор

3 Порато – очень

4 Намедни – на минувших днях, недавно

5 Помани маленько – подожди немножко