Я не верю, что после смерти окажусь в подземной кочегарке. И не потому, что безгрешна, а потому что «умерший освободился от греха». Ад с его необъятными сковородами – болезненная фантазия религиозных фанатов. Мы умеем создавать ад на земле.

Я знаю, что не попаду после смерти на небо. Потому что «праведники наследуют землю и будут жить на ней вовек». А вдруг Бог причтет меня к таковым?…

Я не представляю своей жизни среди облаков. Как это? Не вдыхать аромата моей любимой сирени, зарывшись в ее махровое цветение? Не плести венки из одуванчиков? Там, вверху, не слышно вздохов морских волн, слизывающих с побережья мелкие камушки и ракушки… И созвездие Пса не сможет вот так, сперва с опаской, приблизится ко мне, принюхаться, а потом доверчиво ткнуться носом в колени… А созвездие Лебедь? Разве оно так грациозно подплывет к брошенному мною на воду куску булки, а, увидев жадную бесцеремонность чаек, - с достоинством развернется и уплывет в другую сторону, гордо и торжественно неся свою белую голову? Расправит крылья и обдаст меня россыпями брызг... Пробежав по взлетной полосе воды, резко оттолкнется и стремительно взмоет ввысь - в свете прожекторов, моих изумленных глаз?..

Да нет, на небе мне делать нечего. Лебедь не возьмет меня с собой, я для него чужак.

Впрочем…

Я и на земле чужак. В этом чертовом колесе будней, запущенном одноименным персонажем, в этой рубке и давке, где каждый умирает в одиночку, я - белая ворона, нет белая лебедь, которая не нахальничает ради куска хлеба, а расправляет крылья и взмывает ввысь. Там светлее, там легче дышится…

- Ты витаешь в облаках, опустись на грешную землю, - сказал мне один человек, достигший в этой жизни всего, кроме счастья.

- Зачем? – задала я ему простецкий вопрос.

Он даже растерялся:

- Чтобы жить нормально.

- А я что делаю?

Он опять растерялся.

Он от всей души желал мне добра, но не знал, что именно является для меня добром. Он был уверен, - что большие деньги. Но они пахнут совсем не так, как моя сирень под окном…

Лучший друг развел его на десять тысяч долларов. А потом еще подал на своего кредитора в суд, - чтобы окончательно закрепить победу.

Мой доброжелатель не знает, что его жена… она… как бы это сказать помягче… этому другу постоянно выказывает свою благосклонность. Плакали денежки, из-за которых он так надрывается…

Он не знает, а я не скажу. Пусть учит меня жизни приземленной, если ему так легче...

Он предложил мне работу в своем офисе и был изумлен моим отказом. Вот тогда и сказал о витании в облаках:

- Отказаться от такого предложения? Ты шутишь… Я же плачу втрое больше, чем ты зарабатываешь!!!

- Ну и что?

Больше аргументов не нашлось…

Мои друзья понятия не имеют, сколько я зарабатываю. Когда меня ограбили (в темном переулке вырвали сумку с деньгами и документами), они тут же принесли мне маленький конвертик… В этом деле поучаствовали даже те, кто зарабатывает в три раза меньше, чем я. Сумма, которая находилась в конвертике, была в три раза больше, чем моя утрата…

 

И все-таки на земле мне бывает не очень уютно. Есть люди, которых раздражает, что я постоянно пишу стихи, даже в вагоне метро. Они толкают меня в спину, возмущаются, что стала в проходе, что заблаговременно не спросила о том, выходят ли впереди…Но поток рифм от этого не иссякает, потому что на самом деле, в этот момент я не с ними. Я там, вверху…

И в милиции смотрят на меня с подозрением: почему я не плачу после ограбления, а рассказываю им забавную историю про своего кота. Да просто кот у меня был замечательный – что ж тут не понять???

Они гоняют меня из кабинета в кабинет, дают противоречивые указания, я никак не могу уловить логики продвижения моего заявления, я вообще не могу включиться в весь этот процесс: причем здесь я?.. И в какой-то момент даже появляется безумная мысль о том, что этот их паспорт с моей стандартной фотографией, где я в своей строгости и выспренности сама на себя не похожа, и эта прописка в девятиэтажном бетонном улье, зажатом между другими неприкаянными домами, мне вовсе не нужны… Там, наверху, все это никто не будет проверять. Там важны лишь размах крыльев да теплые потоки воздуха, которые этими крыльями можешь захватить. Там Тот, кто руководит моим полетом…

 

Каждый толчок в спину, каждый пинок, удар снизу неизменно заканчивается взлетом. Потому что спасаться от всего этого больше негде. Только в вышине. И ты зарываешься в белые пушистые облака, глотаешь пронзительную синь неба и вместо слез отчаяния проливаешься на землю поэтическими строками.

Среди звезд и светил твое убежище. Временное убежище, пока на земле так неуютно…

 

«Кто знает по имени звезду любую? Бог истинный могущественен, и ни одна звезда не может потеряться"

 

Но кажется, – я потерялась все же…

Мой путь во тьме, и нет уже огня…

Погасшая звезда гореть не может,

Вот разве только Ты зажжешь меня.

 

Мне было в небе так всегда просторно –

От суеты и злобы вдалеке.

Земным властям-страстям я не покорна,

Всегда ничья, всегда в Твоей руке.

 

На землю пала под ноги прохожим…

Озонная дыра на небеси…

Звезда обратно пасть на небо

может.

Мой Боже, умоляю, вознеси!