Анна Михайловна одиноко жила в крохотной квартире в Серпухове. Муж ее умер четыре года назад, а остальные родственники жили далеко. Дочь, зять и внучка- москвичи , а сестра Лидия с тех пор как вышла замуж жила в рязанском селе. Дочь с семьей раз в месяц заезжали в Серпухов проведать Анну Михайловну, и их приезды грели ее душу.

Каждую весточку о родных, каждую новую встречу с ними она ждала с нетерпением ,и, Анна Михайловна не могла не нарадоваться , когда посреди недели пришло редкое письмо от сестры. Содержание его было таким: «Здравствуй, Аннушка! Все время были в заботах, что даже в церковь сходить было некогда. Но теперь вся возня в огороде закончилась, все посажено, помаленьку стало легче, даст Бог !Все соскучились по тебе , приезжай погостить. Иру, Василия и Леночку поцелуй от нас , помню , ты писала о том , что они в этом году приехать не смогут.

Все тебя очень ждем и любим. Кланяются муж , сыновья, невестки, внуки.

Лидия»

 

Анна Михайловна несколько раз перечитала письмецо, погладила его ослабевшими морщинистыми руками и прослезилась. Она, конечно, решила , что надо съездить , повидаться.

Весь следующий день она моталась по городу; ездила на автовокзал за билетами, бегала по рынку, выбирая подарки. Купив и принеся домой, Анна Михайловна внимательно рассмотрела их: сестре она приобрела павлово-посадский платок ,ее мужу - теплую зимнюю шапку, сыновьям Лидии она сама связала несколько шерстяных носков, невесткам – по коробке конфет, внуку - несколько книжек-раскрасок, а внучке - простенькую куклу. Старушка любовалась на приготовленное , но ей казалось, что как ни хороши подарки чего-то здесь недостает.

«Все это замечательно, но выходит как-то несолидно. К сестре ж родной еду, а не к троюродной тетке!- думала Анна Михайловна, -скажут, мол, нищая. Да и вправду у них всего этого на базарах полно…»

Она несколько часов ломала себе голову, пока ей не пришла хорошая мысль: «А что если мне купить баночку черной икры. У них в сельпо и водки хорошей нет, мужики спирт разбавленный гложат ,а таких деликатесов и подавно . Точно, икру надо купить, дороговато выйдет, но ведь сестра, как- никак.»

Анна Михайловна наскребла из мизерной пенсии шестьсот рублей и вечером того же дня отправилась покупать икру. Она обошла несколько магазинов, внимательно смотрела на каждую банку, советовалась «какая качественнее» с продавщицами, и наконец, остановила свой выбор на одной с нарисованным знатным осетром.

Пенсионерка расплатилась, и с чистой совестью пошла домой, по дороге забежав на телеграф, известить о приезде.

Ранним субботним утром она села в автобус, шедший в Рязань. Все пассажиры положив свои багажи на полки, сладко дремали в мягких креслах . Лишь Анна Михайловна , несмотря на сонливость, не давала себе закрыть глаза. Она держала свои кошелки в ногах, а завернутую банку не выпускала из рук. Она оглядывалась по сторонам, грозно глядела на людей, от волнения видя в каждом потенциального вора.

Когда автобус прибыл в Рязань, Анна Михайловна еще с полчаса помялась на автовокзале, а затем села в районный автобус, ехавший в Михайлов. Не доезжая до этого городка и было село Колонец, где жила сестра Лидия с семьей. Анна Михайловна хоть и устала, но и в этом автобусе не теряла бдительности.

Спустя полтора часа автобус съехал вниз с холма ,и показалось весьма большое село. По сторонам от шоссе утопали в зелени деревянные дома. А посреди села стояла белая церковь с колокольней, которую в солнечные дни можно было увидеть километров за пятнадцать. Как раньше клубы, теперь эта церковь была центром местной жизни. По воскресеньям в нее набивалось все село от мала до велика. Мужики помолившись, покупали в сельпо водку, напивались и осмелевшие, шли обворовывать колхозный склад.

Автобус затормозил у обшарпанной остановки, двери открылись, и Анна Михайловна вышла из него. Она опустила кошелки на землю, постояла с минутку и, переведя дух, пошла по главной сельской улице.

Когда Анна Михайловна подходила к дому сестры, то метрах в пятидесяти заметила идущую ей навстречу женщину с медным тазом в руках .И чем больше Анна Михайловна присматривалась к ней, тем сильнее казалось, что она ее знает. Та тоже глядела на Анну Михайловну не менее внимательно и любопытно. Шагах в десяти друг от друга они остановились и стояли молча, приглядываясь.

Наконец женщина с тазом решила нарушить молчание:

-Аннушка, поди ты шоли?

-Лиденька!- завопила Анна Михайловна.

Сестры побросали ноши на землю и бросились друг другу на шею. Они обнимались, слезы текли по щекам.

-Да как внезапно , Аннушка, не известив!

-Как же? Я , Лиденька, вчера телеграфировала! Неужель не пришла?

-Ах, да это Еремеич- почтальон! Опять, видать, напился да под заборами с нашей почтой валяется, козел!

Сестры с радостью смотрели друг другу в лицо.

-А я вот с мостков иду- продолжала Лидия- Белье полоскала .Гляжу :ты не ты?

-И я тоже думала, когда тебя увидела !

Пока они разговаривали, из окон повысовывались люди, и внимательно смотрели на сестер. Вскоре все село знало, что « к Михайловне , мол, сестра приехала, городская».

-Эх, мы, разини старые! Стали на улице, будто на базаре, идем в избу-то!

Они взяли свои ноши и направились к калитке. Лидия оглядывала кошелки сестры и ворчала -Ой, навезла, поди, гостинцев-то! Да, зачем? К послам заморским шоли едешь? Ой, колгота с ними!

Старые сестры подошли к избе. Она была старая, дореволюционная. Строил ее прадед мужа Лидии. Изба была большая, просторная, с красивой резьбой на ставнях и чердачке. От нее пахло душистой сосной, а под ее крышей жила большая семья Лидии.

В то время, когда Анна Михайловна с сестрой входили в калитку, на крыльцо вышел Лев Ефимович, муж Лидии.

-Батюшки! Анюта, это…-он не успел договорить, как его прервала жена.

-Да, гляди кто к нам приехал!

-Сколько лет, сколько зим!

-Ну, ты что это, Лева, рот-то разинул, зови наших! Радость-то какая!..

Вскоре из избы выбежала целая толпа. Это были сыновья Льва Ефимовича и Лидии Михайловны Дмитрий и Сергей, их жены Екатерина и Ксения, и двое ребятишек - внуки Лидии и ее мужа - Антон и Оленька.

Все подбежали к Анне Михайловне, едва не повалив пенсионерку.

-Ой, Димуля, миленький! Сереженька! Я ж, помню, милые, как вас в люльке качала- говорила она, обнимаясь с племянниками.

С их женами она молча поцеловалась в щеку и улыбнулась. А затем Анна Михайловна нагнулась к испуганным, оробевевшим детишкам племянников.

-Оленька, а это Антошенька! Все писала бабушка про вас, а вот вижу ,миленьких, впервые!. .-она их поцеловала, как-то особенно нежно и ласково.

_Ой, да что ж стоим здесь! Идемте! Бросились, понимаете, на тетю Аню!- сказал Сергей, работавший в Рязани слесарем и на месяц приезжавший погостить к матери с женой и сыном.

-Верно, пойдемте!- скомандовала Лидия Михайловна-Лева, ступай в погреб, к столу достань. Вы!- сказала она невесткам - Накрывайте на стол!

Сергей с Дмитрием взяли кошелки тетушки и понесли их в дом .Там Анна Михайловна засуетилась, вручила подарки, все остались довольны, а взрослые для порядка приговаривали:

-Ох, но что, вы, с ума сошли?! Поди, пенсию спустили на это добро.

Наконец Анна Михайловна вручила главный гостинец сестре, та поблагодарила и расцеловала ее в десятый раз за этот день.

Анна Михайловна свободно вздохнула и с чувством выполненного долга ушла смотреть внутреннее убранство дома.

Ее сестра с любопытством взглянула на диковинное угощение, и отнесла банку к столу.

Через некоторое время на террасе сели обедать. За стол, помимо членов семьи сели и некоторые соседи: пожилая учительница Татьяна Николаевна, механизатор Федор , ее сын и старик Прохор Демьяныч ,самый уважаемый в селе человек. Ни одно застолье в Колонце не обходилось без него. Для односельчан его слово-закон…

Сказали тост за встречу, выпили по первой, закусили. Затем стали беседовать о жизни.

Татьяна Николаевна вспоминала предыдущие приезды Анны Михайловны. Вспомнила она и ее приезд с покойным ныне мужем Борисом Ивановичем.

Помянули его добрым словом , выпили еще по рюмочке.

Прохор Демьяныч тоже что-то вспоминал, но больше ворчал и ругал жизнь.

-Вот так времена! Знамо, худо живем! Деревни гибнут, покупаем у янок тухлые продукты, а на своей земле ленимся работать! Знамо, потратить деньжата легче, нежели заработать! У нас сельцо еще ничего, так себе, а за версту в Куликовке , кроме бабки Авдотьи никто и не живет. Вон за речкой поля бурьяном поросли, тит твою мать! А раньше глянешь с Лебяжьей горки-то: все засеяно, рожь-матушка колосится, эхма! А тепереча?! Англичане земельку скупят , настроят ферм…Ведь правильная идея у колхозов была, я вот случай вспомнил…

Старик Прохор очень нудил, и чтоб унять его Сергей сказал тост:

-Выпьем за возрождение села!

Раздался звон стаканов и рюмок, Демьяныч выпил залпом, почесал свою белую, как снег бороду и затих.

-Ну, а как живете , теть Ань?- просила Екатерина.

-Да что скрывать. Неважно .Потехонечку-полегонечку… Ирочка с мужем в Москве, куда мне до них- Анна Михайловна махнула рукой.- Внучку, золотце мое Леночку раз в месяц увижу и то счастье! Пенсия мала, но доченька помогает деньгами-то. А честно, скажу, в худых душах живу, так мать, царство ее небесное, говаривала.

-Ну, а звали в Москву переехать?

-Звать-то звали! Не отказалась я. Город-то шумный, большой, бандюков много. А я в Серпухове родилась- там и помру!

-Ладно, вам, дайте сестрице поесть. Будет уж бубукать!- сказала Лидия Михайловна- Бери, Анют, огурчики, помидорчики, все свое! В прошлом годку такой урожай был, пропасть всего. Помнишь, Лева?

-А то! В Михайлов избытками торговать ездили!- хвастался Лев Ефимович.

Анна Михайловна в первые минуты обеда не спускала глаз с банки, но затем, увлеченная разговорами, забыла про нее…

А сестра ее намазала икру на ломтик хлеба , решив попробовать. Когда она положила бутерброд в рот и стала разжевывать, то скуксила ужасное лицо, и едва не выплюнула его изо рта. Потом она поводила глазами по столу и увидела злосчастную банку с нарисованным осетром. Лидия Михайловна осторожно взяла ее и вышла с ней в руках из терраски, спустя пять минут, вернувшись обратно. Но Анна Михайловна не обратила внимания на отлучение сестры, так как слушала рассказ Татьяны Николаевны о сельской школе.

Перед чаем захмелевшим мужикам пришла в голову шальная затея, которую одобрили и женщины.

Лев Ефимович достал из сундука старую елецкую гармонику, заиграл, и вскоре веселые напевы наполнили весь дом.

Все пританцовывали и по очереди пели частушки. Маленькие Антон и Оленька, как угорелые , носились по террасе , вызывая недовольство бабушки.

Очередь перешла к Прохору Демьянычу, и тот запел:

Я на речке сеял гречку,

Моя гречка не взошла

Я посватался к милашке,

Она дура не пошла!

Старик несмотря на преклонные года стал лихо приплясывать, все захохотали, как вдруг задорный смех нарушил грохот. Собравшиеся встрепенулись, не поняв в чем дело, Лев Ефимович бросил играть. Бедный Прохор Демьяныч лежал на полу и пытался встать. Рядом с невинными лицами стояли Оленька и Антон и, улыбаясь, говорили:

-Свалился дед, пьяный дед!

-Ах, вы бесята!- зарычал старик , еле встав с помощью Федора, который, правда, сам едва не падал от выпивки и задорной гулянки.

-Ах, вы бесстыжие!!!- негодовала Лидия – Дедушку Прохора свалили !Вот вам!

Она надавала провинившимся внучкам увесистых подзатыльников, а матери увели их укладывать спать.

После , до глубоких сумерек пили чай с мелиссой, никак не могли наговориться.

Следующим утром встали весьма поздно. Все, кроме Льва Ефимовича и Лидии Михайловны. Хозяева, с тех пор , как прокричали петухи возились в огороде. К завтраку домочадцы собрались на терраске, вспоминали вчерашний вечер, беседы, над чем-то смеялись, о чем-то вздыхали. Вошла Лидия Михайловна.

-Утро доброе!

-Доброе!- ответили все.

-А где отец?- спросил Дмитрий.

-В сарае!

Лидия Михайловна пошла на кухню готовить завтрак. Немного посидев с родней на террасе , Анна Михайловна ушла вслед за сестрой.

Она вошла в кухоньку, перегороженную пополам занавесочкой. В одной части, в углу стояли сундуки , набитые разной рухлядью. На стене висели проетые молью шубы, чуть в стороне находилось несколько стульев и столик. Завершала эту часть кухни «дедовская» изразцовая печь. Здесь обычно ели Лидия Михайловна с мужем, когда жили одни. Но, летом, приезжали сыновья, невестки, внуки ,сейчас и сестра, поэтому столовой становилась светлая терраса. Во второй части кухни среди газовой плиты, посуды, сит и сушившихся трав стряпала Лидия Михайловна.

Анна Михайловна спросила сестру:

-Подсобить?

-Ну, что ты сама управлюсь! Да и тяжело б было не просила б тебя, вон невесток полон дом, а ты нынче гостья!

Анна Михайловна присела и умиленно продолжала:

-Ох, гляжу на вас –счастливые люди! На природе, в селе живете, тихо, покойно. А какой тут воздух! Новые русские по Щвейцариям мотаются, мол, дышать! Идиоты! Сюда приедьте, тьфу…А как, Лиденька, накормили меня, до гроба благодарна буду!

-Ты это брось: до гроба! Тяпун те на язык!

- Ну все-таки: такие огурчики, помидорчики, грибочки, яблочки…Прямо с сада-огорода. А я вот ездила к Ирочке в Москву. Сели, значит. Тоже овощей положили. Но ешь их, дурные, пресные, вкуса никакого.

-Ну правильно! Москва-голодня, баб Дусяция так говорит!

-Какая Дусяция?

-Ну, соседка, Господи, Евдокия, мужики ее так прозвали!

-Ну и что Евдокия-соседка?

-Ну вот она на неделе проведать брата тож в Москву ездила, ну и говорит, мол, идет она мимо ларька с мороженым, так к продавщице шпион, значит, подходит, нож к горлу приставляет и говорит: « Вот, мол, матушка, шприцы, коли их в мороженое, иначе я те с дружками темную устрою!» И колит бедняжка , а москвичи, Евдокия говорит, с этого поганого мороженого и дрышут! Вот что в мире творится!

-А икру мою вчера, небось, в пять минут слопали! Деликатесов в сельпо нет, сестрица!- говорила слегка раззадоренная Анна Михайловна.

-Да я с твоего деликатеса вчера чуть на тот свет не отправилась!- возмутилась Лидия Михайловна.

-Как это?- встрепенулась ее сестра, учуяв неладное.

-Да вот так! Сели только , гляжу на банку, думаю, попробую! Взяла проклятую банку…

-Что???

-Дай договорю! Наложила эту самую икру на хлеб, взяла в рот, Боженьки, все на свете прокляла! Что вы , городские, жрете?! Отраву! Свиньи отруби пожирают –это и то лучше будет. Меня и сейчас от напоминания выворачивает: мелкие соленые бяки!

Анна Михайловна, затаив дыхание , с трепетом слушала рассказ сестры.

-Ну я взяла банку-то- продолжала Лидия Михайловна,- И унесла прочь со стола, от греха подальше, еще кто отравится, а то и помрет !

-Так куда ты банку дела???!!!!

-Я…да за овраг козичкам снесла, а что?

Анна Михайловна , услышав это, не могла ничего сказать- язык онемел.

-Да козичкам снесла- продолжала ее сестра-, они сожрут!

И тут Анна Михайловна превозмогла себя и завопила так, что, видимо, слышало все село: -Что ты натворила, неразумная!!! Такие деньжища пропали, пенсию в унитаз смыли! Я угостить привезла, от всей души. Столько денег отвалила на банку, а она ее козам скормила, дуреха!

Ее страшно трясло, в эту минуту она была белая, как привидение.

-Да что ты из-за какой-то банки убиваешься!- успокаивала сестру Лидия-, подумаешь какое дело!

-Подумаешь?! Да я с тобой больше не знаюсь!

Анна Михайловна в слезах выбежала из кухни, как наяву видя пред собой баночку с красавцем-осетром .Она вспоминала и покупку той банки, и проклинала себя за то, что приехала повидаться с сестрой.

«Шестьсот рублей коту под хвост!»- мелькнуло у нее в голове, и на душе стало еще хуже.

…Через полчаса Анна Михайловна села в автобус, и уехала из Колонца. Дома ей все время снились кошмарные сны. Она видела в них «козичек» , с жадностью поедавших черную икру.

Больше сестры не писали друг другу.