«Юношу звали Сантьяго». Галя третий раз пробегала глазами первое предложение из толстой книги. «Юношу звали Сантьяго. Кто придумал такое имя? На Санта Клауса похоже». Она отложила книгу в сторону и равнодушно уставилась в раскрытое окно, за которым вовсю шумело лето. Что-то жужжало, звенело, пищало. Пахло свежестью и травой. Утро было в разгаре. Чего это ее с утра пораньше к литературе потянуло?

- Галь, Галь. К Тяговым племянник приехал! Симпатичный, - вывела ее из оцепенения рыжая голова Люськи, нагло появившаяся в окне. – Они сейчас с теткой Мариной на рынок редиску с луком повезли на мотоцикле. Пошли, посмотрим? Ой, девчонки рассказывали – красавчик прямо! Ну, пошли, Галь.

Галя Санина бросила взгляд на лежащую на столе книгу, открытую на первой странице, На мгновение задумалась и, тряхнув головой, снова повернулась в сторону Люськи, которая уже наполовину влезла в комнату и сейчас висела на подоконнике, навалившись на него животом.

- Люська! Я тебя в следующий раз чем-нибудь оболью, если ты еще раз в окно без предупреждения влезешь, поняла?

- Да поняла я, поняла! Галюнь! Ну, пошли – заканючила та.

- На рынок? Хорошо. Мне все равно молока надо купить. Мать просила. Пошли уж, посмотрим заодно на твоего племянника.

- Чего это – на моего? На Тяговых, – хохотнула Люська и в одно мгновение исчезла из оконного проема.

 

Саню Тягова с детства тянуло в высь: посидеть на заборе, залезть на самую высокую грушу, растущую в бабушкином саду, вскарабкаться по электрическому столбу к фарфоровым изоляторам и потом громко орать там от страха и боязни спуститься вниз. Папин ремень не раз прохаживался по месту, на котором обычные люди сидят, а по отцовскому мнению, именно через это место лежал наикратчайший и наировнейший путь к Саниным мозгам. Бабушка же считала, что ее внук тянется к вершинам неспроста, а от своей скрытой гениальности. Только у гения и безумно талантливого ребенка могли быть такие черные волнистые волосы и голубые глаза. Носа, напоминавшего картофелину, обсыпающегося каждую весну темно-рыжими конопушками, она как-то не замечала.

Ребенок рос, с каждым годом все реже падая с деревьев и столбов, куда его загоняла затаившаяся до поры до времени гениальность, но талант попадать в нелепые ситуации развивался в нем с неудержимой скоростью. То старая груша в самый ответственный момент, когда нужно было показать соседской Юле, какого мастерства достиг он в прыжках с дерева, цепляла его толстой корявой веткой за рубаху. И он повисал в воздухе, беспомощно барахтаясь всеми четырьмя конечностями, в попытке освободиться и продолжить затянувшийся прыжок. А Юля в это время бессовестно хохотала, стоя внизу под грушей, над непризнанным мастером прыжкового спорта. То фанерные крылья отказывались держать щуплое тело Сани в воздухе, и он с позором, под свист и улюлюканье мальчишек, с высоты сарая летел в сугроб, а потом тщетно пытался выбраться из него, лишь сильнее увязая в снегу при каждом новом отчаянном движении. Так и торчал он темной несуразной кляксой с раскинутыми в стороны руками-крыльями, пока Юлька, смеясь, не пробиралась к нему, чтобы помочь скинуть крылья.

Впрочем, взлеты тоже были. Однажды, на школьной ярмарке Саня в считанные минуты распродал все, что принесли одноклассники и их родители для продажи. Он громко и радостно зазывал покупателей к столам своего класса, расхваливая товар на разные лады. Покупатели весело улыбались и похваливали такого умелого продавца. Потом на школьной линейке Саню хвалил директор школы за то, что их класс собрал больше всех денег в общую копилку. Саньке это нравилось. Он целую неделю был героем школы. Даже старшеклассники уважительно здоровались с ним при встрече. В эти минуты Санька чувствовал себя гением.

 

Люся с Галей неспеша вышагивали по деревенскому рынку, направляясь к дальним рядам, где обычно стояли молочницы.

Саня Тягов стоял за деревянным прилавком с разложенными на нем розово-белыми пучками редиски, зеленными букетами кудрявого укропа и пахнущего горькой свежестью остроконечного лука. Он издалека заметил двух симпатичных девчонок. «Дефилируют. Манекенщицы», - подумал он. – «Та, что повыше, ничего так себе». Девчонки гордо проплыли мимо, делая вид, что не замечают парня. Миновав Саньку, прыснули и зашептались. Санька уселся верхом на торец деревянного ящика, как на табурет. Торговля не шла. Вдруг он вспомнил ту школьную ярмарку, после которой целую неделю ходил в героях-гениях. Он поднялся с импровизированного табурета, приосанился и во все горло заорал: «Зеленушечка-редисочка! Только что с грядки! Каждая витаминка на своем месте! По-одходите, налетайте! Дешево и вкусно!»

Немногочисленные покупатели оторопело смотрели в его сторону. Такого чуда чудесного на их деревенском рынке еще не было. Они начали подтягиваться к прилавку, за которым бойкий продавец сбрызгивал водой редиску для придания ей товарного вида. А Санька не унимался, голосил, что есть мочи: «Господа покупатели! Такого товара во всей округе не сыщешь! Покупайте. Вам сколько пучочков? Один? Да что один? Берите три! Ну и что, что у вас свой подрастает?! Летом каждый день важен! Обогащайте организм полезной и здоровой пищей!» Торговки с других рядов сначала недовольно поглядывали в сторону конкурента, а потом и сами стали подтягиваться к звонко орущему бойкому парнишке. «Это чей такой будет?» «Да Маринки Тяговой. Племянничек. Ишь, какой прыткий». «Слышь, малец, тебя как звать-то?» «Саня я». «Так это, Сань. И мне два пучочка редисочки дай и еще укропчику положи». «Пожалуйста, бабулечка. Благодарю за покупку». Товар разошелся мигом. В картонной коробке довольно позвякивали железные рубли. На прилавке остался последний пучок.

- А в какую цену у вас редис?

Санька оторвался от пересчета вырученных финансов. Перед ним стояли девчонки-манекенщицы. Галя держала в руках бидон молока.

- Три рубя пучок.

- А не дорого?

Санька хотел было предложить подешевле, но до того вошел в раж, что остановиться уже не мог.

- Девушка, да вы что?! Витамины в начале лета за дешевле никак нельзя.

Галя поставила бидон на прилавок и взяла в руки розово-зеленный пучок.

- Может, сторгуемся? Он ведь у вас все равно последний? – ей было смешно, что симпатичный черноволосый парень подозрительно следил за ее рукой, в которой была редиска. Люська шипела и толкала Галю в бок острым локтем. – Ну, а что? Он ведь у вас последний? А вдруг кроме нас больше никто не захочет купить? Уступите? Давайте за два рубля, а? - она кокетливо повернулась боком к Саньке так, что рука со злосчастной редиской оказалась в опасной дали от заметно волнующегося продавца.

- Девушка! Какие два рубля?!

Санька машинально потянулся к своему уплывающему товару через разделяющий их прилавок и в одну секунду бидон с молоком оказался на земле. Молоко белым потоком потекло из бидона, образовывая теплое озерко. Галя ойкнула, быстро наклонилась и схватила злополучный бидон с остатками молока. Пучок редиски остался валяться в белой лужице живописным островком.

- Ну вот. Теперь от матери влетит, - дрожащим голосом произнесла девушка и, не дожидаясь Люську, направилась было к выходу с рынка.

Санька оцепенел. Так удачно начавшийся день портился на глазах. Он не нашел ничего умнее, как крикнуть вслед симпатичной девчонке:

- Девушка, девушка! Вы за товар не заплатили!

Галя молча развернулась, подошла к молочной луже и изо всех сил опустила ногу на розовую кучку витаминной редиски. Раздался жалобный хруст, белые капли полетели во все стороны, забрызгав гениального торговца, и Люську, и саму Галю.

Санька Тягов, обтер ладонью лицо и недоуменно посмотрел в сторону удаляющихся девчонок. «А что я такого сказал?»

 

Рассерженная Галя, переоделась в домашний халатик. Вылила в свою кружку остатки молока из бидона и хмуро направилась в комнату. Там она взяла со стола книгу, сделала большой глоток из кружки и снова прочитала первую строчку: «Юношу звали Сантьяго». Вздохнула. Да-а. День не задался.