...Невдалеке гремит военный парад. А принимают его двое.

...Синий всадник рядом, за углом, вскакивает на коня. Въезжает на роскошную площадь и восхищённо смотрит по сторонам. Заворачивает за угол и движется дальше. Почтительно приостанавливается у интересного здания, а затем на круглой площади с обелиском. Опечаленно подъезжает ещё к нескольким домам. Внезапно разворачивается и, скривившись, приближается к невзрачному дому, а позже и к питейному заведению. Потом со смешанными чувствами направляется к сонному царству могучих львов. Встречается с парой ненавистных мрачных громад. Грустно плетётся к новостройке. С чувством несбывшейся надежды устремляется к другому питейному заведению. Исчезает вдали, так и не попрощавшись с университетом и не взобравшись на будущие холмы.

...Раздаётся первый тревожный гудок. На весь мир...

 

И я сразу просыпаюсь. Что же это было? Как истолковать? С чего начать? Ни одной явной зацепки. Сплошные тайны.

 

Логика подсказывает: сон как-то связан с тем, что происходило наяву, воспринималось или обдумывалось мной. Уже кое-что. Вот и начну созерцать всё вокруг. И запускать поток сознания на орбиту. А почему бы и нет?

 

Смотрю в окно на соседнюю Королевскую площадь Мюнхена. Да, она и впрямь роскошная. А кто же её автор? Незабываемый тёзка – зодчий Лео фон Кленце. Как экскурсовод я сталкивался с его творчеством. Конечно, то был Новый Эрмитаж. Помнится, баварец хотел снести немало ценных памятников архитектуры, но Стасов сумел встроить в это здание корпус Лоджий Рафаэля и отстоять Большой Эрмитаж. А как вообще Лео попал в Санкт-Петербург? Кто его пригласил? Конечно, император, который живо интересовался искусством. Открыли музей, помнится, в год, когда не стало Гоголя, который по пути в Рим не пожелал миновать Мюнхен. Это было ещё до героической обороны Севастополя. Кто же царствовал тогда?

 

Значит, на престоле был Николай I. Начал с того, что подавил восстание декабристов. Увы... Мне довелось посетить предполагаемое место казни пятерых и объездить места ссылки и каторги многих из остальных. Помню, читал тогда наизусть коллегам по микрофону неизвестные им стихи. Поразило «14-ое Декабря 1825» Фёдора Тютчева (Мюнхен, 1826, впервые опубликовали в 1881): «Вас развратило Самовластье, И меч его вас поразил...»

 

Я сочувствую страдальцам, но не уверен, что для России было бы лучше, если бы их дело победило. Страной, да ещё такой, всё-таки надо твёрдо управлять. Николай Павлович был её настоящим патриотом. Будучи в Риме, даже начертал в соборе Святого Петра на внутренней стороне купола: «Я здесь молился о дорогой России». Это заметил Гоголь, тоже Николай. А Тютчев прожил в Мюнхене больше двух десятилетий... Но что ещё я читал тем экскурсоводам? «Синие гусары» Николая Асеева. Опять-таки «...под снегом лежат» при всём сопереживании. Мне же приснился синий всадник. За углом. Надо взять всё это на заметку.

 

Пора выходить на маршрут. Азарт поиска захватывает меня. Направляюсь за угол к той же Королевской площади. Слева – дом художника Ленбаха. Картины его и друзей. Но и сами немцы подчёркивают, что всемирную славу музею принёс Василий Кандинский. Именно в Мюнхене он стал родоначальником абстрактного искусства и создал группу «Синий всадник». Так вот кто скакал во сне!

 

Случайно ли это? «Город искусств» давно принял у Италии художественную эстафету. Вспоминаю и других российских живописцев, которые здесь жили, учились, работали, участвовали в выставках и даже преподавали. Это соратник Кандинского Алексей Явленский, Игорь Грабарь, Николай Ге, Кузьма Петров-Водкин, Наталья Гончарова, Марианна Верёвкина, Дмитрий Кардовский, Владимир Бехтеев... Интересны мюнхенские зарисовки Андрея Белого... Здесь и учился, и руководил группой художников из Баварской академии искусств баталист, основатель русской школы панорамного искусства Франц Рубо. Они создали Панораму «Оборона Севастополя» – впервые без императора и генералов в центре. Как офицер-артиллерист Четвёртого бастиона сражался Лев Толстой. Самый известный его след в Мюнхене – Библиотека Фонда его имени. Льва Николаевича дважды представляли к Нобелевской премии, когда она только появилась. Из её лауреатов здесь жил Александр Солженицын и, видимо, бывали Иван Бунин и Иосиф Бродский. Борис Пастернак отказался от неё: вынудили... Останавливался здесь, покинув Марбург, где учился намного позже Ломоносова. А направлялся в Италию, в которой впервые был опубликован «Доктор Живаго» на пути к мировой славе, десяткам языков и многим экранизациям. Как живописны стихи Бориса! Не случайно: его отец Леонид учился здесь, а позже рисовал Льва Толстого. Последний – родственник Пушкина и Тютчева. Его мать – урождённая Толстая. Прабабушка Пушкина и прапрабабушка Толстого – родные сёстры. Снова треугольник! Художник Давид Бурлюк – ещё и поэт, соратник Маяковского. Так вот почему «Синий всадник» очутился именно в Мюнхене!

 

Баварскую метрополию называют «самым северным городом Италии». Но и «тайной столицей Германии». Ещё бы! Такой сон... Правда, синий всадник уже рассекречен. Не зря же я создал и свои криптографические системы... А также «Афинами на Изаре». Понятно, на что именно синий всадник смотрел восхищённо. Ансамбль Королевской площади с Пропилеями, Глиптотекой и Музеем античных собраний. Писали: «Акрополь Германии». Да ещё и Пинакотека работы того же Лео. Её здание должно быть интересным, если верить сну. Иду к ней, обогнув её родственницу-Глиптотеку. Так и есть. Именно эти свои творения показывал Лео Николаю I. Вспоминаю, что и синий всадник заворачивал за угол. Пока всё совпадает...

 

А что было дальше? Круглая площадь с обелиском? Нечто подобное встречалось невдалеке. Это площадь Каролины. Шагаю туда. Там стояли два здания, в которых долго жил и служил российским дипломатом Тютчев. Напротив его дома тот же Лео соорудил к двадцатой годовщине победы союзных войск под Лейпцигом обелиск памяти баварцев, павших под знамёнами Наполеона в России. Это была плата за то, что Бонапарт, в имени которого есть «лео», провозгласил Баварию королевством, удвоил её территорию за счёт её соседей и даже установил родственные связи с местной династией. Но в конце войны бывший вассал перешёл в лагерь победителей...

 

Помнится, синий всадник опечаленно подъезжал ещё к нескольким домам. Трудная задача! Но всё-таки попробуем. Примерно одновременно с Кандинским в Мюнхен переехал Парвус. Он стал видным теоретиком немецкой социал-демократии. Критикой ревизионизма приобрёл авторитет и у русской. Тайно съездил к ней с идеей издавать её газету именно здесь. Так началась «Искра». Ленин жил в Мюнхене два года в начале прошлого века и написал «Что делать». Видимо, то были их дома. Шагаю и туда...

 

А чего же скривился синий всадник, приближаясь к невзрачному зданию? Судя по такой реакции, это начало наихудшей страницы в истории города. Вскоре после того, как появилось абстрактное искусство, Гитлер приехал сюда начинающим художником. Направляюсь к его первому дому. Да, не на что смотреть. Но какое питейное заведение? Начало «пивного путча»? Иду к Гражданской пивной и далее следую его маршруту до Зала полководцев, где мужественные полицейские преградили путь разгорячённой толпе. Она собиралась идти на Берлин. Это ей удалось, но лет через десять... Потому и смешанные чувства синего всадника. Сонное же царство могучих львов – здесь во всём великолепии...

 

Чем больше удаётся разгадать, тем легче двигаться дальше. И не только в кроссвордах, чайнвордах и криптографии. Что за пара ненавистных мрачных громад? Нынешняя Высшая школа музыки была «Домом фюрера». В нём подписали Мюнхенский сговор. А по другую сторону – «Дом партии». Там принимали Муссолини. Всё на той же Королевской площади собирались многочисленные нацисты. До поры до времени...

 

Какая новостройка? Наверняка Выставка «дегенеративного искусства». Грусть понятна: оскорбительный ярлык. Иду и туда. Всё рядом... Антиреклама, как часто бывает, привела к столпотворению зрителей. Но Кандинскому пришлось переехать в Париж...

 

Другое питейное заведение? С чувством несбывшейся надежды? Видимо, из-за покушения на Гитлера перед самой войной. А тот ушёл из Королевской пивной незадолго до взрыва.

 

Синий всадник не попрощался с Университетом Людвига и Максимилиана на улице Людвига. Какие имена учёных! Ом, Планк, Рентген... Ученик последнего, будущий академик Иоффе, как патриот отказывается от предложенного профессорства здесь и возвращается в Россию на должность ассистента... Только позже появилась площадь Ганса и Софии Шоль, после Сталинградской битвы пойманных и казнённых вместе с друзьями и профессором-наставником из подпольной студенческой организации «Белая роза». Руководили ею с самого начала Ганс Шоль и родившийся в Оренбурге Александр Шморель. Частыми гостями дома его родителей в Мюнхене были Леонид Пастернак с женой-пианисткой и дочерьми Женей и Лидой. Позже последняя переводила на английский стихи своего брата Бориса.

 

Будущие холмы в Мюнхене – искусственные. Туда свозились обломки развалин после американских бомбардировок. Батюшка Тимофей самовольно построил южнорусский хутор с церковками и садами и отстоял его от нашествия Олимпийской деревни.

 

Почти весь сон удалось истолковать. Остаются начало и конец.

 

Военный парад принимают двое? Значит, правители. Одним из них мог быть Николай I, который посещал Мюнхен. Вторым – тогдашний король Баварии Людвиг I. Кстати, принимая корону, он – поэт и художник – провозгласил покровительство Религии, Науке, Искусству и Поэзии. А где был парад? Не на Марсовом ли поле? Есть такое в Париже и Санкт-Петербурге. В Мюнхене же вижу только улицу Марса. Сколько раз ходил и ездил по ней! Но вот поля нет... А что есть? Центральный вокзал.

 

Первый гудок? Надо думать, открытие железнодорожного сообщения. Но почему вдруг тревожный? Да ещё и на весь мир? Дело в том, что это было день в день за сто лет до начала Второй мировой войны.

 

Всё ясно. Здесь эпицентр мировой истории, её дремлющий вулкан по имени Мюнхен. А что произойдёт, когда его многочисленные могучие львы снова проснутся?..