(Комната без света, все электроприборы отключены. Вхожу в комнату, щелкаю выключателем, свет не загорается, вхожу и сажусь перед стулом, на котором стоит чайник и коробка с “дошираком”.)Эх, свет вырубили! Мне не привыкать: всю эту зиму город непрерывно заваливает снегом. Снег идет и идет, и, конечно, электростанции не выдерживают, поэтому света обычно не бывает. (Зажигаю свечку.) Конечно, в этом году хуже, чем прошлом, в позапрошлом, и в поза-позапрошлом годах; да и во все предыдущие годы, когда зимы становились все холоднее и холоднее, вначале думали, что в последующий год хуже уже не может быть.

А теперь я не то что в это верю, а это и есть наша вера. (Морщусь от холода, начинаю собирать разбросанную по полу теплую одежду, и надевать её.)С этим холодом отключение отопления обеспечено; да отопление отключено, как и свет, его лишь включают периодически — набрать немного тепла в дом, только для поддержания жизни и не более. Прежде было только холодно, а теперь еще и этот мерзкий снег. Хотя я помню, когда все началось; некоторые уже и не помнят, но я-то хорошо запомнил. Все началось с той зимы, в которую выпало много снега. Друзья из других городов просили прислать фото. Самым чудесным было ощущение апокалипсиса. Выйдешь на улицу — не видно ни машин, ни людей, да и дорог не было видно. Не видно раздражающей рекламы, желтого снега, баклашек из-под пива. Все белое, чистое. И вокруг чарующая зимняя тишина. Машины не шумят, снег метет тихо, звука от него нет. Идет процесс, заменяющий пламя, ручей и работающего человека, — в такой момент на снег тоже можно смотреть вечно. И всё же какая-то ниточка начинает тянуть домой, ведь не зря же появляется это ощущение апокалипсиса. Снег стихает — и можно уйти от медитации, перенесясь в безумство, и пойти купаться в снегу. Тогда это было необычно, воспринималось как феномен, и никто не заметил, что это было лишь начало. Теперь все стало как-то по-другому. Мне не надо идти на работу, все занесено снегом, сейчас никто не работает, даже электростанции. Есть вещи, которые меня смущают, вообще множество обстоятельств, — например, то, что я сейчас сижу, а на меня смотрит чайник, а я ничего поделать не могу, смотрю ему в ответ. Нет, конечно, как порядочный человек, я должен отвернуться, ну, мало ли, чайнику захотелось на меня посмотреть, но я фиг знает куда манеры подевал, сижу и смотрю. Нет, ну, можно сказать, прям уставился на картинку, иди посмотри телек. Да хотел бы, но телевидение работает, только когда надо передать сообщение о новой катастрофе или о чрезвычайном происшествии, — например, в позапрошлом году наш город оказался на пути миграции таиландских обезьян в Исландию; оказалось, что раз в семьсот лет примерно половина каждого 66-го поколения этих обезьян перемещается в Исландию, поэтому на Таиланде не бывает их переизбытка, они же там чуть ли не боги, никто их не отстреливает, плодятся себе, и плодятся. (Начинаю есть доширак.)Семь лет назад в городе была эпидемия чумы, сорока на хвосте, что ли, из Индии принесла, эпидемия масштабная была, вакцину с трудом нашли, ведь лет сто чумы не было в стране, но город закрыли, и до сих пор ни въезда, ни выезда из города нет, он охраняется военными; чума прошла, ликвидировали её, теперь помещений свободных полно, в этом вот пятиэтажном доме я, наверное, единственный жилец. Можно зайти в любую квартиру, ходи, выбирай, никто и слова не скажет, все равно все снегом заметено, как в старых фильмах про последствия апокалипсиса. Эх, и правда, наступил бы скорей уже постапокалипсис, а его все нет и нет. Ощущения — словно ты в коробке, ты в этой комнате, а комната — в доме, а дом в этом городе, а что за городом — это какое-то небытие, что там происходит, толком никто не знает. Ведь после чумы нам сюда прислали по почте две тонны спор сибирской язвы, и с нашим городом прекратилась почтовая связь. Поэтому приходится общаться с внешним миром по Интернету — в те редкие минуты, когда дают электричество; и вот тут нам помогла электронная почта, ведь счетчики электроэнергии полностью управляются компьютерами, ну вот и пришло кому-то из сотрудников энергетической компании письмо с вирусом из Австралии, счетчики и накрылись, точнее, полетела программа управлениями ими, полностью была удалена, а программисты, написавшие её, погибли во время чумы, вот и стоят бесхозные счетчики, электричеством пользуемся в долг, на практике бесплатно, и так же на практике очень редко. Вот сижу, а чайник на меня смотрит, и я говорю о делах насущных. Я про чайник знаю всё: дату выпуска, модель, место производства, сплавы, из которых сделан… всю-всю его биографию, я записал; вот она, на 35 страницах (листаю), но все равно я не понимаю, почему он умеет смотреть!!! Не понимаю. Вот ты меня слышишь, говорить не можешь, смотреть не можешь, это я понимаю, но не понимаю, зачем чайник смотрит. Такие досье есть на каждую вещь, но на чайник самая важная, я начал с неё. Потом я почувствовал, что и другие предметы — не то, чем кажутся. Поэтому, пока с Интернетом не стало совсем туго, я собирал информацию обо всех вещах в этой комнате. Эту идею мне подсказал друг, почерпнул её у какого-то старика. Царство небесное другу, пропал прошлой зимой. Человек десять пропали очень странным образом, свидетели говорят, утащил снежный человек. Так вот, друг мой, как и я, нашел почти пустой дом, и вселился в комнату к старику. В комнате у каждой вещи было название, старику сто лет было, жил он одиноко и, наверно, боялся забыть названия. Друг мне как-то позвонил и рассказал про это, ну а я подумал уж о досье, потому что тогда чайник уже год как смотрел на меня. Кстати, тогда звонил он на сотик… Это сейчас, после того как операторы стали нести убытки в нашем городе и позакрывались, мы пользуемся телефонами как маленькими фонариками (достаю из кармана и свечу), а заряжаем, когда электричество включено. Но к темноте уже привыкли. Кстати, в том году наш мэр был слепым, у нас каждый год мэр новый, в большинстве случаев ловят на взятках. Мы как-то раз выбрали безрукого мэра, но не прошло и года, как все увидели фото в газете: он пойман с поличным, и в зубах у него чемодан с баксами. Зачем они ему? Кстати, газета у нас в городе теперь одна, потому что остальные типографии унесло смерчем. Никто этого не ожидал, все мучались от засухи. И то эта газета выходит два раза в год; первый номер рассказывает о выборах нового мэра, а второй номер о том, что произошло с новым мэром. Вот у меня подшивка, так… взятка, взятка, подавился дошираком, взятка, взятка, взятка, взятка, мафия закормила до смерти дошираком, умер от того, что перепутал кокаин и соль от доширака, взятка, взятка, взятка, взятка вагоном доширака, взятка, взятка.

С голода мы не умрем, периодически нам скидывают сверху гуманитарную помощь, в виде дошираков. Теперь они местная валюта, есть номиналы. С бараниной это 1, с грибами это 2, с курицей это 4, с острой курицей — 8, с беконом — 10. Потому не удивительно, что мэр попался на взятке вагоном доширака, а когда мафия закормила им мэра до смерти, это, можно считать, шикарная смерть. (Замечаю на полу в углу одеяло, начинаю укутываться в него.) Рестораны из-за уменьшения ассортимента и объёма еды переименовались в Дошики. Там подаются блюда из нашей валюты. Например, такое блюдо: собственно сама лапша с приправами, и добавляются кириешки, резаная кубиками обезжиренная колбаса, на дно кладётся один кусочек копченой колбасы, перец красный и черный, майонез, на стол подаётся с кусочком батона или булки.

Вот вспомнился недавний случай. Мэр решил наладить хоть как-то телефонные сети, оборванные смерчем, собрал всех кавказцев и направил на работы; его судили за геноцид, потому что все замерзли насмерть, ведь отправил работать в минус 50. Но его оправдали, он дал взятку, чтобы оправдали, на этой-то взятке, как вы поняли, его поймали… Но оправдали.

Я не знаю, есть ли у кого-нибудь еще чайник, который умеет смотреть, но я знаю, что все — да-да, любой житель города — ждут приход Полного П******. Христиане, мусульмане, синтоисты, конфуциане, в общем, все секты, которые есть в нашем городе, наперебой стали заявлять, что скоро будет Полный П******, и начали меряться, у кого внушительнее описание этого события, за которым ничего нет; скорей бы он, но нет же, обязательно придет Новый год, с Неполным пиздецом, в этот раз Неполный пиздец пришел сразу в виде непрекращающегося снегопада… а мы же надеемся на Полный П******. Появилась даже новая секта “Всем Вам П******”. Все дома исписаны их символом, какое-то толстое непонятное животное на боку которого написана их аббревиатура ВВП.

Не знаю, как для других, а для меня предзнаменование неминуемого Его наступления — это положение дел с библиотеками. Дело о передаче нашей центральной библиотеки в частные руки шло два года, собирали митинги, шли репортажи по телевидению, да, тогда еще оно было. Ничто не помогло, библиотека превратилась в торговый центр, и — словно вырезали сердце библиотечной сети — в течение трех лет оставшиеся районные библиотеки превратились в казино или продуктовые магазины самообслуживания. А в этой комнате 136 книг, плюс 54 брошюрок. Если я так много говорю о чайнике, это не означает, что, кроме него, тут больше ничего нет. Просто он особенный, он умеет смотреть, другие не умеют. Всего тут 3752 предмета. На столе лежит один молоток, отвертка со съемными насадками, их 11. А болтиков здесь 264, из них подкручивать приходится раз в неделю только 5. Их обязательно надо подкручивать. Я не проверял каждую неделю трубы в ванной, и их прорвало, пришлось воду перекрыть. Снег идет и идет, и, видимо, за новыми трубами пойду уже весной, если Полный П****** не наступит раньше. (Включаю развешанные по комнате светодиоды на батарейках, один уже полусветящийся.) Это мой — свой собственный — маленький Наш Город в этой комнате. Связи с другими городами нет, нет работающих телефонов, телевидения, Интернета. Вместо военных меня сковывает снег. Белое безмолвие. И часы электронные, они не работают, то есть, и времени тут нет. Какая эпоха в стране? Какое время у меня в комнате? (Встаю и выхожу их комнаты.)