Часть 1

И не друг, и не враг, а маг

 

Сижу за решеткой в темнице сырой. И нет мне дела ни до могильного холода, ни до жесткой деревянной скамьи. Злюсь на себя просто смертельно: надо ж было потакать капризам этой дуры! Ну, увидела возлюбленная красивое ожерелье у дамы на балу, ну попросила такое же. Я––открытая душа––поинтересовался у кого надо, оказалось, что таких украшений всего три штуки на всю империю, а секрет изготовления утрачен. Не оставалось ничего другого, кроме как попросту это самое ожерелье похитить. Я давно этим делом балуюсь: обожаю оставлять всех в дураках. Главное, все так хорошо прошло––пробрался бесшумно, как тень, быстро забрал и исчез, как будто меня не было. Преподнес, короче, а она—в крик. Догадалась, каким образом я это ожерелье заполучил, и давай мне душу мотать: «Ты же давал слово, что перестанешь красть! Обманщик! Совести у тебя нет!» и так далее тому подобное. Я покаялся и объяснил, что я хозяин своему слову: хочу—дам, хочу—обратно заберу, что совесть у меня есть, но все время спит беспробудно, и привираю я из любви к искусству, а чем красть––это смысл жизни, ибо делаю я это очень благородно. Разругались с ней вдребезги, и черт понес меня в укрытие, о котором ни одна живая душа не подозревала––довольно крепкий домик, снаружи замаскированный под развалюшку, чудом не рассыпающуюся от любого ветерка; там у меня хранится все необходимое. И самое обидное, что полиция меня прямо там и накрыла. Сразу ясно, кто их навел на мое убежище. Чтобы я еще раз из-за девки так подставился! Эх…

––Эй, долговязый, не хочешь в картишки перекинуться?

Я подвинулся поближе к грубо сколоченному столу, присоединившись к компании оборванцев насквозь разбойничьей наружности, и посчитал нужным напомнить:

––Вообще-то, меня зовут Нойрик.

––Утихомирься, щенок, так и будем звать. Подсаживайся. Только не мухлевать, учти, мы тут все за уличные драки оказались.

Один из них принялся раздавать потрепанные карты, а у меня с ходу созрел план: выберу момент и специально смухлюю, тогда они на меня нападут, а я позову на помощь, и, когда охранник придет разбираться, уведу ключи у него с пояса.

По коридору прогрохотали шаги. «Пора!»––подумал я и нарочито заметно вынул карту из затертого рукава. «Мы же говорили, не мухлевать!»––взревели сокамерники и кинулись на меня. Я––один и без оружия, против троих бугаев. Мне только и оставалось, что уворачиваться и скакать, как обезьяна, пока не услышал, что шаги приближаются. Узрев охранника сквозь решетчатую дверь, я завопил во всю глотку: «Помогите! Они же убьют меня!», для реалистичности подставившись под кулак. От крепкого удара по ребрам перехватило дыхание, но я своего добился––охранник зашел в камеру и принялся нас усмирять. В процессе усмирения мне прилетело уже от охранника, зато с ключами он расстался в мгновение ока, даже не заметив этого. Когда он ушел, посчитав дело сделанным, я припрятал ключи под одежду, пока никто не видел, и со словами: «Спасибо, ребята!» прилег на скамью, после чего блаженно заснул до вечера. За грядущую ночь нужно будет так много сделать…

В зарешеченное окошко уже заглянула звезда, все сидельцы кроме меня отдыхают, охраны тоже что-то не слышно. Что ж, мне это только на руку. Замок я открыл запросто, все-таки богатая практика по этой части имеется, и бросил связку на пол––вроде как ее просто выронили. Тишина и сумрак, только слабый звездный свет на полу, изрезанный тенями от решеток. Злодеи и убийцы ждут своего часа, чтобы вырваться и отомстить.

Не по себе как-то, надо это все побыстрее проскакивать. Полицейских, я так понял, уже можно не опасаться––когда меня арестовали, они еще простукивали стены на предмет тайников и явно обнаружили припрятанные бутылки винца тридцатилетней выдержки, а так же бренди, один глоток которого валит с ног. Не, сам я не употребляю, просто держу на случай обыска––каждый, кто обнаружит это, забудет обо всем на свете.

Так и есть—из караулки доносился могучий храп в стельку трезвых полицейских и тюремщиков. Сами они отдыхали мордами в лужах разлитого на столах пойла. Из вредности я посрезал у них всех кошельки, набитые неправедно нажитым. И только после этого я с чувством выполненного долга покинул негостеприимный околоток.

Я прошагал через самые захолустные районы, где неописуемо смердящие кучи мусора порой закрывали собой покосившиеся и прогнившие развалюхи не выше одного этажа, а те, у кого не хватало денег даже на такие убогие хижины, спал прямо на улице, завернувшись в старое тряпье, и даже при свете дня сюда боялись наведываться в одиночку и без оружия. В этом мерзопакостном месте, притаившись за несколькими трухлявыми деревьями, стояла избушка, крытая соломой––мое секретное убежище, которое не так давно навестили полицейские. Изнутри, как я уже упоминал, это был добротный, даже уютный домик, пропитанный романтикой авантюризма и дальних странствий. Но это в прошлом, а сейчас здесь царил жуткий разгром: столы перевернуты, обивка на креслах изрезана, вещи раскиданы, книги порваны, стены разворочены. Надо собрать все нужное и перебраться в другой город, желательно подальше отсюда. Я выудил из кучи хлама старую, замызганную рясу, оставшуюся в бытность мою младшим священнослужителем. Да, я какое-то время состоял при храме Белой Богини, олицетворяющей свет и добродетель, которые должны восторжествовать над тьмой, но пока не сильно стремятся. Только меня оттуда выгнали за вопиюще праведный образ жизни: если обычно святоши притворялись теми, кем и должны быть, то пока их никто не видел, напивались и творили непотребства. Это у них я на прощание позаимствовал старое вино и еще кое-что по мелочи, а под рясой было так удобно все спрятать.

Я поскидал в мешок все, что могло понадобиться в дальних странствиях: запасной набор отмычек, моток веревки, стальные когти, чтобы лазить по стенам, оружие в виде маленькой косы к которой прикреплена цепь––оно пришло к нам с востока, из островного королевства Ничи; там оно называется «кама». Хорошая вещичка, ей и защититься можно, и цепляться. Я скинул в мешок еще кое-что по мелочи, и ссыпал туда монеты, после чего привязал мешок на пузо, под рясу. Подумал и подложил тряпок под плечи. Зачерпнул из камина горсть пепла и посыпал им голову—не от великой скорби, а с целью изменить цвет волос. Потер испачканными пальцами вокруг глаз, от чего лицо сразу стало усталым. Наконец, разорвал пополам носовой платок и запихнул за щеки. Для большего сходства со святошей хлебнул из чудом уцелевшей бутыли, которую тогда взял из храма, и долго отплевывался––вместо любимого священнослужителями вина там оказалось невкусное благовонное масло. Но в целом все прошло нормально, я даже сам залюбовался на отражение в темном окне: теперь никто меня не узнает. Был высокий и тощий, с мраморно-белой кожей, короткими светло-рыжими волосами, крысиной мордочкой и слегка раскосыми глазами, а стал толстым, мордастым и темноволосым монахом, уставшим от всего мирского и божественного.

Удостоверившись, что все нормально, я подпалил развалюшку с четырех углов. Полыхала она здорово, я так скажу. Стало светлее, чем днем, как будто уже достигнута полная над тьмой во всех ее проявлениях. Заманчиво звучит, но если добро победит зло, то мы все загнемся от скуки, причем первым––добро, потому как ему уже будет нечего побеждать, и существование потеряет смысл. А потому—чтобы сравнять соотношение добра и зла––я угнал облезлого мула, и, пока пылающая развалюшка освещала мой путь, поехал к городским воротам. Мой путь лежал в город Хаку, что находится за Убийственной Пустошью. Она потому так нехорошо называется, что там подстерегают такие опасности, что даже приграничные стычки с южными варварами кажутся всего лишь детской прогулкой. Хоть император и повелел очистить земли от опасных тварей, но этот приказ почти невыполним, а потому за него никто браться не стал. Говорят, в этой пустоши полно чудовищ.

Ну, для самообороны у меня все есть, и пока самые жуткие чудища—это стражники у ворот. Они еще большие воры, чем я, ибо я до такого откровенно гнусного вымогательства никогда не опускаюсь. Что мне стоил нищим прикинуться? Хотя, у меня бы и в таком случае последнее бы отобрали.

––Куда направляемся?––мрачно поинтересовался один из них, угрюмый от недосыпания, в неотполированной кирасе, поправляя аркебузу на плече.

––В Хаку,––буркнул я, глядя куда-то поверх его головы в шлеме, типичное поведение святош.

––С какой целью?

––Паломничество,––сказанул я и тут же об этом пожалел. Какое, к дьяволу, паломничество среди ночи.

––Мул не краденый?

Ну точно влип!

––Это мул? А я думал, что тысячелетняя мумия боевого коня. Зачем бы воровать?

Вот тут я прав. Наверное, хозяин специально оставил несчастное животное: самому без надобности, продавать—никто не купит.

Стражник после долгих размышлений, к чему бы еще придраться, выдал:

––Ремнями к седлу пристегнулись?

––А зачем? Если я навернусь, то его просто ветром сдует, а не хочу остаться без скотины. Так что постараюсь его не разгонять—все равно не сможет при всем желании.

––Ладно. Все равно передвижения в ночное время запрещены. Новый приказ.

И ничего не поделаешь––стражники уперлись, как бараны в новые ворота, и даже щедрые посулы не помогли, деньги брать наотрез отказались. Странно…

Тогда я повернулся и побрел прочь, но вскоре остановился с криком: «Ничего себе! Это же золото!» Один из стражников твердо решил, что это отвлекающий маневр, зато другой тяжелой рысью кинулся от ворот и убедился в истинности моих слов. «Тут точно золото!––крикнул он своему напарнику.––Дуй ко мне, а то сам все соберу!» Покуда стражники набивали карманы разбросанными в пыли соверенами (из моего кошелька, но что ни сделаешь ради святого дела), я пришпорил мула. Тот неодобрительно посмотрел на меня, страдальчески вздохнул и поплелся к воротам.

 

Пустошь. Ровная, как стол, накрытая куполом бледнеющего неба, усеянная плоскими выжженными камнями тоскливо-серого цвета––как крупными, похожими на надгробья, так и мелкими острыми осколками, о которые можно порвать башмаки и изранить ступни, если сойдешь с дороги. Дорога—из гладких плит зеленоватого камня. Издавна она связывает Сао, Мара (откуда я вышел) и Хаку––старые города, построенные на древних руинах. Умели Древние строить: пять тысяч лет скрипа торговых повозок и шагов путешественников, но каменные плиты лишь слегка раскрошились по краям, исхлестанные ветрами. Здесь всегда дует ветер, гоняя облака пыли от истертых вечностью камней. Ни звука, кроме плача ветров. Ничего, кроме камней и неба. Да на востоке—горы Эрай, едва видимые из-за густого тумана, о них разбиваются дождевые облака с Рассветного моря, оставляя влагу на их вершинах; не будь этих гор, Пустошь была бы плодородной равниной. Только в глубоких пещерах есть подземные источники, у которых обитают существа, неизвестно как вообще выживающие. Путешественники много рассказывают. Конечно, преувеличивают, но обманывать смысла нет. А потому, помня их рассказы, я сразу узнал топот по камням. Такие звуки издает только одно существо—джун.

Представьте себе жука с ветвистыми рогами, двумя парами мощных челюстей и выростами на панцире, похожими на каменные осколки и такими же острыми, а теперь увеличьте это до размеров чуть мельче мула. И учтите, что кушает оно никак не цветочный нектар. Говорят, эти гнусные создания, запеченные в собственном панцире,––невероятной вкусноты блюдо. Но как-то нет желания это выяснять: судя по странным сполохам в выпученных глазах и голодному пощелкиванию челюстями, в невероятно вкусное блюдо рискую превратиться я.

––Ты чего?––дрожащим голосом сказал я, готовый окончательно рехнуться от страха.––Иди своей дорогой, а я—своей. Учти, из скотины песок сыплется, а я тощий и совсем невкусный.

Джун не поверил. Более того, он присел на две пары задних лап, приготовившись к прыжку. Мула пробила крупная дрожь, а я и вовсе впал в ступор. Белая Богиня, готовься встречать простака-святошу, сожранного жуком в пустыне. Джун со свистом пролетел мимо и крепко стукнулся о дорогу в том месте, где мы только что прощались с жизнью, а облезлый мул уже трусил в сторону Хаку.

––Ну, теперь гони, ушастый!

Ушастый сорвался с места так резво, что я три раза пожалел о том, что не пристегнулся ремнями к седлу. Только ремни бы все равно порвались. Верите, нет, пепел разом сдуло с моей макушки, старую рясу изрядно порвало, и рукава заполнились пылью, мешок на пузе чуть не обмотался вокруг спины; это было особо неприятно, если учесть, что у меня там куча колюще-режущих предметов. Стремительно удаляющиеся копыта мула сверкали, как маяк для кораблей пустыни.

Джун слегка отстал, но, судя по непрекращающемуся топоту, продолжал бодро пылить за несговорчивой добычей. Мул не ожидал от него такой подлости, а потому заорал и дунул еще быстрее, словно дорога раскалилась докрасна. Мне даже немного завидно стало: насколько быстро сам скрываюсь с места преступления, но так, как эта зверюга, никогда не смогу.

Дорогу мне преградило несколько гнусных морд—откуда выскочили? С ног до головы закутаны в плотную ткань, защищающую от солнца и ветра, в руках—тяжелые боевые жезлы, на поясах—длиннющие кинжалы. Самый здоровый ловко подсек под ноги мула, так что тот перекувыркнулся через голову, а я крепко приложился о зеленоватый камень дороги. Едва успел подняться, как над моей головой вознеслось сразу несколько жезлов, и один из бандитов издевательски спросил:

––Деньги или жизнь?

––Свое иметь надо,––буркнул я,––а у меня ничего нет. Последнее на мула потратил.

Бандиты громоподобно расхохотались. Веселились они долго, покуда я не добавил:

––Но Ради благого дела могу найти немного.

И протягиваю им кошельки, сами понимаете, уведенные у них же. А нечего было так самозабвенно хохотать над чужим горем!

К общей картине добавился знакомый уже топот, который стал гораздо громче.

Бандит с душераздирающим воем взмыл в небо. Когда он шлепнулся на дорогу без вреда для себя, джун, пригнув рогатую голову, пошел во второй заход, за что по рогам и получил. Но бандит, отмахиваясь жезлом, слегка не рассчитал и зацепил рядом стоящих. Завязалась драка, в которой помимо бандитов участвовали еще джун и мы с мулом, добавившие несколько пинков к общей неразберихе. А потом жизнерадостно продолжили путь.

Хоть пустошь и называлась убийственной, больше к нам никто за всю дорогу не пристал, видимо, побоялись.

Громада города, показавшаяся после полудня, по мере приближения становилась все отчетливее. Уже можно было разглядеть башни, открытые ворота, а потом––пушки на стене, непонятно зачем. Земля варваров Тарр, откуда на нас давно совершают набеги, далеко отсюда, враждебное княжество Кор—немного поближе, но там выставлена мощная оборонительная линия между крепостями Кай и Ксин. Ну вот, опять меня повело не в том направлении. Надо думать, как проскочить в город. На фоне золотистого неба уже прорисовываются фигурки стражников на башнях. Золотистого—ибо солнце уже висело почти над горизонтом. Путешественники говорили, до Хаку всего день пути, но мы добрались немного быстрее. Почти целый день под пекущим солнцем и иссушающим ветром, да еще и мул, зверюга бешеная, возьми и скинь меня на землю. Шел за мной, как привязанный, но поймать себя не давал.

Наконец-то избавление: стена и башни из зеленого камня, утянутого с древних руин, гостеприимно распахнутые ворота, по обеим сторонам которых стояли стражники в яркой форме и отполированных кирасах, на всякий случай нацелив на меня кулеврины. Мул стряхнул с себя мои нехитрые пожитки и от великой храбрости драпанул так, как даже от джуна не бегал. Один из стражников чуть не пальнул от неожиданности, но заряда не оказалось. Он удивленно уставился на меня, хотя я тут ни при чем. Стащить заряд прямо из ствола мне пока слабО.

––Что, на небесную кару нарываемся?––ехидно поинтересовался я.

––Никак нет, ваша святость, просто не признали. Недавно из Мара прибыл гонец, говорит, сюда может приехать опасный грабитель. Там его не нашли, значит, в ближайший город перебрался.

«Нойрик, ты влипаешь в лучших традициях благородных разбойников»

––И что, сильно я на того грабителя похож?

––Что вы. Он худой, и морда у него узкая. Гонец сказал, что как у крысы.

Фу, пронесло…

––Я что-то такое слышал. Но вам нечего опасаться. Наверное, ваш бандит давно уже в Сао. Хотя я бы на его месте дунул через границу.––тут я понял, что святошам не положено разбираться в бандитских повадках, и сменил тему:––Кстати, вы не в курсе, где здесь можно культурно разместиться?

––В общем, запоминай, твоя святость. Постоялый двор «На перепутье», таверна «Бойцовый петух», для небедных—гостиница «С кайфом по жизни», но там свободного места нет—имперские шпионы под завязку набились. Для особо желающих––кабак «Завтрак пирата», но не знаю, можно ли там остановиться. Я бы не рискнул.

Второй охранник, молодой и вредный, до того мирно подслушивал, а тут встрял в разговор.

––А если уж совсем бешеный—рекомендую проклятый дом, если тебе надолго.

Не беспокойтесь, мне надолго, я еще успею тут всем кровушку подпортить.

––А вот с этого момента поподробнее,––попросил я.

Охранники, перебивая друг друга, взахлеб рассказали, что есть домик, вполне приличный, в два этажа, недалеко от центра, но пользующийся среди населения дурной славой––никто там подолгу не заживается, зато призраки стадами бродят. Жители окрестных домов жаловались на жуткие воющие звуки, доносившиеся из дома, а так же странные огни в окнах. Сначала этот дом хотели продать по баснословно низкой цене, но покупателей не нашлось, а потому если его займут за так, никто особо возражать не будет. Только обрадуются, если сей смельчак наведет там порядок. Но это ни у кого не получалось, даже у священника, который извел ведро святой воды, охапку свечей и мешок ладана, но ничего не смог поделать, более того, вышел из проклятого дома с вывихнутой рукой и молчал, как могила, когда его спрашивали о призраках или травме. Видать, ему духи подкинули––они хоть и бесплотные, но всем известно, чего они могут натворить при опасности.

––Спасибо, что предупредили, постараюсь держаться подальше. Или в «Завтрак пирата» рискну, или шпионы потеснятся.

В глазах обоих охранников без труда читалось: «Сдрейфил!»

Пускай сдрейфил, зато живой и без особых повреждений!

Охранники с неприкрытым злорадством подробно рассказали, как добраться и какие цены заламывают. Я обреченно поплелся по улицам незнакомого города, соблюдая указания охранников… примерно до ближайшего поворота. А потом круто развернулся и перехватил ближайшего хакинца и уточнил, где именно находится легендарный проклятый дом. Тот отстранился от меня, как от прокаженного. Да, не любят здесь приезжих, особенно с такими странными интересами. Справедливости ради стоит отметить, что далеко не все здесь такие трусы. Миловидная девица в короткой тунике, неплохо осведомленная относительно обители призраков, не только объяснила, но и предложила отвести меня туда. Я не стал возражать, и девица, цапнув меня под локоть, потащила за собой. По дороге она уже успела ввести меня в курс всех сплетен, и если бы я сам не был вором, то даже не заметил бы, в какой момент лишился кошелька.

––Девушка, вы талантливы,––похвалил я, выхватывая у нее кошелек.––Отлично сработано и превосходно продумано, но со мной не все проходит.

И надел ушлой девице на палец уведенный у нее же перстень. Лицо ее удивленно вытянулось, но девица почти сразу справилась с собой и даже нашла в себе силы от души посмеяться, приговаривая: «Ну, ты, монах, даешь!». До проклятого дома она меня все-таки довела и тут же растворилась в запутанных улочках.

Не обманули охранники—дом вполне приличный. Конечно, выглядит жутковато, и откровенные признаки запустения тоже красоты не добавляют, но внутренний голос, который при опасности верещит, как недорезанный, сейчас отмалчивался. Значит, бояться нечего. Я раскокал священную печать на двери, по-видимому, оставленную тем несчастным, кто извел запас святой воды, не получив ничего, кроме вывиха. Выбив дверь, я храбро вошел, тут же запнувшись о нечто, на ощупь оказавшееся свечами. Зажег одну из них, и тут же зацепился взглядом за мешок, смердящий ладаном. Нетрудно догадаться, что это некогда принадлежало все тому же отважному священнику. Сквозь заколоченные окна не пробивалось ни единого луча, но света от свечи вполне хватало. В целом все выглядело, будто здесь ураган не только прошелся, а гостил целую неделю. Опрокинутый резной стол на львиных лапах, пара кресел в потускневшей обивке, какие-то обломки, осколки, битые кувшины, обглоданные кости, интересно знать, чьи. Неужели призраки так буянили?

Из-под лестницы раздался тягучий воющий звук.

––Какого черта?––зло спросил я в пустоту, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Вой повторился. Тогда я дрожащей рукой подобрал обломок и метнул, непонятно какой реакции ожидая, даже успел подумать: «А ну как действительно привидение?» Ничего подобного—оттуда с душераздирающим мявом рванули кошки. Раньше эти заморские существа считались священными, но последнее время к ним перестали относиться уважительно, и теперь они вместо храмов и уважаемых домов живут, где придется, питаются, чем придется, гадят, где попало, и считаются первейшими помощниками ведьм. Они табуном вырвались через дверь, едва не сбив меня с ног, а я проорал им вслед: «Тоже мне, призраки!». Лучше было мне вообще голоса не подавать, ибо произошло нечто. Куча тряпья, неподвижно лежавшая в углу, зашевелилась, и оттуда восстал огромного роста синий мужик, закутанный в рванину, с кровоподтеками на лице. Глядя пустыми глазами, он простер перед собой длинные костистые руки и пошел на меня раскачивающейся походкой. «Зомб!»––мелькнула паническая мысль. Зомбы––это ожившие мертвецы на редкость поганого характера, обычно используемые черными колдунами с целью кого-нибудь прибить или покалечить. Я так и замер, не в силах пошевелиться. Сейчас задушит! Но он просто сгреб меня своими лапами за рясу и жалобно так протянул:

––В-ваша святость! Помогите ближнему! Дайте денег, а то с голоду опухну!

Ф-фу, пронесло! Белая Богиня, спасибо, что ты помогаешь вопиюще праведному воришке! Это не зомб, а просто бродяга! На радостях от чудесного спасения я облегчил кошелек на некую сумму, едва поместившуюся в грязные ладони, и сказал:

––Пухнуть лучше от сытости. Купи себе еду и одежду, и навсегда забудь сюда дорогу.

Непрестанно кланяясь, оборванец утопал в неизвестном направлении, а я облегченно перевел дух. Вот тебе и проклятый дом! Осмотревшись на случай всяких неожиданностей, я побрел по узкой и крутой лестнице на второй этаж. Как я понимаю того святошу! Навернувшись с такой лестницы, не только руку вывихнешь, можно и шею сломать. Я сам чуть не полетел, так как меня что-то крепко стукнуло по темечку. Гнусный мохнатый паук спрыгнул со своей паутины и скатился на лестницу, злобно сверкая восемью выпуклыми глазищами. Я поддел его ногой, как кожаный мяч, и отправил в дальний полет.

На втором этаже оказалось гораздо чище и приличнее, даже окна не заколочены, и в них даже сохранились стекла. Отсюда-то и видели странные огни. Войдя, я их тоже увидел––это были светящиеся насекомые, роем вьющиеся под потолком. Из угла порхнул крупный нетопырь. Вот она, тайна проклятого дома. Убийственное сочетание всякой ерунды, сплетен и повальной трусости.

До полуночи я прибирался: оторвал доски от окон и заложил ими лаз, через который забирались кошки, вымел пыль и грязь, разогнал нетопырей, ободрал пыльную паутину, гоняя факелом пауков, помыл все хорошенько, приделал на дверь где-то украденный замок, продымил ладаном. Потом принял поздний ужин в таверне, бесстыдно обсчитав хмурого хозяина за стойкой, и с чувством выполненного долга завалился дрыхать на тахте, оставшейся на втором этаже. Только одеяла пришлось красть новые, поскольку старые рассыпались в прах.

 

Поздно утром я позавтракал в дешевой таверне, избавился от маскировки, оделся поприличнее и пошел осматриваться. Город мне на первый взгляд понравился: дома из зеленоватого камня, натасканного из руин Древних, а так же кирпичные, с выбеленными стенами, крытые яркой глиняной черепицей, узкие и кривые, но в меру чистые улочки вымощены тем же камнем с руин, по бокам буйно растет трава, которую объедают мулы и кони. Жизнь и вовсе кипит––горластые торговки, ремесленные мастерские, повозки земледельцев, везущих дары природы на продажу, изредка появляются стражники, священники и захудалые дворяне, а под ногами путаются бродяги, чумазые детеныши и собратья по бизнесу, пару раз чуть не срезавшие у меня кошелек.

И что интересно: несмотря на вездесущих бойцов из секты Просветленных, охотящейся за ведьмами, взгляд то и дело натыкался на таблички типа «Потомственная гадалка.», «Деревенский знахарь исцелит от всех болезней души и тела» и «Колдун. Снимаю порчу, возвращаю любовь. Недорого». От такого я, признаться, слегка ошалел и тут же вломился к ближайшей гадалке.

В ее доме после залитой солнцем улицы было темно и тихо, как в склепе. Потом зажглась свеча, стоящая между двумя зеркалами, и из сумрака выступил покрытый скатертью стол, на котором эта свеча с зеркалами и стояли, так же присутствовали шкатулки с чародейными травами, потрепанная колода карт, а на стенах сверкнули резные маски. Из закрытой бархатной занавесью ниши выплыла карга в шафрановом хитоне и села за стол со словами:

––Как гадалка может помочь вам, юноша?

Ну и запросы у вас!

––Погадайте.

Гадалка раскинула карты, сцапала меня за руку своей, похожей на птичью лапу, заставила смотреть ей в глаза, а потом—в огонь свечи. Я ни черта не узрел, но, судя по злорадной ухмылке карги, вляпался крепко.

––Так, Нойрик, живешь ты опасно, но весело. Добрые духи держали удачу на своей стороне, но какая-то сила воспользовалась сокрушительным проклятьем, и на твоей стороне только смерть.

Не понял?! Это мне уже пора помирать в юном возрасте? Кстати, каким образом она пронюхала мое имя?

––…Но проклятье можно снять, а смерть обмануть,––обнадежила меня карга,––Берусь избавить за три раза.

––Почем?––деловым тоном осведомился я, и гадалка назвала такую цену, что я чуть не навернулся со стула. Я ж столько за месяц не наворую, даже если буду с утра до ночи бегать без устали.

––Ну вы скажете! Это же для спасения одного меня надо всему дворянству скинуться! Отказываюсь от услуг, поживу с проклятьем.

––Дешево же ты ценишь свою жизнь,––покачала головой карга.

Не знаю, что на меня нашло, но я совершил умопомрачительный кувырок назад и рванул так, словно за мной гнались все эти злые духи. В себя я пришел только в проклятом доме. Поймав в треснутом зеркале свое растрепанное отражение, я долго потешался. Я-то думал, бабка кое-что может, раз мое имя угадала, но как же не угадать, если мой камзол у горла прихвачен золотой брошью в виде изогнувшейся змеей буквы «но». В этой части империи на нее начинается только одно имя—мое. Но я-то хорош! Драпал, будто буйный на всю голову… как гадалка и ее клиенты.

И тут меня озарило: бабка в сто раз нормальней меня, раз придумала такой простой и действенный способ добычи богатства. Разрази меня гром небесный, даже завидно!

Кстати, в том районе, где я расквартировался, нет ни одного оккультиста, а то, что я занял именно проклятый дом, создаст мне дополнительную славу.

Будучи священнослужителям, я приобрел два замечательных навыка––готовить некоторые простые снадобья и толкать туманные речи. Все, больше колдуну ничего не надо. А еще я, прежде чем окончательно ступить на скользкий путь воровства, размалевывал декорации в театре, так что создать потусторонний антураж для меня—дело нескольких часов. Конечно, у меня ничего для этого нет, а красть столько—затруднительно. Потому я решил хоть раз приобрести товар законным путем; денег для этого у меня предостаточно, я их добыл нечестным путем еще раньше.

Есть у меня, знаете ли, такая черта: если что в голову стукнет, то к действию приступаю незамедлительно. Это мое проклятье и оправдание. Но это так, к слову.

По рынку пронесся ураган в моем лице, сметя черную, синюю и золотистую краску и несколько отрезов бархата тех же цветов. Потом заскочил к стеклодуву, и он мне за хорошую мзду сотворил вполне приличный «магический» шар. Как я, бедный, все это дотащил, не понимаю. И принялся за превращение первого этажа в обитель магии. Стены покрасил, завесив самые неприглядные места бархатными драпировками. Изрисовал всеми магическими символами, какие только в голову пришли. Я давно уже позабыл их значение, но смотрелись они внушительно––золотистые черточки по синему и черному. Рассохшийся стол, покрытый скатертью золотистого бархата, смотрелся внушительно, и стеклянный шар, искрящийся от света свечей, притягивал взгляд. «Чего-то не хватает»––подумал я, и стащил несколько статуэток божеств, коими приторговывают у храмов, там же разжился талисманами и парочкой духовных трактатов. Оживив обстановку этими приятными мелочами, я достиг нужного эффекта.

Что же касается ценного навыка готовить снадобья, то с этим тоже не должно возникнуть проблем. Дюжину разномастных пузырьков я походя смел у стеклодува, компонентами тоже легко разжиться, но это как стемнеет.

Вроде все.

Нет, не все. Остатками краски я намалевал табличку: «Иллиус Прорицатель. Поиск пропажи, исцеление, предсказание, снятие и наведение порчи». Иллиус––это я. Звучит внушительнее, чем Нойрик. Теперь нормально, можно и передохнуть.

Над Хаку полыхал закат. Надо же, а я и не заметил. Оно и к лучшему—мне не скучно жить. Ладно, к черту размышления, мне лопать охота. Помнится, некий охранник мне рассказывал, где что.

Ближайшим к «проклятому» дому оказался кабак «Бойцовый Петух». Как назло, там прямо у входа засело трое полицейских, а я разгуливаю с настоящим лицом. Но меня здесь не знают… пока. Я тихо-мирно кушал курочку и хлестал вино, точнее, делал вид, не забывая угощать всех любителей дармовщины. Как только стемнело, и полицейские убрались в ночной патруль, я начал буянить: орал по незначительному поводу и устроил крупное мордобитие. Когда в ход пошли стулья, я прополз под ногами у сражающихся, гадюкой скользнул в дверь и исчез во мраке. Побоище тоже входило в мои планы, так я подготовил себе безопасное отступление. Если пропажу обнаружат, никто на меня не подумает. «Кто украл? Паренек из проклятого дома? Не, мы его все видели в «Бойцовом Петухе», он там всю ночь бесился!» Так что я достал заранее припасенную заплечную корзину, с коей ходят мелкие торговцы––так я вызову меньше подозрений, чем с мешком. Конечно, при себе у меня и отмычки, и кама с прочной цепочкой, чтобы лазить по стенам.

Первым делом я полез к старухе-гадалке. То ли она спала, то ли была туговата на ухо, но не заметила, как я пробрался в подвал. Там меня ждало разочарование––карга дурит народ на пустом месте, ни компонентов для убойных микстур, ни симпатичных колдовских атрибутов, одна дребедень. На чердаке обнаружились шкатулки с чародейными травами. Я присмотрелся—травы самые обычные, с какими суп варят. В снадобьях они не используются. А необычный аромат дают пряности под донышками. Тогда я взял две из них, которые по отдельности вкусно пахнут, а вместе дают сногсшибательное зловоние, и, разумеется, смешал. Ибо нефиг.

У колдуна, снимающего порчу, оказалось немногим лучше. Резной столик, из которого при нажатии на кнопки вырывались искры или дым, я просто не унесу, да и приметная вещичка.

Лучше всего я поживился у знахаря. Нужные мне компоненты нашлись у него на чердаке в огромном количестве. Я прогуливался вдоль полок, ловко скидывая мешочки, пузырьки и коробочки в заплечную корзину. Двигался я почти бесшумно, но снизу раздался грубый голос: «Эй, целитель, у тебя на чердаке кто-то шастает» Не особо раздумывая, я талантливо замяукал. Услышал более приятный голос: «Зрю третьим глазом, это кошки. Но им там поживиться нечем» Как бы не так! В углу несколько пузырьков с отваром сири––травки такой, от которой люди успокаиваются, а коты косеют. Я кинул парочку сверху корзины и полез через слуховое окно, цепляясь за деревянную стену стальными когтями, но соскользнул и едва не сорвался. Корзина, естественно, наклонилась, и пузырек с сири грянулся на камни, превратившись в шквал осколков и ароматную лужу, на которую тут же набежала стая кошек. Когда я спустился, они уже выли, как звери и носились, как лошади, а меня и вовсе чуть не сбили с ног. Хорошо, что чуть. За поворотом прогрохотал коваными ботинками полночный патруль с извечными окриками «Всем выйти из тени!» А тут я с полной корзиной свежеукраденного. Я рванул с места и не останавливался до самого дома, где и повалился отдыхать после трудного дня. Я не слабак, но очень уж нескучно денек прошел!

На лицо упала тяжелая меховая подушка. Я попытался ее скинуть, но получил по пальцам острыми стилетами. Через минуту напряженной борьбы я грозно взирал на поверженного кота. Странно… Никак, меня тоже сири забрызгало, а зверь по запаху нашел. Что теперь с этим хвостатым чудищем делать?

Чудище заползло в сундук с одеждой и явно не желало в ближайшее время покидать его. «Ну и сиди, как дурак!»––зло сказал я и принялся «делать из себя человека». Мантия из остатков бархата, длинные патлы с проседью, козлиная бородка, лучистые морщины от глаз––добрый волшебник из сказки. Едва снизошел на первый этаж, затемненный тяжелыми шторами, как появился первый посетитель—хрупкая, повязанная платком, бабуся с клюкой и корзиной.

––Ты Иллиус?––уточнила она, усаживаясь за круглый стол.

––Да, это я,––ответил я потусторонним голосом.––Нужна помощь прорицателя?

––У меня кот пропал. А ну как черти утащили?

––Может быть. А он какой был?

––Серый, толстый, с черным пятном на мордочке. И очень умный.

Я сохранял на своем лице бесстрастно-просветленное выражение, хотя физия у меня так и норовила удивленно вытянуться: точно такое существо отдыхало на моих шмотках в верхней комнате. И окраска та же, и фигура, а то, что он умный, это я убедился—он же за мной по следу шел.

––Сейчас я его телепортирую,––пообещал я и исполнил целый шаманский ритуал с плясками по комнате (чуть стол не свернул) и заклинаниями, которые на самом деле были фразочками из некой песни на языке Ничи.

«Подай же ты признаки жизни, чудище хвостатое!»--мысленно взмолился я, и чудище сжалилось. Наверху что-то громыхнуло, я взмыл по лестнице и вернулся уже с котом, передав его с рук на руке бабуле, покуда он не задрал меня когтями. Старушенция от радости прыгала чуть не до потолка, горячо благодарила и обещала рассказать всем, какой я замечательный чародей, после чего высыпала потемневшие медяки и унеслась.

Надо же, как мне повезло! Я-то думал, не пройдет. Но народ как пошел косяком! За день я успел многое: снял три порчи, пять раз погадал и совершил одному торговцу глубокий оговор конкурентов. Барыш такой снял, будто наместника обобрал, но при этом замучился, словно весь день на себе груженые повозки вместе с мулами в гору таскал без передышки.

Появилось желание завязать и вообще все забросить, но я недели две держался на чистом упрямстве. Опять же, характер у меня такой: чуть мысль в голову придет, сразу берусь за дело, пру к цели не задумываясь, а когда я в ударе, то мне сам черт не брат. Вот уж не знал, что шарлатанить так трудно. Я такого наслушался, что чуть сам не умом не тронулся: на кого злокозненные соседки порчу наводят, у кого сестра—ведьма, у кого теща—вампир; из семейных разборок мне особо запомнилось, что у некой дамочки муж оборотень––был орлом, а стал свиньей. Я чуть не помер. Основные трудности в том, что смеяться нельзя ни в коем случае, а частенько хочется непотребно заржать, и еще в том, что им всем надо оказать посильную помощь, особо буйным приходилось сначала подносить отвар сири. Одна радость—охотники на колдунов еще не объявились.

Однажды ко мне вбежала, запыхаясь, богато одетая дворянка средних лет, и при этом вид у нее был, будто за ней гнались демоны. Ну, думаю, явно от какой-то оккультной гадости убегала, а мне с этой гадостью разбираться, но вышло не так. Дворянка сбивчиво поведала, что пробиралась окольными путями, чтобы успеть раньше своей дочери. Дочь хочет погадать на свадьбу, а жених—разбойник с большой дороги.

––Иллиус, прошу вас, наговорите ей что-нибудь, чтобы она отказалась от этой идеи…

––Конечно, я помогу вам. У меня все без обмана, можете сами услышать. Посидите пока в верхней комнате, я что-нибудь придумаю.

Мамаша отправилась наверх, и тут же вошла девушка. Она была невысокая, кудрявая и жизнерадостная, глаза прямо лучистые. «Родрика бы сюда!»––подумалось мне. Родрик—это мой давний друг из Мара, мы с ним при одном храме служили. Когда я его последний раз видел, он был аферистом. И от всей своей темной души мечтал именно о такой девушке, но попадались то дуры, то стервы, а чаще––стервозные дуры.

С этой я поговорил, и узнал, что она сама по себе добрая и мудрая, к тому же сильно уважает секреты древних. В голове тут же родился план. Нагадав ей на крапленых картах кучу неприятностей и убедив, что гнать надо женишка, я предрек ей встречу с благородным юношей через день или два на закате возле моего дома. После этого я проводил мамашу тайными путями, потом купил почтовую летучую мышь—эти существа очень умные, выведены еще Древними для этой цели. Дома я отрыл кусок затертого пергамента и нацарапал на нем:

«Родрик, ты меня еще помнишь? Это я, Нойрик. Какие слухи обо мне ходят? Если говорят, что я сгорел в собственной хижине, не верь им. Полицейские, наверное, льстят себе, что меня отловили. Это правда. Я так скажу: в тюрьме плохо. Честным людям, как мы, там не место. Веришь, нет, кругом воры да аферисты. Ну еще бандиты, чиновники и прочая нечисть, вот я и смылся. Сейчас живу в Хаку. Срочно дуй ко мне—не пожалеешь!» Четко объяснил, как добраться. Поведал про девушку, из-за которой он и должен тащиться через Пустошь, и крепко задумался––а ну как не потащится? В конце прибавил: «Расходы беру на себя». На это он точно купится, жулик несчастный! Кстати, в Хаку его не знают, и он явно найдет, чем бы поживиться. Этот может, уж поверьте.

Письмо я отправил с летучей мыслью, а она—существо быстрое. Другой вопрос, сколько времени Родрик будет собираться. Ладно, как-нибудь продержусь…

Я, как и прежде, гадал, снимал порчу и выкручивался при разговорах с умалишенными. Удача еще была на моей стороне, но все чаще подумывала отвернуться. Однажды, возвращаясь домой, я заметил в густой тени старушку с корзинкой и клюкой, ту самую которой я по чистому везению нашел кота. Как только я поравнялся с ней, бабка выскочила из засады и принялась колотить меня клюкой.

––Бабушка, не бейте!—позорно орал я, закрывая руками голову.

––Гад! Обманщик! Обжулил меня с котом! Это тебе с рук не сойдет!

–– А что такого? Толстый серый кот с пятном на морде. Ай!

––Вот именно, кот! А ты мне кого подсунул! Эта скотина котят принесла. Куда я их теперь дену?

От такого поворота событий я ошалел настолько, что перестал закрываться. От удара клюкой прямо в третий глаз на меня снизошла благодать. И принялся я блажить: свалил старуху крепким ударом в челюсть—только тапочки мелькнули—клюку зашвырнул подальше, и корзину отобрал. Так я и думал—штук шесть котят. Маленькие, хорошенькие, глаза еще мутные, все хором орут. «Зверенышей в обиду не дам»––подумал я и принялся раздавать их посетителям как приносящих удачу. Этот прием я позаимствовал из романа––в королевстве Ничи любят романы. Здесь он еще ни разу не использовался, должно пройти.

Котята разошлись на ура, я аж сам уверовал, что они удачу приносят, так все хорошо было. Заодно спас котячьи души, а так же переплюнул остальных ведунов.

Так что я пребывал в благодушном состоянии духа, когда нагрянул колдун, недорого снимающий порчу. Я его раньше мельком видел, потому узнал.

––Чем могу помочь?––ехидно осведомился я, напряженно соображая, какого демона ему надо.––На прибыль погадать или ведьму приворожить?

––Иллиус, ты как себя чувствуешь?

––Прекрасно. С утра зарядку сделал, на душе хорошо, народ идет, звезды благоволят.

Он будто испугался.

––Да быть такого не может. Я на тебя очень сильное проклятье наложил.

––Ну спасибо!––возрадовался я.––Вот почему все так хорошо. Побольше бы таких проклятий! С меня бонус.

Колдун витиевато обозвал меня и в спешке исчез. Я задумался, не была ли бабка с клюкой тем самым проклятьем. А что, мысль дельная.

Но тут объявился еще один жаждущий просветления, и я взялся за свою основную обязанность. Некстати принесло Родрика—в узорчатом, но донельзя пропыленном камзоле, схваченными лентой пепельными кудрями и физиономией благородного воителя. Наверное, он, узрев вывеску, слегка растерялся, а потому засунулся в дверь с криком:

––Нойрик, друг, где тебя демоны носили?!

Я понял, что влип, и отозвался потусторонним голосом:

––Говоришь, твоего друга Нойрика утащили демоны?

Родрик растерялся еще больше, в его глазах не отразилось ни искры узнавания, ибо я маскируюсь так, что иной раз сам себя с трудом признаю. С этой растерянной физиономией он попятился и захлопнул дверь. А я от души выдал любителю колдовства самый благоприятный прогноз на ближайшие полгода и выпроводил его.

Родрик снова опасливо заглянул.

––Заходи, дорогой!––заржал я.––Еще раз: кого там демоны утащили?

Он зашел, сел напротив и уставился на меня. Я даже грешным делом подумал, что он, в отличие от всех этих доморощенных заклинателей, действительно умеет в душу заглядывать.

––Дедуля, а ты вообще здесь по какому поводу? Здесь должен был обретаться совсем другой человек.

––Прорицатель я. Хочешь, погадаю. Ну а так не признал?

––Нойрик, ты что ли?––прозрел он.––За что я тебя уважал, так за мастерство перевоплощения. Давай колись, почему ты в таком виде. Да и жилье у тебя странноватое…

––Я же сказал, прорицатель. Это долгая история. Хочешь послушать?

Потеснив «магический» шар, я выставил чай, который раздумывал выпить в одиночку, и рассказал все, начиная с того момента, как здесь обосновался, и заканчивая проклятьем со стороны колдуна.

––Значит, дуришь народ почем зря.

––Прости, забыл, что это твое занятие, аферист несчастный. Да и не сильно дурю. Я насильно их не тащу, сами приходят.

––Значит, последние гроши у бедных старушек сшибаешь…

––Бедные по колдунам не ходят. А ты чем живешь?

––В поиске. В Мара трудно––«кинуть» некого. Полиция каждое дельце вперед меня знает.

Он тоскливо уставился в чашку, как будто там плавало невиданное морское чудище.

––Наплюй на все. Здесь тебя еще не знает ни полиция, ни доносчики.

Родрик ни с того ни с сего оживился, улыбнулся каким-то своим мыслям, и доверительным тоном поинтересовался:

––А как ты вообще это делаешь? Ну, колдовство все это. Способности проснулись, или на одной изворотливости?

––Мы же в одном храме служили, неужели ты думаешь, что я бы не обучился там полезному искусству заливать так, чтобы мне поверили. Еще снадобья. И вообще у меня все схвачено: пообещал девушке благородного рыцаря, которого она встретит возле этого дома,––точно сбудется.

––Знаю. Об этом было в письме. Ты ничего не приврал?

––Обижаешь!

В дверь постучали. Я смел чашки со стола и сунул под лестницу, аккуратно поставил шар, шепнул: «Быстро наверх. И наблюдай, как я работаю, ты же хотел. Главное––тихо!». Родрик почти бесшумно дунул по лестнице.

Дама средних лет и далеко не средней комплекции втиснулась в дверь и плюхнулась в хлипкое кресло. Я зажег свечи и потусторонним голосом осведомился, чем могу помочь. Она смахнула кружевным платком изящно скатившуюся слезинку––я даже испугался: а ну как кто помер, и меня заставят общаться с душой усопшего; в таких случаях я обычно посылаю к конкурентам, пусть они мучаются. Но оказалось еще хуже.

––Иллиус, помогите мне. Дело в том, что меня терзают потусторонние силы.

«Во вляпался!»––подумал я. С таким мне еще не приходилось сталкиваться.

––Как именно?

––Иногда просто на чердаке топают, а никого нет, я проверяла. А иногда как шквал––смутные беловатые тени со свистящими голосами. Когда просто рассказывают что-то, а иногда пытаются командовать. Просили убить офицера полиции. Я даже как-то взяла нож и пошла…

––На вашем месте я поступил бы так же,––недальновидно высказался я.––Этот жук зажился на свете.

Я встал, сгреб с полки красивый пузырек с отваром сири и с размаха выставил на стол, надеясь заглушить квакающий звук, донесшийся сверху.

––Снадобье Света Во Тьме. Дает неуязвимость против потусторонних сил. Сам иногда пользуюсь, когда потусторонние силы докучают. И человеческий совет: попросите, чтобы они оставили вас в покое, а то и до беды недолго.

––Да, теперь они меня послушаются.

Она выложила из кошелька несколько приятно-продолговатых монет высокого достоинства и бережно опустила туда пузырек, после чего, своротив кресло, унеслась, окрыленная надеждой.

Родрик, высунувшийся из верхней комнаты, ржал уже в голос.

––Неслабо,––говорит,––я тоже так хочу.

––Будешь, когда крыша съедет.

––Я не про то,––обиделся Родрик.––Я сам бы поколдовал.

––Тогда точно с ума сойдешь.

На лицо упал луч заходящего солнца, пронзивший бархатные занавеси, Родрик фыркнул: «Я уже, раз верю в предсказания» и пулей вылетел за дверь. Пробежал недалеко, тормознул, будто в стенку врезался. Подсвеченная солнцем, посреди пыльной улочки стояла ОНА. Что было дальше, Родрик просил не рассказывать, ибо вел себя, как придурок, от всей своей темной души выпендриваясь перед девушкой. С кем не бывает. Я тоже для одной стащил ожерелье…

Я от умиления аж прослезился. Но Родрик все испортил криком: «Делай ноги! Просветленные по твою душу!»

Надо же, как не вовремя! Вон они приближаются. Все в рясах, священник со скипетром и монашки с кулевринами. Я рванул в дом, подпер столом дверь и метнулся на второй этаж. Сорвал бороду и парик, сунул морду в бочку с водой, чтобы смыть поехавший грим, скинул мантию. Под ней у меня рубашка, камзол, брюки и мягкие сапоги––специально на случай побега. На этот же на поясе—кама с аккуратно смотанной цепочкой, а в кармане––отмычки.

Приводя дом в порядок, я не стал заколачивать дырку в крыше, хоть из нее нещадно дуло. Это тоже путь к отступлению, и я точно знал, что он понадобится. Поплевав на ладони, я подпрыгнул, уцепился за край и выбрался на крышу.

Это должно было рано или поздно случиться. Секта священнослужителей, которой я умудрился перейти дорогу, поставила себе цель истребить темные силы и всех, кто, по их мнению, с ними связан. Сейчас они не очень беспредельничают, а раньше тьму народа перебили почем зря. И сейчас под раздачу чуть не попал безобидный воришка. Интересно, кто меня подставил? Или бабка, или колдун.

Внизу затрещали двери. Я перепрыгнул на другую крышу, скользя по черепице.

Жалко, что крыши здесь не плоские, как в княжестве Кор. И хорошо, что не выгнутые, как в Ничи. Я перескакивал с одной крыши на другую, цепляясь камой за трубы. Просветленные перестали бестолково суетиться, и уже нацелили кулеврины. Я укрылся от картечи за коньком крыши, но осколок черепицы впился мне в щеку. Разозлившись от боли, я захлестнул цепь камы за какой-то шпиль, и, пока затянутые пороховым дымом монашки перезаряжались, оттолкнулся от края крыши. Цепь была сплетена по способу Древних, и была достаточно прочной, чтобы не оборваться даже при таком рискованном прыжке. Мы в детстве так летали над оврагом, а потому я не врезался в стенку, а точно куда мне надо. Ни один просветленный на месте не устоял, все полегли! А я взбежал по очередной крыше и исчез во тьме, которая незаметно успела сгуститься. Продолжать бега в потемках—удовольствие для отъявленных самоубийц. Висеть у меня на хвосте так же бессмысленно, гораздо лучше будет устроить облаву. А потому дома сегодня не ночую.

Я заглядывал в окна верхних этажей. В некоторых еще мягко горели свечи, в других было темно, но при желании можно было услышать дыхание спящих. Наконец я нашел то, что нужно—в доме мертвая тишина и не более живая темнота. Ой, что-то страшно… Да чего там бояться––замечательное запустение. Даже в лунном свете видно грязь и мусор по углам, погребенные под слоем пыли. Я растянулся на кровати с немного порванным балдахином––все-таки бега без правил после трудного дня сил не прибавляют. И ума тоже. Усталый человек может наделать кучу ошибок, а у меня сейчас ставка немного выше обычной. Полиция—ерунда, я из любой тюрьмы сбегу. А вот с того света, куда меня думают загнать Просветленные, смыться будет затруднительно. Мне нужен отдых… Что за ерунда красуется у изголовья, машет рукавами туманного савана и пытается что-то сказать? «Кто бы ты ни был, дай поспать. Я уже? Ну тогда не снись мне больше»

 

С утра пораньше я направился домой, почему-то беспокоясь за Родрика. А ну как он прямо в облаву попал? И как бы мне самому не попасть. Хотя это вряд ли. Родрик потрясающе чует опасность, и явно где-то прячется. А меня Просветленные уже не ждут—надо быть редкостным кретином, чтобы вернуться, а таковым меня вряд ли считают.

Возвращался я по крышам––дорогу помню, а спустись я на улицы, то сразу бы запутался. И очень предусмотрительно. Напротив входа в бывший проклятый дом расположилась карга-гадалка, под стеной стояли колдун со знахарем и спорили, отловили меня Просветленные или нет, и если да, то кто тогда шастает наверху––сообщники прорицателя или уже мародеры за дело взялись, а так же не пора ли вломиться и выяснить наверняка.

Через дыру я спрыгнул в верхнюю комнату. Так я и думал—Родрик, больше ему негде устроиться. Никак, мелькал перед окнами. А узрев меня, и вовсе завопил дикой обезьяной. Да, если шарлатаны сомневались, стоит ли сюда нагрянуть, то теперь точно решили зайти и посмотреть, кто голос подает. Дело дрянь, надо срочно искать выход. «Прячься, аферист недобитый!»––рявкнул я, оглядываясь в поисках чего-нибудь для обороны. Взгляд зацепился за тусклое зеркало, и я сам понял, чего испугался Родрик. Видок еще тот: грязная расцарапанная физиономия с налитыми кровью глазами, на ушах повисла паутина, в пыльных волосах запуталась какая-то труха, камзол и брюки выглядят препаршиво, локти и колени разбиты в кровь. «А не пугнуть ли шарлатанов?»––озарило меня.

Многострадальная дверь распахнулась, и из сумрака заплетающейся походкой вышло нечто разбитое, пыльное и окровавленное, с высунутым языком, оно провыло, что за Иллиуса всех поубивает, и простерло костлявые руки. Шарлатаны драпали, сшибая друг друга и боясь даже оглянуться, а мы с Родриком, тоже наблюдавшим представление, от души хохотали. Я погнал его готовить кормежку, а сам с кайфом отмылся и стащил себе новую одежду. Только потом я обратился к лучшему другу с просьбой помочь выпутаться. Он же умный, иначе бы его сцапал первый же полицейский.

––Шарлатаны кидают народ так долго, что на них даже Просветленные махнули рукой,––рассуждал он вслух, шагая по комнате и натыкаясь на стол с магическим шаром,––Значит, сами маленько во все это верят.

––Как бы не так! Я зарабатываю тем же способом, но ни во что не верю.

––Но ведь на зомба они купились. Значит, соображают, что некий Иллиус довольно силен. Надо показать им свое могущество, чтобы больше не хотели связываться. Быть тебе, Нойрик, архимагом…

––Ну ты сказал!

––А что? Ты же бывший священник, кое-что можешь…

––Я на этом «кое-чем» все время держался. Хитрость, простые снадобья и везение––это не так много. Но идея запугать их очень заманчивая.

Родрик недовольно оглядывал весь мой небогатый арсенал полуколдовских уловок и неожиданно спросил, что за гадость плещется в зеленой баночке. А я что, знаю? Стащил у знахаря, ни разу не применял. Родрик принюхался и просиял:

––Такой шанс идет к нам в руки! Это же настой кинь-травы. Что тебе о нем известно?

––От запаха случаются убойные видения. Его раньше использовали сектанты, чтобы самим не творить чудеса от имени своих божеств.

––Схватываешь на лету. Почему бы не применить его против шарлатанов? Только обставь все, чтобы они поняли, кого следует бояться. И дай в нос этому чертику, который сидит на столе и лопает свечку.

––Выйди на воздух,––ласково посоветовал я,––а то тебя самого проняло.

Родрик нехотя последовал моему совету, а я сразу принялся за дело. Для начала перевоплотился в умудренного прорицателя Иллиуса, запихнул в широкий карман баночку, содержимому которой отводилось главное место, и отправился на дело, совсем не таясь. И что самое удивительное, меня никто не сцапал. Воистину, смелость города берет, а наглость—второе счастье.

В доме гадалки было все, как всегда: стол, свеча между зеркалами, потрепанные карты, шкатулки с травами, в одну из которых я щедро плеснул настоя. Карга, наверно, плохо видит на старости лет, да и темновато, потому и не признала меня, покуда я не попросил погадать. Только тогда, вцепившись в меня кинжальным взглядом, опознала попавшего в опалу Иллиуса. Ни с того ни с сего она проявила твердость и попыталась вытолкать меня со словами «Засланцев с того света не обслуживаю!». Я пообещал, что жестоко отомщу и на это святое дело подниму всех знакомых духов, и только тогда позволил себя вышвырнуть.

Колдун восседал в окружении страшненьких тотемов духов-покровителей и раскладывал на столе непонятные трактаты. Незаметно подсунуть кинь-травы не удастся, надо его убалтывать.

––Колдун, ты гад.––честно сказал я. От моего голоса он будто очнулся и тут же впал в ступор при виде меня. А я продолжил:––Что ж ты меня сдал-то с потрохами, и не кому-то, а Просветленным. Мстить буду! Жалко, зомб тебя не прибил… Заберу-ка я силу у твоих духов-покровителей, чтобы ты уже никого не смог обмануть, а демоны проследят за этим.

И при этом наплескал полпузырька кинь-травы в разверстую пасть тотема.

Со знахарем и вовсе повезло: когда я появился, гадалка уже сидела у него, рассказывая о чудесном возвращении прорицателя и его угрозах. Мне ничего не стоило сунуть почти опустевшую банку среди сотен пузырьков, расставленных на полках. Я облегченно вздохнул, и тут же услышал ехидный смех откуда-то сверху. Подняв глаза, я узрел рыжеволосую старушенцию, сидящую верхом на облаке. Она грозила мне тонким пальцем, свободной рукой дзынькая на арфе, и скрипучим голосом отчитывала: «Нойрик, обманывать нехорошо. А красть и вовсе грех. Вот я в твои годы…» «Ты, бабушка, в мои годы воровала у Древних!»––ответил я и получил арфой по черепу. Да, это снадобье здорово пробирает, бедные шарлатаны. Теперь—домой, ждать известий.

Ага, подождешь тут, как же! Только я зашел в дом, посетители прямо волной пошли. Неугомонная карга, наверное, весь город оповестила, а может, не только город. Скоро ко мне со всей империи потянутся! Хотя вряд ли, и без меня жуликов достаточно. Кстати, о жуликах…

––Родрик, выручи меня!––рявкнул я в ухо другу, развалившемуся в глубоком кресле с мечтательным видом.––Я замучился уже гадать да привораживать.

––Не вопрос!––возрадовался он.––Я давно хотел приобщиться к тайнам прорицания.

Я шустро закутал его в мантию и загримировал, а сам скрылся в верхней комнате, приготовившись к зрелищу. После двух гаданий, которые Родрик провел просто блестяще (даже мне так не удавалось), появилась—кто бы вы думали—триада шарлатанов с одинаково покаянными физиономиями. Они со впечатляющим грохотом рухнули на колени и хором затянули:

––Иллиус, прости нас!––хором возопили они.––Что угодно сделаем! Только сними проклятье, а то всякая потусторонняя гадость замучила!

––Как вас она может замучить, вы же с ней всю жизнь дело имеете.

Молодец Родрик, удар держит! «Проси, чтобы от тебя Просветленных отвадили!»––зашипел я и чуть не подставился.

––Кто это голос подает, тоже нечисть?––сразу заинтересовался знахарь.

–– Не, глас совести. Кстати, дельные вещи советует. Правда, все сделаете?

––Почти все. Сами колдовать не перестанем.

––Колдовать—это святое,––согласился Родрик.––Тогда вы сами мне не причиняете вреда, еще договоритесь с Просветленными, чтобы они меня в покое оставили. Взамен—снятие проклятья и посильная оккультная помощь.

Во сказал! Мне аж понравилось, а шарлатаны и вовсе пришли в восторг и рысью отправились, наверное, уговаривать Просветленных. Только колдун остановился в дверях.

––Иллиус, подожди. А бонус? Ты обещал.

«Было такое»––снова зашипел я. Родрик мало что понял, но не оплошал. Смел кое-что с полок и вручил колдуну.

––Если обещал, то так оно и будет. Трактат по защите от темных сил и два талисмана. Пойдет?

Колдун дунул на улицу, я тоже, но через крышу, скоро разучусь ходить по улицам. Рискованно свесившись, я подслушивал, о чем договаривается триада. А она обсуждала интересные дела––сколько надо на то, чтобы откупиться от Просветленных, скидываться ли всем или пусть самый богатый выложит, а потом остальные ему долг вернут, и сколько времени будет торговаться глава секты, прежде чем примет решение.

Шарлатаны слово сдержат, надо и нам сдержать свое. Жулики становятся невероятно честными, когда их загоняют в угол.

Я проскочил рядом с совещающейся триадой и помчался в дом знахаря, откуда умыкнул знакомую баночку, предварительно заткнув ее пробкой. У колдуна я вымыл пропахший кинь-травой тотем, хоть он и корчил мне рожи, а один раз чуть не куснул за палец. Да, после таких видений и я бы остатки разума растерял. У гадалки я по запаху нашел нужную мне резную шкатулку, вытряхнул ее содержимое и наполнил уведенным на кухне укропом, у нее во всех травы такие «чародейные». Дав пинка шмыгнувшему под ногами чертику, я рванул к Родрику—докладывать.

У него как раз сидел очередной любитель колдовства и выслушивал про то, насколько хорошо будет жить, начиная с этого дня. Ситуация повторяется с точностью до наоборот––тогда Родрик ко мне врывался, сейчас я к нему. Не успел посетитель освободить место, как я подлетел к Родрику и взмолился:

––Прорицатель, погадай на пропажу!

––Безвозвратно пропадает только совесть, с чем ты и столкнулся.

––У меня все схвачено,––тихо сказал я.––Бери шарлатанов в долю, они люди душевные, только подучить надо. Считай, прибыльное дело у тебя в кармане.

––А ты?

––А я отяжелел от спокойной жизни, хотя последнее время было довольно весело. Наведаюсь-ка я в Лан Вэй.

До последнего момента я и не подозревал об этом. Но я такой—если мудрая мысль в голову приходит, сразу претворяю ее в жизнь.

А в Лан Вэй––столице нашей империи Тэй-Нува––действительно будет весело.

 

Часть 2

Вор на службе у императора

Путешествие—это святое, авторитетно заявляю вам я, Нойрик, бывший священнослужитель и действующий вор. Я не привык подолгу оставаться на месте, даже если там безопасно. Мне мало сытной кормежки и звона в кошельке, для нормальной жизни нужны приключения, или хотя бы неприятности. Но в душе я добрый, потому Белая Богиня мне пока благоволит, а под таким прикрытием можно творить все, что угодно.

Империя Тэй-Нува велика––горы Эрай и Рассветное море на востоке, великие реки и равнины, занимающие значительную часть, на западе—Внутреннее море и густые леса, на юге—Пустошь и оборонительная линия Кай-Ксин по границе с землей варваров Тарр, к юго-востоку—мелкое надоедливое княжество Кор, на севере мы торгуем с множеством королевств и герцогств, объединившихся в Северную Коалицию. Народ разный: смуглые горцы, высокие южане, светлокожие степняки, но все живут мирно. В самом центре, на слиянии двух рек—старинная и могущественная столица Лан Вэй. Туда я и направлюсь…

Путешествовать по необъятным просторам можно по-разному: на мулах, лошадях, сплавиться на лодке по великим рекам (моя мечта!), на летучих тварях, выведенных еще Древними, но они мало где есть, или на ими же выведенных тобу—пятнистых ящерицах в человеческий рост, которые запросто обгоняют любого коня и могут бежать целый день. Да, могущественны были Древние… А мы из их секретов знаем только рецепт горючего зелья, коим заряжают пушки.

Ради безопасности я хотел присоединиться к торговому каравану, но там оказался мой старый враг и поведал всем, чего от меня ждать можно. Тогда я плюнул на все, взял в загоне, где существ держат специально для путешествий, самого мощного и быстроногого тобу; с собой почти ничего, кроме легкого запаса еды и кошелька, в котором по-прежнему звенело––старый враг расстался с частью своего золота. Для самозащиты—только кама, но ей при желании такого натворить можно… Зачем мне много оружия, я ж не убивец.

Вынул, в общем, замурзанную карту и компас, прикинул, в какой стороне Лан Вэй, повернул тобу мордой в том направлении и криком погнал вперед, по бездорожью.

Хотелось бы мне в этот момент видеть физиономии караванщиков! Но я прилагал все усилия, чтобы не сверзиться. Кожаные ремни, которыми я предусмотрительно примотал себя к седлу, подозрительно заскрипели. Тобу—они же гоняют, как демоны! Путешественников снабжают седлом с высокой спинкой, шарфом и небольшим щитком, чтобы закрываться от встречного ветра, иначе не успеваешь даже вдохнуть.

Непонятная зверюга, усеянная иглами в три ряда, попыталась напасть, но тобу просто перемахнул через нее.

К тому времени, как я, обалдевший от скорости, немного пришел в себя, Пустошь кончилась, потянулась Срединная равнина.

Вы только представьте: ровная степь от края до края, пронзительно-ясная даль, переливчатые волны и полосы желтого, пурпурного и зеленого, едва различимые пятнышки––пасущиеся животные. Красота и свобода! Именно этого мне и не хватало в жизни. К вечеру потянулись поля, а ночь я культурно провел в небольшой деревне, где даже ничего не стащил, ибо устал. Да и совестно—такой народ гостеприимный, что просто жуть берет. Вот только сплетники жуткие, я не успел въехать в деревню, как узнал все происходящее. Особенно насторожили непонятные слухи о поселении Бэй, вроде как все жители повально спятили. Со всяким бывает, но что все одновременно—в это верится с трудом.

Весь следующий день я проскакивал небольшие деревеньки, но, когда стемнело и я стал искать, где бы остановиться, по закону подлости заметил указатель «Бэй, 1000 локтей». Пылить до следующего поселения как-то не хочется, а насчет слухов––я за свою жизнь и не такого наслушался. Несмотря на мирный вид деревни, я проявил осторожность—съехал с дороги, прятался в высокой траве, потом как можно незаметнее залез в какой-то сарай, втащив за собой тобу. Но эти маневры не возымели никакого действия—за стенами раздался топот и крики: «Хватайте его! Нам нужна новая жертва!». Ну точно, все с ума посходили, какая еще жертва. Выяснять отношения—дело неблагодарное, а потому я просто подпалил сено, в котором прятался, и, цепляясь за обезумевшего от дыма тобу, вышел через заднюю стенку из переплетенных прутьев. «Хорошо, что не каменная!»––возрадовался я, уносясь в ночь. По дороге сшиб страшненького идола, и народ совсем озверел––мне в спину полетели стрелы. Хорошие такие стрелы, от охотничьего арбалета последней модели––с ходу определил я, когда одна из них вонзилась в седло. Благословенны да будут быстроногие тобу и высокие спинки седел, иначе быть бы мне подушечкой для иголок. Но не будем о грустном, я ведь без потерь выбрался. Единственная крупная неудача—цивилизованный отдых накрылся, ночевать пришлось вполглаза в степи. Тобу, приученный никогда не убегать от седока, вертелся поблизости, выкапывая кривыми когтями червей и букашек, а так же разгоняя хищное зверье.

На третий день запахло водой––Лан Вэй стоит на слиянии двух великих рек, а потому окружена непроходимыми болотами. И мы с тобу по ним плюхали до самой столицы, даже не хочется вспоминать. Тина, гнилые водоросли, вода за шиворот, вонючие трясины, в которые проваливаешься чуть не по макушку, пиявки со всех сторон вгрызаются, комары размером с кулак… Да, без тобу я бы помер, он меня и из трясин вытаскивал, и от кусачей нечисти избавлял––от слопанных букашек на нем седло трещало, у меня же запас еды сильно пропах тиной.

С мучениями я достиг Лан Вэй, грязный, как табун хряков, почти потерявший человеческий облик, и меня чуть не посадили за бродяжничество, но не стали связываться. Я тут же искупался в пруду, сдал тобу с рук на руки в загон, обосновался в гостинице, и, вернув себе человеческий вид, пошел гулять по городу.

А город—есть на что посмотреть, не какая-то замученная поселушка на краю света. Лан Вэй ты наша белокаменная! Круглые купола соседствуют с высокими узкими башнями, глухие каменные строения перехвачены ажурными мостиками, внизу ни травинки, зато сверху нахально свешиваются вьющиеся стебли—считается, что они приносят удачу, и вообще символ упрямства и выносливости. То ли герб заказать с таким символом? Но я простого происхождения, и надо сильно отличиться перед императором. Кто знает, может, повезет. Маверик XIII главенствует праведно, ни разу никому башку не срубил. Но пока мне не хочется строить козни. Лучше в храм схожу, вон он какой хороший—устремленный в небо, из симпатичного красноватого гранита, с красивыми витражами. Зря зашел. Согласитесь, когда прямо в храме беззастенчиво лезут в карманы—это уже слишком! Я подмигнул Белой Богине во всю стену, с тихой грустью созерцавшей весь этот беспредел, и гордо ушел. Не знаю, что мне в голову стукнуло, но я взобрался по ближайшему плющу и легко побежал по крышам––жуть как люблю это дело, заодно пути отступления узнаю.

––Нойрик!––вознесся ввысь смутно знакомый голос.

Я от неожиданности чуть не шлепнулся подстреленной вороной. Но мало ли на свете Нойриков. А знакомых у меня точно нет, равно как и врагов––я здесь вообще в первый раз.

––Нойрик, к тебе обращаюсь!––голос уже прозвучал из-за спины. Я обернулся и увидел богато одетого черноволосого северянина с мраморной кожей и гордой осанкой. Да это же…

––Тадао из храма! Тесен мир!

––Это да. А я смотрю, кто-то по крыше бежит, рыжая макушка на солнце сверкает, ну, думаю, точно ты, больше некому.

––А ты где так ловко лазить научился? Только что был внизу, а уже здесь.

––Это долгая история. Здесь будем разговаривать или снизойдем?

––Ну, можно и здесь. Я люблю ветер.

––Как ты можешь его не любить, если он у тебя в голове.

И так далее в том же духе. Мы разместились в общей комнате гостиницы, в коей обосновался я, и предавались воспоминаниям. Тадао, оказывается, одно время был в команде кладоискателей, которые занимались секретами Древних; он побывал и в горах, и в лесах, намеревался даже нагрянуть в Исчезнувший город—тоже руины Древних, находящиеся в горах Эрай, о нем ходит много слухов, но команду переловила по одному вездесущая секта Просветленных, посчитавшая подобные поиски святотатством, а Тадао чудесно спасся, ибо тоже под прикрытием Богини. Я рассказал, как жил, что творил в Хаку, про Родрика поведал, про всех наших, с кем поддерживал связь, выслушал про остальных, про тех, кого нет с нами.

За ужином Тадао угостил меня дивным напитком, настоянным на степных травах. Потом мы играли в кости. Когда фишки начали расплываться перед глазами, я подумал: то ли травы были несвежие, то ли напиток перестоял, то ли Тадао что-то подмешал. Это было последнее четкое воспоминание. Нет, вру, я еще слышал сквозь туман в голове: «Продулся до последнего. Ставь свою жизнь!» и вроде ответил: «Жизнь? А ладно, ставлю»

Солнце постучало в окно, и не дождавшись ответа, ворвалось в комнату. Где я? Кровать, столик у изголовья, непонятный гобелен на стене, храм за окном виднеется… Ну точно! Я же в одной из гостиниц Лан Вэй.

Смутно осознавая, что подставился как никогда, я спустился в общую комнату, к завтраку. Тадао был уже там и, пока я кормился, взирал на меня снисходительно, как на букашку, а потом вдруг сказал:

––Давай расплачивайся, ты мне должен.

––За что?––не понял я.––Я у тебя что-то украл?

––Ты жизнь ставил? Ставил. И проиграл.

Не ожидал я от себя такой подлости! И этот тоже хорош. Друг называется!

––Мне самому или ты поможешь?

––И так, и так беспощадно получается, а Белая Богиня—она милосердию учит. А потому живи, только в обмен на услугу.

––Какую?

––Ты правда можешь украсть все, что угодно?

Смертоубийство отменяется––уже хорошо.

––Обижаешь! Что добыть надо?

––Корону императора!––сказанул Тадао. Я как сидел, так и застыл с разинутым ртом, потом выдавил:

––Шутишь, что ли? Или просто издеваешься?

––Серьезнее некуда,––отрезал Тадао, чем добил меня окончательно. Я, конечно, кое-что могу, но так высоко мой талант еще не оценил никто. А с другой стороны––почему бы и нет? Если провалюсь, Тадао будет выгоднее меня спасти. Но когда я в настроении, мне сам черт не брат.

––Корону? Из дворца Маверика? Стащу, не вопрос! Сегодня ночью и полезу!

Весь день я вертелся у дворца императора, смешавшись с праздной толпой, но созерцал я не из любопытства, а просматривал подходы. Нет, сам дворец очень даже ничего, из резного розового мрамора, с высокими крышами и витражами, обнесенный стеной, к которой прилепилась караулка. Стражи, понятное дело, столько, что они могли бы создать перевес сил в небольшой войне. Вдобавок должны быть ловушки на самых узких местах, а через стену просто так не перемахнешь, поскольку она гладкая и сверху утыкана штырями.

Ладно, если через нее никак––пойду через ворота. И тут же словлю пулю из кулеврины ретивого стражника, или удар алебардой от него же. Надо отвлечь стражу. Но как?

Ответ пришел со слабым ветром. Это не поэзия, это в прямом смысле––до меня донесся восхитительный аромат супа. Оказалось, что я неосмотрительно подошел чуть не к самой караулке. А если рядом, то надо и внутрь пробраться, чего мелочиться. Я подпрыгнул до узкой бойницы, подтянулся на пальцах и заглянул внутрь. Ну так и есть—на огне кипит здоровенный котел, куда бы мог поместиться целый конь. Кормежка на всю ораву. Вот оно!

Отцепившись от стены караулки, я со всех ног помчался—куда бы вы думали––в лавку врачевателя, где без особого труда присвоил бутылку сонного снадобья. Большую! Теперь дело за малым––сдобрить им снедь. И снова я направился ко дворцу, уже знакомым манером подтянулся, просунувшись в бойницу… Вот тут меня ждала неудача: я, конечно, стройный, если не сказать тощий, но бойница до того узка, что я в нее не пролезу. Пришлось боком просунуться наполовину, вытянув руку с бутылкой как можно дальше, и выплеснуть снадобье прямо в котел. Я едва успел убраться, прежде чем нагрянул стражник.

Теперь остается только ждать. До самого вечера я бродил по улицам, привычно намечая пути для отступления, а когда на город опустился мрак, я уже был у кованых ворот дворца. По обе стороны от них стояли стражники, не столько держа алебарды, сколько держась за них, чтобы не упасть. Судя по мертвой тишине, не их одних подкосил неправедный сон. Есть! План сработал, остается только пройти в ворота. Пытаться открыть их отмычкой—изощренное издевательство над собой, замОк великоват. Тогда я потянул связку ключей с пояса одного из стражников. Тот, не открывая глаз, стукнул меня тупым концом алебарды. Вот это я понимаю: боец спит, а служба идет. Как же пробраться-то?

Не придумав ничего умнее, я полез прямо по кованым узорам ворот. Мягко спрыгнул на каменные плиты. Подошел к дворцу, обходя неподвижных стражников. Резная дубовая дверь заблокирована с другой стороны. Как войти? Через окно, что ли? Но расшибать красивейшие витражи шумно, и, откровенно говоря, жалко. Над воротами—изящный балкончик, с которого величество произносит речи. За него-то я и ловко зацепил каму и взобрался, упираясь ногами в стену––благословенны да будут те, кто прорезал в ней барельефы.

Удачно вошел—как раз в тронный зал. Оценив роскошь убранства, заметную даже в темноте, я бесшумно двинулся в дальний конец зала, к трону––очень хотелось посмотреть вблизи, за что ведутся всяческие интриги и перевороты. И чуть не нарвался на растяжку. Так и есть—самострелов понаставили! Даже перед императором совестно: вряд ли ему будет приятно сидеть в зале, залитом кровью. Перемахнув еще через пару растяжек, я оказался возле трона. Впечатляет, но в темноте ни черта не видно. Кроме короны, которая небрежно валяется на подлокотнике, заговорщицки сияя звездами алмазов в далеких отсветах. «Ловушка!»––подумал я, хватая корону и засовывая в мешок. По-прежнему все спокойно. Я метнулся к балкону—здесь мне делать нечего.

Вот же подлость, каму стащили! Не прыгать же на голый камень, зря я, что ли, лез.

Свет свечей пробежал по залу. Я попался!

––Ну ты можешь!––услышал я за спиной до жути знакомый голос.––Я же говорил, это самый подходящий человек. До него никому не удавалось.

Я обернулся. Тадао, а рядом—высокий старик, похожий на капитана дальнего плавания. Лицо знакомо по портретам, какие есть почти в каждом доме Тэй Нува.

Маверик XIII…

Я хлопнулся на колени и приготовился каяться, но не мог сказать ни слова. Сам император!

––Нойрик, ты…это…корону верни, а то перед величеством неудобно.

Я размотал мешок, протянул корону, не поднимая глаз, и поинтересовался, зачем Тадао затеял всю эту беготню.

––Разреши представиться: глава имперской службы безопасности. Назревают крупные проблемы, людей не хватает, кто провалился, кто на заданиях, новых шпионов набирать и обучать—полно времени уйдет… Тебя мне сама Богиня послала. Извини, что обманул тебя, это было испытание, которое никто кроме тебя не прошел.

––Да тебя за такие испытания убить мало!––взбесился я.––Не мог по-человечески попросить, я, может, всю жизнь и мечтаю, чтобы перед величеством отличиться.

––Мы нанимаем тебя на службу,––весомо сказал Маверик.––Служи на благо Империи.

От таких слов я уже был готов на все. Меня быстро ввели в курс дела.

Мелкое и подлое княжество Кор, жители которого не признают никаких порядков и даже употребляют в пищу священных животных, главным образом кошек, поддерживало натянутый нейтралитет, но в последнее время затевает войну. Само оно не представляет угрозы, но пытается договориться с островным королевством Ничи в Рассветном море, с коим мы живем мирно, а так же с герцогствами и графствами Северной Коалиции, но главным образом—втянуть южных варваров из бескрайних земель Тарр. Обложили со всех сторон! И надо разведать более точно, а так же––по возможности––найти слабые места, чтобы можно было сорвать планы врага. Шпионы не очень много разведали, а на меня вот как надеются. Конечно, еще многие будут разбросаны по Коалиции, да в Ничи на каждом острове, но мне с этого не легче. И по-кореянски я не знаю ни слова, не говоря уже о полном непонимании в обычаях. Но на такие доводы внимания почти не обратили. Вызвали почтенную даму с глубокой печатью умудренности на лице. Та была зла, как некормленый демон, ибо ей пришлось тащиться во дворец среди ночи, но приказа императора не ослушалась, и принялась за мое обучение. Башка у меня опухла в два счета. Тадао––добрейшая душа––поднес мне снадобье со словами: «Испей, легче будет». Я удивился, как у него при себе оказываются снадобья на все случаи жизни, и замахнул из фляжки. Мне действительно полегчало… к утру.

В себя я пришел в караулке. С удивлением отметил, что все мое при мне, а в голове––четкие сведения по Кор, а так же фразы на их языке. Ухватив одну из них за хвост, я выдал такую убойную тираду, что аж самому стало удивительно. Не только мне, но и Тадао, просочившемуся через скользящую стену.

––Ну и крепко тебя проняло, шпион несчастный!––восхитился он.

––Со всяким бывает, но откуда я знаю то, о чем не имел представления?

––Это тебя обучали под глубоким внушением.

––Секрет Древних?

––Как угадал?

––Чего от тебя еще ждать? Кстати, снадобья тоже по их рецептам? Ладно, можешь не говорить. Плеснешь мне маленько?

––Самому не хватает.

––И еще. Вор у вора кое-что украл. Не вернешь?

––Не вор я,––буркнул Тадао, возвращая мне каму. За что его уважаю—так это за понятливость.

––Ну ловко же ты меня!

––Не хвали меня, я стесняюсь. Кстати, надо еще уточнить план действий.

Не знаю, какой черт меня дернул, и какая муха укусила, но я объявил, что девушка везде пройдет, а паренек не везде. Но равной мне девушки нет (а жаль, превосходная бы команда из нас получилась), а потому придется мне перевоплощаться.

Я чуть не помер! Меня фрейлины всей толпой дрессировали––учили ходить, чтобы коленки одна за другую цеплялись. Платья примерять заставляли––представьте себе такую бесчеловечность. А в Кор они узкие шелковые, для ходьбы не приспособленные. Ни убегать, ни драться! А уж туфли—настоящее самоубийство! Кореянки варварски стягивают ступни, в результате––маленькая ножка, нетвердая семенящая походка и адские боли. На мой размер туфлишек не нашлось. А в сандалиях из соломы я сбил ноги через три шага. Ладно, платье длинное, можно оставить и мягкие сапоги, не видно будет, а мне передвигаться не в пример удобнее. Две металлические чаши, утянутые мной незнамо откуда и засунутые под одежду, а так же полосы толстой ткани, обернутые вокруг бедер, изменили фигуру. Над лицом неплохо поработала одна из фрейлин. Мраморно-светлая кожа стала смуглой, лицо тоже вроде бы округлилось, хорошо, что глаза у меня сами по себе немного раскосые, как у кореян, а то не знаю, что бы со мной сделали. Черный парик окончательно добил меня.

Собрали меня, дали барахла в дорогу и последние указания, Тадао кое-что подкинул––по секретам Древних, разумеется. Он же должен был сопровождать меня до Кор. «Это опять через всю империю тащиться несколько дней?»––возмутился я. «Нет, думаю, за сутки доберемся. Летучие твари—они шустрые!»

На крыше дворца нас ждало здоровенное нечто. Четыре перепончатых крыла с хитиновыми надкрыльями, лапы с кинжальными когтями, глаза, как чашки, голова вытянутая, полный клюв зубов, тело с маленькую комнату. Это ж как такая махина в воздухе держится? И как с этим чудищем управляться?

Погонщик велел нам забраться в корзину, подвешенную под брюхом чудища, а сам уселся на шею, что-то сказал, и существо поднялось в воздух.

Дальнейшее вспоминать не хочется. Корзину мотало в стороны, наверху было ужасно холодно. Тадао чувствовал себя прекрасно, а меня здорово мутило, и я только и мог, что закатить глаза и хватать ртом воздух. Но как пришел в себя, то нисколько не пожалел. Рискованно перевесившись через край корзины, я с умилением смотрел на серебряные ленты рек, лоскутки обработанных полей, волны степей и лесов, и города из маленьких домиков.

Тэй-Нува… Созерцая ее сверху, я понял, что защищать буду в меру сил. Странные мысли для вора и пройдохи…

Летели весь день и всю ночь––впервые я увидел звезды так близко. Но о звездах рассказывать—это не дело, их гораздо приятнее видеть своими глазами.

Приземлились мы в крепости Ксин––восходящее солнце уже отражалось от Граничного залива, до которого недалеко было от крепости. Этот залив разделяет Тарр и полуостров, на котором расположено Кор, а с севера––сухопутная граница между Тэй-Нува и Кор.

Там мы оставили летучую тварь, а сами сплавились на торговом корабле до Кор, при этом Тадао давал мне последние указания. Работать буду под прикрытием: господин Хон Вук, брат князя, выдаст меня за свою племянницу Найру. Этот самый брат прочно связан с империей, война ему без надобности, но сам шпионить не может––если что случится, любой шпион бы исчез, а Вуку здесь жить.

Потом мы ехали на повозке, запряженной быком и затянутой тканевыми занавесями. Да, я бы и сам не стал бы смотреть по сторонам, по сравнению с империей это жалкое зрелище. Места мало, это вам не бескрайняя Срединная равнина, домишки на сваях стоят чуть не вплотную, поля больше напоминают болота, какие-то умники жарят рыбу прямо на улице, и запах даже ворон на лету сшибал. И это мелкое княжество нападать на нас собирается?! Но как хитро они собираются натравить на нас всех желающих отхватить кусок от наших земель.

Столица у них только самую чуточку хуже Лан Вэй, это я заметил сразу. Только дома в с плоскими крышами, выкрашенными в зеленый или синий цвет.

Жилище господина Вука––еще не дворец, но уже не дом––выполнено в стиле Ничи—с гнутыми крышами и легкими колоннами. Сам господин Вук больше похож на генерала в отставке: военная выправка, суровый взгляд, даже длинные корские одеяния смотрятся очень грозно.

––Найра, ты вернулась?––ласково спросил он.––И как прошла твоя поездка?

––Замечательно,––брякнул я.––Надо будет оправить послание родственникам.

––Почему бы и нет? Почтовые летучие мыши есть, как-то купил в Тэй-Нуве.

Это вроде шифр. Послание родственникам––это держать связь с имперскими шпионами, которое, как выяснилось, лучше всего отправлять летучими мышами. Заодно проверка, как я говорю по-корски. Вроде бы неплохо.

Тадао благородно предоставил мне свободу действий, проще говоря—смылся, оставив меня на произвол судьбы. Но моя судьба и так чистый произвол, а потому мне действительно лучше. До вечера я обосновался в верхней комнате, украшенной шелком, свитками и вазами, а так же перегороженной ширмами. Пальцы зачесались что-нибудь присвоить, но вазы великоваты, а из приятных мелочей только мои. Надо как-то тянуть время, ибо вечером у меня первый выход в свет––князь дает бал. Надо повторить этикет, обидно будет в первый же день попасться на мелочи.

Не хотел бы я влачить богемное существование! Корские аристократы живут скучно: балы, интриги, заговоры. Может, и есть среди них толковые люди, но я ни одного не видел––подобные люди предпочитают не тратить время на пустые развлечения. Притащили меня на бал в лучшем платье, гремящем от парчи, красиво там: высокий зал со статуями и фонтанами, влиятельные кореяне в шелке и золоте. «Князь!»––шепнул Вук, и я растянул физиономию в самой убойной улыбке, пытаясь этого самого князя разглядеть.

Был он похож на самого Вука, но немного выше и крепче, круглолицый, смуглый и косоглазый, как все кореяне––это все, что я смог разглядеть сквозь ненормальное сияние украшений. Никак, он носит на себе, по меньшей мере, половину золотого запаса всего княжества. Правильно, чтобы не разворовали…

––Здравствуй, брат!––издевательски поприветствовал он Вука.––Ты не один?

––Как видишь. Племянница моя, Найра.

––Что-то не припомню такой.

––Неудивительно. Ты вечно в государственных делах, как-никак правитель, а мы простые смертные,––пошел в наступление Вук,––но тоже кое-что соображаем. Зачем вечеринку устроил, лучше бы на пушки потратился, их хорошо закупать в Ничи.

––Обдумаю. Здесь как раз присутствует королева Ничи, и прочие высокопоставленные иноземные гости.

Это становится интересным. Я не стал выслушивать перепалку между братьями, а влился в толпу. Помимо влиятельных кореян здесь присутствовали герцоги, графы и короли. В крайнем случае послы––не все владыки бросили свои дела ради сомнительного заговора. За что и уважаю!

Королева Ничи плывет в волнистом шелковом платье, гордо неся лучистую корону на уже седеющей голове, рядом с ней—по бокам и чуть позади––два телохранителя в широких одеяниях, с одинаково набеленными лицами, держа руки на рукоятях коротких мечей. Невдалеке отсвечивает посол из северного герцогства Рин––гнусный тип с лошадиным лицом и глазами снулой рыбы, одетый в цвета флага. Остальные затерялись в кореянской толпе не хуже меня.

Развлекается народ традиционно: вино, заговоры, танцы. Музыканты завели странноватую тягучую и звенящую мелодию. Один из телохранителей королевы пригласил меня на танец. Я был в том состоянии, когда сам черт не брат, а потому согласился. Не скрою, приходилось танцевать с парнями, и после этого ни один из них не обнаружил у себя кошелька.

Телохранитель двигался со смертельным изяществом, я тоже не ударил в грязь лицом перед иноземцами. Со стороны мы смотрелись, наверное, кошмарно: длинная нескладная девица с застывшим выражением на смуглой физиономии, и юноша на полголовы ниже ее ростом, с набеленным лицом и стянутыми в пучок волосами, так и не расставшийся с мечом. Красть у него оказалось нечего, как и у меня. Только зря прожигает меня кинжальным взглядом, глаза—желтые, как у змеи. Про такие говорят, демоны в роду были… Что за жуть мне в голову лезет?!

Танец, кончился. Подали яства. Телохранитель дунул к своей госпоже—пробовать пищу на яд. Бедная королева, питается объедками. А мне просто захотелось бесплатно покушать. Рыбу, которая пахла жутко, но оказалась вполне приятной на вкус, и острые овощи я ел спокойно, а к кошатине не притронулся. Кстати, все иноземцы тоже отказались от подобного угощения.

Снова зазвучала музыка, и меня пригласил на танец ринский посол. Я от всей души проклинал фрейлин, поклявшихся превратить меня в симпатичную кореянку и не обманувших. Перестарались малость. Кто же знал, что он начнет гнусно приставать! Одно дело, когда я, нежно приобняв его, почистил карманы, а когда чертов посол не отцепился даже после танца—это уже другой разговор. Я испробовал все—сперва пощечины, потом удар локтем, а так же крепкий удар в челюсть, коим я валю некрупного быка.

В общем, собрание влиятельных кореян и иноземных гостей плавно перешло в банальное мордобитие, и тут я тоже не опозорил свой народ. Краем глаза видел, как телохранитель королевы мутузил кого-то неподражаемыми ничийскими приемами (надо попросить, чтобы он и меня потренировал). Я вертелся, нанося меткие удары исподтишка, пару раз услышал в свой адрес восхищенное: «Во дает девка!» Заодно ловко обчищал карманы тех, кто попадался под руку. Золото и украшения оставались при них, меня интересовали только бумаги––я, как-никак, шпион. Откатившись от крепкого удара в безопасное место—за пьедестал––я подробнейшим образом ознакомился с тайной перепиской, кое-где переменил содержание, растворяя чернила специальным составом и вписывая новый текст, к примеру, вместо «присоединиться к войне»––«ни во что не вмешиваться», или угрозы, которые должны были достаться Маверику, теперь были обращены к какому-нибудь северному графу. А там уже рассовал исправленные письма по карманам дерущихся аристократов––я помнил, что у кого увел. Напоследок дав пинка послу из Рин, просто для удовольствия, я подошел к Вуку и нежным голоском пропел:

––Пошли домой, дядюшка, здесь так скучно! Этот кошмар не для моей нежной и ранимой души.

Здорово в образ вошел. Эх, жалко, не видел себя со стороны!

 

Придя «домой», то бишь в дом господина Вука, я первым делом написал подробнейший отчет, и в ночное небо взмыла почтовая летучая мышь.

––День прошел не зря,––изрек Вук.

––Повезло как никогда.

Он повел себя странно––достал уголек из камина и вывел на столе: «У них завтра тайный совет. Не знаю, где. Во дворец проникнуть помогу, а дальше ты сам» «Спасибо!»––отписался я и вытер стол рукавом. «Варвар!»––буркнул Вук. Обидно! Но эти кореянские манеры меня убивают: чуть не так голову повернешь, рискуешь с ней расстаться.

На дело я собрался в настоящем виде, чтобы не вызвать подозрений. Если непонятно кто вертится у дворца––значит, в худшем случае хочет что-то стащить, а если племянница княжеского брата, да еще имеющего связь с империей,––это уже шпионят. Так что я смыл грим, снял парик и переоделся.

За шелковой занавеской мелькнула смутная тень. «Вот урод!»––прошипел я, швыряя в окно увесистым кубком. Я надеялся услышать хотя бы сдавленный крик или шорох по стене, но безуспешно. Наверное, просто птица. Если у них водятся такие крупные птички… Явно кто-то подглядывал. Не хватало еще, чтобы догадались, кто я есть. А если кому просто захотелось поглазеть на симпатичную кореянку, тому я не завидую. Конечно, я не чудовище, но перед местными красавицами окончательно проигрываю.

Едва заспанное солнце высунулось из тумана, мы, закутанные в потертые рясы, вышли через заднюю дверь. Я досыпал уже по дороге до княжеского дворца, но и это удавалось с трудом—не очень-то приятно идти по мокрой от росы траве, тем более, утро выдалось прохладным. Мощь княжеского дворца, похожего на скалу, не очень смотрелась на фоне ясного неба.

Мы нырнули в тень, стараясь не привлекать внимания сонных стражников. «Два вверх… пять в сторону… не то…»––бормотал Вук, касаясь стены пальцами. Наконец он нашел, что искал, и нажал на один из плотно пригнанных камней. Солидный кусок стены бесшумно провернулся внутрь. «Вот как надо работать!»––сказал Вук с оттенком превосходства. Я скинул рясу, чтоб не цеплялась, и ловко протиснулся внутрь. Там было сыро, прохладно, темно и ощутимо несло гнилью. Тоже мне, цивилизация. Стена задвинулась на место, а свечку я взять не догадался. Шпион из меня никакой… Ничего, прорвемся, это же мелочь по сравнению с неприятностями, которые я находил раньше. Довольно далеко прошел на ощупь, вытянув руки перед собой, чтобы не расшибить лоб. Обошлось, но руки ободрал изрядно. Потом зацепился камзолом за какую-то железяку и резко рванул, почти сразу же пожалев и одновременно возрадовавшись. Стена отъехала в сторону. От света я временно ослеп, но хоть не пришлось дальше блуждать в потемках.

Когда глаза привыкли к свету, я узрел двойной ряд колонн, увитых нефритовыми змеями, и богатую резную дверь, по обеим сторонам которой стояли стражники. Мимо меня вихрем пронесся слуга с подносом. Он осторожно постучал в дверь и провозгласил: «Завтрак для его княжеского высочества!», после чего занес поднос и дунул со всех ног в сторону лестницы. Вот же мне везет, так везет! Остается только дождаться князя, а потом проследить за ним. Я больше чем уверен, что князь-то приведет куда надо.

Вроде я ненадолго уснул. Но четко помню, как из княжеской опочивальни вышел стражник. Точнее, некто в доспехах стражника. Когда он поравнялся со мной, я разглядел, кто именно. Кореяне все на одно лицо, но это точно был князь. Это он мудро поступил. И переоделся, и охранников оставил у дверей опочивальни, вроде как он еще там. Откуда бы ему знать про вездесущего Нойрика. Корону у него, что ли, свистнуть? Но сначала—дело, а потом уже удовольствие.

Князь, не оглядываясь, громыхал по коридорам. Я бесшумно скользил за ним, на всякий случай прячась за колоннами. Когда навстречу прошагал стражник, мне вообще пришлось залезть на колонну. Я здорово отстал от князя. Он вошел в потайную дверь, а я не успел––он захлопнул ее за собой. Замочная скважина скрывалась в затейливой резьбе, и даже при моем богатом опыте ушло много времени, чтобы ее открыть. Хорошо хоть отмычки у меня всегда с собой.

Я боялся потерять князя из вида, но этого можно было не опасаться—световое пятно впереди ясно указывало путь. Тайные ходы закончились круглым залом так неожиданно, что я чуть с разбегу не вылетел на открытое место. Зал был освещен факелами, и большую его часть занимал стол—тоже, как положено, круглый. За ним восседали графы и герцоги, королева Ничи, и, разумеется, сам князь присоединился. Еще был огромный человек с желтой кожей, закутанный в меха. Из разговора я узнал, что он правит бескрайней Тарр и всеми варварами. Они как раз обсуждали нападение со стороны Тарр. Повелитель варваров заявил, что если бы не линия Кай-Ксин, от Тэй Нува камня на камне бы не осталось, но и ее можно пробить, если кореяне поддержат пушками да кулевринами.

––Это вы нас первой волной погнать хотите, чтобы всех до одного положили?––возмутился князь.––Мы, значит, им несокрушимую линию защиты пробиваем, а они приходят на все готовенькое и от души мародерствуют? Не бывать этому!

На что варвар обозвал их слабаками, и высказал, что если кореяне сами не могут пойти в атаку, так пусть хоть дадут Тарр хорошее вооружение, да побольше, чтобы всем хватило.

––На всех не хватит, у нас одна пороховая мастерская на всю Кор. Сами знаете, с этим делом никогда особо хорошо не было.

––Пушки можно закупить в Империи,––ехидно предложила королева Ничийская.

––Мы же с ними воюем. Может, лучше у вас в Ничи?

––Обойдетесь. Вдруг сегодня мы вместе бьем Тэй-Нува, а завтра у вас изменятся планы, и вы из наших же пушек—по нам же.

––Давайте сначала ее побьем. У нас в Коалиции тоже порох есть. Но за это––все северо-западные земли наши, в том числе и Лан Вэй.

––Еще чего захотели! Я сам там буду в короне Маверика.

––Ты что, князь, императором стать решил?

Дальше пошли угрозы и пошлая перебранка, потом они немного успокоились и снова принялись обсуждать грядущий разгром, и вновь скатились на перебранку. Тоже мне, правители. Еще не победили, а уже земли делят, земледельцы. Я не стал дальше слушать, а предпочел исчезнуть тайным ходом. Меня преследовало видение: вот князь идет по коридору с факелом, а я застрял в тупике. Нет, я запомнил дорогу. Второй поворот налево, три пропустить, четвертый направо, потянуть рычаг, который я не видел, но был точно уверен, что он потемнел от времени. Опять коридор с колоннами, даже резная дверь виднеется, но стражники куда-то отчалили. Повинуясь инстинкту, я зашел в опочивальню (столько бессмысленной роскоши я еще не видел, и век бы мне ее не видать) и стащил несколько золотых браслетов. Либо сам носить буду––ими, наверное, хорошо держать удар––либо подарю кому. Я покинул дворец тайным ходом, который мне показал господин Вук, подобрал сброшенную рясу, до сих пор валявшуюся в траве и направился к своему убежищу—докладывать Вуку о подслушанном и писать новый отчет императору.

В дом Вука я прокрался через заднюю дверь, так как не мог избавиться от ощущения, что за мной наблюдают. А ну как кто-то заметил мои художества в княжеском дворце? Хотя нет, там внутренний голос помалкивал, и подал признаки жизни только на подходах к дому. Я вошел в комнату Найры, но не успел даже переодеться, как кто-то постучал в дверь. Никак, по мою душу?

«Найра дома?»––услышал я нежный девичий голосок. «Нет, и не скоро будет!»––отрезал Вук. После—удивленное «Вот проклятье!», звук мягкого удара, будто кто-то высоко прыгнул и приземлился, и быстрые шаги по лестнице. Я успел только спрятаться за ширму, наблюдая через дырку, прорезанную в шелке кем-то меня. Хлипкая дверь распахнулась, и вошла девушка демонической красоты: длинные волосы, черные и блестящие, как обсидиан, стройная фигура, приятное смуглое лицо с большим ртом и рысьими глазами, выдававшими происхождение из Ничи. Она воззрилась в мою сторону кинжальным взглядом и позвала:

––Найра? Выходи, не прячься. Ты же из империи?

––Я чистокровная кореянка, племянница князя,––пропищал я.

––Да будет вам известно, настоящую Найру отправили в безопасное место—город Нва в Ничи. Я там была.

––А ты сама кто?

––Всего лишь тот, кто против войны, покуда Ничи торгует с империей. А так же телохранитель ее величества.

––Врешь и заливаешь.

––Почему? Если ты смог перевоплотиться в прекрасную кореянку, то и я могу измениться до неузнаваемости. Стянуть торс, подложить пластины под плечи, обмотать талию и руки толстой тканью, сильно набелить лицо…

Я пригляделся получше. Знакомый змеиный взгляд, и глаза желтые. Вполне возможно.

––А как ты догадалась, что я тот, кто я есть?

––Найра пришла на бал, хоть и была в Ничи. Подозрительно это, подумала я и решила присмотреться получше. И к слову, не швыряйся кубками, больно.

––Так вот кто подглядывал.

––Да. Лучше бы какая-нибудь неприятность мне помешала. Как увидела, так и потеряла покой.

––В каком смысле?!—не понял я.

Девушка помрачнела и после долгой внутренней борьбы выдала:

––Понравился ты мне сильно… черт, как к тебе обращаться?

––Нойрик. А ты?

––Видомина-беспредельница. Кстати, королеве дальняя родня. Весь клан со мной намучился. Бунтарская натура…

––Тем же страдаю!––признался я, вылезая из-за ширмы и тихо косея.

После долгого разговора о жизни я проникся глубочайшим уважением к этой самой Видомине. Она и не изнеженная аристократка, и не дурочка с кукольным личиком, и не стерва. У нас с ней похожий характер, например, полное непризнание авторитетов, стремление к свободе, неприятие убийства. Несмотря на убойное прозвище, душа у Видомины добрая. И улыбается, как Белая Богиня с храмовой росписи. Я надел ей на запястье ажурный браслет, уведенный у князя, и шпионка пришла в полный восторг.

А потом мы сели втроем—еще Вук присоединился––и наконец-то обсудили тайный совет. Ситуация сложилась такая: варваров можно вывести из войны, всего лишь уничтожив единственный пороховой склад; угрозу в лице королевы Ничи, (не особо и стремящейся воевать) благородно взяла на себя Видомина––она действует от народа, которому война без надобности. Оставались еще северяне, но часть государств уже вышла из войны, а остальные позже разбегутся, когда поймут, что ловить нечего.

––Князь опять званый ужин устраивает,––«под большим секретом» поведал Вук, взявший командование в свои руки,––лучшего времени не найти.

––Тогда встретимся вечером во дворце, оттуда и пойдем на дело, а мне надо защищать королеву.

––От нее самой?––уточнил я.

Но Видомина уже исчезла, как последняя звезда в бледнеющем небе.

––А вас, Найра, я попрошу остаться,––в лучших традициях заявил Вук.

Из чего я понял, что нужно перевоплотиться. Так-то он меня по имени зовет, когда никто не слышит. Между прочим, очень умно: когда Вук выгуливает по городу племянницу, то это не вызывает подозрений, а когда княжеского брата, крепко связанный с Тэй-Нува, сопровождает по городу паренек откровенно имперской наружности––это уже самая настоящая измена. У князя же тьма осведомителей, а просто знакомых—и того больше. Но это не мешало нам несколько раз пройти мимо порохового склада и оружейных мастерских. Ничего особенного, охраняется толпой головорезов, стеной обнесено, ловушки куда ни плюнь. Ничего, я везде пролезу, после похищения короны уже ничего не страшно…

А вечером был званый ужин по навечно заведенному порядку, от которого даже мне, участвовавшему в таких развлечениях крайне редко, хотелось выть. Зал с фонтанами и статуями. Вино, музыка, интриги. Несколько новых лиц, или хорошо забытые старые, они тут все похожи. Ненавижу кореян… Посла из Рин, к счастью нет—наверное, не пришел в себя после недавнего. Больше никто не беспокоил––еще помнят мой замечательный удар в челюсть. Или просто побаиваются некрупного, но грозного ничийца со змеиными глазами, который охранял не столько королеву (у нее еще один телохранитель есть), сколько меня. Мы то танцевали, то подпирали стену, поддерживая незначительные разговоры, наслушавшись сплетен. Тоже, кстати, много чего хорошего можно почерпнуть… но нам в этом не повезло.

––Ну как?––спросила Видомина, когда мы кружились в танце.

––Все схвачено. Пошли?

––Подождем.

Мы ждали. Когда до нас точно никому не было дела, покинули княжеский дворец, стараясь избегать охраны. Тут же позаимствовали одиноко стоявшую повозку, запряженную быком, и направились в сторону складов и мастерских. Я показывал дорогу и посвящал Видомину в детали своего плана.

––Там полно охраны, так что взрывать не стоит.

––Не стоит, ––согласилась она.––Накроет здорово.

––Людей жалко, хоть и кореяне, да и князь сразу поймет, что кто-то лезет в его планы,––продолжил я,––Предлагаю просто испортить оружие и порох, но чтобы со стороны не было заметно.

––Отличный план! Особенно если плохой порох достанется варварам. Тогда они наплюют на войну, а в худшем случае—пойдут на Кор.

––Зачем им Кор, они давно на Тэй-Нува облизываются. Но без оружия они точно застрянут на Кай-Ксин.

Пороховой склад—приземистое каменное здание, стоящее на пустыре и обнесенное стеной. Охранников, как я уже говорил, тьма. Через стену мы худо-бедно перелезли––я без камы никуда, а у Видомины СЛУЧАЙНО оказалась «кошка», тоже чтобы цепляться. Но внутрь пришлось бы проскакивать перед глазами охранников, а у них алебарды и кулеврины. «Смотри и учись!»––заявила Видомина, доставая огниво и поджигая основательно подсохший куст, пробившийся сквозь утоптанную землю.

Как забегали стражники, почуяв запах дыма—это надо было видеть! В другом месте такая хитрость бы не прошла, пришлось бы устраивать поджог, но возле пороха нужна осторожность. А то, что вход остался незащищенным, это не так уж важно. Поэтому на пороховой склад мы прошли чуть ли не под фанфары, можно было бы впустить целый отряд, и никто бы ничего не заметил. Но все-таки мы старались двигаться бесшумно, правда, все-таки натыкались на бочки, пока глаза не привыкли к темноте. Зоркая Видомина даже смогла разобрать надписи на бочках, в каких хранится порох для пушек, а в каких—ружейный, после чего мы просто поменяли один с другим, теперь кулеврины будут взрываться, а пушки––стрелять слабо. Обнаружился внушительный подвал, заваленный мешками с порохом, и я не придумал ничего умнее, чем подтопить его, благо вода была—на случай пожара. Коварная Видомина насыпала в оставшиеся бочки чего-то из принесенного с собой мешка, с ее слов, теперь порох не будет взрываться, а просто сгорит дымным пламенем. Даже жалко кореянских мастеров, которые этот порох делали, но ребята на стенах Кай-Ксин мне дороже.

Благословенна будь ночная тьма! Мы проскочили под самым носом у охраны, и нас не заметили. Потом перемахнули через стену и пошли громить оружейную мастерскую. Строго говоря, громить-то нечего. Я, как зашел, то и дело утирал слезы––ну и хлам! Настолько грубых инструментов я не видел, доводилось бывать в тэй-нувской мастерской, но там было гораздо приличнее. «Давай хоть по кулеврине стащим!»––предложил я, чтобы поражение не было полным. «Да ну их,––отмахнулась Видомина,––было бы что красть. Это же позор на оружейное мастерство!»

С чувством выполненного долга мы сели в повозку и направились ко дворцу князя. Нас еще––или уже––никто не хватился; как и повозки, которую мы оставили точно на том месте, с которого позаимствовали. Бык принялся меланхолично объедать розовый куст, будто стоял там от самого основания мира. Из дворца потихоньку выходили аристократы, не в меру уставших выносила прислуга.

––Королеву сейчас нужно охранять как никогда,––сказала Видомина, как будто извиняясь.––Я обязательно зайду завтра.

И—верите, нет––расцеловала в обе щеки, после чего вихрем умчалась к появившейся в дверях королеве, а я долго еще стоял в полном остолбенении.

–––Эй, Найра, ты заснула?––позвал меня Вук. Когда успел подойти? Или просто я не заметил? Да, надо же так подставиться…

––Нет, крепко задумалась!––зло ответил я.––Оказывается, я дура.

––Есть такое. У тебя еще и вся физиономия в белилах. Знаешь, что скажу: не верь ничийцам!

Да, живи господин Вук в другом месте и с другим происхождением––отменный шпион бы вышел! А мне на душе было почему-то нехорошо, будто что-то крал и попался. Странно, никогда в жизни не тушевался… Надо бросать это дело. Доводилось мне из-за девок влипать, но чтобы так! Ничего ужасного еще не случилось, но соображать я перестал окончательно и бесповоротно.

 

Что можно делать в безопасном месте после того, как полдня и полночи упорно подставлял неприятеля и чуть не подставился сам? Конечно, отсыпаться половину следующего дня. Потом меня понесло болтаться по городу—когда еще здесь побываю? Заодно неплохо бы что-нибудь разведать. Или раздобыть…

Оказывается, здесь очень красиво. Как я раньше не обращал внимания? Наверное, не до того было… Улицы вымощены розоватым камнем, по ним катаются великолепные повозки, запряженные не менее великолепными быками, иногда проезжают стражники на белых конях. А так все, как у людей: ремесленники, торговцы, знать почему-то не показывается. Дома не просто синие или зеленые, а выложены пластинками мозаики. Я даже зашел в храм, представляющий собой высокий купол, стоящий на земле, и попробовал помолиться невразумительным корским божкам, при одном взгляде на которых леденела кровь (наверное, она у меня не такая горячая, как у истинных кореян). Священник воззрился на меня так, что я счел за лучшее исчезнуть. И как удачно вышел из храма!

Крепкие ребятушки несли в паланкине—кого бы вы думали—самого князя! И как раз в направлении храма! Тут у меня случилось озарение. Я метнулся обратно в храм, чтобы проверить свою догадку. Ну так и есть. За статуей, которая вроде бы плотно прижата к стене, есть ниша со всякими «примочками». Специально, чтобы священники могли творить чудеса от имени божеств, покуда сами божества заняты более важными делами. Я это все знаю, ибо сам был младшим священнослужителем…

Я выбрал самого жутко божка, и, как только появился князь, заорал: «Услышь меня!». Для этой цели был приспособлен железный кувшин, делавший даже самый писклявый голос внушительно-раскатистым. Я чиркнул огнивом, поджигая порошок, насыпанный в чашке за глазами божества, отчего те должны вспыхнуть ярким сиянием. Дальше я применил все, что мог. Божество, пуская дым из пасти, громоподобно увещевало князя не начинать войну, а наоборот, мириться со своими врагами, а под конец даже прослезилось и метнуло сноп искр из протянутой ладони. Это я что-то не то сделал…

Запугивание князя было чистейшей воды ребячеством, но я был страшно доволен этой выходкой. Больше ничего выдающегося я не совершил, зато от души нагулялся и налюбовался. Ну, обожаю я по улицам болтаться и размышлять, особенно, когда никто не мешает. Жалко, что думалось не очень. Наверное, меняюсь в худшую сторону. За весь день ничего не стащил. Только в рукаве случайно оказалась храмовая печать––когда успел? Пора бросать, решил я и прошел в тот же храм, незаметно вернув эту самую печать на место. Так-то лучше, но я превзошел самого себя. Все-таки не вор, а шпион. Живу под прикрытием, жду опасности из-за каждого угла. Но дом Вука почему-то считаю безопасным. Как оказалось, зря. Поднимаясь в комнату Найры, услышал, что там кто-то ходит. Самое обидное, что все равно ничего не предпринял, а просто зашел.

И тут же был сбит с ног.

Выхватить каму или даже нанести удар я не успел.

Все…

––Нойрик! Как я рада тебя видеть! Ты, наверное, устал—на ногах не держишься.

Меньше всего ожидал увидеть, но больше всего надеялся. Видомина, явно только что удравшая от королевы.

––Напугала до смерти,––буркнул я, поднимаясь и нежно поднимая Видомину,––так буйно мне еще не радовались.

––А я сегодня полдня буйно радуюсь. Знаешь, чему? Князек-то наш трясется, ибо чудо ему в храме явилось. Статуя божества с ним заговорила и тоже воевать не советовала. Интересно, кто подстроил это чудо.

––Ну, я. Одно время был священнослужителем.

Она удивленно уставилась на меня––шучу или нет. Конечно, нет! Но поговорить о жизни не удалось—Видомина ловко свела разговор к планам воинственного князька.

––Князь божествам не подчиняется! Ему сегодня морем доставили полсотни паровых катапульт. Почему бы нам ни посмотреть на них?

Ну, сильна девчушка, везде успела! Мне бы такую! Что-то я не о том….

––Откуда знаешь?––для очистки совести поинтересовался я, и такой, казалось бы, простой вопрос вверг ее в глубокие сомнения.

––От королевы,––наконец ответила она и продолжила:––Катапульты, конечно, превосходно охраняются, но мы везде пройдем. Можно прямо сейчас.

––Да ну, давай завтра…––мне уже было лень.

––Все прекрасно понимаю, но завтра до них будет труднее добраться––сгрузят с барж и установят где-нибудь, куда вовек не пролезть.

Что я мог ответить? К тому же у Видомины та же нехорошая черта, что и у меня: если что в голову стукнет, то к действию приступаем незамедлительно, а когда в настроении, то нам сам черт не брат.

Добрались до верфи, можно сказать, на одном везении. Стражник, не помышляя ни о чем плохом, привязал коня к дереву, а сам зашел в трактир. Лошадку мы потом вернем, нам сейчас нужнее. И—не таясь––через весь город. Да, это не четыре дня на тобу по Срединным равнинам… Да не сочтут меня слабаком, даже такой короткий путь превратился в пытку—мягкое место себе стер по самые глаза. А Видомина держалась до отвращения бодро. И так же бодро она разбежалась по причалу и прыгнула в воду. Я—за ней. Мы вплавь добрались до баржи с катапультами.

Все пятьдесят––изломанные очертания на фоне неба. Несколько стражников расхаживают туда и обратно. Я ловко захлестнул одному ноги цепочкой камы и сдернул в воду. Лучше бы мы вообще до верфи не добрались! Такая пальба открылась! Пришлось быстро нырять. «Не стреляйте, это я!––крикнул стражник.––Меня кто-то стянул под воду». Еще того не легче—остальные стражники принялись тыкать в воду алебардами, чуть мне ногу не отхватили. А воздуха уже не хватало, и мокрая одежда все-таки тянула на дно, и горло перехватило от ужаса.

Белая Богиня, прими душу мою…

Сильная рука тянула меня за шиворот. А я-то думал, каким образом посланники Богини доставляют души на небо.

Стало немного холодно, лица коснулся ветер. Я жадно вдохнул и открыл глаза.

Видомина, отфыркиваясь от воды, что-то говорит. Я вытряхнул воду из ушей.

––…раньше, чем я собиралась. Раскроемся ведь. А и ладно. Нойрик, ты еще в состоянии плыть?

––За тобой—хоть куда.

––Ловлю на слове.

А я сто раз пожалел, что его дал. Довольно большой корабль с надписью «Старина Ной» на борту и фигурой из темного дерева на борту.

––Эй, народ, смотрите, кто к вам пришел!––крикнула Видомина, и с корабля скинули веревочную лестницу. Видомина взмыла по ней, как ветер, а я остановился на середине и подумывал разжать лапки. Увидел, что паруса корабля––алые! Символ пиратов!

––Нойрик, ну что же ты? Забирайся, здесь все свои.

Я забрался и попал в компанию хмурых личностей как ничийцев, так и наших, и вообще непонятно кого. Они были одеты в безрукавки и короткие брюки, головы повязаны платками, у каждого на шее—талисман в виде якоря или трезубца, а на поясе—эспадрон, лица изрезаны шрамами. Среди них Видомина смотрелась, как хризантема в прериях, но чувствовала себя неплохо. Я ее никогда не видел такой: пока она помогала мне, была взбалмошной девчонкой со шпионскими способностями и доброй душой, а сейчас—гром и молнии, гроза морей и яростный шквал. Громовым голосом отдавала приказания пиратам, и те смотрели на нее, раскрыв рот.

––Слушайте меня, бездельники! Надо пустить под воду баржи с катапультами, и чтобы от самих катапульт ни осталось и пылинки, и исчезнуть на пару дней!

Пираты деловито заметались по кораблю, а я так и стоял у борта, тихо косея—уже в который раз. Кто же она, Видомина, которую даже эти морские демоны боятся?

––Нойрик, что стоишь, как неродной? Может, поучаствуешь в штурме, или нам лучше уйти, чтобы не раскрыться раньше времени?

Я даже не сразу понял, о чем она. По-моему, меня даже дрожь пробила.

––Лучше уйти,––поняла она.

Добираться до причала вплавь не пришлось—нам почтительно подали слегка потрепанную лодку. Потом мы долго петляли по городу—так, на всякий случай, и я осмелился спросить у Видомины, кто она есть. «Извини, забыла представиться—королева пиратов»

Дело было так. Поскольку Ничи—держава морская, то мудрая королева не преминула заручиться поддержкой пиратов. Выбрала самых отчаянных и благородных, спасла от казни, взамен попросив взаимовыгодной помощи. Но ей не хотелось оставлять новых союзников без присмотра—они что угодно начудить могут. А тут под руку попалась юная родственница с очень подходящим характером, от которой все равно королевской семье пользы не было. И поставила королева Ничи главенствовать Видомину над всеми пиратами, пригрозив страшной смертью тем, кто не станет относиться к ней с почтением. Ничийскую королеву никто не осмелился разгневать, а королева пиратская правила мудро.

 

Наше пребывание в Кор и шпионская миссия закончились безобразным скандалом, который князь устроил на очередном званом ужине. К слову, до того он поскандалил со всеми, с кем можно. Как же ему оставаться спокойным, если в хорошо охраняемом порту непонятно чьими орудиями уничтожены бесценные паровые катапульты, а у стражников его высочества, отражавших покушение, рвануло несколько кулеврин, и гонец передал плохие вести… Князек сообразил, откуда ветер дует, и объявил повальный отлов шпионов.

И тут входит королева Ничи с Видоминой и еще одним телохранителем, а так же я с Вуком…

Бравые стражники так всю делегацию и положили мордами в пол. Королеву, правда, отпустили почти сразу же, что не помешало ей в срочном порядке расторгнуть все договоры с Кор, напоследок совсем не благородно плюнув в глаз князю. Вука сразу же допросили и пришли к выводу, что шпионом он быть не может. Нашелся какой-то негодяй, только что прибывший из Ничи, поведал, что там, в городе Нва, и видел настоящую племянницу Найру. Так что и меня, и обоих телохранителей князь приказал арестовать и подвергнуть пыткам.

Когда начали вязать телохранителя, не успевшего вырваться, Видомина не выдержала––с криком: «Руки прочь от Ничи!» она выхватила меч и принялась крушить все и всех. Многие охранники, тяжело раненые, выбыли из боя почти сразу, но ее и второго бойца, скорее всего, задавили бы числом, не ввяжись я в драку. Я не умею обращаться с копьями, но злость придала сил, и мне удавалось держать стражу на расстоянии, пробиваясь к Видомине. Кто-то метнул нож, и мне пришлось закрыть ее. Кореяне, опытные убийцы, стараются колоть только в сердце, а у меня там, под одеждой, привязаны чаши, чтобы фигурой на Найру походить. Такая непробиваемость почти вселила в охрану священный ужас, и я спокойно вытащил ничийцев из боя. Телохранитель сразу подошел к королеве, и они удалились с холодным достоинством. Отважный Вук смылся еще раньше—хотелось верить, что он занят подготовкой моего отступления в империю, ибо это ему выгоднее.

Мы с Видоминой, не сговариваясь, дунули через распахнутые двери, и… черт бы побрал длинные кореянские копья… на спине у меня никакой защиты… Хорошо, что я увернулся, а то бы пробило насквозь, а так только сильно зацепило. Что, в общем-то, меня не сильно замедлило. И я еще слышал, как князь посылал стражников в погоню, а те ворчали, что «бешеная девка от ран помрет, или в дом пролезем и добьем, а прихвостень королевы никуда не денется». Ха! Не дождетесь!

На одном страхе окончательной смерти, да еще на упрямстве, я продержался полпути до дома Вука, потом пришлось перейти на шаг и плестись, опираясь на Видомину. От этого мне было стыдно, хоть плачь. И Видомина масла в огонь подливает:

––Нойрик, только продержись. Ты сильный и храбрый, мне жизнь спас, и вообще…

––Наплюй,––ответил я, чтобы не разреветься и не опозориться окончательно.––Не храбрее тебя, ты тоже меня спасаешь. А рана ерундовая…

Рана действительно оказалась пустяковая, мне ее промыли и перевязали, я избавился от надоевшей маскировки, после чего Вук вывел меня во двор дома. Я не поверил своим глазам—с лапы на лапу переминалась летучая тварь о четырех крыльях, с привязанной под брюхом корзиной. Такие есть только в Тэй-Нува, как же…

––Недавно купил в империи,––похвастался Вук.––Правда, замечательная? Тебе повезло, я тоже направляюсь в Лан Вэй. Присоединяйся!

Он не стал ждать ответа, а полез в корзину. Я собирался тоже, не удержи меня Видомина.

––Я сейчас к пиратам. Кореяне точно пойдут нас завоевывать, и я должна оказать поддержку королевской флотилии. А ты,––она сунула мне в руку искусно вырезанный перстень в виде морского чудища,––как все успокоится, зайдешь в любую портовую таверну, покажешь пирату, но только с талисманом в виде трезубца или якоря, и спросишь про меня. Он точно скажет.

––Я не прощаюсь. Обещаю найти, и слово мое нерушимо!

И я решительно перемахнул через край корзины, высоко подняв голову, чтобы слезы не заструились по щекам. А когда повернулся, Видомина уже ушла.

Перелет прошел без приключений, и я его перенес гораздо легче, ибо пребывал в полутрансовом состоянии––думал о Видомине. Даже когда обдумывал, какой заказать герб, сквозь рисунок—плющ по фиолетовому полю––просвечивал лик Видомины, и ветер пел ее имя. Как заклинание. Я то и дело проверял, на месте ли перстенек, и повторял: «Я к тебе прорвусь, слово мое нерушимо». Как заклинание… Вук смотрел на меня снисходительно, пытался развлечь разговорами, рассказывал, как веселился в юности. А жилось ему чуть ли не веселее, чем мне, даром что из княжеской семьи…

О Лан Вэй, как я соскучился по тебе! По твоему храму, где нахально подрезают кошельки, по императорскому дворцу, откуда Маверик XIII заботится о процветании Тэй-Нува...

Хулигански высадившись на крышу дворца прямо из корзины под пузом летучей твари, я повеселел. Морщась от боли в спине, я зацепил каму за парапет, прицелился, и, раскачавшись, влетел в открытое окно. Да как удачно! Спрыгнул на роскошный ковер прямо пред лицом императора, по обычаю склонился, как тростник под ветром, и с любопытством покосился на стол синего дерева, за коим и восседал Маверик. Там были разложены отчеты, нацарапанные моей рукой и отправленные почтовыми мышами. Тадао, оперевшись на край стола, что-то пояснял, а когда поднял глаза на меня, вид у него был такой ошалевший, словно он не ждал увидеть меня живым.

––Во славу Империи, ваше приказание выполнено!––гордо отрапортовал я.

––Воистину,––согласился император,––коварные планы почти сорваны.

––Не почти. Ничи обратились против Кор. Я справился?

––Ты совершил непостижимое!

––В таком случае, ваше величество, с вас бонус! Сколько обычно платят шпионам? И думаю, я заслужил герб. Всю жизнь мечтал…

 

Часть 3

Могущество на продажу

 

Друг мой, Родрик, будучи сильно не в духе, изрек: «Душа просит романтики, а мягкое место—приключений!». И ведь он прав! Я, Нойрик, бывший священнослужитель Белой Богини, недавно вор, а с некоторых пор—шпион Его величества, получил передышку, и не знаю, что с ней делать. С одним заданием справился, а другого пока не предвидится, жалование у меня достаточное, чтобы не воровать, стычек с полицией тоже не бывает, ибо я под защитой самого императора. Съездил на курорт на озере Миваку––скука смертная! Там плюнуть негде, одни аристократы пасутся, а мне обидно, поскольку я тоже простого происхождения, чтобы не сказать—безродный. Но за великие заслуги перед империей наш почитаемый правитель Маверик распорядился наградить меня гербом. Мы тут же это дело с герольдом обсудили, и он сегодня должен принести наброски. Да, и надо повидать Тадао, главу имперской службы безопасности––это он не совсем честным путем приучил меня к шпионажу, и я его с тех пор издевательски зову «благодетелем». Много чего сделать нужно. Вот так всегда—две недели сходил с ума от бездействия, а тут в один день столько дел. И Видомину найти нужно, надеюсь, у них уже все успокоилось. Видомина, возлюбленная моя,––королева пиратов, а поскольку она родом из Ничи, то пообещала военную поддержку, а то правительница Ничи вдребезги разругалась с князем Кор, а от него можно ждать любой подлости вплоть до штурма. Князь уже готовил нападение на Тэй-Нува, но шпионы, особенно я, смогли рассорить его со всеми союзниками. И воцарился покой…

С утра я надел любимый камзол из синего шелка, по нехорошему предчувствию сунул за пояс каму––свое единственное оружие. Перстень Видомины я так и ношу, не снимая, на шее, на цепи. Выпендриваюсь, со всяким бывает…

Покинув гостиницу, где и обитал последнее время, я направился в превосходный дворец из розового мрамора—резиденцию Его величества Стража была, наверное, предупреждена, потому я прошел чуть ли не под фанфары. Даже непривычно. Всю жизнь я пробирался либо неузнаваемым, либо бесшумно и незримо. Что мне стоило на этот раз?

Во дворце царило непонятное запустение. Обычно народ снует туда-сюда с раннего утра и до самой ночи, а сейчас никого. И самострелов понаставили средь бела дня. Так и убить можно! Увернувшись от просвистевшей над ухом стрелы, я со всеми предосторожностями пошел дальше. Запустение, разумеется, использовал в своих целях––забытый кем-то дорогой узорчатый плащ идет мне как никому другому. А нечего оставлять без присмотра!

Я свернул на лестницу. Лучше было этого не делать—меня схватили сзади за шею. После удара локтем захват ослаб, а я развернулся, чтобы выяснить, кто осмелился в святом месте—императорском дворце—на людей бросаться. Черноволосый, изящный северянин. Да, не ожидал…

––Извини, Тадао. Не прибил?

––Нет, все нормально,––придушенным голосом ответил глава имперской службы безопасности.––Сам виноват. Просто не знал, как тебя предупредить.

–––Предупредить? О чем?

––Делай ноги из дворца, а лучше—из города. Маверик распорядился тебя убрать, потому что знаешь много. Он боится, вдруг ты случайно прознал о его темных делишках.

Невероятно! Император, почти бог...

––А не врешь?––усомнился я.––Разве у него могут быть темные дела? Все во благо и процветание Тэй-Нува. А уж убить—это и вовсе нереально, он же за время правления никому даже голову не срубил.

––Ты его не знаешь как человека, а я давно уже на него работаю. Тем более, сам слышал.

––Тогда спасибо, буду осторожен, но сейчас не побегу. Я не трус, пойду нарвусь!

Тадао выразительно постучал себе по лбу и исчез, как утренний сон при крике ранней торговки. Я же в глубоких сомнениях потащился наверх, в зал славы, где меня и должен ждать герольд. Если он соизволит прийти, а то кроме охранников на входе и Тадао мне до сих пор не встретилось ни одной живой души. Впрочем, как и мертвых…

В высоком, просторном зале с колоннами, увешанном портретами в полный рост (рядом приписано, кто это и чем отличился), батальными полотнами, картами завоеваний и гербами, от стены до стены нервно расхаживал герольд. Только был он какой-то странный: вместо добродушного старичка в мантии—кто-то крепкий, в черной кожаной одежде… и с кулевриной наперевес. Прав был Тадао!

Прежде, чем он выстрелил, я распластался на гладком полу, проехал на пузе и дернул убийцу за ноги, выхватив кулеврину. Перезарядить и выстрелить я бы не успел, но ей удобно держать удар эспадрона, которым меня чуть не разрубил пополам второй убийца, бросившийся из засады. Я ударил его прикладом и отпрыгнул за колонну, уставившись на кого-то, странно знакомого. Черт, да это же я на портрете. Удивительно похожее, узкое и бледное лицо с острым носом, рыжие волосы дыбом, тощая фигура. А надпись очень насторожила, особенно последняя строчка. «Погиб на задании во славу Империи». Беспредел! Я ничего не мог с собой поделать, и сорвал пасквильную табличку. Покажу же я кому-то! Убийцы, пристукнутые о каменный пол, начали мало-помалу приходить в себя, более того, к ним подтянулось подкрепление. Честный бой против шестерых неблагородных убивцев—это не дело! Хотя какой тут честный! Кому-то я захлестнул ноги цепочкой камы и дернул изо всех сил. О поверженного наемника споткнулись еще двое, образовалась куча-мала с мордобитием. Еще один моими стараниями вылетел в окно, аки птичка. Я сиганул за ним, приземлившись на крышу дворца. А уж побегать по крышам—это святое! Тем более, что проклятые наемники крепко сидели у меня на хвосте. Я—по балконам, и они тоже. Я—в ворота, и…

Не буду утомляться подробностями, я и так уже утомился, покуда бегал. Все-таки от погони ушел, ибо Лан Вэй—город большой, а дома по столичной моде увиты плющом и соединяются ажурными мостиками. Теперь где бы отсидеться, пока все не уляжется. Ни за что не успокоится, «утешил» меня внутренний голос, покуда император своими глазами не увидит бездыханное тело незадачливого шпиона. Надо срочно выкручиваться, пока не подняли на уши полицию. А ее точно поднимут по приказу того же императора. Сильно же я ему живой мешаю, а ну как действительно темные делишки.

Ясно одно—из города надо смываться. Тэй-Нува велика, на ее просторах я точно затеряюсь. А еще лучше—прямо сейчас направиться на поиски Видомины. Поминутно оглядываясь в поисках убийц или полиции по мою душу, я шмыгал по переулкам, незаметный даже в яркой одежде. Таким образом я добрался до порта––по великим рекам, на пересечении которых стоит Лан Вэй, ходят даже большие корабли––и чуть не попался в лапы патруля. «Соберись, слабак!»––приказал я себе. Получалось плохо. Но я прошел мимо них с таким независимым и аристократически-презрительным видом, что они поверили. Меньше всего я напоминал запуганного беглеца.

Таверна «Морской Дьявол» вполне подходит для моих целей: полиция вряд ли сунется, а пиратам самое место. Потрескавшаяся вывеска прибита вкривь и вкось, разобрать, что на ней, сложно, но можно. Изнутри стены обшиты неровными и слегка закопченными досками, окна затянуты мешковиной, за грубо сколоченными столами, на покосившихся скамейках восседали хмурые личности насквозь бандитского вида и попивали из корявых глиняных кружек. За стойкой, уставленной разнокалиберными бутылками и истыканной ножами, красовался покрытый шрамами бугай со сломанным носом.

Я при всем своем бесстрашии остолбенел от подобного зрелища, а придя в себя, первым делом высмотрел косматого, как черт, пирата с талисманом в виде трезубца и, не таясь, спросил про Видомину. Тот поднялся, возвышаясь даже надо мной. Безрукавка и бриджи были ему коротки, а эспадрон в руке смотрелся, как ножик. Но тем не менее, клинок уперся мне в горло, а пират потребовал:

––А ну, гаденыш, говори, кто тебя подослал! Никак, имперская служба безопасности? Я видел тебя с их главой.

Вот влип так влип! Белая Богиня, готовься встречать, я ж, как-никак, священник, хоть и бывший…

––Насколько я знаю порядки, полагается сначала спросить, потом убивать,––ввязался паренек, сильно похожий на меня—такой же тощий, с хитрющей физиономией, только волосы не рыжие, а каштановые.

––Действительно, Ляо, чего ты сразу на людей бросаешься,––присоединился пират за соседним столиком.

Ляо спрятал эспадрон и злобно уставился на меня, а я вытащил перстень Видомины, который умудрился не потерять.

––Так бы сразу и сказал, что от королевы.

––Ты же меня убивать начал!––не остался в долгу я.

––Или… А ну как стащил перстень?––Ляо снова схватился за оружие, вот же нервный какой!

––Если что, мы бы знали,––снова влез пират.––Да и сам подумай: имя Видомины гремит по девяти морям, разве кто бы осмелился ее грабить? Этот заморыш точно наш, иначе бы королева ему не доверила.

––Ладно. Заморыш, слушай сюда. Последний раз ее корабль видели в направлении базы: горы Эрай, Исчезнувший город. Думаю, она там надолго задержится, покуда народ не придет в себя после побоища. Помощь кому-то оказывала, били кореянский флот.

––Ну и как?

––Обижаешь! Наши победили, разумеется!

Это да. И про помощь, и про кореян. Я же у них шпионил, и мало им тогда не показалось.

Горы Эрай далеко на востоке, вдоль Рассветного моря, туда можно добраться по великой реке Хелен. Только про Исчезнувший город––превосходно сохранившиеся руины Древних, в одночасье покинутые жителями––ходит множество нехороших слухов, и я бы не рискнул отправляться туда в одиночку. Может, кто еще соберется? Я сел в углу и широко развесил уши. Через какое-то время точно знал, кто куда отправится, и кому я составлю компанию. Упаду-ка на хвост пиратам!

Подойти и попросить, чтобы взяли с собой, я побоялся––несдержанный Ляо меня опять убивать примется. Пираты еще долго будут пьянствовать—куда смотрит полиция, есть же правило: не садиться на коня или корабль в нетрезвом виде. Но у меня есть шанс незаметно проскочить.

Я, пошатываясь, вышел из таверны и направился к кораблю с алыми парусами. Пусто. Я покрутился на палубе, заглянул на капитанский мостик, подошел к орудиям—интересно же. Потом заперся в пустой каюте и затаился. Теперь остается только ждать и до поры до времени не подавать признаков жизни. Я задумался, каким образом. Если путешествие затянется, я рискую умереть от голода или жажды. Надо хотя бы бочонок с водой стащить…

С благой целью я высунулся из каюты. Зря! Пираты уже носились по палубе. А в каюте—только нары и столик. Ни убегать, ни драться. Разве что только заблокировать дверь, что я и сделал. Кто-то снаружи подергал за ручку и злобно выругался. «Черт знает что! Я же не запирал эту каюту, свирепого осьминога ей в глотку!» А зачем запирать, когда ее можно выбить в три удара. Меня грубо схватили за шиворот и выволокли на палубу.

––Так, а вот и шпион!––оскалился Ляо и потянул из ножен свой любимый эспадрон.––Ну что, придется слегка поработать ножиком!

Их было много, а я один. Да еще этот псих со шпагой!

Я ловко вскарабкался по снастям, и прыгал по реям, как бешеный кот. Пираты, вспоминая всех морских демонов поименно, пытались повторить подвиг, да где им! Дело закончилось великолепным прыжком в воду и пальбой вслед. Добрые пираты попались! Хорошо хоть не попали—не в том состоянии.

––Пить надо меньше!—злорадно изрек я, подплывая к причалу. Цепкие пальцы потянули меня за одежду, помогая выбраться из воды. Я вытер глаза мокрым рукавом и узрел все того же паренька, который в таверне тоже спасал меня от пиратов.

––Спасибо, ты спас мне жизнь второй раз,––с чувством поблагодарил я.––С меня бонус.

––Я не против!––ухмыльнулся он.––С тебя хорошая кормежка. Таверну никто не закрывал.

Усевшись у камина с целью высохнуть, я заказал плотный обед на двоих. Хорошо хоть деньги при себе были, я их никогда в гостинице не оставляю, а ну как собратья по бизнесу присвоят.

––Извини, забыл предупредить,––каялся паренек.––Я сам однажды попытался упасть на хвост экипажу буйного Ляо. Последствия—те же самые.

––Где же вас черт свел?—полюбопытствовал я, ненадолго отрываясь от запеченной рыбины.

––Я часто наведываюсь в Исчезнувший город…по делам. А туда в одиночку лучше не соваться.

––Я там не был, но тоже надо.

––Не составишь мне компанию? Ты будешь меня защищать—вон как ловко гонял пиратов.

––Не вопрос!––мне уже было ничего не страшно.––Только извини… как тебя там… мне плыть не на чем.

––Забыл представиться, Ахиран Проныра, вольный торговец,––он протянул тонкую руку,––и лодка у меня есть.

––Нойрик,––я пожал руку и немного помедлил, а потом решился,––вор. Бывший. Еще был священником, а недавно—шпионом. Сейчас—в поиске.

А у самого от страха дыхание перехватило—а ну как он дунет в полицию?

––Здорово!––возрадовался Проныра.––Будешь для меня красть, шпионить за конкурентами и благословлять на сделки.

––Почему бы и нет? Мы нашли друг друга. Чем торгуешь?

Ахиран снизил голос до шепота:

––Вещами и секретами Древних, иначе на кой бы мне Исчезнувший? И так плюнуть негде, кругом Просветленные.

Это есть. Нехорошая секта с красивым названием запугала всю Империю. Они и с колдунами борются, причем под раздачу попадают простые смертные, и даже изыскания в руинах Древних считают святотатством, и к исследователям относятся соответственно. Но они могут посчитать тебя святым—если пожертвовать солидную сумму «на просветление».

––Наплюй и разотри. Если что—у меня к ним особые счеты.

И рассказал, как был прорицателем в Хаку, а потом на это дело своего друга, Родрика-афериста подбил. Ему понравилось…после того, как мы внесли пожертвования. Ахиран тоже поведал пару забавных случаев.

––Надеюсь, пираты о нас забыли. Мне не улыбается, чтобы Ляо вместо размахивания клинком принялся палить из пушек.

Действительно, времени прошло порядочно, наверняка пираты уже снялись с якоря. Я прихватил кое-чего по мелочи и потащился за Ахираном на пристань. Так и есть—судна под алыми парусами уже не наблюдалось, только сбоку скромненько приткнулась потрепанная джонка. Не пиратский корабль, но сойдет. Несмотря на побитый вид, она оказалась очень даже крепкой. А главное—вместительной. На корме были сложены мешки: один с припасами, два—с товаром. Как объяснил Ахиран, не все удалось продать, а нигде оставлять неохота, лучше, если все будет с собой.

Высохший плащ мы растянули вместо паруса, я сидел на носу и рулил, а Ахиран только командовал, время от времени подправляя движение лодки длинным шестом. Помимо всего прочего, он умудрялся присматривать и за мешками, и за мной. Я перехватил его взгляд.

––Не бойся, вор у вора не ворует. Корона, утянутая мной у императора, не в счет.

––Как знать… Только я честный торговец, и побаиваюсь…

––Нет, на такой открытый беспредел я не пойду. Только ты мне потом дашь поглазеть? Жутко интересно, какие вещички у Древних были.

––Жалко мне, что ли? Но с условием: не красть и не подделывать.

–– Хм… Конечно, нет… но спасибо за идею.

С кем-нибудь другим я бы не стал разговаривать в таком духе, но Ахиран—другое дело, такой же бешеный ловкач, как я. А потому он довольно заржал, изо всех сил отталкиваясь шестом. Продолжая болтать обо всякой ерунде, мы вырулили на реку Хелен. Белокаменная Лан Вэй, радовавшая глаз дворцами, улицами и набережными, уступила место покосившимся домишкам в пригородах, а потом и вовсе пропала из виду. Нас подхватило бурное течение, да еще и попали в полосу камней—только успевай их огибать, и нам временно стало не до созерцания. А жаль—говорят, нет ничего красивее берегов Хелен, и я давно мечтал по ней сплавиться. Мечты сбываются… но перед этим судьба отваливает бездну неприятностей, чтобы проверить, насколько ты достоин исполнения желаний.

Когда камни закончились, и течение выровнялось, на землю уже навалилась густая, хоть ложкой ешь, тьма. Вызвездило—река стала струящимся серебром, а берега растаяли во мраке. Опрокинутая чаша алмазной пыли над чернейшей мглой, надвое рассеченной серебряным клинком реки––потусторонний мир, в котором никогда не было теплого солнечного света, а из людей—только два паренька на потрепанной джонке.

––Причаливаем, или как?––подал голос Ахиран, на коего красота не произвела впечатления (возможно, за частые рейды в Исчезнувший она надоела торговцу до смерти)––А то в темноте ни черта не видно, того и гляди, на скалу напоремся.

––На какую?––уточнил я, направляя лодку к границе реки и тьмы.––На которой сидят чудовища и криками зовут к себе?

––А ты и веришь…

––Я верю только в Белую Богиню… и себя,––отразил выпад я.––Причем в Богиню больше.

Джонка ткнулась в берег, и Ахиран, неопределенно фыркнув, оттащил ее подальше от воды. Темнота оказалась не столь непроглядной, и мы смогли насобирать хвороста. Разожгли костерок, и потусторонность тут же рассеялась; река, лодка, низкий берег и черневший неподалеку лес казались вполне реальными. Мы поужинали хлебом и сыром, припасенными торговцем, закусили копченым морским гадом, добытым мною в достопамятной таверне, и начали устраиваться на ночлег, уговорившись спать по очереди.

Стоять на стреме первым вызвался я—лучше завтра продрыхну подольше, а сейчас посмотрю на звезды. Ахиран вытащил те мешки, что были с товаром, и растянулся на них.

Не доверяет, скупердяй прижимистый! Или… а ну как бандиты? Мало ли их по лесам прячется. Не уважаю бандюков! Разве так можно работать—отбирать последнее и убивать ради наживы и удовольствия. Я сел спиной к реке и опасливо воззрился в чернеющий лес, за магический круг, очерченный светом костра. Что мне стоило увести кулеврину у убийц, или алебарду у стражников, или у самого Ляо смахнуть с пояса эспадрон, так нет же! Придется отбиваться чем есть. У Ахирана могут быть какие-нибудь старинные мечи, но пока его разбудишь, от самого ничего не останется. Я судорожно сжимал рукоять любимой камы, прислушиваясь к каждому шороху. Но вокруг было тихо, даже лесное зверье давно устроилось на боковую, я успокоился. Сел поудобнее, смотрел на звезды, думал о Древних, об Исчезнувшем городе, о том, что там понадобилось этому недобитому контрабандисту, который дрыхнет на мешках, кутаясь в мой плащ. И, конечно, о Видомине. Ибо без нее мне солнце не светит, ветер не поет, хризантемы не пахнут, а настроение устойчиво паршивое. Когда есть, над чем поразмышлять, время летит незаметно. Только я задумался о своем нескучном жизненном пути, как…

––Нойрик, без меня никто не появлялся?

––Все спокойно.

––Это хорошо, а то по лесам много кто прячется.

Я поежился от страха, но с ног вело так, что я не стал обращать внимание на мелочи.

––Пойду упаду. А ты дров подкинь и плащ верни.

Я рухнул на мешки, как подстреленный, а Ахиран заботливо прикрыл меня плащом со словами «Отдыхай, праведный защитник вольных торговцев». Нет, ну я бы отдохнул, ни упирайся мне в спину что-то гадское, разрывающее кожу даже сквозь мешок. Я скатился на мягкую землю и только тогда заснул. Под утро стало холодно, не спасал даже плащ, и я вынужден был переползти обратно на мешки. В спину уже ничего не впивалось. Кажись, украли. Сон разлетелся на сотню осколков.

––Ахиран, тебя ограбили!

Заспанный контрабандист подпрыгнул так, будто его не только обокрали, но и хорошенько укусили. Он метнулся к мешкам, внимательно их осматривая и ощупывая. Так и есть—один аккуратно прорезан.

Ахиран долго орал на весь лес, не выбирая выражений, а потом плюнул, сел на землю и был готов разреветься.

––И что теперь делать?––с болью вопрошал он, ни к кому особо не обращаясь.––Весь лес обшаривать, рискуя столкнуться с бандитами?

––Не обязательно. А большую вещь взяли?

––Кубок. Нереальной красоты… и ценный.

Я подумал, как бы поступил сам в таком случае, и с ходу определил:

––Явно, подался в ближайшее крупное поселение—сбыть реликвию старьевщику и просадить денежки.

Ахиран просиял.

––Да, священник, видать, нас сама Богиня столкнула на узкой дорожке. Что бы я без тебя, вора, делал!

–––Я еще и вышивать умею!––сострил я и полез в лодку за картой.

Нам повезло—ближайшее поселение, самое крупное на расстоянии меньше дня пути, было дальше по реке, то есть нам по пути, не придется делать крюк. Я прикинул, что кубок могли увести, когда я переполз на землю, а Ахиран отошел за дровами. Потом я дрых, потом еще долго препирались, то есть времени прошло достаточно. Да пока еще доплывем… Всяко лучше, чем гоняться по всему лесу. Мы погрузились в лодку—Ахиран еще порадовался, что хоть ее не похитили––и продолжили путешествие. Камни обходить не пришлось, опасных поворотов не было, а течение достаточно быстрое. Так что я любовался красотой берегов, о которой наслушался в свое время. С одной стороны—скалы из красноватого слоистого камня. С другой—пологий берег и пронизанный восходящим солнцем лес. Птицы орут, рыба в реке играет, поблизости—ни бандюка. Благодать!

Будучи с недосыпа, поселение мы заметили не сразу. По правде говоря, если бы не хлипкая пристань с парой челноков, то и вовсе бы проскочили. Мы высадились на берег, удивленно оглядываясь. Странное зрелище: пристань, кое-где ранний люд расхаживает, и больше ничего, только лес.

Долго мы наблюдали за тем, куда заходят люди. А они по лесенкам на деревья карабкаются, у них там домики. Точно говорю! Нет, гнезда не вьют. Аккуратные такие дощатые домики, только на толстенных деревьях. Нормальное такое поселение, и люди нормальные, не монстры с когтями и крыльями, а имперцы, каких много от Лан Вэй до Ксин.

––Слушай. Ахиран, а ведь замечательное место. Необычное.

––Видать, Хелен часто разливается, и довольно неслабо. Но наш народ всегда находит выход.

––И такой, чтобы не напрягаться. Вместо того, чтобы дамбу какую построить, они, как барсуки, по деревьям…

Изрядно попрыгав по веткам и здорово набегавшись по мостикам между домами, мы все-таки обнаружили лавку старьевщика. Ахиран заглянул в узкое окошко и расплылся в радостной улыбке.

––Кубок там. Добудешь?

––Не вопрос. Я вхожу, беру кубок и торгуюсь. А ты вбегай и ори «Пожар!» со всей дури.

––Ага, а потом шустро исчезаем.

––Схватываешь на лету!

Я вошел в лавку и утер слезы. Ну и барахло! Оружие старинное, все в пятнах ржавчины (разве ж так с оружием можно?!), пыльные меха, потускневшие ожерелья. Керамика довольно приличная, металлическая посуда тоже ничего. Но самая лучшая, и, на мой взгляд, единственная стоящая вещь—это уведенный у Ахирана кубок. Более изящной вещи я не видел: шестиугольная чаша из крупных пластин полупрозрачного камня, стянутых полосами белого металла, витая ножка, тоже из тонких полос, на краю—бабочка из серебряной проволоки. Хлам вокруг и грязные бандитские лапы, касавшиеся кубка, воспринимались почти кощунственно. Другое дело—Ахиран, давший вещи вторую жизнь. Потому надо вызволять.

––Эй, хозяин!—окликнул я старца, чей возраст превосходил все здешние реликвии, вместе взятые,––Почем вон тот кубок отдашь?

Тот растянул иссохшую физиономию в злорадной ухмылке и назвал такую запредельную цену! Я долго таращил глаза и прочищал уши—думал, померещилось.

––Дай хоть посмотреть, за что такие деньжищи!

Старикан с удивительной для такого возраста ловкостью смел с полки заветный кубок и протянул мне, нудя что-то про редкость и отличную сохранность. Я не слушал, а только вертел в руках кубок, любуясь игрой света. Вблизи он еще прекраснее…но не могу же я его весь день разглядывать. Где этот недобитый торгаш?

Хлипкая дверь распахнулась, и влетел Ахиран с бешеными глазами.

––Хозяин, пожар!––пискнул он придушенным голосом.––Кажись, задняя сторона твоего дома полыхает.

И вправду, потянуло дымом.

––Какого черта?!––возопил старьевщик, но повел себя неправильно. Вместо того, чтобы тушить пожар, он принялся с нереальной прытью собирать барахло, вырвав у меня кубок, уронил. С грохотом упала ваза, возле которой СЛУЧАЙНО оказался Ахиран. Я воспользовался моментом, перехватив-таки кубок. Мы выскочили на деревянный мостик, соединяющий дома, и где стояли, там и спрыгнули, благо невысоко было. Конечно, стукнулись крепко, но это не помешало нам, обгоняя ветер, дунуть в сторону пристани. Люди, наверное, оглядывались нам вслед, но не пытались задержать: кто знает, может, у нас утренняя пробежка. Отдышались только в лодке, привычно вырулив на середину реки.

Ахиран блаженствовал, перевесившись через край лодки и яростно мОя кубок в речной воде, то и дело повторял: «Вор, ты правильный боец. Спасибо, Нойрик, выручил. Теперь я все для тебя сделаю!».

––Свои люди, сочтемся.––великодушно ответил я,––Но непонятно, тебе еще нужно в Исчезнувший город? Ну так завязывай свою чашку надраивать и тоже рули, а то при таком течении лодку ведет в разные стороны.

Торговец фыркнул и вцепился в руль, шустро дожевывая полоску вяленого мяса. Обжора! К слову, у него в кармане была еще одна, теперь нету.

Сплавляемся в свое удовольствие, песни поем, болтаем. Ахиран мне про Древних рассказывает, да про Исчезнувший город.

Да, Древние были могущественны, а мы, имперцы, их потомки. Осталось только выяснить, какие именно, у нас несколько народов, на то и Империя. Ладно, ну их всех, а то еще устроят межрасовые стычки, и развалится Тэй-Нува в мелкие кусочки. Тогда не завидую Маверику…

Исчезнувший город—место интересное. Верхние руины исхлестаны ветром и временем, а нижние сохранились так, словно их и не покидали. Кстати, до сих пор неизвестно, куда делись эти самые Древние. Записи на слюдяных пластинках давно расшифрованы, но ни в одной из них нет того, что хотя бы предвещало беду. Вот так жили, на тобу катались, из кубков попивали, и в один момент никого не стало. Будто ушли. Именно ушли, а не все повально вымерли—ни в одних руинах не найдено ни единой косточки, ну разве что от мародеров, попавших в ловушки.

––Знакомые у меня в определенных кругах, конечно же, есть, без них никак,––продолжал Ахиран.––И один умник по прозвищу Жук за хорошие деньги показал мне пластинку слюды с надписью, на которой упоминался Артефакт, я даже этот текст себе переписал; более того, он сказал, что обнаружил ее в Исчезнувшем городе. Я тут же и сорвался с места. Было бы здорово заполучить могущество Древних.

––Слушай, а на кой тебе?––заинтересовался я.

––Либо сам воспользуюсь, если буду знать, каким образом, либо загоню императору. У меня есть знакомый в его окружении.

––Не Тадао ли?

––Он. А откуда знаешь?

––Я его давно знаю, и он тоже всей этой древней ерундой занимался.

Когда разговор о Древних иссяк, принялись ругать иноземцев, и чуть-чуть—императора. Мне было, что сказать по теме. Кстати, у меня в кармане СЛУЧАЙНО нашлось ожерелье с золотым в агатовые пятна леопардом––королевский знак, видать, там и добыл. Когда успел? Подарю Видомине!

То есть до вечера не скучали. Когда стемнело, высадились на берег. Наученный горьким опытом торговец оставил мешки в лодке, которую привязал в прибрежных камышах. Мы запалили костерок и принимали поздний ужин. Когда случайной искрой пережгло веревку, мы не заметили. Так что джонка с приличной быстротой отправилась в Исчезнувший город без нас. Не увидь мы ее темную тень на размытой лунной дорожке, остались бы без всего. Хорошо хоть смогли догнать! Конечно, пришлось здорово пробежаться, а потом лезть в холодную воду, что настроения не прибавило. Так что бандюги, каким-то образом нас выследившие (наверное, после шумихи с похищением кубка), были немало удивлены, как мы вдвоем и без оружия раскидали шестерых. Клянусь, так душевно их еще не били. На этом неприятности кончились—видимо, силы зла срочно понадобились в другом месте, подальше от двух ловкачей. До гор Эрай добрались без приключений, озверев от бездействия. Сначала были холмы, мало-помалу выступавшие из тумана, потом они подбирались все ближе и становились выше, покуда яркое сияние солнца не сменилось сумерками—неожиданно быстро, и до вечера было еще долго.

––Ущелье Глаза Смерти,––с затаенным трепетом произнес Ахиран.––Здесь никогда не было света. Что скажешь, священник?

Сказать было нечего. Меня самого колотила крупная дрожь—не столько от холода, сколько от вечной тьмы.

––Здесь мы свернем,––Ахиран устремил лодку в едва заметный грот.––Река изгибается, и большим кораблям приходится делать крюк до устья, потом по морю вдоль берега, а там уже Исчезнувший. Быстрее будет дойти пешком.

Грот оказался входом в довольно обширный коридор, наполовину залитый водой, скорее всего, прорезанный рекой. Ахиран зажег свечу. Неровные своды красноватого камня с разноцветными прожилками, отражавшиеся в мутноватой воде, резавшей скалы.

Мы остановились в пещере, в которую сверху проникал слабый свет. Ахиран привязал лодку к камню и побросал в мешок те мелочи, которые понадобятся для выхода в горы. Я сделал то же самое.

–– Лодку оставим здесь. Про эту пещеру никто не знает, так что товар будет в сохранности.

Вот же торгаш! Ему лишь бы товар…

––Дуй за мной!––позвал он, вспрыгнув на камень, а оттуда в дыру в своде пещеры.

Я малость замешкался—стену пещеры украшала размашистая надпись: «Здесь был Ахиран, и еще будет!». Я отломил кусок сталактита и им, бессовестно крошащимся, вывел: «И Нойрик тоже здесь побывал!» Только после этого я последовал за Ахираном.

Карабкаться по горам было не очень трудно—помогали грубые ступени, прорезанные то ли временем и погодой, то ли самими Древними. Потом уже, когда ступеньки кончились, стало немного труднее––того и гляди, навернешься в пропасть, но хитрющий контрабандист умудрялся находить безопасный путь. Прогулка в горах—сплошное удовольствие: небо близко, снежные вершины алмазно сверкают, скалы поражают величием, воздух аж звенит от чистоты и тишины; только я в своих мягких сапогах быстро сбил ноги, к тому же продрог под пронизывающим ветром. Вдобавок вокруг нас носились какие-то смутные тени.

––Это всего лишь горные козлы,––пояснил Ахиран.—Я сам побаивался, пока не понял.

––Ну и козлы же они!––обозлился я.––Прыгают по горам и пугают людей почем зря.

Из упрямства мы заскакали по горам почище этих самых козлов, и к закату уже добрались до Исчезнувшего города. Он, наверное, был уже старым во времена могущества Древних, поскольку от наземной части остались лишь руины, тогда как древние дороги по всей Империи почти не разрушились за пять тысяч лет. По долине были разбросаны купола, окаймленные каменными лепестками, словно цветы лотоса. Они наполовину рассыпались, но еще хранили свою печальную красоту под заходящим солнцем. От этого зрелища душу рвала холодная грусть. Жизнь—как вспышка во тьме, звездная пыль в ладонях Богини…

––Да, священник, здорово тебя пробрало!––язвительно заметил Ахиран.

––Будь я проклят, если это не у тебя кислая физиономия.

––Есть такое. Столько здесь бываю, а привыкнуть не могу. Начинаю думать, что так и не сделал ничего великого, а жизнь проходит. Ну и черт с ней!––досадливо закончил он, спускаясь по дороге из характерного зеленоватого камня, без которого Древние не обходились.

Чем ближе мы подбирались к руинам, тем более скрытно вел себя Ахиран. И я вскоре понял, почему. К Исчезнувшему подходила довольно широкая бухта, наполненная кровью неба. На закатной ряби—резные силуэты кораблей с алыми парусами. Пираты! Правильно, у них тут база…

Мы, пригибаясь, прятались за камнями, короткими перебежками пробираясь к ближайшему куполу. Я отчаянно надеялся, что Видомина меня спасет, но до контрабандиста ей не будет дела…

Через пролом в куполе мы пробрались внутрь: Ахиран—как к себе домой, а я—с затаенным страхом: мало ли чего можно ждать от Древних. Зря боялся: круглый зал локтей в двадцать в ширину и столько же в высоту, ровный каменный пол с нетронутым слоем пыли, стены с облупившимися барельефами и замечательное запустение. Если здесь что и было, то все вычистили много лет назад, и забыли, как место совершенно безнадежное.

––Да, Ахиран, долго же мы здесь будем искать твой Артефакт. Его давно уже забрали, а тебя кинули на деньги.

––Почему—здесь? Нижние руины сохранились гораздо лучше, вот мы их и чистим помаленьку.

Он прошелся от стены до стены, внимательно прислушиваясь к звуку шагов, потом остановился и принялся раскидывать пыль носком сапога. Серое марево на время скрыло его из виду, а когда пыль улеглась, он уже сдвигал тяжелую резную крышку. Открылась дыра в полу, причем такого размера, что не каждый бы пролез, а только такие стройные, как мы. Первым снизошел Ахиран, за ним последовал я, убедившись, что никакой опасности нет. Не радует меня прыжок во тьму…

Подземелье озарилось золотистым светом—Ахиран сжимал в руках небольшой светящийся шарик.

––Хорошая вещь. Не знаю, что это, но хорошая. Где стащил?

––Ты про солнечный камень? Здесь же и подобрал давным-давно.

––Почему раньше не использовал, а свечки жег, как дурак?

––Не поверишь. Забыл, что оно у меня есть.

Кто он после этого? А когда он достал карту подземелья, я и вовсе приготовился бежать, ибо мелькнула предательская мысль: а ну как он посланник Древних.

––Не трусь, я здесь почти все облазил. Со мной не пропадешь!

И я действительно не пропал. Мы шли по коридорам, выложенным резными плитами, изображающими древних животных и растения. Я без труда разобрал очертания тобу со всадником, а так же летучей мыши, вцепившейся всеми лапами в диковинный плод, свисавший с ветки. В нише валялась узорчатая чаша, довольно тяжелая, чтобы забрать ее, а в очень широком коридоре стояла покосившаяся повозка, наполненная истлевшими свертками, при малейшем прикосновении рассыпающихся в пыль.

––Не хватай что попало, ворюга алчный. Тут же кругом ловушки. Видишь?

Я присмотрелся. Немного в отдалении—глыба янтаря.

––Ну?

––Не ну. Подойди.

Зря он это сказал, и зря я это сделал. В глыбе застыл мертвец: рот раскрылся в последнем крике, на лице застыл ужас, руки с растопыренными пальцами протянуты в вечной мольбе.

––Заметь, он одет по-имперски. Это мародер, попавший в коварную ловушку Древних. Нужно быть начеку, на каждом шагу ловушки.

Да, есть такое. Меньше чем в шаге от меня пролетела стрела, потом под Ахираном яма в полу открылась—едва успел проскочить, а под конец и вовсе шипы из стены выдвинулись, и мы были вынуждены распластаться по стенке.

––Здесь я еще не был,––глубокомысленно заключил Ахиран,––иначе бы знал все ловушки наперечет.

––И хорошо, что не был. Есть шанс найти что-нибудь хорошее.

На первом же шаге плита под ногой неглубоко ушла в пол с едва слышным щелчком, и такое началось! Отовсюду раздались рычание, вой и бессвязное бормотание. Ахиран повел себя совсем не по-человечески: побледнел, хватая ртом воздух и вцепившись в меня. Мне тоже стало не по себе, пока не сообразил, что это.

––Торговец, ты трус! Музыкальную шкатулку видел когда-нибудь? То же самое. Приводится в действие нажимной пластиной в полу. Я такие повидал, у нас в храме так верующих одурачивали.

––Просто так пугать не будут. Выходит, здесь может быть что-то ценное даже для Древних. И никто из наших сюда не заходил, тем более—я, так что есть шанс это ценное найти.

––Тогда только вперед!––возрадовался я.

Ахиран привязал тонкую нитку к ближайшему шипу—простой, но действенный способ––и побрел впереди, умудряясь проверять на ловушки. Я от нечего делать постукивал рукояткой камы по стене—говорят, злые духи боятся резких звуков.

Под рукой—пустота. Ниша, а в ней что-то невообразимо изящное, вроде плетеного шара с бусинами солнечного камня и непонятными выростами, торчащими оттуда. В шаре что-то переливалось. Я не стал приглядываться, а сунул сооружение в походный мешок.

В другой раз от удара о барельеф раздался такой звук, будто за ним порядочных размеров помещение.

––Ахиран!––позвал я, и эхо превратило мой голос в жутковатое завывание.––Дуй сюда, здесь что-то интересное. Похоже, тайник!

Мы принялись крушить барельеф. Тонкая штукатурка поддавалась легко, хотя постройки Древних почти неразрушимы. Странно… Когда нашими усилиями образовался порядочный пролом, неустрашимый Ахиран влез первым и воскликнул:

––Нойрик, ты был прав! Очень интересное! Скорее смотри сюда!

Я тоже протиснулся в пробоину. Даже дыхание перехватило! Небрежно валялись чаши и кубки еще прекраснее того, что едва не украли у Ахирана, иссохшие деревянные сундуки были наполнены прекрасно отшлифованными камнями, горсть которых я тут же сыпанул в карман, какие-то железяки в богатой оправе, а в центре, на высокой подставке—нечто невообразимо сверкающее.

––Артефакт!––возликовал Ахиран, со всех ног метнувшись к странной вещи.

Жадность воителя сгубила! То каждый шаг оглядывался в поисках ловушек, каждую плиту на полу проверял, а тут утратил осторожность. Пол провалился, причем сокровища остались нетронутыми, а мы с незадачливым охотником за артефактами низверглись во тьму.

––Падаю!––удивленно-испуганно вскрикнул Ахиран.

––Лечу!––из вредности заорал я.

Может, после смерти стану шутом у Белой Богини. Столько раз выбирался из любой передряги, а теперь явно везение кончилось. Свет внизу. Все…

Полет был не длинный, но и мысль короткая—проскочила за мгновение. Я упал на что-то мягкое, вызвав поток отборной брани. Крепкий кулак прилетел прямо в ухо. Больно, черт возьми! Значит, я еще жив, даже не верится.

Я огляделся. Яма как яма, каменный мешок в тусклом гнилушечном свечении, стенку подпирает чей-то скелет, живые люди тоже присутствуют и грязно ругаются.

––Ахиран!––позвал я, вновь обретая надежду.

––К демонам Ахирана!––слаженным хором отозвались остальные пленники древнего коварства.

––Нойрик, это ты? Я тут!

Вспыхнул солнечный камень, и в его свете я помимо Ахирана увидел еще многих знакомых. Честно скажу, не обрадовало. Хмурые, заросшие пиратские морды, а во главе… Будь я проклят! Длинный, как проповедь, одежда слишком коротка, патлы всклокоченные, глазищи наглые, и скалится очень угрожающе… Ляо во главе команды корабля.

––Привет, дорогуша!––ухмыльнулся я.––Давно вы тут сидите?

––И здесь от тебя, заморыша, покоя нет. Придется слегка поработать ножиком…

И снова схватился за эспадрон.

––Успокойся, убивец,––ввязался пират более приличного вида, убирая костистую лапу Ляо с рукояти,––дай я с мальцом поговорю. Если прибьешь, нас всех Видомина под килем протащит. Сидим недолго, а попали через комнату с оружием. Пол провалился…

––Мы так же, только из тайника. Надо выбираться отсюда.

Я достал каму, которую ухитрился не потерять во время падения, размотал тонкую, но прочную цепочку, размахнулся и ловко метнул в темнеющее вверху отверстие. Промазал… Где-то с пятой попытки лезвие камы прочно вошло между плитами пола, а цепочка закачалась у меня перед носом. Поплевав на ладони, я ухватился за нее, уперся ногами в стену и полез наверх. Пару раз сорвался, да все на того же Ляо, который упрямо не хотел отходить подальше. Более того, он вознамерился подбадривать меня эспадроном… Я шустро взмыл до самого верха, помог взобраться Ахирану, а там уже за мной и пираты потянулись. Последним выбрался злющий Ляо и даже забыл про оружие, подобрав изящную чашу. И надо же было Ахирану, обалдело уставившемуся на опустевшую подставку, спросить на свою голову:

––Ничего не понимаю. А где Артефакт? Ведь был…

Пираты тут же положили нас физиономиями в пол и с полицейской сноровкой увязали нашими же поясами.

––К Видомине их!—приказал их главарь.––Королеве нужен Артефакт, а эти двое, похоже, знают, где он.

Два самых могучих пирата взвалили нас на плечи и побрели по подземелью.

––Ахиран, нам повезло!––от души веселился я.––Нас и на Артефакт твой наведут, и к Видомине доберемся без лишних усилий.

Ответа не услышал—Ляо был начеку и так ласково приложил меня по макушке, что наступило полное затмение.

Наверное, пошел дождь. По крайней мере, на голову полилась вода. Я открыл глаза. Свод из плотно пригнанных камней, бледнеющее небо заглядывает в узкое окошко, но света это не прибавляет, равно как и факелы. Я в тюрьме, что ли? Да ну, я же был в руинах, в отдалении от цивилизации. Надо мной склонилось нечто, в коем я определил отталкивающие черты Ляо. Без него не обошлось.

––Очнулся!––хмыкнул он и пнул меня в бок.––Давай говори, где Артефакт!

––Без Видомины ни слова не скажу!––отрезал я, разрываясь от боли на куски.

Он ударил меня еще раз и куда-то ушел. Наконец-то оставили в покое. Когда я забеспокоился, что покой уже вечный, надо мной, распростертым на полу, склонилась Видомина—демонически прекрасная и очень расстроенная.

––Я же обещал, что прорвусь, а слово мое нерушимо…

Больше я ничего не мог сказать—дыхание перехватило и голос пропал. Видомине тоже было нечего сказать. О жизни можно будет поговорить и потом.

Некстати вернувшийся Ляо застал такое зрелище: мы сидим, обнявшись, Видомина совсем не по-королевски плачет у меня на плече, а я целую кончики ее пальцев. Пиратский главарь издал вопль обиженного тобу и прямо тут же вознамерился нас двоих стереть в порошок—за обман и вопиющую неправедность. Но гневного взгляда Видомины было достаточно, чтобы он убрался.

––Наплюй, Нойрик. Этот проходимец метит в короли пиратов, но тут ему ничего не светит. И свергнуть меня не получится, и он мне совсем не нравится.

––Так какого же демона ему нужно?––разозлился я.––Собрал бы шайку, беспредельничал в дальних морях, а здесь бы не показывался.

––Не все так просто. Я отрядила нескольких бойцов на поиски Артефакта, а Ляо быстро перетянул их на свою сторону. Могущества захотел, а для этого обязательно Артефакт нужен.

––А вот с этого момента поподробнее!––раздался недовольный голос из темного угла. Надо же, я совсем про Ахирана забыл! Хорошо хоть Видомину вспомнил…

––Торговец, ты жив!––обрадовался я.––Надеюсь, тебя этот буйный с ножом не обидел?

С некоторым усилием Ахиран выполз на свет. Он был не так устрашающе побит, как я, и это несказанно радовало—у него хватит сил отомстить за нас.

––Не сильно. Но я хочу знать, за что под раздачу попал. Я этого чертова Артефакта и не нюхал!

––Понимаешь, один хитрец нашел в Исчезнувшем слюдяную пластину, на которой было написано про этот самый Артефакт, и здорово нажился на этом. За хорошие деньги он разрешил воспользоваться сведениями.

––Жук, что ли? Так я его знаю. Он и мне успел про Артефакт поведать!

––Ты тоже на поиски? Тогда найди для меня, тебе он все равно без надобности.

––Никак не могу,––отказался Ахиран.––Я тоже не люблю зря терять деньги.

––Видомина, что с ним разговариваешь, он же торгаш!

––Ладно, я с этого Артефакта могущество получу, а потом пусть продает что угодно и кому угодно.

––Ахиран, она права,––осознал я.––Главное, чтобы Ляо не досталось. Только ты, возлюбленная, соизволь обезопасить нас. Ляо точно впадет в ярость и надумает «поработать ножиком». Угадай, кому достанется, когда он смекнет, что к чему.

––Вы правы. Собирайтесь на поиски прямо сейчас.

––Снаряжение верни!—не унимался контрабандист.

Видомина сунула нам в руки мешки с барахлом и вывела на поверхность из древней темницы, находившейся как раз возле базы—той части нижних руин, что находилась на отшибе, ближе к морю. Через ближайший купол мы снизошли в подземелья Древних.

Коридоры, повороты, ловушки. Нажимная пластина. Через которую мы, наученные горьким опытом, перепрыгнули. Пробоина в стене—мы постарались. Ахиран сжимал в пальцах солнечный камень. Пока я не попросил его пригасить—вроде как свет впереди. Ахиран послушно сунул камень в карман. Так и есть—дальше по коридору пробивался тусклый свет. Мы подошли.

Не выход. И не свечи с факелами, которыми бы освещала путь еще одна группа охотников за Артефактом.

В круглом зале, окаймленный и озаряемый дюжиной крупных солнечных камней, на постаменте стоял большой кристалл, чуть больше локтя в высоту. Слегка мутноватый, с превосходной огранкой, и в нем виднеется пейзаж: лес, небо и озеро. Деревья покачиваются под легким ветерком, по озеру пробегает солнечная рябь.

––Как красиво!––выдохнул я.––Ты когда-нибудь видел что-либо подобное?

––Нет! Этой вещи действительно нет равных!––Ахиран, казалось, не слышал меня.

Он попытался неуважительно сграбастать кристалл, и даже приготовил под него свой пыльный мешок, но был остановлен резким окриком:

––Руки прочь от Артефакта!

Голос показался мне странно знакомым, но кричавший стоял так, что я не мог его видеть. Что касается Ахирана, то на него уговоры не действуют.

––Тебе это не достанется!––мстительно возопил он, мертвой хваткой вцепляясь в кристалл.

Не рассчитал своих сил—ноша оказалась более тяжелой, чем он ожидал. Артефакт оглушительно грянулся на каменный пол, разлетевшись тысячей осколков. Мне под ноги отлетела слюдяная пластинка, на которой был мастерски нарисован пейзаж, точнее—выложен каменной крошкой. Свет, рассыпающийся в гранях, да поблескивание каменной крошки создавали иллюзию движения. Я тут же разразился хохотом, ибо вспомнил случай из жизни.

––Вот оно как! А у нас в храме был такой же кристальчик, только малость поменьше, так он тоже показывал «потерянный рай». Святоши на нем большие деньги сделали. Они бы так долго прихожан оболванивали, пока какой-то умник не раскокал кристалл на крупном ритуале, как раз народу была тьма.

––Этот умник я!––покаялся тот тип со знакомым голосом, выходя на свет,––меня потом один хитрец у себя прятал.

––Тадао, ты что ли?

––Нойрик? Как тебя занесла нелегкая?

––Да вот, погулять вышли,––попытался отшутиться я, после чего продолжил уже серьезно:––Скрываюсь. Мало того, что убийцы, нанятые императором, гоняли меня по всей столице, так еще и полиция могла мне на хвост сесть. Так что мы вместе с вольным торговцем сплавились по Хелен и отдыхаем в спокойном месте. А тебе вроде неплохо было у императора, что ж потащился в такую даль?

––Да с подачи того же Маверика, чтоб ему пусто было! Я, как-никак, глава имперской службы безопасности, а не мальчик на побегушках. Я ему и говорю, пажа какого-нибудь пошли, все равно без дела болтаются. А он заявляет: ради безопасности, ибо без Артефакта ловить нечего, а ну как на Тэй-Нува нападут? Да какой там Артефакт, пушек побольше и кулеврины помощнее, и дело с концом!

Замечательная особенность прорезается у бывших священников: на возвышенные темы можем беседовать в любое время и в любом месте, независимо от обстоятельств. Вот и мы сейчас долго бы разговаривали, полностью забыв о скучающем Ахиране, но торговец—не тот человек, который это позволит. Он тут же напомнил о себе:

––Как? Этот хитрюга аж самому императору умудрился подсунуть сказочку про Артефакт? Поди, отхватил солидный кусок от казны? У нас такого уговора не было—оповещать всю Тэй-Нува.

––Ты про Жука? Да, это он постарался. Но я тоже не промах! Этот плут со мной, только он другой участок осматривает.

––Тадао, а ты не задумывался, что он тебя кинуть может. Смоется с Артефактом и будет долго смеяться над тобой, наивным!

––Куда ему деться? Вряд ли он знает применение Артефакту, иначе не стал бы рассказывать о нем направо-налево. Продать здесь некому, а в ближайшем городе его схватят.

Пришлось признать, что у Тадао все предусмотрено. Работа у него такая!

Мы еще побродили по подземельям, и, не найдя ничего стоящего, поднялись в Исчезнувший город. Тадао обосновался в наиболее челом куполе-лотосе—так, чтобы не попадаться пиратам. Вот же странность—глава имперской службы безопасности, однако не проронил не слова, хотя именно его пиратство и должно интересовать, и явно не в целях присоединиться. Хотя кто его знает, может, он уже на Маверика не работает. А если еще служит короне, то, заполучив Артефакт, точно забросит. Если он, этот Артефакт, действительно дает могущество. Но что-то я сомневаюсь. Некий хитроумный паренек нашел указания насчет Артефакта, так и нашел бы его, и пользовался бы им единолично. Нет же, растрепал по всей империи, и как бы не за ее пределами. Последнее уже смахивает на шпионаж. А ну как он наемник княжества Кор? Они давно на Тэй-Нува зубы точат. Все, завязываю, так можно до чего угодно додуматься, вплоть до вторжения сил зла, вознамерившихся напакостить Белой Богине. Не на того напали!

Из купола вышел юноша чуть постарше меня, одетый в меха, поперек себя шире, обладатель приплюснутого носа и обширной физиономией (отъелся на нечестно нажитое, зло подумал я).

––О, знакомые лица. Ахиран, вольный торговец, и Тадао. Мало… Кто-нибудь, сбегайте за Видоминой, пусть еще Ляо подтягивается!

––Зачем тебе столько?––удивился Тадао.

––Как—зачем? Сообщить важную вещь. Например, что я нашел Артефакт и из чистого человеколюбия уступлю его за символическую цену, чтобы окупить затраты на путешествие от Лан Вэй.

А вот это уже смахивает на безыскусное вымогательство, ибо мошенничеством это назвать совесть не позволяет, настолько оно неприкрытое. Самое обидное, что мы поверили, или, по крайней мере, сделали вид. Оживленно заспорили, кому бежать за подкреплением. Если учитывать, что нам с Ахираном после недавнего и к Видомине-то лучше не показываться, а лезть под руки Ляо вообще смерти подобно, то на поиски отправили Тадао. О том, что он тоже личность известная, мы предпочли забыть.

Земля загудела, громоподобное эхо раскатилось в горах. Нет, не шторм со стороны бухты. Толпа крепких ребят самого пиратского вида со всех ног спешила к надтреснутому куполу—месту, где решится судьба Артефакта. Ни Видомина, ни Ляо не рискнули идти в одиночку, а моментально собрали полк. Ну, это я преувеличиваю, но, как я уже говорил, народу набралось много.

––Не толпимся, внутрь не ломимся,––увещевал их торговец Артефактом, дожидаясь, пока все успокоятся.––Начали. У меня в руках вещь, не имеющая равных, приносящая могущество. Сколько вы дадите за нее?

В пальцах Жука сверкнул плетеный шар, украшенный непонятными выростами и бусинами солнечного камня, а внутри что-то переливается. Красиво. Но—странное чувство узнавания. Я уже видел что-то подобное. Воспоминание: нижние руины, стена в барельефах, но вдруг рука чувствует пустоту, загадочный предмет в нише, непонятный, но такой красивый, что я забрал его. А я думал, что же у меня в кармане такое тяжелое.

Со всех сторон уже неслись выгодные предложения, а Жук все набивал цену, Ахиран мрачнел, Видомина в запальчивости пообещала целый корабль, груженый золотом… Надо их спасать, подумал я и заявил, не очень громко, но чтобы услышали:

––Да, эта вещь прекрасна, и кто знает, что она в себе таит—Древние могли многое. А насчет «нет равных» ты ошибся. Совершенно случайно я нашел в руинах такую же. Значит, она не Артефакт, потому уступлю за скромную цену. Полсотни золотом––и она ваша.

Ахиран просиял, Ляо, наоборот, помрачнел, во взгляде Видомины появилось восхищение, а Жук пробился через толпу и вцепился мне в шею. Ответный удар коленом воспринял, как самый настоящий разбой. Кое-как нас растащили! Но Жук не собирался так быстро сдаваться. Он перестал вырываться, а обернулся к держащему его Ляо. Я точно слышал его слова: «Это я вас разыграл. Но тебе могу за сходную цену отдать НАСТОЯЩИЙ Артефакт!»

Народ как-то понял, что зрелище окончено, торговли не получилось, и разошелся по своим делам. Мы с Ахираном не придумали ничего лучше, чем потянуться за Видоминой, тогда как Ляо побрел совсем в другую сторону—к кораблям.

––Нойрик, ты же был шпионом?––спросила, хотя прекрасно знала сама, мы на задании и познакомились. Нет, тут другой смысл.

––Да, но перед тем—вором!

––Тогда еще лучше. Надо бы проследить за этим обманщиком, чтобы выяснить, где он прячет Артефакт, а потом можно и выкрасть.

––А ну как я что-то перепутаю?

––Ахиран, поможешь ему? Ты ведь с ходу можешь определить любую ценность.

Мы подумали, и… согласились. Я не смог бы отказать Видомине, а что в тот момент двигало Ахираном? Наверное, стремление нажиться.

И пошли мы следить за Жуком. Не знали даже, с чего начать. Пытались заранее обдумать и обговорить действия, но чуть не перессорились. Потом прятались от пиратов из шайки Ляо. Когда же достигли купола, в котором разместились Жук с Тадао, то узрели только выбирающегося из подземелий Жука. Впереди себя он толкал нечто увесистое, замотанное в мешок. Как мы наблюдали? Купол-то надтреснутый был! Мы и спрятались за ним, при этом видели все как на ладони.

В купол вошел Ляо, пригнувшись на входе, держа ладонь на рукояти эспадрона. В другой руке у него был мешок, большой и тяжелый.

––Ну что, Жук, давай обещанное! Золото я принес!

Жук, не дыша, вынул из мешка чашу, усыпанную драгоценными камнями, поддерживаемую искусно отлитыми зверями, только непонятно, какими. Я покосился на Ахирана. Он зажимал рот ладонью, чтобы не рассмеяться, и выразительно постукивал себе по лбу.

––Что скажешь?––едва слышно поинтересовался я.

––Эта ерунда давно в руинах валялась, многие ее находили, но никто не забрал––тяжелая и не особо ценная. А сейчас пригодилась.

––Посмотрим, догадается ли Ляо.

Ляо между тем настойчиво выспрашивал Жука, в чем могущество Артефакта.

––В эту чашу наливается вода. После заклинания через нее можно увидеть прошлое, будущее, и то, что происходит в любой части мира.

––Покажи.

––Извини, э-э, вода… кончилась.––неудачно соврал мошенник.

––Ты что, за дурака меня держишь?! Артефакт давай, а не вазу для цветов.

––Ага, как же. Я отдам, а ты меня замочишь.

––Нет. Точно говорю, жить будешь, и неплохо—денег, что ты запросил, хватит на сто жизней. Но если завтра не будет Артефакта—не доживешь и одной. Я успею завалить все крысиные норы, останется только спуститься и поработать ножиком. Подумают, что Жук безвременно погиб в ловушке Древних.

Ляо ушел, а Жук первым делом крепко выругался, вызвав у нас острый приступ зависти, а потом уже полез в нижние руины. Что нам оставалось делать?

Слежка в подземельях—это нечто! Мы следовали за расплывчатым пятном света, а сами старались не пользоваться солнечным камнем, рискуя попасть в ловушку. Свет бы выдал нас, равно как и звук шагов. Но Жук так крепко задумался о чем-то своем, что нас в упор не замечал, хотя мы обнаглели настолько, что топтались у него за спиной. Занимался он ерундой—подбирал первые попавшиеся предметы, осматривал их и отшвыривал. Похоже, искал то, не знаю, что. Кажется, я понял! Я отчаянно пытался объяснить Ахирану жестами, но он не смотрел в мою сторону, пришлось тащить за шкирку.

Уже на поверхности я его обрадовал:

––Ахиран, а Артефакта у него, похоже, нет. И я подозреваю еще кое-что.

––Да я уж понял, что он всех кинул. Одно слово—Жук. Но нам не поверят.

––Есть у меня одна задумка. У тебя слюдяные пластинки есть? Так вот, слушай сюда…

…Он выбирался из подземелья. Пора!

––Эй, Жук!––окликнул я.––Ты не знаешь, где Артефакт?

––Плати деньги—скажу. Но если предложишь мало…

––Больше, чем мы, тебе не предложит никто!––включился в игру Ахиран.––Ты не заметил одной вещи. Нойрик нашел пластинку, на которой написан рецепт эликсира бессмертия. Без обмена, я сам на два раза проверил.

––Давай, Жук, такого шанса тебе больше не видать. Вечная жизнь в обмен на Артефакт, идет?

И тут он совершил нечто неожиданное—залился горючими слезами:

––Ребята, я вас понимаю, и вы меня поймите. Каждый выкручивается, как может. Короче, нет никакого Артефакта, я вас обманул.

––Да мы уж поняли, что не нашел.

––Нет, его не существовало. Это я на пустой пластинке слюды нацарапал про Артефакт. Древний язык знаю…

Вот тебе раз! Любой подставы ждали, но чтобы такой!

––Все, Ляо меня завтра замочит…

––Да не горюй так, все будет нормально!––успокоил я его.––Есть такая вещь—кристалл с картинкой внутри. Наверное, это у Древних такое искусство было… Спускаешься в руины и высматриваешь, где пробьется свет, потому как они окружали такие кристальчики солнечными камнями. Со спокойной душой загоняешь его Ляо, а потом шустро смываешься. Ты на чем сюда добрался?

––Как нормальные люди, на лодке, вместе с Тадао.

––Вот, вместе с Тадао и сматываешься. А мы исчезаем прямо сейчас.

Так, одно дело уладил. Какая-то смутная мысль насчет Тадао. Он мне жизнь спас. А я никогда не забываю своих друзей. Ну точно!

Между куполов-лотосов задумчиво брел высокий человек с гордой осанкой. Ни с кем не спутаешь.

––Тадао!––позвал я.––У императрицы ожерелье не пропадало?

––Пропадало. Весь дворец на ушах стоял.

––Такое?––я вынул украденное ожерелье с леопардом. Тадао слегка перекосило: рот растянулся в блаженной ухмылке, а брови нахмурились.

––Нойрик…ты гад…но какой же ты молодец! Спасибо. Хоть ты и сам его…

––Ты когда-то спас мне жизнь, теперь я помогаю тебе. Верни его законному владельцу.

Так, совесть моя почти чиста, надо доложить Видомине. А завтра будет такое зрелище!

Народу, конечно, подтянулось немало. Ляо притащил мешок золота, который обменял на сверкающую глыбу с видневшимся внутри «потерянным раем», приказал команде осторожно отнести на базу, а сам направился к Видомине.

––Моя королева, условие выполнено. Теперь выполняй свое—я хотел стать королем.

––Мне уйти или как?—хмуро поинтересовалась Видомина.

––Нет, мы могли бы править вместе, и ты это прекрасно знаешь. Готовься к свадьбе.

––Вот прямо сейчас и пойду благословения просить—у меня есть небольшое святилище. А этого рыжего заморыша я в жертву принесу.

Вот я попал! Не успел ничего сообразить, как дюжие пираты увязали меня и потащили в комнату за покоями Видомины. Лежа на алтаре, я смотрел на издевательские морды ничийских божков, а сам обращался к Белой Богине: «Прошу тебя, сделай так, чтобы обошлось, я ведь праведно жил»

––Оставьте меня одну!

Пираты ушли, а Видомина размахнулась коротким мечом, наверное, оставшимся с тех пор, как она охраняла королеву. Это даже красиво, принять смерть от руки возлюбленной…

Видомина перерезала веревки и помогла мне подняться.

––Только тихо. У меня тут секретный выход.

Небольшой коридор, начинающийся за статуэтками—и мы вышли к небольшому кораблику.

––Ну их всех, надоело пиратствовать. Как насчет обосноваться в Ничи? Наймемся к королеве…

––С тобой—куда угодно.

К слову, паруса корабля не были алыми, как у пиратов. Белые с желтым краем—цвета Богини…