Я лежу в траве и, точно собака, вдыхаю свежесть земли. А ещё

вспоминаю Блэка. Ирландский сеттер с хорошей родословной жил в

семье моего друга, но редкие мои встречи с ним выстроились в

странный, можно сказать, символический ряд, в котором легко увидеть

главные вехи собачьей жизни. Но только ли собачьей?

Первый раз я увидел Блэка в щенячьем возрасте, тогда он быстро

рос и медленно умнел. Но одна особенность его характера не зависела

от роста — это страсть к общению. Он даже засыпал только в том

месте, откуда мог видеть как можно большее число людей. Казалось,

щенок боится одиночества, а присутствие живых существ придаёт ему

силу и уверенность.

Через несколько лет это был рослый пёс, который полностью

отвечал своей именитой породе и «гордился» ею. Тогда он явно

сторонился не только своих собратьев, но и людей, показывая всем

своим видом, что очень занят. В такие моменты в его взгляде

появлялось что-то потустороннее, как будто Блэк видел то, что для нас

сокрыто.

Но больше всего мне запомнились его последние дни. На даче Блэк

чувствовал себя полным хозяином. Казалось, что его волнуют даже

первые осенние листья, которые то и дело падали на землю. Пёс

старался проследить за каждым листиком и при этом наводил свой

порядок. Он подбегал то к одному, то к другому, быстро обнюхивал, а

затем носом подбрасывал лист вверх, как будто пытался вернуть на

родные места.

Смешно и грустно было смотреть на осеннюю игру уже

постаревшего Блэка. К тому же, было видно, что он и сам хорошо

понимает весь порядок природы и всё же не может устоять на месте,

когда его сердце по щенячьи вздрагивает от каждого прыжка

золотистых листьев. Вздрагивает и летит по ветру вслед за ними. Пусть

в лапах тяжесть прожитых лет, зато в сердце - трепет и лёгкость

ласточки! Блэк прыгал с каким-то восхищением, совершенно не думая о

разбеге или о том, на какие лапы он приземлится. И в этой

неожиданной несогласованности собачьих движений просматривалась

ещё одна осень - «осень» пса - две осени в одной, а, значит, теперь и

он не связан с «древом» животных и отныне подчиняется только ветру,

поэтому касается земли, как придётся, и падает куда попало. Теперь и

он - упавший лист, которым ветер сначала немного поиграл, а затем

бросил в смешной позе на боку. Видимо, догадавшись о неразумности

своего поведения, Блэк ещё немного покрутился и ушёл за баню, где с

прошлого года начал рыть землю. Это было небольшое углубление, в

котором он часто лежал в последнее время. И всякий раз, прежде чем

улечься, он хоть чуть-чуть, но обязательно разгребал верхний

прогретый солнцем слой земли, чтобы внизу был холодный...

 

Исцеляющую силу холода я узнал раньше, ещё до встречи с Блэком.

Тогда я сильно болел и долгое время находился в больнице. Дикая боль

изводила меня, выжигала нутро и растекалась по всем сосудам и

нервам. Я долго метался по постели и случайно прикоснулся к холодной

стене. Этот внезапный холод отвлёк меня от боли, и я, прислонившись к

стене всем телом, замер от неожиданного блаженства. Боль разом

бросилась к бетонной преграде, точно сама ждала скорейшего выхода

из моей горячей плоти.

После этого случая главным моим лекарством стал холод. И, попадая

в больницу, я всегда всматривался в больничные стены у своей кровати,

где нередко находил на стенах трещинки и тогда мне казалось, что это

моя боль оставляла свои следы, когда с силой прорывалась в глубь стен,

чтобы уже по ним уйти в холодную землю.

Впоследствии эта чудесная способность боли уходить в холод земли

не раз спасала мне жизнь! Правда, для этого мне пришлось стать

бродягой, а в поводыри взять свою же боль, которая, как никто, знает

все дороги и при необходимости просто валит с ног на холодную землю.

А земля лечит... Не лёд на больное место, а холодную землю! Она всегда

рядом и всегда готова исцелить любого! Даже под палящим солнцем

земля глубоко не прогревается и надёжно хранит свой живительный

холод. Но только для тех, кто доверяется ей. Уж не отсюда ли народ

издревле верит в ладанку с горстью родной земли, оберегающую от

несчастий. Или вера в другую горсть земли, которую мы бросаем при

погребении близких людей. Всего лишь горсть земли, а сколько в ней

силы, если эта сила распространяется даже на Тот Свет!

Всего лишь горсть земли... Но прежде надо встать на колени и

голыми руками разгрести верхний слой (тёплый слой для червей!), и

только потом можно коснуться холодной глубины... Словом, рыть землю,

как старый пёс Блэк. И я рою! Едва земля подо мной станет чуть тёплой,

я тут же начинаю рыть вглубь. Так я нашёл родину предков и их

могилы, «вырыл» застывшие документы, увидел окаменелую вечность!

Не сосчитать, сколько раз натыкался на колокола, от звона которых

мороз по коже…

 

Друг рассказывал, что в последний год жизни Блэка часто можно

было увидеть за баней. К этому все привыкли и не придавали особого

значения его рытью в уединённом месте - ведь и у собак могут быть

свои привычки. В свой последний день пёс был довольно бодрым и

выглядел просто чудесно: от солнца блестела шерсть, он пах травой и

лесом. Даже на мух Блэк щёлкал зубами в красивой охотничьей стойке.

Да и за баню пёс как будто не спешил, только радиус его пробежек и

прыжков медленно смещался в ту сторону. Он исчез из виду так

незаметно, что не вызвал никаких подозрений. А когда его отсутствие

показалось слишком долгим, хозяева заглянули за баню, где и

обнаружили уже холодное тело. Он лежал, свернувшись в своём

углублении, а рядом с ним была небольшая кучка свежей земли,

которую он успел выгрести…

Я лежу в траве и, точно собака, вдыхаю свежесть земли… и

исцеляюсь! А ещё вспоминаю Блэка… Господи! Как мы похожи! Я даже

пахну сейчас, как он, пахну травой и лесом...