Иван да Марья. Так звали семью Аникиных за умение жить в ладу друг с другом. Да они и были единое целое, как этот до боли с русским именем цветок. «Ванечка, Манечка, Манечка, Ванечка», – слышали друзья и соседи. Пятнадцать лет на одном дыхании. И дети у них послушные и ласковые: Василёк и Танечка.

Иван получал хорошие деньги, работал шофером на автобазе, и Марии не было нужды ходить на фабрику, где она трудилась до рождения первого ребёнка. Дети, муж, дом и песня. Как любили все в округе, когда Иван да Марья на два голоса затевали песню, широкую, раздольную…. Мария вела первую партию, а Иван вторил. Их голоса то сходились, как влюблённые на степной тропе, то расходились, и у слушателей сладко замирали или щемили сердца. Иногда им подпевал Петруша, двоюродный брат Ивана и неразлучный друг, работавший с ним вместе на автобазе. У Петра был бархатный, завораживающий баритон, который умело вплетался в семейный дуэт. Ах, как хорошо даже думать о такой песне, а уж слушать её и подавно.

Что говорить, дружно жили Аникины. Даже мысли дурной не проскакивало в голове у Ивана на счёт Марьюшки. Что обманет его, а ещё хуже, сможет изменить.

Как-то супругов пригласили в гости, юбилей был у бригадира. Изрядно выпив, мужчины вышли во двор покурить, поговорить. А у пьяных мужиков разговор известный: кто сколько раз от жены налево ходил. И не было этого, так иной в порыве бахвальства такое наговорит, что натуральным бабником выставится.

Ивану противно стало, своё слово вставил:

– Нехорошо это, братцы. Вот я с Манечкой живу столько лет, а никогда мы друг друга не обманывали. Она мне доверяет. И я верю ей, как самому себе.

Тут один шофёр, Мишка Еремеев, рассмеялся ему в лицо и говорит:

– Дурак ты, Ванька! Нашел, кому верить. Бабам верить – себя не уважать! Вот ты думаешь, Машка у тебя прям святая? А я знаю, что обманывала она тебя. Изменяла! Да ещё как! И при этом за деньги!

Побелел Иван, как полотно, и руки к Михаилу тянет – задушить хочет, аж трясётся весь. Испугался тот и скороговоркой:

– Погоди, Иван, правда это. Раз уж выскочило попьяни, что столько лет таил, расскажу всё, как было.

Иван замер. Он не верил ни одному слову товарища. А всё же что-то заставляло его слушать. А Михаил осмелел:

– Ты помнишь, годов десять назад, Мария к матери ездила за периной. С Петром. У него тогда рейс был в ту сторону.

– Ну. Помню. Что ж с этого.

Вспомнил Иван, что его послали с грузом в Волгоград, а Петра в Ростовскую область, туда, где тёща проживала. И сговорился он с Петром, что он завезёт Манечку к матери, а на обратном пути её прихватит.

– Да то, – продолжал Мишка, – мы ж тогда тремя машинами ехали. Ещё Серёга Кудасов был с нами. На обратном пути вечером выпили и решили переночевать в машинах. Мария не хотела в грузовике спать, в дом колхозника намыливалась. Вот тогда мы её и….

Иван задрожал, готовый наброситься на Мишку и убить. Где он нашёл только силы сдержаться? Или уже всему этому верил?

Михаил даже помедлил с рассказом, словно смакуя события десятилетней давности, а потом уточнил:

– Не, Петька не насиловал, он держал её. Твоя Машка всю морду ему расцарапала. Ух, матюгался он на неё.

Утром мы протрезвели и перепугались. Вдруг в милицию заявит? Начали убеждать её, чтобы не рассказывала никому, не ломала себе жизнь. И предложили деньги. Все, что у нас были. Она боялась разрушить семью и согласилась молчать. А Петр уговорил её взять деньги. «Для верности», – как он пояснил нам с Серёгой.

Иван был потрясён. Он не мог даже предположить, чтобы брат, друзья-шофёры так подло и жестоко с ним обошлись. Представил мысленно Марию, как ей было плохо, какие муки приняла. Он ведь заметил, что жена вернулась от матери вся разбитая. Не придал значения, подумал, что устала с непривычки в поездке. И как же она все эти годы жила, бедная, с таким грузом? А он-то думал, что Мария счастлива! Но как, как она могла взять эти проклятые деньги?! Рухнул мир, их мир! Как жить дальше со всем этим?

Как детям в глаза смотреть?

И вдруг выстроилась логическая цепочка: Пётр! Он виноват!

Никого не видя вокруг, Иван ринулся к самосвалу, который стоял перед двором. Кто-то что-то говорил, хватал его за руки…. Бесполезно. Раскидав товарищей лишь одним поворотом плеча, Иван нажал на сцепление, включил газ и рванул.

Подмяв под грузовик ворота, въехал во двор Петра и в ожесточении стал его утюжить. Всё, что попадало под колёса, трещало и разваливалось: виноградная беседка, сарай, скамейка….

И вдруг перед ним возник четырёхлетний племянник Андрейка. На крыльцо выскочил Пётр с ружьём. Увидев сына почти под колёсами самосвала, он взвёл курок. Иван резко нажал на тормоз, машину развернуло, и она врезалась в гараж. Одновременно раздался взрыв. Пуля Петра попала в бензобак. Спасти Ивана не удалось.