Этим летом я побывала в Карпатах. Решила пройти по Черногорскому хребту – от Дземброни до Говерлы (наивысшей в Украине горы). Пройти сама, без чьего-либо сопровождения. Необходимое снаряжение у меня было, опыта подобных походов (сольных) - почти никакого. Но было страстное желание испытать себя в экстремальных условиях, надеясь только на собственные силы. И, наверное, что-то хотела доказать кому-то, скорее всего, себе.

Поход удался лишь наполовину. Я долго просидела в избе своей подруги в ожидании более ли менее летной погоды. Стартовать оттуда никак не получилось – шли затяжные дожди, дули холодные порывистые ветры, окрестности затягивало сплошным туманом. В горах все это нужно умножать на два, и мне пришлось проявить уйму терпения - я все-таки не самоубийца.

Потом наконец распогодилось, и я двинула в путь. 20-килограммовый рюкзак за спиной все время напоминал мне, что я женщина, только слабая женщина… Но я изо всех сил старалась это забыть. Я ночевала в палатке при минусовой температуре, - утром, когда просыпалась, снаружи все было в изморози. Я попадала в сплошной туман, когда на метр от протянутой руки уже ничего не видно, но останавливалась и пережидала, чтобы не идти вслепую и не сбиться с пути. А однажды целую ночь с моей палаткой сражался даже не ветер, - ураган. Он погнул ее дужки и завалил другие стоявшие неподалеку палатки, но моя - выстояла. И я тоже.

Осуществить заветную мечту в полном объеме мне все-таки не удалось, я прошла лишь половину пути. Просто пришлось поучаствовать в поисках одного заблудившегося в тумане начинающего туриста, а потом отводить его с компанией на запасные пути – в дом моей подруги.

Мне было жаль, что я не испытала настоящего экстрима. Хотелось посмотреть, как ведет себя моя личность в нештатных ситуациях, в нестандартных обстоятельствах. Решила в следующем году обязательно осуществить эту проверку – во время очередного отпуска, летом. Но случай представился гораздо раньше…

 

Я собиралась в командировку. Был взят билет, спакованы вещи. Подчищен холодильник - оставалось лишь позавтракать и можно отключать, зачем зря жечь электроэнергию целую неделю? Выезжать должна была рано утром, потому с вечера попрощалась со всеми. Кто мог заметить мое недельное отсутствие. Предупредила, что план командировки очень напряжен, так что будет некогда общаться. Позвоню, когда вернусь. Завела будильник ровно на 6 и уснула с полной уверенностью, что все-все предусмотрела…

Проснулась я раньше будильника. У меня был сильный жар, термометр зашкаливало. Потому, когда увидела мигание на дисплее телефона с АОНом, то решила, что брежу. И прежде, чем я поняла, что это не галлюцинации, а перепад напряжение в сети, телефон вырубило. Второй аппарат тоже почему-то заглох. Я доползла в кухню и почувствовала сильный запах паленого, он исходил из холодильника - электрические глюки пришибли и его. Я еще успела вынуть вилку из розетки и дотащиться до кровати. Дальше ничего не помню. Дальше жар.

Когда я очнулась, было уже светло. Запах паленого все еще не выветрился, телефон все еще не работал. Более того, квартира была полностью обесточена. Накануне в моем доме кто-то производил ремонт в квартире и подключал к сети мощное оборудование. Я вспомнила, что такое у нас уже некогда случалось, но тогда я была на ногах, и это не очень сказалось на моем образе жизни. В моей мобилке оставалось заряда на один кубик, я собиралась воткнуть ее в сеть утром, перед самым отъездом.

Я сунула подмышку градусник - температура была экстремальной. Решила набрать по мобилке сестру. Это было прикольно, - вместо сестры попасть на своего давнего приятеля, который все собирается «как-нибудь позвонить мне». Как-нибудь позвонила я, но сперва просто не поняла, куда попала. Услышав в трубке мужской голос , я опешила:

- Извините, я звоню свой сестре.

- Бывает… – сказал мужской голос и засмеялся.

У него, конечно же, высветился мой номер, а может даже на дисплее появилась моя улыбающаяся фотография, которую он сделал в одну из наших давних встреч. Моя рассеянность ему известна…

- Бывает… - сказал он и рассмеялся.

Рассмеялся очень в тему – после нашего кратчайшего разговора заряд мобильника окончательно выдохся.

Если бы даже этого не случилось, я вряд ли бы попросила его о помощи, хотя он несомненно оказал бы мне ее . Просто я не люблю взаимоотношений типа буксир-баржа, только взаимообогащающие. А если из-за его вечной занятости я даже не решаюсь позвонить по этому телефону…

Впрочем, сейчас не время вспоминать о бывших приятелях. Телефон накрылся. Осознай и забудь.

Есть, конечно, еще соседи по лестничной площадке. Но к ним я тоже не обращусь. Потому что когда мой трудный сын жил еще со мной, он, вместе со своей компанией, выкамаривал такое, что соседи по-настоящему окрысились. Причем именно на меня. И пусть музыку на всю катушку он запускал в мое отсутствие и входную дверь в парадное (так как забыл магнитный ключ) взламывал не с моего благословения, но кто отвечает за все художества несовершеннолетнего балбеса? Конечно же, его мать, воспитывающая своего малолетнего хулигана в одиночку. И даже когда хулиган наконец вырастает и отделяется, пятно позора с матери не смыть. Даже кровью. До смерти.

Стоп! Причем здесь смерть? Я начала о жизни. О выживаемости в экстремальных условиях, и я доскажу до конца. И, как вы понимаете, до конца этой истории, а не до моего конца, иначе кто бы вам ее сейчас, эту историю, поведал?

Итак, я сделала переучет – что мы имеем на сегодняшний день и чего не имеем. Имеем запас продуктов на один завтрак. Кое-какие лекарства, которые по крайней мере не дадут отдать концы. Имеем световой день, длящийся в эту ноябрьскую пору не так долго, как хочется, но все-таки достаточно, чтобы кое-что успеть сделать безо всякого электричества. В конце концов у меня есть крыша над головой. И она не поехала, несмотря на высокую температуру.

Список «не имеем» получился не намного длиннее. Не имеем никакой связи с внешним миром, электричества, нормального самочувствия и хоть какого-то занятия. Не имеем пищи на время болезни, разве что вот тот несчастный завтрак… Впрочем, стоп. Во-первых, мой завтрак можно сделать ужином. Пока высокая температура не спала, есть обычно не хочется, только пить. А воды в кране – хоть залейся. Во-вторых, совсем не обязательно поесть плотно – ведь у меня никаких особых затрат энергии не предвидится. Завтрак можно гармонично разделить на три части, а то и больше. Ввиду того, что холодильник приказал долго жить, его функцию на себя может перебрать балкон (как славно, что это все случилось в ноябре, а не в июле!). К тому же у меня есть крупы, макароны, подсолнечное масло, сушеные грибы, консервы, варенье. Да тут скорее лопнешь от объедаловки, чем умрешь от голода! Кстати сказать, голода я вообще не боюсь. Когда-то, переживая сильный стресс, я набрала много кг. Мне это не понравилось – хотелось в любых обстоятельствах оставаться стройной и привлекательной. И я предприняла решительные действия. Сперва разделалась со своим стрессом, потом - со своим весом. Я голодала 11 суток, каждый раз убеждая себя, что сегодняшний день воздержания от пищи – последний. Но наутро, встав на весы, обнаруживала, что потеряла много, но еще не приблизилась к норме (а норму себе определила по французским меркам), и день выхода из голодания все отдалялся. А потом нужно было еще вытерпеть правильный выход: первый день - на разбавленном морковном соке, второй день – на неразбавленном и т.д. Я не то что не умерла, - я еще как похорошела.

Итак, передо мной появился реальный шанс похорошеть еще больше…

 

Сильно напрягало отсутствие света. Я все собиралась купить фонарик, да так и не собралась. На одном и том же месте (чтобы легко найти на ощупь) у меня всегда стоит свеча в подсвечнике и лежит коробок спичек. На ощупь я определила, что от свечи остался огарок, рядом лежал второй…Надолго ли этого хватит? Спичек у меня, правда, целый блок, но много ли ими насветишь?

А самым паршивым было безделье. Это хуже, чем голод. Высокая температура расфокусировала глаза и обычный книжно-журнальный шрифт они не брали. Магнитофон, приемник и телевизор работают от сети, а сеть в отрубе.

Мама уговорила меня заключить договор с фирмой, которая подключает пользователей к обще антенне. Она заверила, что по телевизору идут интересные программы, выбрать есть из чего - ведь столько каналов. Я поддалась на уговоры и выбросила деньги на ветер. За сумму, которую выложила за подключение, можно было бы купить не хилый плеер. Но мама плохого не посоветует…

Сперва я просто не поверила - неужели весь этот видеомусор маме может нравиться? Но потом оказалось, что в то время, когда она смотрит телевизор, неплохие передачи действительно попадаются. Просто это совсем не то время, когда его могу смотреть я, это мое рабочее время. Расторгать договор с фирмой не стала, хотя телевизор превратился у меня в постояннодействующую подставку для комнатных растений. Иногда, правда, покупала телепрограмму, но некогда было ее открыть.

Ничего, - успокаивала себя я, внося очередную ежемесячную плату за подставку для цветов, - если вдруг заболею…

Вдруг заболела. И что? Что-что! Не вешаться же теперь! Хорошо, а что делать? Чем заняться в это ужасно долгое время болезни? Сосредоточиться на своей высокой температуре? На больном горле? На своих соплях? Не очень увлекательно…

Да, бездеятельность хуже голода. Я не то что одиннадцать. – и пару дней не выдержу. И если в световое время я еще могу доползти до своих комнатных растений, ухаживать за ними, любоваться или найти все-таки какую-то книгу с крупным шрифтом и попробовать хоть понемногу читать, то что делать вечером?

Я привыкла ложиться спать после полуночи. Эта пагубная привычка тянется у меня с детских лет моего сына. Тогда мы жили в коммуналке (если кто не помнит - это когда несколько семей мучаются под одной крышей, в одной квартире, рассчитанной на одну, пусть и большую, семью). Обстановка была как в волчьей стае, и пробиться днем в ванную мог только сильнейший. Стирать пеленки или сготовить что-то долгоиграющее на общей плите я могла только после 24 часов, когда все милостивые государи расползались по своим комнатам. И еще мне нужно было зарабатывать деньги. А значит стучать на печатной машинке. В нашей единственной комнате я этого делать не могла – сын спал довольно чутко. А на общей кухне вечно то пировали, то воевали. Тишина и покой наступали только после 24 часов. Эту привычку, поздно ложиться, я не смогла перебороть и тогда, когда мой сын подрос, и мы обзавелись отдельной двухкомнатной квартирой. Он подрос дл такой степени, что раньше полуночи домой не заявлялся, и мне всегда было тревожно за него. Чтобы как-то унять тревогу, я стучала на машинке, потом стала стучать по клавиатуре компьютера, и это стало нормой. Потому что переделать моего сына мне так и не удалось…

Вряд ли я теперь смогу переделать себя и засыпать с наступлением темноты. С шестнадцати, когда начинает смеркаться, и до двадцати четырех - целых 8 часов. Удавиться.

Я пила мяту с медом (говорят, хорошее средство от бессонницы), но не помогало. Лежала на диване, придавленная темнотой и тишиной, и старалась вспомнить книги, фильмы, разные истории о том, что люди делали в одиночных камерах, чтобы не тронуться умом. Некоторые разговаривали с собой или даже пели. Но с моим горлом… Один гроссмейстер в уме выстраивал всякие гамбиты, но я не настолько хорошо играю в шахматы, чтобы делать это вслепую. Верующие люди вспоминали библейские стихи.. Пробовала, - получилось. Но на восемь часов не хватило. Еще они молились. И я просила у Бога сна, но Он дал мне лучшее. Он ниспослал мне воспоминания…

Вспомнить мне действительно есть что. Чукотские затяжные пурги и Северо-Курильские цунами- тревоги, тюменские вертолетки на отдаленных буровых, походы по Сахалину… Вспомнила свои командировки в самые страшные на свете места – в наши тюрьмы, мужские, женские и детские колонии. Вспомнила реабилитационный центр для наркоманов, интернат для умственно отсталых детей. Но самое главное, - вспомнила о себе. О своих чувствах, которые долгое время считала неприличным выявлять (нужно держать себя в руках!), о своих потребностях, которые и не помышляла удовлетворять, загрузши в этом дурацком быте. Например, о потребности самосознания и самовыражения - через творчество. Для стихов (и особенно для прозы) у меня постоянно не хватает времени. Все это проступает из меня в самое неподходящее время - то когда опаздываю на работу, то когда нахожусь в магазине, и под рукой нет ни ручки, ни блокнота… Я научилась записывать свои стихи на колене на обрывках газеты или рекламных флаеров. Иногда останавливаюсь прямо последи улицы, потому что боюсь забыть какую-то важную фразу, из которой должно произрасти целое стихотворение или прозаическая миниатюра. На наших улицах катастрофически не хватает скамеек, в городе катастрофически не хватает скверов. И мне приходится забиваться в какую-нибудь щель между двумя ларьками, чтобы не пугать прохожих. Я иногда пугаю продавцов, которые обнаруживают меня под дверьми своего киоска: «Вы что-то хотели?»

Я хотела писать. Только писать и больше ничего. Мне не нужны ваши шоколадки, жвачки и сушеные кальмары. Мне нужно совсем немного места и совсем чуть-чуть времени - закончить этот самый рассказ, который все время вертится в голове и не дает мне покоя. Но времени катастрофически не хватает.

И вот его более чем достаточно. На меня сошла лавина минут, часов, дней ничегонеделания, никуданеспешения, нигденепрятания. Я могу просто сесть за кухонный стол (на письменном у меня стоит выбитый отсутствием электроэнергии из колеи компьютер) и ПИСАТЬ. С восьми до шестнадцати, целых восемь часов. А потом еще восемь обдумывать сюжет следующего рассказа. Свершилось! Я наконец получила то, что хотела. Творческая командировка началась!

 

Сказать по правде, сидеть за кухонным столом и писать, когда у тебя температура тридцать девять, тридцать восемь и даже тридцать семь и шесть, - непросто. Я обдумывала целые блоки текста, лежа на диване. Потом доползала до стола и старалась как можно быстрее все записать, пока не закружилась голова. Слова – сокращала, цифры писала цифрами. Ничего не перечитывала и не исправляла – это можно будет сделать и после выздоровления, для редактирования какого-то особого состояния или настроения не требуется.

Чтобы рационально использовать время, я поднималась чуть свет и при чуть свет (еще плохо видно для письма) готовила завтрак из тех запасов, которые остались. Завтрак был горячим (каша) и почти плотным (с подсолнечным маслом!), ведь нужно, чтобы его хватило до заката. Не рационально световой день разбазаривать на объедаловку. Днем я позволяла себе разве что чай. Говорят, при высокой температуре нужно много жидкости, чтобы из организма выводить токсины. Я выводила их, как могла, - чашка за чашкой…

Конечно же, стихи я отложила в сторону. Их я и в метро по дороге на работу могу писать, а вот прозу… Обрывки мыслей, фразы, образы, все разбросано по блокнотам и блокам памяти. На прозу у меня вечно не хватает времени. Впрочем, цейтнот, как выяснилось, все-таки не вечен, - до первой попавшейся болезни.

Я больна. Я человек, которому сейчас можно все – не спешить на работу, не ходить по магазинам, не готовить, не есть, забросить все дела. Сморкайся и пиши. Бумажные носовые платки вылетают пачками, пачками вылетают листы пищей бумаги… Но тут опять препятствие…

Ее запасы подходят к концу. Они были немалыми, но кто мог представить такую роскошь – что смогу писать целых пять световых дней? Раньше я все забрасывала в компьютер, а его закрома поистине неисчерпаемы. Но этот амбар пока под замком. Что делать? Сперва я как настоящий аристократ позволяла себе писать только на одной стороне листа (просто не подумала, что бумаги может не хватить). Когда листы закончились, - перешла на вторую сторону. Так что на стороне А у меня один рассказ, на стороне Б - другой. Главное - не запутаться, ведь сюжеты изредка переплетаются. Когда и это подошло к концу, я открыла старую записную книжку, использованную мной лишь наполовину . Да здравствует неэкономность и расточительство! Ну и яблочко от яблони… Старые школьные тетради моего сына тоже стали моим внутренним резервом. У меня к ним никакой сентиментальности и ностальгии (догадываетесь, какие там оценки выставлены?). Письма моих друзей тоже сослужили добрую службу. Кое-кто последнюю фразу типа «обнимаю-целую» писал в самом начале последнего листа. Я брала ножницы и отделяла нетронутую белизну от объятий и поцелуев. Не думаю, чтобы мои друзья за это на меня обиделись. Они мне давно талдычат, что нужно издать книжку, а я все увиливаю. Так что, полагаю, они только обрадуются, что к этой идее продвинули меня еще на один шаг. Последнюю строчку последнего рассказа я дописала на салфетке. Чуть-чуть не дотянула до Х1Х века, там было бы на манжете. И чуть-чуть не дотянула до века нынешнего – было бы на туалетной бумаге. До первого, видать, не возвысилась, до второго не докатилась…

 

Главное, было успеть дописать до конца светового дня, потому что наутро состояние для этого рассказа может улетучиться. Завтра я уже буду другая и о другом. И когда однажды закончить вовремя не удалось, я отдала в жертву своему недописанному рассказу вот тот огарок свечи, что держала на черный день. Я дописывала до самого конца огарка, потом – до второго. Потом уже при спичках, обжигающих пальцы. Это не мене романтично, чем ужин при свечах - рассказ при спичках. Что называется, приспичило…

 

Наверное, электрик начал работать на нашем доме. Свет стал появляться, но какой-то нестройный, мигающий. Памятуя о безвременно ушедшем холодильнике, я не рискнула поставить на подзарядку мобильник или включить компьютер. Я решила включать свет только в самом крайнем случае, если очень нужно что-то найти и на ощупь не получается. Но продлить дополнительные часы творчества (учитывая, что огарков уже нет) было так соблазнительно. И я решила рискнуть одной из лампочек.

В случае если она перегорит, я бы не смогла ее выкрутить и переставить на это место другую (голова кружилась, боялась становиться на табуретку). Потому мой выбор пал на ванную. При такой температуре под душ не встанешь и за стирку не возьмешься, а руки помыть можно и в кухне. Я садилась на табуретку, клала на раковину специальную дощечку (к счастью такая в моем доме оказалась!), на нее – лист бумаги и продолжала творить даже тогда, когда наступал «комендантский час». И так пока бедная лампочка не погасла (но она о-о-очень долго крепилась…).

Я не скажу вам, какие именно рассказы написаны в ванной, а сами вы никогда не догадаетесь. И вообще все то, что я сотворила, сгорая от температуры, больно сглатывая и заливаясь соплями, вам будет трудно опознать в числе других рассказов и миниатюр, написанных между ларьками на колене или на эскалаторе метро. Для рассказов важно время, а не место. Времени во время болезни у меня было навалом.

 

Когда свет в моей квартире наконец появился, я уже выбрала все свои накопившиеся запасы, я уже изложила их на бумаге. Все, что так долго ждало своей очереди в закромах памяти, - наконец оформилось, состоялось. Я сбросила несколько килограммов веса и с удивлением открыла для себя потрясающую вещь – без компьютера (в принципе) прожить могу. Еще я поняла, что до Говерлы рукой подать. И для того, чтобы себя испытать, совсем не обязательно выходить из дома. Нужно очень любить то, что ты делаешь, и тогда ты просто не заметишь препятствий. А если и заметишь, то легко перемахнешь их – в дождь, в туман, в ураганный ветер.

Счастье – не в обстоятельствах и даже не в преодолении экстрима. Оно в нас.

За пять дней болезни я написала десять рассказов.

 

2006 г.