Утро. Ранее тусклое невзрачное утро. Обычное утро и необычное. Сегодня первый весенний день. Я дожил до весны. Это хорошо… шло, прошло, ушло, зашло – только это не смешно… Зима, морозы – всё ушло. И чёрно-белое кино нальётся цветом! И она… придёт, желанная весна! Всё в мире просыпается, радуется, но я. Моё настроение, по прежнему, ниже нуля. Ведь в последнее время… бремя, племя, семя, темя – в голове трещат поленья.… меня мучает жуткая депрессия… сессия, агрессия, бестия, концессия – глупая поэзия, сумрак мракобесия… Порой внутри себя я схожу с ума, но не показываю вида. Живу и веду себя, так как будто ничего со мной не происходит…. ходит, бродит, непогодит – потеряет и находит… Муза в чёрном всюду ходит, жертвы ищет и находит… По утрам ко мне приходит и, сведя с ума, уходит… Стихи – стихия – стихийное бедствие! Они льются отовсюду: просачиваются сквозь щели пола, струятся сверкающими змейками-строчками по стенам, лавиной обрушиваются на голову с потолка… река мелка, когда тоска – в ней облака и жизнь легка… Я пробудился ото сна и стала жизнь моя легка. Лечу по небу в облаках, забыв про грусть, забыв про страх, забыв, что я лишь человек, что мой удел короткий бег из пункта «А» до пункта «Б»… Что я прошёл свой путь уже… Я закрываюсь от них, ставлю подпорки как в пробитой тонущей подводной лодке, но они всё прибывают и прибывают.… бывают, что-то забывают – когда бросают, убивают – когда ласкают, презирают – потом прощают, всё меняют – и вновь мечтают, тают, тают… Тону, захлёбываюсь и пытаюсь ухватиться за спасательный круг разума… развязана, размазана… Жизнь моя развязана, грязью вся замазана, с тёмным миром связана, по стене размазана… Завтракаю. Аппетита нет. В голове стихи. Может записать? Не хочу. От них уже тошнит… звенит, молчит, дождит, летит – рябит, бодрит, лежит бисквит – кричит, болит, я инвалид – знобит, хрипит, вот, эбонит… Я закрываю глаза… и открываю их вновь. Прошёл миг или вечность… беспечность, бесконечность – как млечность быстротечность – сердечность человечность – и нежность безупречность… Не знаю. Может быть всего лишь день. За окном темно… там звёзд полно, луны пятно, а мне смешно… Давным-давно я пил вино, играл с друзьями в казино. Всё в прошлом.… Пусть! Мне всё ровно! Я ухожу… я здесь никто… Пора спать, но я не сплю, пытаясь ни о чём не думать. Не получается. Рифмы…. ритмы, битвы, цифры, мифы – рифы, лимфы, гримы, гривы… Мы как грифы, мы ленивы Жрём мы падаль мёртвой лиры… Рифмы-логарифмы назойливыми комариками жужжат в ушах… где в камышах, ветвях, кустах – под небесами в облаках – в мозгах, запутавшись в часах – сидит кукушка – злобный птах… Я мучительно пытаюсь вспомнить, когда они замолкали, когда я не слышал этих живьём пожирающих мою нервную ткань бестий, когда я жил как обычный нормальный человек: без стихов в голове… себе земле судьбе траве – весной полна река вдвойне – и в стороне невдалеке – сидела баба на биде… В это мгновение меня озаряет! Я вспомнил, как стихи замолчали на некоторое время после одной случайной близости с незнакомой женщиной… изменчивой, повенчанной, измученной, доверчивой – таинственной, неистовой, отмеченной и с трещиной… Да! Точно! Помню! Это было! Рифмы исчезли на целых две недели, принеся мне долгожданный покой и такое сладостное молчание! Их не было! Наверное, они боялись, боялись вместе со мной, что кто-нибудь узнает об этом. И я смог отдохнуть, побыть в беззвучном одиночестве с самим собой… поэзию долой! – да здравствует покой! – большой, большой гурьбой! – идём скорей домой!.. А вдруг это не так? Ведь это было раньше и всего один раз. Всё меняется. Вдруг сейчас всё по-другому? Не как в прошлом? Я быстро одеваюсь и иду в ночь. Я должен это проверить… верить, мерить, лицемерить – открываю в ночь я двери… - Ты куда? – скорее по отработанной годами привычке, чем из-за беспокойства или чувства любопытства спрашивает меня механическим голосом жена-автомат. Я знаю, что ей всё равно. Есть ли я рядом, нет ли… – её давно это не интересует, как и то, что творится у меня в душе. Если она и смотрит иногда в мою сторону, то лишь как на докучливый предмет мебели в доме, который к тому же ещё надо и кормить. Она живёт в своём мире бизнеса. Я в своём.… в ином мирке, мирке с враньём – где я с собой живу вдвоём – под солнцем, снегом и дождём – но жизнь моя – сплошной дурдом… - У меня бессонница, пойду, прогуляюсь, – отвечаю я в пустоту. В ответ тишина. Больше она ничего не говорит. Отключилась. Наверное, уже забыла про меня и про свой вопрос.… унёс, мороз, волос, полос… Её волос седой наркоз и кожи сморщенная ткань наполнят жалостью… Унёс лев-время молодости лань… Хуже всего, когда залипает в кольцо одно слово или одна фраза и до изнеможения крутится-вертится в голове, пытаясь свести тебя с ума… слова, дома, шторма, весьма – полным полна водой река – у ней крутые берега – ей быть воспетой амплуа… Во мне слова, а я – тюрьма! Я посажу их навсегда! В голове пульсируют рифмы, складываясь в строчки стихов. На ходу записываю их в общую тетрадь, которая всегда со мной, иначе не отстанут.… пристанут, притянут… Я вижу мир как на экране… Он весь рифмован… Я же – странник. Иду по строчкам за тобой… Остановись! Постой! Постой… Я иду по ночному рифмованному вдоль и поперёк городу. Иду по его катренам, по мыслям, по сравнениям, по метафорам, по всем этим словесным водоворотам, затягивающим и разрушающим мою жизнь. Впереди мелькает стройный силуэт девушки. Я иду к ней. Иду на зов. Завёт любовь, и вновь, и вновь… Любовь зовёт! Любовь опять тревожит! Весна идёт И шутит так, быть может… ……………………………… ……………………………… Ну, вот и всё. Теперь знаю точно, что нигде уже нет для меня спасения от стихов, от этих монстров… остров, остов… Необитаем сердца остров… Лишь лодки чувств разбитый остов… Скорее всего, это конец.… венец, беглец, свинец, сердец, певец, пловец, творец… Юнец, отец, мудрец, мертвец – Всему на свете есть конец… С окна сигануть, что ли? Глупо? Может быть.… может быть… остыть, обмыть, похоронить и потихонечку забыть… Это глупо может быть, но желаю всё забыть! Сердце смертью остудить, В Небо Душу Отпустить… А жить в рифмованном мире и каждый день потихоньку сходить с ума!? Это, по-вашему, не глупо?! Нет уж, лучше сразу… Эх, была, не была!.. - Как вы думаете, почему ваш муж покончил собой? – задумчиво спросил следователь женщину, картинно сидящую в кресле. Положив ногу на ногу, женщина курила длинную тонкую сигарету, держа её в таких же длинных тонких ухоженных руках. - Не знаю. Он всегда был странным, - постукивая по сигарете указательным пальцем, чтобы стряхнуть пепел, равнодушно ответила она. Потом вновь затянулась и, выпустив очередное сизое облачко, продолжила. - Всё своё свободное время он писал стихи. Потом рвал и сжигал их. Потом писал заново… - А вы читали его стихи? – поинтересовался мужчина. - Нет, никогда. Терпеть не могу поэзии. Тем более доморощенной… - Можно посмотреть его стихи? - Конечно. Вон та стопка общих тетрадей, - не вставая, она показала на неё сигаретой. Следователь взял верхнюю тетрадь, открыл её по привычке с конца и прочитал написанное летящим почерком стихотворение. Любовь зовёт! Любовь опять тревожит! Весна идёт и шутит так, быть может. И я, шутя, знакомлюсь с юной девой. Наверно зря пошёл дорогой левой? Но осуждать всё проще, чем поверить, что я страдать готов! И не измерить моей любви бездонной и безбрежной! Пусть в этот миг, как ангел падший, грешной… Я грёз вагон!!! Стучит на стыках сердце! И рвётся вон! Не спрятаться, не деться от лап весны… Я пойман словно мышка! Ну, что ж? Души! Дави! Терзай! Мне крышка… Иду за ней и лгу, чтоб сон смог сбыться. Скорей! Скорей обняться и забыться! Душа легка – в полёте окрылится! Нам облака – постель, а мы как птицы парим в ночи, сплетаясь воедино… Мы две свечи, мы плавимся… Повинны в том жар огня – весенние сюрпризы! И хмель вина с улыбкой Моны Лизы. Блестят глаза: в них звёзды загорелись! Кусочки льда закапали – согрелись… Тону! Тону в кипящем море страсти! Иду ко дну! Распался мир на части! Потоки мы! Безумья постиженье! Под ритмы тьмы рождаются движенья… Я сладкий сон, что в негу превратился… И этот стон… … … с моею рифмой слился! Стихи! Стихи! Стихи, всё в вашей власти! Мы – дети Тьмы! Богиня сладострастья, спаси ж меня! Во мне бушует плазма! Экстаз огня в конвульсиях оргазма! Так до утра... …………………………… Но утром встал, умылся, Сказал: «Пора…» – и навсегда простился… *** Прочитав стихотворение, следователь закрыл тетрадь и долго-долго молчал. Потом, непонятно к кому обращаясь, произнёс: - Жаль… жаль… |
Положение о Клубе
Сделать стартовой
