Она была очень красивой. Я любил смотреть на ее шелковые русые волосы, которые на ветру развивались как флаг.

Она была очень милым человеком.

Ее большие глаза, я бы сказал, даже очень большие, хлопали ресницами и закрывались когда она начинала петь высоким голосом. Кстати петь она не умела. Сильно стараясь, надрывая голосовые связки, она издавала такой визг, что уши сворачивались.

Но она прекрасно готовила. Стоя на кухне в белоснежном фартучке, она что-то бормотала себе под нос и вертела сковороду в руке. Она готовила ужин рано утром, а завтраки покупала в дешевых закусочных. Она любила сидеть у окна и ждать меня с работы. Поджав колени к груди и выпучив губы, она упорно ждала когда пойдет дождь и я вернусь – эти два явлении она любила больше всего на свете. Когда я приходил домой, она прыгала в мои объятия и не отпускала пока чайник (который она включила за минуту до моего появления) не завизжит яростным паром.

Она любила смотреть мне в рот когда я ел оставшийся ужин. Любила гладить мои ноги, когда сидел у телевизора и медленно засыпал. Она всегда гладила мои волосы и фыркала когда я запрещал ей прикасаться к моей новой прическе. Сама же она никогда не ходила в салон. Она стригла волосы сама и никогда их не перекрашивала в другой цвет. У нее и по сей день остались неухоженные ногти и не выщипанные брови. Но это мне и нравилось в ней. Она была не такая как все.

Она любила есть испорченный йогурт и недосоленные полуфабрикаты. Любила пить холодный кофе сидя в ванной на полу за прочтением слюнявого романа. Она обожала танцевать на той маленькой кухоньке и прыгать на той старой кровати. Я до сих пор не знаю сколько ей лет. Она напоминала школьницу внешне, и зрелую женщину – когда речь шла о финансах.

Я помню какая она была красивая когда котенку, которого она мне подарила, наступил второй месяц. Она нарядила его в крошечные штанишки и повязала большой бант на шею. В тот вечер на ней был легкий белый свитер и юбка до пят бежевого цвета. Она напоминала мне ангела, только вместо крыльев у нее были широкие бедра и большие ягодицы, они выпирали из-за спины так же, словно этот были мягкие перья крылатых хранителей. Она говорила что если ангелам крылья помогут уйти от опасности, то она со своими округлыми формами хотя бы не утонет если окажется по среди океана. Она всегда меня смешила!

Она любила смотреть как я сплю и говорить со мной когда я не слышу. Продолжая гладить мои ноги сидя на диване, она сворачивалась калачиком и засыпала как маленькая девочка.

Она любила читать годовые выпуски газет, повторяя что нужно помнить о прошлом. Смотрела она фильмы исключительно про любовь. Всегда плакала и даже рыдала, когда кульминация заключалась в разлуке влюбленных.

Она любила когда я называл ее котенком, хотя она больше, внешне, походила на кролика или большую мышь. Ее ушки слегка торчали и всегда краснели. Губки отсутствовали, и лишь когда она обижалась выпячивала их вперед. Зато зубки у нее были довольно большие и острые. Однажды она меня укусила в плечо, так след от зубов остался по сей день.

Смешная она была.

И самая красивая женщина на свете.

Вредная она была. Всегда капризничала и громко топала ножками когда я был против ее очередной сумасшедшей идеи. Она всегда стояла на своем, кричала когда понимала что не переспорит меня. Демонстративно плакала в ванной комнате, а на утро варила мне отвратительный кофе-месть. Злопамятной она не была. Всегда улыбалась и прощала меня когда сама была не права.

Она очень красиво спала!

Свернувшись под одеялом, она клала руки под голову, а подушку скидывала на пол. Она тихо сопела, когда снились кошмары, и широко улыбалась, когда сон доставлял удовольствие. Ее волосы прилипали к шее, а брови слегка подергивались. Она засыпала как маленький сурок на зеленой травке, а к утру оказывалась, практически на краю кровати свернувшись в одеяло, как мумия. Я просыпался и рассматривал ее еще долго, пока по времени не опаздывал на работу. Оставлял ее одну, такую беспомощную и смешную. Каждое утро, уходя, я еще раз оборачивался и смотрел на ее тело, упакованное в простыни и одеяло, и понимал, что страшно оставлять ее, боялся, что по возвращению, ее не будет дома.

Но…

Но под вечер она снова сидела у окна, ждала меня, и как только я перешагивал порог квартиры, она бежала в мои объятия и долго сжимала, словно губку. Каждый день был похож на предыдущий, но меня это только радовало.

Я любил гладить ее мягкие ножки и пухленький животик. Любил аромат ее волос, они пахли вчерашней едой, но плюс ко всему ванильным лосьоном для тела. Кожа ее была гладкой и белой. Она была настолько нежной, что порой я думал – что же она делает с собой пока меня нет, неужели хирургическое вмешательство, но знал что красота ее природного происхождения.

Прикоснувшись однажды к ее лицу, я уже никогда не забуду какова на ощупь красота.

Она смешно одевалась!

Носила широкие штаны с завышенной талией и длинные рубашки. Она редко выходила на улицу, любила сидеть дома. И лишь иногда мы гуляли по парку, и тогда она надевала солнцезащитные очки, даже если был дождь.

Я любил слушать ее смех и нелепые истории из прошлого.

Я всегда знал, что все, что она говорит сильно преувеличено или вовсе придумано. Она была большой фантазеркой, которая сама верит своей болтовне.

Она часто забывала необходимые ей вещи: положить сахар в пирог, налить коту воды или постирать завонявшиеся носки. Она вспоминала важные мелочи, когда было уже поздно, и делала абсолютно невинный вид, стоя перед зеркалом, мол, не я забыла, просто мне забыли напомнить.

Она разговаривала с телевизором, когда транслировали любимый мультик «Вини Пух». Она кривлялась, когда смотрела «Новости» и демонстративно зевала, слушая «Русское радио». Она жила для себя, а я – для нее.

У нее были длинные пальцы, на каждом из которых находилось большое некрасивое кольцо. Она практически не красилась и не ходила на каблуках. Вслух она мечтала о детях, но знала, что никогда не решиться стать матерью. Она не любила нашего кота, наверное, потому, что фактически он являлся только моим. Она не помнила когда у нее день рождения и ненавидела праздник «8 марта». Выпивала на торжествах мало и только шампанское, а ела на людях еще реже, боялась общественной антипатии. Она зависела от всеобщего мнения, но никогда не старалась понравиться людям.

Сходив однажды в магазин за покупками, вернулась она очень счастливой, сказала, что познакомилась в очереди с чудесной женщиной. Но спустя пару минут она забыла, как звали ту симпатичную женщину. Она очень часто забывала о запланированных делах а, вспомнив, делала вид, что давно передумала этим заниматься.

Она не верила в бога. Считала, что религия существует для слабых. Но она молилась перед сном, не называя имени святого. Чистила зубы пять раз в день, то ли от нечего делать, то ли еще по какой причине. Умывалась она еще чаще, но никогда не убирала за собой туалетные принадлежности.

Я любил смотреть, как она расчесывает волосы. Но каждое такое занятие заканчивалось слезами. Ведь волосы всегда спутывались еще больше.

Она любила, когда я читал ей захватывающий детектив, она засыпала у меня на груди после первого же прочтенного предложения. Любила дергать волосы у меня на ногах и аккуратно щекотать меня за ушком.

Логика у нее была железная, пускай не совсем стандартная, но железная. Ее ни в чем переубедить было не возможно. Она видела мир только со своей стороны, не обращая внимания на мнение других. Когда она затевала спор, любила повторять, что самое умное существо давным-давно носило ее имя… Мила, но конечно это было очередной ее выдумкой. Она часто обижалась на рекламу шоколада «Милка» потому, что любила, когда я ее так называл, но ассоциировать себя с коровой не желала.

Рисовать она не умела, но считала себя талантливой художницей. А однажды она захотела участвовать в конкурсе талантов, только заболевание ветряной оспой помешало ей поехать на этот конкурс.

Она верила желтой прессе. Считала, что мир скучен и тосклив и лишь такие люди как она смогут взбудоражить заплесневевший народ. Она верила, что человек произошел не от обезьяны и мир действительно раньше был плоским. Она считала, что ее род принадлежит шаманскому обществу, и она оставшаяся в живых колдунья без необходимых заклятий и записок.

Она считала злом сигареты, но выкуривала больше пачки в день. Она надеялась, что умрет не своей смертью, а от руки хулигана, который нечаянно убьет ее попытаясь ограбить.

Я любил слушать ее, закрыв глаза. Я представлял, как она действительно становиться ведьмой с большим толстым котом и старой метлой. Я верил каждому ее слову, ведь я любил ее до беспамятства.

Я любил в ней все. Волосы, слишком большие глаза, губы которые были в виде одной полоски. Ее большие бедра и маленькую грудь, ее странную деловую походку. Любил, как она красит губы и смешно вертится перед зеркалом. Мне нравилось, что она спит в обнимку с плюшевым зайцем. Я до сих пор не могу забыть, как она аккуратно убирала волосы за уши, это целый ритуал. Я любил, как она плачет, когда пригорает пирог. Она смеялась, похрюкивая, когда отгадывала телевизионные загадки – и это я тоже очень любил.

Она замечательно храпела, и удивлялась после, почему я не могу уснуть до утра. Она не умела водить машину, но считала, что если сядет за руль, сможет побить все рекорды Шумахера. Я любил, когда она стояла в дверях ванной комнаты, смотрела, как я бреюсь и только улыбалась. Она стояла вот так вот, прижав руки к ногам, и улыбалась, молчала и растягивала губы до ушей. Она чудно мыла руки перед едой, по пол часа намыливая ладони.

Я любил в ней все!

Мне безумно нравилось с ней целоваться. Она плохо умела это делать, но мне нравились ее губы, или то, что было на их месте. Я всегда смеялся, когда она злилась, и спал, когда говорила, но я помню каждое слово, каждый взгляд, каждое прикосновение. Все мелочи, из которых она состояла. Я любил в ней все недостатки, хотя было их довольно много. Она смешила меня и радовала как маленькая девочка, но как к дочери я к ней никогда не относился. Иногда, даже наоборот, она считала себя моей мамой и писала маленькие записочки на чашке кофе.

Она была замечательным человеком.

Самым лучшим человеком и удивительной женщиной.

Я вспоминаю о ней каждый день. Каждую ночь вижу ее во сне.

Я проклинаю тот день, когда повстречал ее… и потерял. Не случись этого, не так тяжело сейчас было бы мне, но она научила меня никогда ни о чем не жалеть. Вот я и не жалею…

Не жалею что провел с ней всего три с половиной месяца.

Не жалею что вернувшись из этой затянувшейся командировки, обнял жену и сказал что люблю.

Я не расстраиваюсь, что жизнь так не справедлива ко мне, ведь я стал более сильным и стойким. Но только теперь, когда я так часто вспоминаю Милочку, понимаю, насколько одинок и слаб.

Нужно притворяться, чтобы быть счастливым, именно по этому я сейчас встану с мягкой кровати, обниму свою жену и скажу, что кроме нее мне никто не нужен. Пусть это будет обман, пусть в моей голове другой образ любимой женщины, но зато я сделаю так, чтобы моя жена чувствовала себя счастливой.

Мила подарила мне котенка, когда мы столкнулись с ней в магазине - так мы и познакомились, и с первой минуты я понял что этим все и закончиться… счастливой ностальгией и слабым стремлением жить. Зато я чувствовал, какого это, любить женщину, которая прекраснее всех на свете, и самое главное, что она меня тоже любила… ну, по крайней мере, она так говорила,… а я ей верил!

 

Любви и тем, кто в нее верит!