Вольдевей Последний полет Рассказ Посвящается курсанту Армавирского высшего военного училища летчиков Павлу Шкляруку «Я лечу?» Герман посмотрел вниз. Там была земля. Наверху небо с высокими перистыми облаками. Они не страшны для полетов. Он, Герман, управляет реактивной машиной! Магнитофонные «Песняры» пели грустную и красивую в своей непостижимой изящности песню. У Женьки была хрупкая талия, и позвоночник уходил в глубокую колею. Его руки запомнили это с первого раза, когда он пригласил новенькую ученицу, пришедшую в девятый класс. Женька стала самой лучшей девчонкой, и товарищи Германа по классу изощрялись в способах привлечь ее внимание. Один был гимнастом, и ему прочили большое атлетическое будущее, второй так пел, что ни один вечер не проходил без его участия, третий слагал стихи и писал рассказы. Женька была в его объятиях, но он не был в ее мыслях. Она думала обо всех сразу, кто пытался завоевать ее сердце. Она думала о надежности. Спортсмен Алехин – это человек, не принадлежащий самому себе. До определенного возраста, когда мышцы станут подводить. Жить с тренером маленьких девочек и мальчиков после десяти лет совместной жизни? Певец Александров? Он же смотрит в зал и выискивает тех, кого можно окрутить на этот вечер. И она, Женька, будет лишь очередной его жертвой. Поэт и писатель Войнов? Прорыв в большую литературу может произойти, если попадется умный редактор. Но попадется ли, и стоит ли рассчитывать на схожесть фамилий с Войнич? И все писатели, музыканты, певцы спиваются. Роди ему, а он полюбит только бутылку… У нее, Женьки была мудрая бабушка. Она говорила, что лучше офицера нет мужчины на свете. Он защищен государством, он часто переезжает, и в части, где он будет служить, женщин нет, а на шалавых женятся только дураки… - Меня вчера вызывали в военкомат, - сказал Герман. Однако как он поймал ее рассуждения! Как ему это удалось? - Но ведь по срокам тебя еще не призовут? Женька слегка отстранилась, чтобы посмотреть на Германа. - Я ухожу сразу после школы в училище. - Ты уже выбрал в какое? Герман прижал ее ближе, почувствовав укол соском ее груди. Она без лифчика! Но как все у нее держится! Он сильнее прижал к себе Женьку, но тут же отпустил, потому что внизу моментально выросла преграда (через два дня спустя к нему подойдет Валерия, которую, по рассказам мальчишек, кто только не пробовал, и скажет, что с поднятым забралом трудно танцевать. Не правда ли?)… Женька поняла, что он разобрался в кое-чем. Конечно, мальчишки глупы. А вот учитель физики Буянов сразу же запустил одну руку под ее кофточку, а другой задрал юбку и, просунув руку под трусики, припечатался к ее лобку. Лишь одним пальцем он стал раздвигать ее губы… Стыдобища! Она вырвалась и убежала, полыхая огнем неведомых чувств. Но захотела еще и еще оказаться наедине с физиком. Этого больше не случалось, а вот дела по предмету у нее пошли чрезвычайно хорошо, и она уже не беспокоилась за годовую отметку. Оказывается, как мало было отдано… - Я буду летчиком. - Правда? - Уже почти все комиссии прошел… Первый самостоятельный полет у него прошел блестяще. Да и ничего особенного не было. Выводишь, как автомашину, самолет на взлетную полосу, держишь тормоза, а ручкой управления двигателем – РУДом - рвешь двигатель на максимальную мощность. Элка дрожит, как скакун перед стартом на стадионе, взмах хлыста и она срывается. А здесь лишь отщелкаешь стопор тормоза и «чешка» рванет. Тяни закрылки вверх, убирай шасси и ты – свободен! Ах, это чувство полета! Воздух он и пропускает твою машину вперед, и держит ее на своих невидимых ладонях. А ты, летчик, держи эти ладони так, чтобы не соскользнуть с них! Воздух – это обволакивающая субстанция, и здесь надо себя держать как мужчина перед женщиной. Она соблазняет, а ты держишься, потому что знаешь, что хочешь. Ты делаешь все, чтобы остаться при своем главном интересе – жить дальше! Полет по «коробочке» - это маршрут в виде четырехугольника. Смотришь вниз и видишь ориентиры. Поворот. И до следующего. Хотя смех разбирает, поле с желтым от пшеницы цветом, и каким-то придурком выкошено: «А хо-хо не ху-ху?». А третий знак – купол церквушки с крестом. «Чур, не креститься! – кричал за спиной инструктор в наушники. – Не бросать РУД!» А четвертый – вид полосы аэродрома. Тот полет, ставший последним в жизни Германа, был несложным. Но маршрут уходил в сторону от их городка, аэродрома, цеплялся за Волгу. Именно на подлете к ней двигатель вдруг заглох. Поселок слева, поселок справа, назад не повернешь, лишь планирование на воду. Это опасно. Это то же, что воздух, надо держать плоскость. - Отказал двигатель, - говорил на удивление спокойно. - Не запускается, высота триста, сажусь на Волгу! Все правильно, по инструкции. Уже подняты пожарные и медицинские машины. Но сюда ехать 30 километров! Успеют ли? Это только случайный прохожий увидит быстрое падение самолета. В кабине же все шло мучительно долго, потому что все существо сопротивлялось гибели. И время как бы остановилось, хотя событие шло своим неотвратимым чередом. И снова вспомнился тот школьный вечер, и глубокая ложбинка у поясницы, и острая грудь, сосок которой стал стальным… И выпускной вечер, когда они снова танцевали, но шампанское и чувство свободы спутали все мысли. «Трогай меня, трогай!» - твердило тело Женьки. Ее губы были близки, и танцующие слегка соприкасались ртами. Внизу все восстало, и шепот Женьки поставил все на свои места: «Уйдем! Ты же знаешь, я живу рядом. Побежали!» Он, Герман, повел себя как истинный офицер, он не торопил, но не давал угасать страсти. Древний инстинкт мужчины держал их в сладостном напряжении, как пробку в жерле вулкана. И лишь одно движение, когда он лишь оттянул трусики Женьки вниз, а она поддержала это, полностью от них освободившись, дало ход безумству. Они уже потеряли счет совокуплениям, как в дверном замке послышался скрежет от вставляемого ключа. Когда мама вошла, они сидели за столом, и смотрели друг на друга испуганными, но пылающими взглядами. - Когда поженитесь? – только и спросила мама Жени. - В первый семестр училища. - А если позже, то вам придется идти в ЗАГС с лялечкой. Герман сдержал обещание и зимой они расписались. Женьке трудно было склониться над документом, чтобы расписаться, из-за живота. Но эти его каникулы они не выходили из дома, а все десять дней пролежали в кровати. Лишь мама Женьки в первые дни тихо сказала за ужином: - Вы хоть ребеночка не покалечьте. Жертвой стала двуспальная кровать, о спинку которой отталкивался ногами Герман. Кровать развалилась, и мама Женьки долго смеялась: - Господи, какие же вы дураки! А отец Женьки смущенно восстанавливал мебель. Пахло казеиновым клеем. И в эту ночь они сбросили матрац на пол. И вот в эти мгновения падении на воду Герман успел-таки насмотреться на фотографию дочери. Фото было в нагрудном кармане. Осенью после лагерей он мог бы ее увидеть, но перед ним вырастала громада волжской воды. Катерок с мальчиком и девочкой был на глиссаде. Они целовались, не обращая внимания на весь мир. А к ним летел самолет. Но его нельзя было услышать, потому что он летел тихо, как парящая в небе большекрылая птица. И чтобы не зацепить их, Герман повел ручкой чуть в сторону, закрылки сделали взмах, и машина крылом вошла в воду, отталкиваясь от нее, как циркач на манеже, делая «колесо». Он долго смотрел в стекло кабины, не чувствуя потоков крови на лице. А за кабиной все уже успокоилось. Ил и песок улеглись. Рыбы проплывали рядом, совершенно не интересуясь новым предметом. Герман «видел» только Женьку, в самых непристойных позах, смеющуюся и зовущую его… | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
