Даже вещи не любили Семена Петровича. Вчера вот сломался замок на единственной зимней куртке. Семен Петрович возвращался из магазина, придерживая полу куртки локтем. В обеих руках он держал увесистые сумки с продуктами. Придерживать полу получалось плохо. Семену Петровичу было холодно и обидно.

 

Пришел он домой с озябшей грудью и, конечно же, в сердцах выпил всю припасенную на вечер водку. Ровно четыреста грамм. А времени то всего 11 утра. Что делать пьяному мужику с озябшей грудью, если на календаре воскресенье, у власти Путин, а жена уж неделю гостит у мамы в Рязани?

 

- Пойду к Валерке, - с облегчением подумал Семен Петрович. В голове приятно шумело, и было уже не так обидно. Спустился на этаж ниже и позвонил в оплавленный черный звонок. Где-то на лестничной площадке завопил ребенок. А за дверью Валерки было подозрительно тихо и нежно пахло щами. Семен Петрович деликатно стукнул ногой, и дверь неожиданно отворилась. С противным скрипом.

 

Семен Петрович зачем-то огляделся по сторонам и, втянув голову в плечи, на цыпочках зашел в квартиру. Прямо на него смотрела залитая солнцем кухня. Опрокинутый табурет, рюмки на столе, на плите огромная зеленая кастрюля. Никого.

 

- Валера, - шепотом позвал Семен Петрович, проходя по коридору к гостиной. Шторы задернуты. Какие-то вещи на полу. На продавленном диване подушка в виде сердца и пульт от телевизора.

 

- Спишь что-ли? – спросил Семен Петрович, заходя в спальню и замер, словно с неба упал двухметровый штырь и пригвоздил его к полу. Протрезвел мгновенно и бесповоротно.

 

– Она же у мамы в Рязани, - не веря собственным глазам, подумал Семен Петрович, - Я же сам ее на вокзал отвозил…

 

Кто-то в такие моменты начинает крушить все вокруг, кто-то седеет на всю голову. А Семен Петрович постоял с минуту в дверном проеме, тихонько повернулся и вышел.