Подруги.

 

Они не виделись лет тридцать. Когда-то, в далекие пятидесятые были школьными подругами, затем на «улицу» вместе ходили, почти одновременно вышли замуж, родили детей, развелись, одна уехала в город жить, а другая осталась в родном селе, раскинувшемся свободно в ставропольской степи. Обеим уже за семьдесят. Только та, которая выбрала сельскую жизнь, баба Надя, была подвижной, расторопной ,то и дело вскакивала из-за стола, накрытого по случаю приезда давней подруги, бежала то в летнюю кухню, где у нее стоял второй холодильник, за по особому рецепту приготовленному квасу , то вспомнив, что не предложила гостье варенье из вишни-шпанки, летела в подвал, заодно вытащив из подвала пару банок разных солений, чтобы угостить и удивить ( не хуже городских живем!) свою собеседницу. Она волновалась, смущалась, извинялась за то, что ее застали врасплох, и она не может, как следует угостить подругу, подкладывала ей на тарелку то кусок пирога, то ватрушку, подливая чай, говорила скоро:

-Ты ешь, Лида, ешь, в дороге-то проголодалась, небось.

Баба Лида ела, пила чай с дорогими конфетами и с ватрушками, которыми славилась на все село баба Надя: ватрушки утопали во взбитых с сахаром домашних сливках, пропитываясь ими насквозь и тая во рту.

-Ой, Надя, ты как была мастерица в молодости, так и осталась,- вытирая рот платочком, приговаривала баба Лида.- Таких вкусных ватрушек я за тридцать лет ни разу не ела, все время твои вспоминала. Слава Богу, довелось нам привидеться.

-Так я ж тебя еще в молодости учила, как их печь, да и по телефону как-то рецепт диктовала,- мягко, чтобы не обидеть гостью, ответила баба Надя.

- Рецепт и сейчас у меня есть,- продолжила баба Лида, поправляя огромный черный бант на затылке, который она прицепила поверх жиденького крашеного хвоста.- К рецепту еще б и уменье приложить. Честно, Надя, скажу, сколько не пекла, такие, как у тебя, не получаются. Тесто надо триста раз перебить, а у меня руки болят, сливки начинаю взбивать, они в масло превращаются, я злюсь, а как известно, тесто в плохом настроении получится никуда не годным,- закончила она и взяла очередную ватрушку, повертела ее в руке, полюбовалась пышным бочком и отправила в рот.

Баба Лида сидела уже часа три, будто приклеенная к стулу, только головой во все стороны вертела, рассматривая двор и огород своей подруги, отметив про себя порядок, царивший во всем : дорожки во дворе были тщательно подметены, забор выкрашен свежей голубой краской, грядочки на огороде ровные, выстроились как на параде и будто соревнуются между собой, какая из них чище и пригожей, цветы, росшие вдоль забора, приветливо кивали вслед легкому ветерку.

-Рассказывай, подруга, как жила, как здоровье, как дети?- задала сразу несколько вопросов баба Лида, и на ее белом городском лице проявилось нескрываемое любопытство.

-Да, вроде, все нормально. Здоровье пока не подводит, дети живут неплохо, мне помогают. Огород вон посадила, надо поливать-полоть-рыхлить; курочки, уточки, за ними уход нужен, так и кручусь весь день, как белка в колесе. Работа и развлекает, и отвлекает, и лечит, и помогает,-заключила баба Надя.

-А я , Надя, болею. И печень увеличена, и в желчном камни, и давление, словно необъезженный конь, скачет. Сын меня называет наглядным пособием для врачей,- с завистью глядя на свою моложавую и подвижную ровесницу, сказала баба Лида.- В городе жизнь какая: на этаже да на лавочке. Телевизор надоел, газет не читаю - глаза болят. Одна радость- котик мой, Масик. Вот сегодня на соседку его оставила, так душа и болит. Все для него покупаю: самые лучшие смеси, молоко парное раз в неделю на рынке беру, ливер свежий знакомая продавщица оставляет,- не без гордости произнесла баба Лида.

-Брысь!- шикнула на кошку, которая пыталась со стола стащить кусок колбасы, баба Надя.- Иди, мышей лови.

Кошка нагло уселась напротив стола. Была она трехцветной, из тех, что, по поверью, приносят в дом счастье. Сытая, довольная и, видимо, не гордая, потому что она совсем не обиделась на хозяйку, наоборот, вскоре стала тереться об ее ногу.

- Да брысь, кому сказала, иди мышей лови,- напомнила баба Надя кошке ее прямые обязанности. И после того, как Мурка отправилась в сарай, предложила:

-А ты бы внучка к себе взяла. Чем в садик водить, где он постоянно болеет, с родной бабушкой бы сидел, ты бы с ним отвлеклась от своих хворей. И тебе радость, и ребенку польза.

-Что ты,Надя!-как ужаленная подскочила баба Лида,- он такой балованный. Бегает, кричит, с ним ни минуты не отдохнешь. Сын просил лето с ним посидеть перед школой, да я не согласилась. Отправили его в лагерь при школе, хорошо, что у них вечно не хватает желающих в лагерь ходить.

-А ко мне внуки каждое лето приезжают. Все четверо. Вот жду, со дня на день должны прибыть. Фруктов-ягодок поедят. Мясом настоящим полакомятся, специально для них уточек и курочек держу, загорят на нашем южном солнышке, здоровья на целый год городской жизни хватит,- мечтательно и тепло, глубоко вздохнув, сказала баба Надя. Морщинки на ее лице разгладились, глаза повеселели, на губах заиграла улыбка.- Старший-то внук, Саша, уже первый курс института закончил, а все равно едет. Говорит, что надоела за год городская жизнь, хочется поработать по-настоящему , ремонт решил мне в этом году в доме сделать,- с гордостью заключила она.

Баба Лида выслушала внимательно, но ничего не сказала, а предложила:

-Ну, веди меня в дом, покажи, как живешь, чем богата?

Она тяжело поднялась со стула, постояла несколько секунд, как бы готовясь к старту, и тяжело двинулась к двери, как утка, переваливаясь с ноги на ногу, при этом разговаривая как бы сама с собой:

-Ноги болят, Надя, сил нету. Чуть посижу, встану- хоть плачь, не хотят идти и все тут. Ты, я смотрю, моторная, бегаешь как молодая, легкая на подъем, не то что я .

Она, держась одной рукой за стенку, поднялась на небольшой порожек и вошла в распахнутую хозяйкой дверь.

-Да у тебя почти все на прежних местах!- воскликнула баба Лида, не сумев сдержать эмоций. - Кровати да диваны!

Не заметив иронии, баба Надя охотно согласилась:

-А чего ж мне их убирать? Дети росли, вечно друзья да двоюродные братья приходили ночевать – где-то их надо было ложить? А теперь внуки приезжают, не буду ж я их на полу укладывать,- больше для себя, чем для гостьи рассуждала баба Надя.

- А я старую мебель почти всю выбросила, накопила денег, купила себе спальный гарнитур, стенку, диван новый, живу как королева,- хвасталась подруга, садясь на диван и окидывая оценивающим взглядом комнату.

Комната была небольшой, но чистой и уютной. Белая шифоновая занавеска на единственном окне была красиво задрапирована глубокими складами , украшая не только окно, но и всю комнату. Напротив окна стоял сервант, в котором сияли, натертые до блеска хозяйской рукой, стеклянные и хрустальные бокалы.

В зеркалах трельяжа отражалось чистое весеннее солнце. Всюду стояли рамки с фотографиями внуков и детей. Рамки были разные:и простые, без всяких затей, и дорогие, со встроенными часами, и керамические со зверушками, и пластиковые с магнитиком, которые украшали холодильник, стоящий в одном из углов комнаты. Из-за глубоких складок занавески баба Лида не сразу заметила пластиковое окно со встроенным кондиционером.

- Да у тебя кондиционер, а я сразу и не заметила! - удивилась гостья.

- Зять купил прошлым летом,- просто сказала баба Надя. – Я бы без кондиционера обошлась, а зять ни в какую: «Хватит вам, мама, мучаться летом»,- и все тут. Пришлось согласиться. И окна пластиковые он поставил, и машинку стиральную, ту , что сама стирает, купил. Я, правда, ею стираю редко, все больше руками, много ли у меня одной стирки? А этим летом дочка с зятем купили мне микроволновку и газовую печку новую с большой духовкой, чтобы три булки хлеба помещалось. Я пеку не только для себя, но и для племянника, он обожает домашний хлеб, да и помогает мне, не забывает, как не отблагодарить. Племянник мой, Коля, сестры старшей, Наташи, сын, единственный с семьей здесь живет, ты его должна помнить.

И потянулась за фотографией, чтобы показать и напомнить подруге облик племянника, но та уже вставала с дивана.

- Ты куда, Лида? Ты же обещалась до вечера пробыть,- недоумевала баба Надя.- Может, я тебя чем обидела, ты уж меня прости.

- Ничем ты меня не обидела, домой мне надо, подруга, будешь в городе, заходи,.я рада буду.

А баба Надя совала ей в руки лоточек с ватрушками, поддерживая за локоть, вела к выходу по увитой виноградом беседке. В палисаднике росли и благоухали цветы не изысканные, а самые простые, которые украшают жизнь сельских тружеников с ранней весны до поздней осени: петунья, чернобривчики, коверчики, татарские шапки и лунник, который днем не привлекает к себе внимания. Зато в сумерках, когда начинают раскрываться его свернутые кулечком лепестки, нет зрелища более завораживающего и прекрасного.

- Ох, сколько у тебя цветов, Надя, - говорила баба Лида, целуя подругу,- Как я люблю цветы! У меня комнатных всяких много, я даже иногда на рынок выношу, все копейка к пенсии . А вот и автобус. Ну, прощай, дорогая, даст Бог, свидемся еще.

Баба Надя помогла подруге подняться в автобус, усадила на переднее сиденье, обняла. Автобус тронулся, а баба Надя все не могла отделаться от мысли, что чем-то своей подруге она не угодила. Но когда она вошла во двор, мысль эта сама собой её покинула