Почти весна. Воскресение. Стрелка часов едва доходила до девяти. На улице поразительно светло. Загородный дом еще находится под властью морфея. Только мне в нем, казалось, не спалось. Зябко. Рядом сопит бренное тело, которое я так долго привыкла считать своей второй половинкой. Этот дом не пригоден для жизни в зимнее время! Вечером здесь можно было погреться в сауне и посидеть у камина, выпить бокал вина или горячего чая, но утром еще долго не хотелось вылезать из-под теплого одеяла, прижимаясь все сильнее к товарищу по постели в попытке согреться. Я неспешно одеваюсь, накидываю на плечи шаль и спускаюсь вниз по лестнице. Неуклюже поскрипывают подо мной ступеньки. Неаккуратно заколотые русые волосы спадают мне на плечи. Поеживаюсь, закутываясь все сильнее в шерстяной платок. Прохладно. Надо бы натопить!

Я останавливаюсь в кухонном дверном проеме. Ты стоишь у окна, выходящее на поле, на котором лежит талый снег, и кое-где проглядывают остатки прошлогодней неубранной соломы. Ты даже не оборачиваешься, чтобы посмотреть, кто спустился. Твой взор устремлен куда-то далеко за пределы этих стен. Куда-то в далекое прошлое или может быть будущее. Кажется, что ты находишься как будто под воздействием сильного гипноза или долго действующего наркотика, который затуманивает тебе разум. Сколько ты тут стоишь, мне не известно. Мне чудится, что ты насовсем застыл в этой позе "молчаливого зрителя".

В доме тихо, и только в зале сквозняк играет с форточкой. И я замечаю, что открыта входная дверь. Видимо, ты несколько раз прерывался на антракт, чтобы сходить покурить, и в последний раз просто-напросто забыл закрыть за собой дверь. А она периодически будет жалостно поскрипывать, как бы прося обратить на нее внимание. Но новый акт уже начался и роли розданы, и ты поторопился занять свое место в партере. Надо бы ее закрыть. Дует!

На столе стоит кружка недопитого чай, графин и сахарница. Ты с детства не пьешь горячий чай, всегда подливаешь остуженной кипяченой воды и добавляешь туда две ложки сахара. Но в этот раз его и не надо было разбавлять. Рафинад так и остался нетронутым. Это так непохоже на тебя. По телу пробежали мурашки. Надо закрыть окно!

Я не помню, сколько минут, я так стояла и смотрела на тебя, оперевшись о дверной косяк. Казалось, летели часы. И как быстро летели года с тех пор, как мы впервые познакомились. Роковая случайность. Была почти весна. Двадцать девятое февраля. Тебе было чуть больше двадцати, а мне только исполнилось восемнадцать. Я сразу обратила на тебя внимание: такие давно недетские черты лица, крупные плечи и мужские руки, и поразительно светлые глаза. Непростительная ошибка!

Стараюсь держать себя в руках, придерживая в узде свое желание, подойти и обнять тебя. Надо что-то делать. Надо закрыть дверь. Надо закрыть окно. Надо затопить камин. Надо поставить чайник.

Я поворачиваюсь и хочу уйти. И что-то держит меня, похожее на маленькие тоненькие нейлоновые лесочки, стягивающие сначала мои ноги, потом руки и уже грудь. По телу разливается тепло, как будто по проводам течет ток. Какое-то взаимное притяжение. Какие-то неведомые флюиды. И я поворачиваюсь. Твои руки тянутся к моему лицу, губы ищут меня, а язык глаголет истину, и только сердце трусливо молчит. Какой-то жар охватывает меня, обжигая мои руки. Он такой чувственный, проникновенный, полный надежды и отчаяния. Наш первый в жизни поцелуй. Опять раздается скрип. Надо закрыть дверь! Надо закрыть окно! Надо. … И уже откуда-то сверху.

Мы стояли молча, по-прежнему не открывая глаз. Едва переводя дыхания. Я не помню, кто из нас первый прервал этот сон. Скрип прекратился. На лестнице стояла девушка в натянутой до ягодиц мужской футболке и молчала. Я не видела ее лица, она была где-то в темноте, еще там, на втором этаже, но уже здесь между нами. Я не помню ее имени, сколько их было у тебя. Десятки, сотни новых и новых пассий проходили перед моими глазами, я не в силах помнить их всех. Она сделала пару шагов вниз, и в ее глазах читалось удивление. Ты резко ринулся к открытой двери, как загнанный зверь, пытающийся выбраться из капкана. А мы стояли еще несколько минут. Вот так молча, смотря друг на друга. Надо приготовить завтрак!

Откуда-то сверху опять долетел скрип. Видимо, бренное тело проснулось и было не радо, что меня не нашло рядом. Кряхтя, оно спустилось вниз. Чуть подошло ближе, потянув меня за грудки к себе, глухо чмокнуло и произнесло: «Доброе утро, крысь», и скрылось куда-то за дверью в туалет. А я все так и продолжала стоять. Потом выбежала на улицу и закричала: «Анто-о-о-н?». Ты сидел на лавочке возле веранды и молча курил. Ты даже не поднял глаз, чтобы посмотреть на меня. Я села на корточки перед тобой, схватила твою руку и прижала к губам, а по лицу текли две слезы. Ты докурил сигарету, молча встал и пошел к машине, достал ключи и открыл дверь. Я наклонилась к тебе и поцеловала уголки его губ.

- А как же Сережа? Он мой друг…Ты очень вырасла...

- Я просто стала мудрее...

Ты сел в машину и уехал.

В доме опять тихо. Я стояла у окна и смотрела на поле и не могла пошевелиться. Было тяжело дышать. И в этой пронзительной тишине раздавались биение моего сердца и скрип форточки.