Тьмы низких истин нам дороже

нас возвышающий обман…

Есть истинная версия и есть благородная. Разведчики, пионеры, первопроходцы знают истинную, политики, биографы, историки рассказывают благородную.

Как мы обычно работаем с Ольгой Андреевной? Она сидит за компьютером, спина ровная, вся в полном сосредоточении, с закрытыми глазами, а я, как степной волк в клетке, наматываю круги по комнате и ля-ля-ля-ля… Иногда подкрадываюсь тихонько сзади и смотрю на экран, вижу, что мой сленг проходит автоматическую филологически-облагороженную обработку, вот это служба, какая концентрация внимания, ай да девочка, ай да молодец! Но все-таки смутило то, что я акценты по-иному расставлял, о чем и задал вопрос. Мы выяснили, что текстовой формат иной, что необходимо следовать канонам классического русского языка, и меня все это убедило, я перестал об этом думать, так и договорились, я думаю о том, что сказать, а она о том, как записать, и доходчиво и недвусмысленно донести идею до читателя.

И вот однажды возникла мысль облегчить жизнь моим будущим биографам, и появилась собственноручная биографическая книга под рабочим названием «Я - Учитель». Долго начинали работу, я настаивал на том, что никому не интересны детали моей жизни, какая разница, что и как со мной произошло, настаивал на благородной версии, однако О.А. как верный последователь требовала чистоты эксперимента, возможно, что и женское любопытство сыграло свою роль. Хотя из техники безопасности СП известно, что приоткрывать покрывало Изиды или, другими словами, открывать ящик Пандоры нужно и можно лишь при крайней служебной необходимости. Но меня все же убедили, успокоив тем, что без моего согласия строки не покинут стен данной комнаты, с тем и приступили. Оля заняла свое место, а я начал накручивать круги, настраиваться на откровения.

- Ля-ля-ля, ля-ля-ля… - Оля замерла, клавиатура замолчала, остановился в недоумении и я.

- В чем дело? - жду разъяснений. Она открывает глаза, небольшая пауза, перечитывает строки и стирает их.

- Знаете, М.Н., давайте это опустим, слишком откровенно, народ не поймет, все-таки должна быть мера во всем.

- Хорошо, как скажешь, - в душе у меня буйное веселье, я уже знаю, к чему мы придем, но интересно провести по пути ученика, пусть сама поймет суть. Далее…

- Ля-ля-ля, ля-ля-ля… - Оля вновь замерла.

- Знаете, М.Н., это тоже давайте опустим, - целый абзац стирается и улетает в небытие.

- Постой-ка, а что же мне говорить? Ты же сама просила все, как было. Я настроился на откровенность, которая, как известно, сестра таланта, а ты сейчас мне не разрешаешь быть талантливым, так что ли?

- Нет, нет… Все, как договорились, продолжайте, но вот эти пассажи лучше уберем, страшно представить, что могут подумать о вас и СП люди. Давайте, расскажите о чем-нибудь другом.

- Но именно так, как было? - лукавлю.

- Да, это важно. Именно так, как произошло с вами в жизни.

- Хорошо. Пиши. Продолжаем…

Ольга замерла, ее спина выпрямилась и словно покрылась инеем, она обернулась ко мне, прижала руки к груди в молитвенном жесте, в ее глазах застыл ужас, взволнованным, тихим голосом она спросила:

- Кто-нибудь, кроме меня, это слышал, вы еще кому-нибудь рассказывали?

- Не-а, - с улыбкой отвечаю.

- Прошу вас, М.Н., никому об этом ни слова, пообещайте мне, что никто этого не услышит, и я не слышала.

- Хорошо-хорошо, но как же книга?..

Работа приостановилась, но я как учитель настоял на мысли и был понят, что людям ни к чему истина, людям нужна благородная версия. Идущий по СП хочет сам отстаивать пережитое, прочувствованное, продуманное, и ему ни к чему чужая, даже моя, история, вот, кстати, почему все и молчат о СП. Три ха-ха!..

И все, как и было мною заявлено: интимно, быстро, весело! Ну, разве не эротично?