Минутная стрелка часов на стене завершила очередной круг. Клац! Механизм сухо щелкнул, словно боек пистолета. Молодой человек за столом вздрогнул.

– Уф, - он поправил очки и кинул быстрый взгляд от компьютера на стену. Улыбка засияла на небритом лице. Рабочая неделя наконец-то закончилась! Молодой человек прищурился и огляделся, словно не понимая, где находится. Ах да! Дом, милый дом - скромная обстановка вокруг стола щедро залита закатным солнцем и от этого кажется еще примитивнее. Мириады светящихся пылинок кружат хаотично среди допотопной мебели, падают на щербатые полы и снова взлетают, влекомые сквозняком. Мощный компьютер и впечатляющая стереосистема выглядят здесь довольно неуместно. Впрочем, как и сам хозяин квартиры. В меру упитанный со стильными баками и элегантной оправой очков, он сошел бы за учителя истории или, на худой конец, за процветающего бизнесмена. Все портит, однако, некоторая неряшливость в одежде. А уж сочетание семейных трусов и белоснежной рубашки с повязанным галстуком и вовсе комично. Так. А вот и его брюки - валяются безжизненно на продавленном диване. По виду складок и положению разметавшихся брючин можно легко вычислить примерную траекторию полета. Три метра от двери - ти-и-у-у… бум. Три очка!

- Еще один абзац и достаточно, - подумал молодой человек. Тренированные пальцы легко запорхали над клавиатурой. Им немедленно ответил монитор, и череда буковок съела еще немного пространства на виртуальном листе. - Считаем целесообразным проведение вышеуказанных мероприятий в назначенные сроки. Точка. 15 июня 2004 года. Точка. Директор компании - Орловский Валерий Евгеньевич. Точка. Выдох... Уикенд!

В работе на дому есть масса преимуществ. Особенно если ты – директор собственной компании, а не какой-нибудь склейщик коробок. Если здраво оценивать объемы своего производства, ты вправе работать сколько необходимо. Притом, работать именно тогда, когда этого хочется. При хорошей загрузке, что обычно приводит к достойному вознаграждению, трудиться, однако приходится каждый день. Зачастую рабочими становятся выходные и праздничные дни. Зато в любой момент можно расслабиться и послать все к дьяволу. Ведь ты знаешь - отдохнув сейчас, наверстаешь позже. Проснешься завтра ни свет, ни заря и сразу же плюхнешься за компьютер. Будешь завтракать и тут же, на краешке стола, посчитаешь очередной бюджет рекламной кампании. Все еще в неглиже проведешь с вице-президентом телеканала напряженные переговоры и выбьешь скидку. К обеду перешлешь окончательный вариант бюджета, посмотришь мультики, распланируешь выходы радио ролика, договоришься о размере комиссионных и… сыграешь в хоккей на компьютере. Уф… Ты - гуру маркетинга, детка!

Ход приятных мыслей прервал телефонный звонок.

- Орловский. К разврату готов! – отрапортовал Валера в трубку.

- Старик, это я. Приятно слышать, что ты в форме!

Валера сразу узнал этот расслабленный тембр и знакомую манеру растягивать слова. Это был его старый друг и терпеливый собутыльник Алексей Станков или просто Лёха.

- Старичок, прикинь, я сегодня купил новые туфли, - заскрипело в трубке. Если…

- Молчи! Ни слова больше! - оборвал его Валера, - это надо обмыть!

Ну а дальше все было просто и лаконично. Без обычных пауз, намеков и взаимных реверансов. Типа – ну, чё делаешь? Да, типа ничё... А чё? Консенсуса достигли всего за три минуты. Так иногда бывает. Особенно, когда стороны хотят одного и того же. В общем, договорились встретиться через десять минут.

- Только это… Слышь, Вэл! У меня с деньгами голяк...

- Не ссы - бабки есть! Суй ласты в свои новые туфли и давай на нашем месте, - уже застегивая брюки, крикнул Валера в трубку.

“Наше место” - это пятачок у продовольственной палатки. Друзья встречались всегда именно здесь. В большинстве случаев цель была одна. Попить по-соседски пива. Магазинчик примыкает к Валеркиному двору, а витринами выходит на оживленную автостраду. Здесь в любое время года шумно и пыльно. Автомобилисты останавливаются на обочине, чтобы купить хлеб, пельмени или средства гигиены. Местные же покупают здесь разве что алкоголь, да нехитрую закуску, предпочитая отовариваться на ближайшем рынке. Между ними и приезжими идет постоянная тихая война за место под солнцем. Лидер аборигенов - дворничиха баба Вера, местная жительница со стажем. Многие годы живет одна, вот и сходит с ума от тоски. С шести до восьми утра каждый день она убирает территорию. Крутит метлой по асфальту и напевает что-то под нос. Потом коротает время до обеда в своей квартирке в пятом подъезде, а к четырем шоу начинается. Баба Вера в неизменном зеленом пиджаке с приколотым на лацкане значком "25 лет ВЛКСМ" заступает на пост. Здесь на скамейке без спинки она видит все и всех. Много лет баба Вера ведет войну с врагами общественного порядка, а именно с приезжими автомобилистами, соседями и местной шпаной. Какое-то время и Валера был причислен ею к варварам, но повзрослел, перестал бегать по двору, и стал просто соседом. Больше всего от бабы Веры достается приезжим. За парковки во дворе, за загрязнение атмосферы и за пятна масла на асфальте. А также за мусор, оставляемый ими и их детишками. И конечно, за деньги, что тратят, не зная меры в ее магазине. Повод находится всегда.

Сегодня баба Вера уже четыре часа на посту. Оглядывает двор не по-старушечьи зорким взглядом, ждет очередную жертву.

- Небогато что-то на события сегодня. Лето, жарко... вот и разъехались все, - баба Вера, вытерла пот со лба мятым платочком, - И голова гудит. А завтра вставать рано…

Мысли ее прервал жуткий скрип и за ним удар. Бум! Из соседнего подъезда, как черт из табакерки выскочил сосед Валерка. От внезапного грохота с палисадника шумно сорвалась стая воробьев. На лице парня застыла гримаса отвращения, как будто он только что увидел гадюку.

- А зимой будут жаловаться, что дверь, мол, разбита. Холодно им! - с неприязнью подумала старуха. И тут же крикнула: - Дома то, небось, так не хлопаешь! Сама аж привстала от негодования.

- Здрасьте, баб Вера! Как здоровье? – пролетая мимо, бросил Валера. Меньше всего ему сейчас хотелось скандалить со старухой. Вылепил для нее улыбку № 14 - добрососедскую, а про себя подумал - Лучше бы ты замечала, кто в наших подъездах гадит! Улыбка получилась кривоватая, но могло быть и хуже, учитывая его состояние. Только что на лестнице собственного подъезда он едва не задохнулся. Казалось целую вечность летел Валера по ступеням с зажатым носом. Ужасный смрад гнал его вниз, а обшарпанные стены гулко отражали торопливый бег. Тени, причудливо изгибаясь, бежали рядом по стенам и полу, заслоняя на миг и снова обнажая непристойные надписи и выщербленные ступени.

- Скоты, все загадили! - в сердцах бросил Валера, оставив позади и запах, и скамейку, и старуху на ней. На улице еще светло, а ведь уже давно вечер. В этих широтах в июне светло даже ночью. Влюбленные зажигают! В такие времена, если ты молод и свободен, спать не хочется совсем. Охота гулять до утра, пить шампанское и хохотать, и влюбляться! А потом где нибудь на скамейке целоваться до одурения... В такие времена, если ты при делах и спать обязан по любому, вспоминаются белые ночи, когда и ты был избранным и мог не думать о завтрашнем дне. Вспоминается девушка, что смотрела нежно. Где она теперь? Мысли эти как птицы пролетают в голове уже в условленном месте. Маленький пятачок у входа в магазин испещрен оттисками Валеркиных кроссовок.

- Один, два, пятнадцать... Я уже раз пятьсот “adidas” пропечатал на земле, пока здесь маринуюсь! – горько усмехнулся Валера, - все рекламирую. Десять минут ожидания прошли в легких раздумьях. Как обычно, мысли прыгали хаотично по разным темам, а Лёха все не приходил. Валера исподлобья посмотрел на окружающий пейзаж, на то, как солнце, уже не такое ослепительное и жаркое, как днем, садится за здание банка. Еще миг и вот оно скрылось, как будто лампочку выкрутили. Город окутали легкие сумерки.

- Удивительно, насколько по разному люди воспринимают время, - Валера, наверное, в сотый раз посмотрел на часы. Подумать только - для кого-то день пролетает шумной электричкой мимо перона жизни, для другого же время ползет как мокрица по виноградному листу, оставляя влажные следы. Лехино время было неподвластно никаким физическим законам. - Вот тормоз! - тихо ругнулся Валера, поправляя очки. Прищурился и в сотый раз оглядел тротуар от ног до точки вероятного появления друга. По пути взгляд его наткнулся на парочку собак, брезгливо обогнул бомжа, плетущегося с котомкой за плечами, скользнул по палисаднику и уперся вдруг в знакомую коротко стриженую голову. Глаза друзей встретились, пальцы взлетели в шутливом салюте.

- Мое почтение, - не вынимая сигареты изо рта, сказал Лёха через двести двенадцать шагов. Протянул узкую ладонь с искривленным мизинцем и щелкнул каблуками, как царский офицер перед дамой.

- Ты чего так долго? Я уже уходить собрался, - процедил Валера.

- Отец наехал... – Лёха махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху, - ну так что, пьем или вечер потерян?

- Пьем, танцуем, уходим! - и они шумно ввалились в магазин.

Через пятнадцать минут Лёха, удобно устроившись на диване, разливал пиво по высоким бокалам. Плотный звук Металлики из стереосистемы заполнил комнату, и вот уже первые глотки шершавой прохладой прокатились по пищеводам.

- Хорошо-о-о! - на выдохе протянул Лёха. Зажмурился от удовольствия, и блаженная улыбка заиграла на небритой физиономии.

- Да... Весь день мечтал о глотке холодного пива, - вытер рукавом пену с губ Валера.

- Где там наши орешки?

- Не знаю, что там с вашими, а наши вот! - Валера одну за другой бросил другу несколько пачек с соленым арахисом и сухариками.

- Вот растяпа!

- Сам дурак, - ответил Лёха, разрывая упаковки и сваливая содержимое в глубокую миску.

- Итак, тост! – хозяин дома встал с кресла и поднял пивной бокал, - за твои новые туфли!

- За туфли! – тоже вставая, сказал Лёха.

 

* * *

 

К девяти вечера собрались у Катьки. Гена по кличке Додик на правах бойфрэнда был уже здесь. С самого утра он валялся на диване и мучался. Все было в лом. Деньги кончились еще позавчера, и идти никуда не хотелось.

- Катюха, включи ящик! Слышь, налей чаю... - командовал он весь день, - ну где ты чешешь, дура?!

- Достал уже... – набирая номер Хмыря, прошипела Катя, - вот позову его дружков, может тогда оставит меня в покое?

Через час пацаны были в сборе. Рабинович пришел первым и принес портвейн. Хмырь с Черепом торжественно вручили сто пятьдесят рублей мелкими купюрами, а близнецы Кеша и Гоша пришли как всегда пустые, но зато таинственно молчаливые.

- Катюха, гулять будем! – запирая дверь за братьями, сказал Додик и подмигнул подруге, - давай на стол собирай, а близнецы пока за пойлом сходят. - Короче, Иннокентий, ты как старший будешь в ответе за операцию “кооперация”! –протянул смятые десятки Додик, - купите водки на все. Одна нога здесь, другая в могиле! – уже кричал он вслед братьям, - время пошло!

Додик наконец попал в свою стихию. Когда дело шло к пьянке он преображался буквально на глазах. Из обычно хмурого и замкнутого неврастеника чудесным образом превращался в веселого рубаху парня и выглядел в такие моменты необычайно счастливым. Энергия била через край, а в мутновато-синих глазах зажигалась опасная чертинка.

- Ну, что, пацаны, устроим праздник, итию мать!

Пацаны были не против. Заговорили разом, кто-то врубил кассетник. Пока Катя колдовала на кухне, вышли покурить на балкон. Вид с третьего этажа был аховый. Прямо по курсу – окна соседнего дома, так близко - телевизора не нужно. Внизу загаженная детская площадка с покосившейся горкой и чахлой растительностью. Справа, в просвете между серыми хрущевками – бетонная коробка автовокзала. Вернее тот его кусочек, где огромные мусорные баки. Закурили, огляделись. Поплевали на точность. Не успели и по полсигареты выкурить, как снизу раздался оглушительный свист и крики.

- Никак Джеки Чан с Брюсом Ли возвращаются? – пошутил Хмырь, имея в виду азиатскую внешность близнецов и их увлечение восточными единоборствами. Все заржали. Братья внизу, улыбаясь, махали руками и гордо демонстрировали бренчащие пакеты.

- Эх, тёлок бы сейчас сюда! – протянул Рабинович. Ты бы Хмырь какую…

- Рот закрой! – оборвал его Додик. – Тёлок мы к тебе в хату приведем. А пока за базаром следи, ты сегодня у порядочной девушки в гостях, а не у какой нибудь шалавы!

- Ну… Это… - опешил Рабинович. - Что уж пошутить нельзя…? – он трусливо отвел глаза и, стараясь замять неловкость, шутливым жестом пригласил всех в квартиру.

В комнате все в один голос ахнули: - Вот это да! Когда же она успела?

Посреди гостиной, как по мановению волшебной палочки, появился накрытый стол. Нехитрая, в общем-то, снедь на белой с вышивками скатерти выглядела по-царски. Большое блюдо с крупными кусками отварной картошки, посыпанной укропом и петрушкой, соседствовало с внушительной горой бутербродов из белого хлеба с маслом и паштетом. Рядом - ядреные маринованные огурчики и еще какие-то закуски в хрустальных розетках. Дальше - полукружья вареной колбасы с вкраплениями белого сала, ярко желтый сыр. Все это пахнет соблазнительно, манит… А в центре стола – бутылка водки и портвейн, как жених с невестой приосанились и зовут: - Просим за стол, гости дорогие!

- Новый год, бля буду! – качая головой, в изумлении просипел Череп. Чуете, запах то какой! Еще бы елку в угол и шкурки мандариновые в помойное ведро…

- Ну, Катюха... просто слов нет! – развел руками Додик.

- Вот, а ведь не цените! – сказала Катя и зарделась. Кинула быстрый взгляд на Додика и жестом пригласила всех к столу.

Шумно расселись, продолжая нахваливать молодую хозяйку. Первый тост, само собой, выпили за нее. Второй – за мир во всем мире. Потом выпивали за любовь, за присутствующих дам, за проваленную сессию Рабиновича. Громко ржали и плоско шутили. Матерились как сапожники. В какой то момент даже пробовали танцевать. Кеша и Гоша захмелели быстрее всех, хотя закусывали больше, чем пили. Катюха после третьей пересела к Додику на колени и смотрела на него нежно и неотрывно. Тот ожесточенно спорил с Рабиновичем. Сначала о приготовлении гашиша в домашних условиях, потом о японских машинах. В самый жаркий момент спора, когда Додик уже махал перед лицом Рабиновича вилкой, Катя зевнула и встала. Постояла немного, покачиваясь и, не сказав ни слова, вышла из гостиной. Больше она не вернулась, да никто про нее и не вспоминал. К полуночи закуска закончилась и четвертую бутылку водки пили чисто по-пацански. Кеша с Гошей занюхивали волосами друг друга. Череп запивал водку чаем, а Додик, Рабинович и Хмырь пили так, морщась и матерясь.

Последнюю бутылку распивали уже втроем. Гоша, Череп и Хмырь срубились как-то незаметно и спали там, где и сидели - на диване возле стола. Кеша впал в транс. Оперся головой на ладонь правой руки, а вилкой в левой рисовал причудливые узоры в тарелке с лечо. Рабинович и Додик говорили о бабах. Вернее говорил Рабинович, а Додик лишь вставлял сонно – ну да... точно... ага... Потом Рабинович утомился. Пробурчал что-то нечленораздельное, откинулся на спинку кресла, и комната завибрировала от его смачного храпа.

Додик допил водку из рюмки Рабиновича и икнул. Посидел немного, тупо глядя на стол невидящими глазами. Затем с хрустом потянулся, зевнул во всю пасть, снова икнул и осмотрелся. Кеша сопит за столом, подложив руку под голову. Рукав рубашки плавает в огуречном рассоле. Рабинович дрыхнет в кресле. Нижняя челюсть отвалилась, обнажив редкие желтые зубы. Через разверстую пасть с булькающим звуком засасывается воздух и с жутким храпом вырывается наружу. Череп и Гоша ничком на диване – толстый и тонкий, дышат друг другу в лицо. Рядом Хмырь с головой на деревянном подлокотнике дивана. На часах полвторого ночи. Додик громко икнул и нетвердой походкой вышел из прокуренной гостиной. В полумраке нащупал кровать в соседей комнате, и нагретое тепло приняло его, заскрипев пружинами. Катюха подалась навстречу, пробормотала что-то сонно и привычно закинула тяжелую ногу на его бедро.

 

* * *

 

- Пойду-ка я домой, - подумала Баба Вера и тяжело встала со скамейки. Последний раз окинула взглядом свои владенья. – Ох, и намусорили же за день! Что поделать? Кто-то мусорит, а убирать ей. Так уж устроен этот мир, - Ох хо-хо, - вздохнула тяжело. Одернула юбку и медленно поднялась по ступеням подъезда, держась за грубые деревянные перила. Долго возилась с ключами на лестничной площадке, пока отпирала дверь. Наконец вошла в дом. В темной прихожей ее встретил бодрый голос диктора с Маяка: …поднять ВВП в два раза по сравнению с… Баба Вера всегда оставляла радио на полную громкость, уходя из квартиры. Пусть думает ворье, что хозяева дома. Может и не рискнут вламываться. Хотя, что у нее воровать?

- Проголодалась? Ах ты, моя хорошая! - пропела старуха и погладила крупную рыжую кошку по голове, – сейчас мы с тобой чаю попьем. А как же! Заждалась, Мусечка!

Синий огонь весело запел под закопченным чайником; старуха достала молоко, масло и колбасу из пузатого холодильника. Налила немного молока в блюдце на полу и, продолжая беседовать с кошкой, наделала бутербродов из душистого бородинского хлеба с маслом и тонкими ломтиками колбасы.

- …в фарш краску добавляют. А ты думала, почему колбаска такая розовая? То-то же, – кинула кусочек кошке и проворно сняла закипевший чайник с огня. Налила чаю в большую кружку и заохала, садясь за табуретку у кухонного стола. - Завтра, Муся, одна остаешься на весь день. Уже все выпила? Иди ка сюда… Вот молодец! Я говорю, с утреца к сыну поеду. В тюрьму, стало быть... Ты уж тут будь хозяйкой, не шали. Отпила с шумом чаю, откусила кусочек бутерброда и, прожевав, продолжила, - Я ему, касатику, посылочку собрала. Все, как просил – папироски, чай, консервы мясные. А еще шерстяные носки, что сама вязала. Ну да ты же видела! – всплеснула руками и продолжила рассказывать кошке о поездке на зону.

Разговоры с Мусей уже давно вошли у нее в привычку. Кошка, да старенький телевизор – вот два последних друга и собеседника. Да и Мусе такие разговоры были по душе. Под неторопливое журчание ласкового голоса хозяйки ей становилось уютно и спокойно. Кошка ложилась на тощие колени старухи или где-нибудь рядышком и, мурлыча, засыпала.

- Все я предусмотрела и все-то я собрала, - тараторила баба Вера, - окромя одного. Внучок то мой Генка, слышь, обещался гостинец отцу передать… Что-то он его там просил, - старуха посмотрела на часы, - Мать моя женщина! Уже девять вечера, а его все нет! Ух, шалопай! Ни разу отца не проведал, так хоть бы что для него сделал! - бабка разошлась не на шутку. Доела бутерброды, аккуратно собрала крошки со стола и продолжила костерить непутевого внука. Муся, свернувшись клубочком у ножки стола, счастливо мурлыкала.

 

* * *

 

Струйка дыма затейливо перекрутилась перед глазами и растаяла в вышине. Лёха глубоко затянулся, выставив голову под свежий ночной ветерок, и с шумом выпустил дым. Голове было хорошо. Пьяно и спокойно. С Валерой всегда так. Выпивали на славу и обильно закусывали, не считая денег. Вечно что-нибудь придумывали, шутили дуплетом так, что друзья по полу катались от смеха. Сегодня вот тоже сидели неплохо. Настроение, правда, немного другое – спокойное, философское даже. Лёха докурил почти до фильтра и как всегда запустил окурок щелчком на дальность. До того, как Валера бросил курить, они как-то не на шутку разошлись, соревнуясь вот на этом самом балконе. Тогда в упорной борьбе победил Валерка, запульнув бычок аж до второго гаража. Накурились до тошноты!

- Есть еще пиво? – спросил Лёха с порога балкона.

Валера пробурчал в ответ что-то непонятное. Он жонглировал тремя теннисными мячами и не хотел отвлекаться. Надо сказать, получалось у него довольно неплохо. И когда только успел научиться?

- Упс! – два мячика столкнулись в воздухе, третий пролетел между ними, и все замельтешило, и разлетелось в разные стороны. Один мяч с грохотом сшиб пустые пивные бутылки под столом, другой отскочил от головы неудачливого жонглера и приземлился в тарелке с орешками, вызвав там землетрясение и выброс магмы. Третий совершил несколько молниеносных отскоков и неожиданно залетел к Лёхе в руку. Тот посмотрел удивленно на пушистый желтый мяч, потом на Валеру и оба как по команде заржали. Смеялись долго, до слез. Несколько раз останавливались, вроде как, отдыхая, а затем снова прыскали. Только глянут друг на друга и на мячик в руке и ржут, ржут. Наконец отпустило.

- Уф! - выдохнул Лёха и допил выдохшееся пиво из высокого бокала, – вот ведь тупость!

- Да уж, - выдавил Валера, вытирая очки платком, – смешинка была толстая…

- И кривая, - со смехом добавил Лёха. – Ой, не смеши меня… не могу ржать больше. Слушай, пошли уже. До речпорта прогуляемся, еще пивка накатим. А там наверняка кого-нибудь встретим.

- Погулять можно. Только…

- Что? С деньгами проблема? Ты же помнишь, старичок, все затраты пополам. Я с получки верну!

- Да нет, деньги – ерунда, - махнул Валера рукой, - хотя у меня наличных не так уж и много. С банкомата снимем, если что. Я не о том.

- О чем же?

- Просто не очень то хочется идти в речпорт. Там ведь помойка жуткая. Да и люди собираются, мягко говоря, странные.

- Ты лучше подумай о приятном! Свежий воздух – раз, сочные шашлыки – два, легкий туман над одной из величайших рек мира – три. Красотища! Я уже не говорю о знакомых. Там их всегда куча – затусуем, брат! - Лёха завелся, аж с дивана привстал, - завтра суббота, забыл? О чем еще тут думать? Пиво все равно уже кончилось. Так и так выходить придется.

- Да что я, в самом деле? - решительно засобирался Валера. – Не понравится в речпорту, кто нас держать будет? Решено – идем! – сказал, как отрезал, подхватил кожаный портфель, и, не убирая со стола, вышел в прихожую. Лёха поспешил за ним, прихватив на дорожку горсть орехов.

- Портфель то тебе зачем? – аккуратно надевая новые туфли, спросил Лёха, - дай ка ложечку.

- Держи. Как говорится, все свое ношу с собой. У меня там джентльменский набор – бумажник с кредиткой, документы, ключи. Ну и прочее, типа перочинника и визиток. Всего ведь в карманы не распихаешь. Особенно летом. Да и привык я к нему. Ух ты! Давай ка твои туфли поближе рассмотрим! – Валера включил свет в прихожей, и присев на корточки, заговорил мультяшным голосом, – Ой, блин! Двести баксов, мама не горюй… Ты в них, Ляксей, прям как жених! А блестят то как, вместо зеркала можно морду брить…

- Пошел ты! – польщенно ответил Лёха, – я ведь давно именно такие присматривал. Черные и чтобы лакированные, - сказал и любовно протер и без того чистые туфли тряпочкой.

- Ладно, пошли… жених!

- Сам дурак!

Четыре остановки до речного порта проехали на частном ночном автобусе. В полупустом салоне клубами носилась пыль, и пахло бензином. На выходе рассчитались, выпрыгнули на свежий речной воздух, и привокзальная площадь раскинулась перед ними во всей красе. Куда ни кинь взгляд, повсюду натыканы палатки и растянуты тенты. Каждое такое местечко – маленькое кафе с шашлыками и прочей заранее приготовленной закуской. С обязательным бутылочным пивом и танцами до упаду. Кафе “Афродита”, бистро “На бережку”, куча безымянных кафешек. Так сразу и не разберешь, сколько их здесь. Воздух переполнен запахом жареного мяса, зацветшей стоячей воды и всех продуктов человеческой жизнедеятельности. У каждого кафе своя музыка, громкая и в основном танцевальная. Вместе рождается странная абсурдная симфония. И кругом сотни людей. Бродят по кругу, толкаются плечами, матерятся и даже дерутся иногда на потеху остальным. В общем, то еще местечко!

- Пойдем к причалам. Там самое веселье, - Лёха знал здесь каждый закуток и нетерпеливо рвал бразды правления в свои руки. У первой же палатки пофлиртовали с продавщицей. - Для разминки, - расставил приоритеты Лёха. Там же купили две бутылки пива. Сделали по глотку и ринулись в самое пекло веселья. Алгоритм прогулки был прост. Проходя мимо очередного кафе, друзья замедляли шаг и внимательно осматривали обстановку и посетителей. Оба, не сговариваясь, знали точно, что конкретно они ищут. Не самого замызганного интерьера, недорогого холодного пива, а самое главное, веселого и не агрессивного окружения. Так они шли, заглядывая под тенты, и лениво переговаривались.

- Знакомых что-то совсем не видать, - отметил Лёха.

- Давай уже куда нибудь упадем.

- Нет, дойдем вон до того причала, - Лёха показал бутылкой в направлении большого прогулочного теплохода. – Видишь неоновые огни? Там дискотека в здании бывших ремонтных мастерских. Меня как-то раз девчонки туда затащили. Кошмар! Как только там люди танцуют? Духота страшная, я просто сидел – через пять минут мокрый был как Кусто. Ну их нафиг, такие танцы! Кстати, заплатили за вход по пятьдесят рублей с носа.

- Пятьдесят рублей за сауну, это недорого, - заметил Валера.

- Ага, только веников не дали. Короче, возле этой дискотеки есть пара палаточек. Там наши все время собираются.

- А... – протянул Валера, - Ясно. А кто наши то?

- Увидишь. Давай сюда зайдем? – Лёха показал на вывеску “Разливное пиво. 25 рублей”.

Валера заглянул внутрь. Там было темно и весело. За пластиковыми столиками гуляло несколько компаний. Миловидная буфетчица за стойкой у входа разливала из тусклого латунного крана пиво. Рядом с ней на подносе стояли рядками на половину заполненные пластиковые стаканы, отстаиваясь от густой пены. Бутерброды с сыром и колбасой и выпечка на прилавке выглядели аппетитно, но были явно несвежими.

- Свободен? – крикнул Валера буфетчице, показывая на заставленный пустыми стаканами стол в дальнем углу. Музыка играла настолько громко, что мусор на нем потряхивало.

- Девушка улыбнулась в ответ и утвердительно кивнула.

- Два пива! – крикнул Валера и показал два пальца, чтобы не возникло никакой ошибки.

Девушка за стойкой улыбнулась и снова кивнула. Валера положил на мокрый пластик сто рублей и обернулся. Лёха уже сидел за столиком и брезгливо отодвигал от себя мусор. Вот наконец он отвоевал пятачок и поставил бутылку. Посмотрел равнодушно вокруг и чуть не опрокинул стол, потянувшись за пивом.

- Лёха уже готов, - отметил Валера и снова повернулся к стойке. Буфетчица доливала второй стакан, притоптывая в такт музыке. Веселая такая, молоденькая совсем.

- А она ничего, - подумал Валера, скользнув взглядом по высокой груди, – Извините! Не могли бы Вы убрать с нашего столика?

Девушка закрыла кран, подвинула стаканы с пивом и пробила деньги.

- Я одна работаю, - наконец крикнула она, протирая стойку.

- Что? – не расслышал Валера и приложил к уху ладонь.

Девушка наклонилась и, смеясь, прокричала: - Я говорю, я одна тут! Напарница куда-то подевалась...

- И что, нам в грязи сидеть?

- Не знаю... Я позже подойду! – улыбнулась виновато.

Валера пожал плечами, аккуратно взял до краев налитые стаканы и понес мимо танцующих девушек.

- Ваше пиво сэр! – плюхнулся на пластиковый стул.

– Холодное, - Лёха жадно припал к стакану.

Валера отхлебнул из бокала и снова осмотрелся. С их стола было видно все, что происходило в кафе. Самая отвязная компания гуляла справа. На четырех стульях разместилось семеро - три парня и четыре девушки. Две из них, не самые впрочем, привлекательные, энергично танцевали на маленьком пятачке у стойки. Компания была уже основательно навеселе, но сдаваться никто не собирался. Только что их парни сделали очередной заказ, и теперь весь столик с криками восторга встречал новую порцию пива. Наметанным взглядом Валера отметил под столом пару бутылок водки. Судя по всему, гуляли сокурсники из какого-нибудь училища. Стаканы им ставить было некуда, и молодые люди запросто скинули часть мусора на пол, освободив место на столе.

- Свиньи, - подумал Валера и поискал глазами буфетчицу. Та летала между столиков с большой коробкой и сметала в нее мусор. – Могла бы и с нас начать...

В это время девчонки за крайним столиком собрали вещи и вышли. Тут же буфетчица убрала за ними мусор и, наконец, подошла к столику Валеры и Лёхи. Смахнула одним ловким движением все в коробку, размазала тряпкой грязь и испарилась, будто ее и не было.

- Шустрая какая! – Лёха проводил задумчивым взглядом ее крепкий зад. – Ничего, да?

- Супер! Почему бы тебе ни узнать, когда она заканчивает?

- Да ну. Наверняка только утром. И потом ей явно не до нас.

- Все прибедняешься. Я ведь заметил, как она на тебя посмотрела.

- Брось ты!

Сбоку раздался скрип пластиковых стульев по линолеуму. Веселая компания пэтэушников потянулась к выходу. - Тачку возьмем и ко мне, - говорили так громко, что было слышно каждое слово, несмотря на грохочущую музыку.

- Спорим, что остальные тоже сейчас уйдут?

- С чего ты взял? – Лёха уставился на единственный оставшийся занятым столик с вульгарного вида девицей и двумя ее ухажерами.

- Если бы ты сейчас видел свое лицо, не стал бы спрашивать. Когда мы сюда зашли, здесь царил дух веселья и общей любви. Не успели мы выпить и по стакану этого прекрасного освежающего напитка и вот мы уже в полупустом кафе со слишком громкой музыкой, отвратительным обслуживанием и несвежими закусками. Не кажется тебе, что это как-то связано с нами?

- Как это?

- Я просто представил ситуацию со стороны. В кафе вошли два молодых человека довольно приличной наружности и сели за отдельный столик. Сидят спокойно так, как черепахи, поглядывают цинично по сторонам, обсуждают всех и при этом потягивают пиво. Может пидары? Да нет, вроде не похожи. Хотя сейчас уже и не поймешь. А может менты или эфэсбэшники? В общем веселье не участвуют, переговариваются тихо. Наверное, все-таки пидары... Глаза такие печальные, с поволокой... у чернявого.

- Да пошел ты!

- Нет, ну ты только посмотри! И эти уходят. Я же говорил! На что мы с тобой спорили?

- Не спорили мы... Давай и мы отсюда.

- Пошли.

Они вышли в прохладу ночи, и снова очутились в людском потоке. Здесь ничего не изменилось. Те же пьяные люди, шатающиеся от одного кафе к другому в поисках дешевых удовольствий. Присаживались, выпивали и снова шли дальше.

- Здесь больше людей, чем на первомайской демонстрации, - сказал Лёха с трудом уворачиваясь от пьяной девицы, - А ведь уже второй час! Хотя основные события происходят позже. Гораздо позже.

- Лёха, ты меня пугаешь!

- Тебя испугаешь, как же! Давай что ли еще по пиву?

- Это можно, - Валера полез в портфель за бумажником, но вдруг замер, уставившись на материализовавшегося перед ним бомжа. В воздухе заколыхался тяжелый запах немытого тела и одеколонного перегара.

- Ребяты! На покушать рублишко? – ощерил беззубый рот бомж. – Подайте Христа ради!

Валера покачал головой. Не в его привычках было подавать алкашам и нищим. – Бог подаст, - обычно говорил он, а еще чаще просто отводил глаза и уходил в сторону.

- Держи, - Лёха вытащил горсть медных монет и сыпанул в заскорузлую ладонь.

- Вот спасибо, ребяты! – бомж еще шире улыбнулся, - Счастья вам и любви! А главное любви побольше! Любовь – это... – бомж подошел поближе к Лёхе, - Вот все говорят – любовь, любовь... – зачастил он возбужденно, - А объяснить толком никто не может, что же это за любовь такая. А вот я могу! Один я и могу!

Валера посмотрел на бомжа с интересом. Что заставило этого человека пасть так низко? На вид лет пятьдесят, хотя при такой жизни люди старятся быстрее. Одет в совершеннейшие обноски, вонючие засаленные тряпки. На ногах порванные матерчатые туфли, подвязанные бечевой, из дыр торчат страшные черные пеньки пальцев. Лицо опухшее, все в кровавых коростах, но странно открытое и бесшабашно веселое.

Бомж продолжал шоу, вдохновившись подачкой в несколько монет и вниманием, - Любовь – это электрический ток, проходит от головы до ног, доходит до определенной точки, откуда выходят сынки или дочки, – прошамкал он и раскланялся низко перед Лёхой, - так-то! Никто не может сказать про любовь, а я могу! Один я и могу.

- Все, давай вали отсюда, - Валера отвернулся и с отвращением посмотрел вниз на пристань. Все то же самое, что и везде. Сумеречная зона с пивом и шашлыками. То же беспросветное пьянство и животные инстинкты.

- Вот кадр! – прервал его мысли Лёха.

- Ты о бомже?

- Ну не о тебе же.

- Я бы их расстреливал. Хотя патронов на них жаль...

- Да что с тобой сегодня, старик?

- Не знаю. Может еще по пивку?

- Ты уже предлагал и я согласился.

Они взяли в ближайшем киоске ледяного пива и открыли открывалкой на веревке.

- Есть хочется, - признался Лёха.

- Ну давай, сточим чего-нибудь. Ты же здесь все знаешь - командуй.

- Пошли в Маг Дональд. Тут недалеко.

- Мак Дональдс? Здесь?

- Ну да, недавно открылся. Там гамбургеры разные, пицца и все такое.

- В этих широтах нет Мак Дональдса, Лёха! - Валера с напускным страхом огляделся по сторонам, - слушай, это какой город?!

- Не гони... Да вот же он!

Валера поднял глаза на обрамленную тусклым дюралайтом вывеску и его буквально согнуло пополам от хохота.

- МАГ ДОНАЛЬД! - простонал он, размазывая слезы по лицу. На ярко красной вывеске крупными желтыми буквами было написано название заведения, стилизованное под знаменитую торговую марку. Сбоку красовался диснеевский утенок Дональд в черной остроконечной шляпе с серебряными звездами. Волшебная палочка в его руке изрыгала искры.

- Это же полный бред! – всхлипывал Валера, - Я туда не пойду... Что хочешь со мной делай!

- Но почему?

- Как ты не понимаешь – это же полный абзац! Много я в этой стране повидал, но такое! – Валера с трудом перевел дух, - посуди сам, эти козлы без зазрения совести используют чужую собственность. Воруют, короче. Делают деньги на чужой торговой марке и при этом еще и прикалываются!

- А что такого? Просто звучит похоже, - Лёха воспринял это как-то чересчур лично.

- Ну, ты даешь! Понимаешь, ведь корпорации типа Мак Дональдс, зная человеческую натуру, предполагают, что где-нибудь найдутся ловкачи, которые любят погреть руки у чужого очага. Поэтому регистрируют и сочетания цветов, и другие особенности торгового знака, а также шрифты и кучу всего другого. Регистрируются все возможные варианты, ну даже типа вот этого Мага. Так что заниматься такими делами может быть очень накладно. Кстати, а это мысль! Может быть, Мак Дональдс расщедрится нам на премиальные? Надо будет завтра сюда с фотоаппаратом придти!

- Ладно, ладно, а жрать то пойдем?

- На вот, - Валера протянул сторублевку, - возьми пару добрых гамбургеров на вынос. Предлагаю съесть их здесь. Я, правда, туда не хочу заходить.

Через десять минут Лёха вернулся с небольшим целлофановым пакетом и приземлился на скамейку рядом с Валерой.

- Держи, - вытащил из пакета гамбургер в промасленной бумаге и протянул Валере.

- Надеюсь, они не назвали его БИГ МАГ?

- Нет, это чизбургер.

- Довольно неплохо для чизбургера из такого сомнительного заведения.

- Ага, только котлета, как из столовки.

- Обижаешь, это и есть оригинальная котлета из столовки.

- Слышь, я вот что подумал, - сказал Лёха, прожевав приличный кусок чизбургера, - в диснеевском мультике ведь не Дональд фокусником был. Я хорошо его помню. Там Микки-Маус в остроконечной шляпе волшебной палочкой махал. Сто пудов!

- Вот ведь можешь, когда захочешь! – Валера одобрительно похлопал друга по плечу, - они походя еще и диснеевские авторские права нарушили! А еда у них – дрянь, - обтер руки салфеткой и бросил в урну. Попал. Достал бумажник и зацокал языком: - Слушай, брат, денег совсем мало осталось. Надо бы банкомат здесь найти.

- Может в здании речпорта есть, - предположил Лёха. Еда оказала на него странное воздействие. Он расплылся по скамейке, чуть ли не лег на нее в полный рост. – Там у кассы...

- Ну, вставай, пошли.

- Я что-то притомился. Давай я тебя здесь подожду.

- Притомился, как же! Да тебя братец развезло, - подумал Валера, - ладно, никуда не уходи. Я быстро.

В кассах банкомата не было. В ресторане с романтическим названием “Волна” из электроники был только музыкальный центр и сушилка для рук в туалете. Дальнейшие поиски не имели смысла, и Валера поспешил вернуться к скамейке. Увиденный им там Лёха сильно отличался от человека, которого он оставил всего пятнадцать минут назад. Так быстро люди не пьянеют!

- Лёха! Очнись!

- А... что... Подожди...

- Лёха, вставай. Надо ехать, - Валера начал нервничать.

- Валера? – Лёха наконец очнулся, - Что случилось?

- Слышишь меня? Банкомат здесь нет. Поехали в центр. Там в гостинице “Парус” денег снимем и мы в дамках.

Лёха взглянул на друга пустыми глазами. Наконец в них отразилась искра понимания. Он встряхнул головой и тяжело встал со скамейки: - Как скажешь, старичок.

 

* * *

Согнувшись в три погибели, Додик бежит по бетонному мешку тех этажа. Надо бы быстрее, да ноги, словно свинцом налились. Мрачные низкие своды освещены тусклыми лампочками лишь на несколько метров вперед. Дальше во все стороны чернильная темнота. На полу горы мусора, обрезки труб, газеты вперемешку с каким то дерьмом. Здесь ходить то нельзя, не то, что бегать. Но Додик бежит. Потому что кто-то преследует его незримо. Сиплое дыханье и тяжелый топот сзади заставляют волосы встать дыбом. Прочь отсюда! Есть что-то неуловимо знакомое в этой поступи сзади. Еще быстрее! Кто бы это ни был, увидеть его, повстречаться с ним значило одно – умереть. Это Додик знал наверняка и поэтому мчался в ужасе, что было сил. Снова темнота вокруг, затем еще одна лампочка, тускнеет, гаснет и снова мрак. Как же хочется жить!

– Выберусь - брошу пить и воровать! – мелькнуло в голове. А шум сзади все ближе, дыхание все слышней.

- Только бы не упасть! Слишком близко… и слишком медленно!

Пыльный воздух раздирает легкие, глаза заливает пот и щиплет, и разъедает.

- Бы-стре-е! Снова лампочка впереди, тьма становится тоньше, разрывается светом. Ярче. Еще ярче! Это не лампа, а слуховое окно! А в нем свет. Живой свет – ослепительный, спасительный! На ногах, словно гири подвешены. Шаг, еще один шаг, наконец прыжок из последних сил…

- Аа-а-а...! - земля улетела из под ног и в желудке все перевернулось. По глазам ударила бездонная синева, - Падаю-ю-у-у! Вверху стремительно удаляющийся типовой дом… вот слуховое окно, а в нем лицо. Такое родное и такое… страшное!

Додик изогнулся дугой на мокрых от пота простынях, словно током ударило, по-детски тонко вскрикнул и проснулся. Долго лежал, не двигаясь – мокрый, перепуганный до смерти мальчик. Пошарил рукой. Рядом теплое упругое тело. Катюха! Мирно сопит рядом.

- Кошмар… какое счастье, что это был всего лишь кошмар! А сердце все не успокаивается. И грудь ходуном. А ведь так живо, так отчетливо все! Отец в окне… и этот сзади. Чушь, какая то!

Он полежал еще с закрытыми глазами, но сон все не приходил. Немного успокоившись, Додик посмотрел на часы. Всего лишь полтретьего.

- Хорошо Катюхе! Лежит, корова, улыбается во сне. Черт, надо выпить! - внезапно удушливой волной накатилась тошнота. Рот переполнился вязкой слюной, и стало нестерпимо жарко на скомканных простынях.

- Вот уж дудки! Додик не блюет! - он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, медленно, словно стараясь не расплескать содержимое желудка, встал и вышел в соседнюю комнату.

- Дрыхнут, бойцы невидимого фронта! – слова неожиданно громко прозвучали в ночной тишине. – рота, подъем! – проорал Додик. – Вы, чё, быки? Забили на дядю Додика? - и пошел ворочать! Стягивал за ноги, спихивал на пол, встретил упорное сопротивление, но, наконец, разбудил всех.

- Ты чего, Додик, с печки упал? Три часа утра только! – почесывая свалявшиеся вихры, простонал Череп.

- В натуре, не обламывай! Дай поспать! – Рабинович попытался снова залечь на диван, но получил пендель под зад и обиженно засопел, поправляя одежду.

Только близнецы не роптали. Старший уже изучал, наверное в сотый раз, коллекцию видеокассет, а младший безуспешно пытался выжать хоть несколько капель водки из бутылок на столе. Выглядели братья бодро, хотя и немного всклокочено.

- Трубы горят… выпить надо, - хриплым спросонья голосом сказал Гоша и поставил очередную пустую бутылку на пол.

- Вот и я о том же, - поддержал его Додик, – бабки есть у кого?

- Нет. Откуда? Последние отдал… - раздалось нестройное.

- Здесь на автовокзале пьяных полно по ночам. Чуете, к чему клоню? Рубанем легких бабок по быстрому и шито-крыто! – Додик заговорщицки оглядел пацанов.

- Я за! – моментально откликнулся Хмырь.

Остальные выжидающе молчали.

- Ну, скажи им, Череп! – не сдавался Додик, - помнишь на двести втором двоих прижали? Потом еще два дня с девчонками гудели. Бабок как грязи было! Ну?! Скажи им!

Все уставились на Черепа. Пауза затянулась.

- Ну же! – повторил нетерпеливо Додик, потирая кулаки.

Череп неторопливо потянулся к ремню, щелчком раскрыл кожаный футлярчик, и зажигалка ZIPPO блеснула серебристым боком в его руке. С треском катнул колесиком по джинсам, и все уставились на желтый язык пламени.

– Был такой случай, - сказал он, прикуривая. Прошлой осенью. Я тогда эту зажигалку вытряс…

И никакого риска! – Додик оглядел притихших друзей. – Короче, чуваки, сделаем вещи и домой. Что скажете?

- В общем-то, можно... Даже прикольно, - Гоша вопросительно поглядел на старшего брата.

- Да вы что, зассали? Я тоже за! – Рабинович уже разминался, работая корпусом, как заправский боксер.

- Куда пойдем? – спросил Кеша, накидывая джинсовую куртку.

- Покрутимся здесь у Автовокзала, - в глазах Додика снова зажглась опасная чертинка.

 

* * *

 

- До гостиницы “Парус”, шеф!

- Стольник, - пробурчал таксист глухим со сна голосом.

Валера кивнул в ответ на вопросительный взгляд друга. Примятая задняя дверь весело хлопнула, дребезжа стеклом. Двигатель взревел, и три головы одновременно клюнули носом. Поехали.

- А можно другую музыку? – спросил Лёха, затягиваясь и цинично выпуская дым в сторону таксиста. Сегодня Леха был пьян и беспощаден. Сначала закурил, невзирая на наклейку на торпеде и протесты водителя, теперь вот песней не доволен. Хорошо ехать не далеко, а то бы попросил порулить. С него станется. Остаток пути прошел в жарких музыкальных дискуссиях. Таксист просканировал все частоты и пошел на второй круг, но согласия так и не достигли.

- А ты Егора Летова слышал? – уже на улице, через форточку спросил Лёха.

В ответ взревел мотор, и машина резко тронулась. Потеряв опору, Лёха зашатался и едва не упал на асфальт. Шлепнулся бы лицом на проезжую часть, да Валера поддержал в самый последний момент. Схватил за шиворот, поставил на ноги и легонько подтолкнул в сторону движения.

Упс! – запоздало сказал Лёха, его снова качнуло, и он поплелся за другом к гостинице. Звук шагов гулко отражался от бетонных стен, а прохладный ветерок кружил мусором, как осень листьями. На часах пол четвертого. Время самых сладких снов, когда срубаются даже самые веселые компании.

- … Такая вся беленькая, тоненькая. Ну, знаешь, какие мне нравятся. Ой,… Ты чего встал? Ну вот, она мне и говорит…

- Да подожди ты, не тараторь! Не видишь что ли, закрыта гостиница, - дергая массивную ручку двери, сказал Валера.

- И что? – Лёха спьяну всегда плохо соображал.

- А ничего, приехали, вот что! Банкомат с деньгами внутри, мы без денег снаружи. Предложения?

- Откройте! – закричал Лёха дурным голосом и застучал кулаками по стеклянной двери. Потом попинал ее ногами, не переставая взывать к совести работников быта, - дрыхнут, гады, - потирая ушибленные руки, наконец, констатировал он. – Ну и что теперь? Денег нет, до дома далеко. Еще и сигареты кончились, - в третий раз проверил карманы Лёха и оперся на дверь.

- Есть еще один круглосуточный банкомат. В казино “Золотой Дракон”.

- Не в курсе…

- Здесь недалеко. У автовокзала. Пройдем по Ленина, потом направо на Кирова, у поликлиники налево, затем через общаги по пустырю и мы на месте. Минут пятнадцать топать.

- А они сейчас работают? А то получится как с гостиницей…

- Это ж казино, кулёма! У них сейчас там самая игра.

- Чего ж мы тогда стоим?

- Ну, пошли, - Валера подхватил друга под локоть и повел по пустынному тротуару в самом сердце ночного сибирского города. Шли молчаливо мимо необычно темных вывесок, мимо магазинов и офисов, пока хребты фасадов не расступились перед ними, обнажив главную площадь. Впереди безучастный Ленин на мраморном постаменте указывает смятой кепкой на недавно восстановленную церковь.

- А ведь мог бы и на публичный дом показывать. Благо, церковь построили, – подумал Валера и хихикнул вслух.

- Ты чего ржешь?

- Да так… - говорить не очень хотелось, но идти молча тоже было тупо. – Прикинь, все вокруг орут – демократия, свобода! Даже сами в это верят. А на деле то ничего не изменилось! Как был совок, так и… Посмотри на все эти шикарные здания. В них одни чиновники. Сотни... нет, тысячи! И у каждого свой кожаный портфель. Такой как этот, - сдернул портфель с плеча и махнул им перед самым Лёхиным носом. - Сидят в просторных кабинетах, в светлых залах – законы пишут, защищают завоевания демократии, мать их так! По домам на Мерседесах разъезжаются. Вывести бы всех на эту площадь, построить плотными рядами и полить свинцом! А потом еще и огнеметом пройтись, чтобы наверняка! Эти же самые морды нам с трибун о светлом коммунистическом будущем вещали, а потом спец пайками в персональных хоромах обжирались. А мы давились в очередях за бумажной колбасой всей семьей. Даже с грудными детьми стояли, потому что в руки не больше одной палки. Помнишь? Те же самые ублюдки нам сейчас о демократии поют. Прослеживаешь аналогию? Вот поэтому Ильич этот чугунный здесь все еще стоит, и в Мавзолее в Москве… Суки!

- Ну, старик, ты даешь! – искренне удивился Лёха и икнул, – тебе то не все ли равно? У тебя свой бизнес, да и чхать на всех! Дела у тебя вроде нормально идут. Деньги водятся, всякие там карточки пластиковые… Чего взъелся-то?

- Просто, как подумаю об этом блядстве, трясти начинает, понимаешь? Да при такой демократии, знаешь, как может быть? Сегодня собственный бизнес, а завтра ты мне тушенку на зону носить будешь. А будешь ли? Эх, да что там! – махнул с досадой рукой, - вот ведь даже протрезвел совсем!

- Надо выпить! – заметил Лёха.

- Сейчас снимем бабки и выпьем!

Проходя мимо памятника, Лёха посмотрел вверх по каменным стрелкам брюк и смачно плюнул. Плотный комочек слюны пролетел несколько метров и разбился о серый камень между меловой свастикой и неприличным словом из пяти букв. Площадь оставалась совершенно пустынной. Лишь пару раз проревели на огромной скорости иномарки, да откуда-то издалека прозвенел и резко оборвался пьяный женский смех.

- Помнишь, как спирт здесь разбавляли? - Валера показал на большой мраморный фонтан посредине площади, - Когда это было? В девяносто первом? Под ноги ему попалась пустая пивная банка, и он легонько катнул ее под ноги Лёхе.

- Да уж, было времечко! Прямо тут и распили, между двух домов правительства, – Лёха усмехнулся и сделал пас на ход, запуская напарника вперед, к воображаемым воротам. Валера как заправский футболист сорвался с места, догнал банку и сделал пару эффектных финтов. Удар! Жестянка по замысловатой траектории взмыла вверх, пролетела несколько метров, покачиваясь на ветру, и с брызгами хлюпнулась в сточную канаву.

- Слушай, почему мы всегда с таким удовольствием вспоминаем пьянки? – отдышавшись, спросил Валера и поправил ремень портфеля на плече. – Разве у нас ничего интересного больше не было? Помнится, напился я как-то по детству. Кажется в классе восьмом. Вот умора! Приперся домой на автопилоте, кое-как добрался до ванной и там отрубился. Полчаса проходит, час, два часа, а парня все нет. Родители конечно забеспокоились. Деликатно так стучат в дверь, люди то интеллигентные, – ответа никакого. Естественно, заподозрили неладное, выломали дверь, и увидели такую картину. Я по горло в остывшей воде, а в ванной комнате, словно Мамай прошелся. Одежда живописно разбросана, трусы, извините, на лампочке и носки на полу корабликами плавают. И что ты думаешь? Родители до сих пор уверены, что у меня был тепловой удар!

- Прикольно! – вставил Лёха.

- Или вот еще. Помнишь, мы в моей тачке с какой-то незнакомой компанией водку на ходу пили. Прямо из горлышка. Как сейчас помню – кожаная оплетка руля, мои руки на нем, справа появляется бутылка… Я беру водку и, стараясь не отрывать глаз от дороги, отхлебываю. Магнитофон орет, такой дух братской любви вокруг! А потом я поворот пропустил, и мы со всей дури в болото по ветровое стекло вхряпались. Вот весело было! Особенно на следующее утро…

- Да, да, точно! Я тогда голову о торпеду разбил, - оживился Лёха, перешагивая через большое пятно мазута на асфальте.

- Нет, ты скажи мне, отчего так происходит? Разве мы гопники? Неужели нам вспомнить больше нечего? – Валера с горечью посмотрел на друга.

- Старик, тебя опять понесло! Что с тобой сегодня?

- Точно надо выпить…

- Вот и я о том же – стараясь не отставать от друга, сказал Лёха.

- Чтобы и эту ночь потом вспоминать! – сказал Валера.

- Тьфу ты! Вот заладил!

Молча завернули на Кирова. Улица эта не такая официальная, хотя зелени тоже маловато. Сколько раз проходили здесь веселой толпой на проводах зимы! Неизменный маршрут от Ленина до Парка культуры. Каждый год в последнее воскресенье марта гуляет народ, как бы морозно ни было. Находишься, намерзнешься, – отогреваешься потом коньяком или горячим чаем у палатки с самоваром. И повсюду толпы людей у струганных столов с блинами и всякой выпечкой. В животе урчит от ароматных запахов мяса на жаровнях и мангалах. Под звуки баяна и под задорные народные напевы гуляют семьи с малыми детьми плотным потоком весь день...

- А вот хорошее воспоминание, - сказал вдруг Лёха. – Проводы зимы здесь, на Кирова. Это я к тому, что есть все-таки что вспомнить, кроме пьянок.

- Ни хрена себе! Я ведь тоже об этом сейчас подумал, - удивился Валера, – мороз градусов двадцать, а мы соберемся толпой, и на проводы зимы! Пройдемся по рядам, накупим пирогов, рыбных расстегаев всяких, намерзнемся в парке, а потом завалимся к кому-нибудь пировать. Здорово!

- Ага! А помнишь, как на проводах зимы играли – кто больше знакомых встретит?

- Придуривались вовсю. Здороваешься с незнакомцами, даже за руку бывало, лишь бы очко засчитали. Потом ржали, как лошади!

- Да уж…

Вообще-то Валера почуял неладное еще в начале улицы, когда заметил у торговой палатки несколько темных фигур. Увидел, да не придал значения. И Лёхе ничего не сказал. Мало ли что делают люди ночью в городе? Может, ждут кого? Уже и забыл про них, а неприятный осадок остался. Прошли еще метров сто, и он вдруг снова почувствовал что-то за спиной. Волна липкого холода прошла по телу от макушки до пяток. Быстро оглянулся. Инстинкты не обманешь! Те же темные фигуры идут следом.

– Хотя, - мозг начал лихорадочно перебирать варианты, - это может быть банальным совпадением. Идут себе люди по улице и что? Успокойся, не гони волну! Но страх не проходил. Было в этих темных фигурах что-то от мелких хищников. Так они загоняют одинокого зверя в степи. Крадутся сзади против ветра, поджав хвосты. Стараются не выделяться, не бросаться в глаза. Слились с окружающим ландшафтом, принюхиваются, присматриваются издали. Ждут какого-то им одним понятного момента, чтобы безмолвно броситься вперед, окружить, ошеломить. Потом накинутся и начнут рвать плоть мелкими острыми зубами. А когда все кончится, окровавленные, все еще трясущиеся от ужаса и адреналина в жилах, будут выть на луну у поверженного, обглоданного тела...

– Черт, а Лёха ничего не замечает! Не чувствует угрозы. Идет, как телок на бойню! – Валера локтем ткнул друга в бок и громко зашептал: – Лёша! Не оглядывайся! Дело – дрянь. Сзади толпа. С самой площади за нами идут. Да не оборачивайся ты!

- Во влипли! Что делать то будем? – Лёха как-то сразу подобрался, даже немного протрезвел и заметно занервничал.

- Идем спокойно до следующей автобусной остановки. Это у поликлиники. Там палатка круглосуточная есть. Осмотримся на месте и решим. Если что, разбегаемся в разные стороны.

- Где встречаемся?

- На автовокзале. У ночного клуба.

- Базара нет, - слегка изменившимся от волнения голосом сказал Лёха.

Пошли по правой стороне улицы, было там как-то светлее и надежнее. Мимо величаво проплыло здание национального банка с массивными черными воротами, впереди показался вытянутый прямоугольник поликлиники, куда Валерку водили в детстве. Шаги сзади не смолкали, и напряжение нарастало.

- Как же быть? – лихорадочно прикидывал варианты Валера. – Вот если бы машину остановить. Ну да, сколько уже идем, хоть бы одна проехала! Он незаметно посмотрел назад, - Идут. Человек пять или шесть. В спортивной одежде. Пожалуй, здесь не случайно. Шакалят, запоздалых прохожих обрабатывают. Как же выпитое пиво мешает думать! В голове какой-то шум, мысли путаются. И зачем я только портфель с собой взял? Там же все – документы, ключи, бумажник с кредиткой. - Все свое ношу с собой, - передразнил он сам себя, - Идиот! Если что случится, как потом восстанавливать?

 

***

 

- Чего ждем-то, Додик? – вполголоса спросил Хмырь. – Так мы за ними до самого парка дойдем.

- Ша! Погоди еще чуток. Нутром чую, свернут они скоро. Во дворы... Всем быть на стреме! – тихо, но так, чтобы слышали все, скомандовал Додик, - короче, план такой - близнецы и я берем чернявого. Череп, Рабинович и Хрыч гасят очкарика с портфелем. Все делаем быстро, уходим в разные стороны. Встречаемся у Катюхи на подъезде. Портфель очкарика и туфли чернявого - мои. Есть вопросы? - Додик обвел горящими глазами подельников.

 

***

 

Друзья подошли к остановке напротив поликлиники и остановились. Еще издалека были у Валеры опасения, что палатка закрыта и они, к сожалению, оправдались. Все заклеено драными афишами и частными объявлениями. Внутри темно, на решетке тяжело висит купеческого вида замок.

- На ту сторону! Там работает, - Лёха потянул друга за руку к пятну света впереди. Подошли, заглянули через заляпанное стекло. Внутри девушка с книжкой. Подняла сонные глаза, посмотрела равнодушно и беззвучно зашевелила губами.

- Эта не поможет. Она в танке и телефона у нее нет, - Лёха встал на цыпочки и пристально посмотрел на девицу, – будет сидеть в этом блиндаже в случае чего, пока от жажды не высохнет. И никак ее оттуда не выцарапаешь. А ноги у нее кривые – добавил он, поворачиваясь к другу.

- Странно, что она не спит в такое время, – удивился Валера и посмотрел на преследователей на другой стороне дороги. – Что это они там делают?

- Хрен их знает! Тусуются, - Лёха отошел от киоска и еще раз проверил карманы в поисках сигарет, – Может уже рванем? Совсем недалеко ведь это твое казино. Если побегут, двинем в разные стороны на пятой скорости. Надоело уже тут торчать!

- Пошли, - Валера решительно зашагал в сторону от дороги. Лёха поспешил за ним.

Под ногами захрустел гравий, затем он сменился прибитой пылью грунтовой дорожки. Прислушались. Чуда не произошло – братва шла следом. От общежития дорога уходила влево через вытянутый пустырь. По одному краю этой древней, как сам город плеши угрюмо столпились типовые пятиэтажки, по другому грузно плескалось болото. Чуть подальше над вонючей водой горбом застыл маленький пешеходный мостик. За ним - музыкальное училище на Горького. Пустырь за мостиком переходил в разбитую дорогу, ведущую к Автовокзалу. Там же сияло неоном недавно открытое казино “Золотой дракон”. По слухам, казино это держала китайская диаспора. Кто-то из знакомых Валеры даже видел приезжих китайских мафиози - высоких мужчин в черных до пят кожаных плащах. Выглядели они круто и на китайцев походили разве что разрезом глаз.

С каждым шагом к пустырю сердце Валеры билось все чаще. Сами себя в мышеловку загнали! Несмотря на прохладный ночной ветерок, ему вдруг стало жарко. Преследователи держали дистанцию метрах в сорока сзади и тихо переговаривались. Валера незаметно посмотрел на Лёху. Тот хоть и встрепенулся, почуяв опасность, но все равно оставался во власти выпитого пива. В такие минуты он напоминал Валере морского котика. Беззащитное создание с умильным выражением лица и плохой координацией движений.

Проходя мимо крыльца общежития, Валера почувствовал какие-то изменения сзади. Шаги зазвучали чаще и, наконец, сбились нестройно на бег. С этой минуты законы времени пошатнулись и перестали существовать в привычном виде. Время, такое послушное и понятное еще минуту назад, вдруг завибрировало, дрогнуло и понеслось плотным вихрем, манипулируя сознанием и увлекая его за собой в безумной гонке. Еще долю секунды Валера продолжал идти в прежнем темпе, хотя в мозгу уже вовсю заливался сигнал тревоги. Шлепки спортивной обуви о сухую землю уже звучали в его ушах, а приказ мозга о тотальной мобилизации еще не поступил к нервным окончаниям. Наконец сработало! Мышцы по всему телу дернулись, проверяя боевую готовность. Первый пошел! Опорная нога напряглась и оттолкнула Валеру вперед в стремительном броске. Второй пошел! Левая нога включилась в работу, и плечо друга резко исчезло позади. Третий пошел!

- Лё-ё-ха-а! Бе-ги-и! – на выдохе проорал Валера и понесся вперед. Топот сзади не утихал, превратившись в странный барабанный перестук. В какой-то момент Валера даже включился в эту игру, стараясь выделить основную тему, и отчленить синкопы. На бегу он нанизывал отдельные шаги на собственный четкий и сочный ритм, но скоро сбился. Еще через долю секунды он понял, что из общего ансамбля выпал ритм его друга. С Лёхой произошло то, чего Валера больше всего боялся. Услышав крик Валеры, он сделал еще несколько шагов в прежнем темпе и даже не понял, что уже надо бежать. Заминки было достаточно, чтобы растерять всю фору. Рванувший быстрее всех Кеша, эффектно подпрыгнул и в полете протаранил Лёхину спину.

– Ааа-а-а! – Лёха завалился вперед и, стараясь не упасть, сделал несколько вихляющих шагов по инерции. Удар, однако, был такой силы, что удержаться на ногах было просто невозможно. Бежавшие за Кешей Додик и Гоша с ходу включились в избиение.

- Пацаны! За что? - прикрывался руками от ударов Лёха.

Мимо пронеслись Череп, Рабинович и Хмырь. Они, как и договорились, преследовали Валеру. - Стой, сука-а-а! – орал во всю мощь легких Череп, - Вот летит! – удивился он, - а по виду и не скажешь… Рабинович с Хмырем отстали от Черепа прилично, но дистанцию держали. Знали, что понадобятся, когда Череп нагонит резвого очкарика с портфелем. Тот же весь превратился в ноги и летел по бетонной дорожке над затхлым болотом, как крылатая ракета над пустыней.

– Еще быстрее! А ноги все выбивают пыль из бетона в жестком ритме. - Бум – бум - бум, - отдается в голове. Сзади слышны протяжные вопли и Валера заставляет себя бежать еще быстрей. В желудке неприятно булькнуло пиво и через секунду немым укором острая боль внизу живота, как бывает у неопытных спортсменов. – Терпи! Бум – бум! Надо добежать до моста… - воздух вырывается из груди с надсадным свистом. – Хорошо, что курить бросил. - Бум – бум…

Вот и мостик. – Хрясть… бум… хрясть, - гнилые доски прогнулись, затрещали под ногами. А здесь одной доски вообще нет. Прыжок! Под ногами зашуршал щебень. Впереди показалась невысокая теплотрасса – три огромные трубы обтянутые листовым железом висят в полутора метрах над землей. За трубами, как за пограничным шлагбаумом – город с широкой тенистой улицей. С училищем и круглосуточным магазинчиком, возможно с помощью, с чертом и дьяволом… Главное – добежать, а там поглядим! Топот сзади все не стихает. А дыхания уже совсем нет, легкие разрывает от боли.

Вот и трубы. Валера наклонился вперед и потерял равновесие. – Ах ты, черт! - загребая ногами, со всей силы плюхнулся на усыпанную щебнем дорожку. В последний миг успел выставить руки и пропахал землю на пару метров вперед, разбивая в кровь ладони и колени. Проехался по дорожке с жестким “фыр-р-р” и мигом поднялся, чтобы снова рвануть. От боли и усталости в глазах поплыли огненные шары. Взгляд назад и вниз. В две пятерни вместе с песком и камнями закидал в портфель рассыпавшиеся ключи, бумажник, еще что-то, кажется мусор… Некогда сортировать – потом разберусь. А сзади, уже совсем близко громовое: – Стой, гад! Тоже устал, еле дышит. Но так рядом! И снова сердце подпрыгнуло и ухнуло вниз, оставив после себя сосущий холод. Превозмогая жгучую боль, Валера побежал, прихрамывая к углу музыкального училища в надежде на помощь. За чахлым кустарником открылось пространство внутреннего двора с натыканными бессистемно скамейками. С вытоптанными палисадниками и обычным студенческим мусором. Налившиеся кровью глаза молниеносно пробежали по окружающему пейзажу. Мозг привычно просканировал поступившую картинку и снова приказал выбросить адреналин в кровь, чуть не доведя ее до кипения. - Большая темная машина… справа… дверцы открыты. Расстояние – двадцать метров. Все происходит в доли секунды, но взбесившееся время играет с разумом в кошки-мышки. Разбивает каждый ход мысли на составные, растаскивает секунды, жонглирует ими, смакует… - Особи мужского и женского пола… пять и две соответственно… Музыка из машины. Правая нога… за ней левая… выдох. Бутылки пива в руках… Атмосфера… - нейроны побежали быстрее, анализируя ситуацию, - атмосфера дружественная. Возможность помощи 80 процентов!

Мозг немедленно подал команду мышцам гортани и лица, и Валера хрипло выкрикнул из последних сил: - Мужики! Помогите… Гопники друга замесили! Там, – подбежал как-то криво, показал рукой вниз к общагам и словно тумблером щелкнули – силы кончились. Наклонился, уперев руки в колени, и постоял так какое-то время, раздувая бока, словно жеребец после чемпионского заезда. Когда дыхание начало приходить в норму, по пищеводу прокатилась волна спазм, едва не вывернув желудок наизнанку. Во рту стало нестерпимо горько, но Валера все же поборол тошноту.

- Тьфу! - отплевывался он тягучей желтоватой слюной.

Парни из джипа подошли поближе, что-то спрашивая. Их девушки с интересом разглядывали Валеру и перешептывались, тихо смеясь.

- Где, говоришь, твой друг? – наклонился к нему невысокий крепыш с золотой цепочкой на шее. В руке он крепко сжимал бутылку дорогого импортного пива.

- Там, - снова указал на пустырь Валера.

- Да нет там никого, - вставил высокий тип с усами.

- А ну, суки! Пошли на… отсюда! – крепыш вдруг дернулся с места и, коротко размахнувшись, кинул недопитое пиво куда-то к мостику. Бутылка завертелась в воздухе, как шутиха, разбрызгивая во все стороны темное пиво и, залетев за кусты, шумно разбилась о камни. Оттуда раздалось быстрое шуршание и тени, еле видимые в предрассветной тьме, бросились врассыпную.

- Эти, наверное, за тобой бежали. Думаю, они сюда больше не сунутся, - сквозь зубы бросил крепыш, разминая шею.

- Сам как? – спросил юноша в узких джинсах. Чиркнул спичкой о коробок и закурил, прикрываясь от ветра.

- Вроде нормально. Упал вот только, - Валера показал окровавленные ладони. Шок постепенно проходил, и реальность уже почти полностью вошла в его сознание, - мужики, - он пристально посмотрел в глаза крепышу, - давайте сходим за моим другом, а то там эти шакалы… Пожалуйста! - добавил тихо, окинув взглядом остальных.

- Да нет там никого, - усатый тип посмотрел на пустырь, – А вообще-то… Встает кажись кто-то.

Девчонки прыснули, но тут же замолчали под тяжелым взглядом крепыша. Все взоры устремились вниз на пустырь. Вдали у общежития еле заметный силуэт неуверенно поднялся с земли и встал, пошатываясь. Валера дернулся вперед и повернул голову к крепышу: - Сходим, а?

- Ладно, пошли! – крепыш повернулся к товарищам, сказал им что-то тихо и пошел твердой походкой вниз через пустырь. По дороге молчали. Каждый думал о своем. Под теплотрассой Валера на секунду замер и посмотрел вниз – все ли собрал после падения?

– Удивительно, что происходило здесь всего несколько минут назад! – подумалось Валере. Как будто во сне или не со мной. Вот на земле следы - здесь я упал. Эта рыхлая полоса от моих рук. Вот россыпь мелких монет… Ему вдруг стало стыдно, кровь прилила к лицу: - Что же я друга то бросил? – А вдруг его ножом пырнули? Да нет, я же видел, как он встал! И потом, мы же договорились бежать, - оправдывал он себя, – разве виноват я, что Лёха промедлил? Мне ведь портфель спасать надо было. Все равно мы с ними вдвоем не справились бы! – вроде все правильно выходило, а чувство вины никак не покидало Валеру. Когда подошли к Лёхе, тот сидел на невысоком металлическом заборчике у общежития и отряхивал брюки. У Валеры сжалось сердце: - Попало ему прилично! С ног до головы вывалян в серой пыли, рубаха на спине разорвана, разбитые руки трясутся.

– Лёш, ты как? Живой? – тихо тронул друга за плечо.

- А, старик, - как-то равнодушно сказал Лёха, посмотрев снизу на друга. Лицо его кроваво-грязное опухло и слегка перекосилось в правую сторону. На щеке расплылся багровый синяк, а правое ухо от удара сделалось похожим на толстую лепешку.

– Пробили, волки позорные. Где они? – Лёха поглядел по сторонам и недоуменно уставился на крепыша.

- Разбежались все, - Валера взялся стряхивать с друга пыль, а потом словно вспомнив что-то, быстро и несвязно продолжил: - Я еле убежал… ребят вот встретил… на Горького. Если бы не они… - показал рукой на крепыша. Замялся и спросил: - Извини, не спросил, как тебя зовут?

- Николай, - крепыш пожал протянутые руки и жестом попросил Валеру на пару слов.

- Слышь, братан. Вы уже дальше сами разберетесь. Топайте сразу до казино, там такси вызови. Ну и все дела…

- Спасибо огромное! Я…

- Ну да, - перебил его Николай. – Пожалуйста, на здоровье, - выражение лица у него вдруг резко изменилось. И сам он как-то округлился и сдулся, будто из него стержень вынули. Глазками узкими забегал. Скромный такой стал, заулыбался как-то робко даже.

- Ты это, слышь? – тема разговора его явно тяготила. – Ну, это… от денег бы я не отказался. Сам понимаешь, мы тебе помогли и все такое. Пару сотен не больше, а? – и уставился в упор.

Валера стоял, как громом пораженный. Наконец пришел в себя, захлопал суетливо по карманам: - Ну да… конечно… что же я сам то? У меня ведь только сто рублей осталось. Правда. Больше нет. Ага, вот она! – выудил сторублевку из заднего кармана брюк и протянул Николаю. Тот по-птичьи оглянулся по сторонам, и банкнота стремительно исчезла в его большой ладони. Будто и не было вовсе. Перед Валерой снова стоял прежний уверенный в себе крепыш.

– Все путем, - растягивая звуки, сказал он. – Ты это… если что – обращайся. Мы здесь всегда тусуем. Ну, хоп! – хлопнул Валеру по плечу и вразвалку поспешил обратно к машине. Валера постоял немного, глядя ему вслед, и повернулся к другу.

- Ты как? Все цело? – засуетился вокруг. Ты прости, брат, что так все вышло. Я вот убежал, а тебе досталось!

- Ладно. Сам виноват. Протормозил. Вот, гады! - осторожно потрогал распухшее ухо, - ногами пинали. Голова раскалывается, и тело все болит, особенно здесь, - Лёха приподнял край рубашки, обнажив худой бок, и стал ощупывать выпирающие ребра, – Вроде бы целы.

- Ёлы-палы! – охнул Валера. А туфли то где? В суматохе он и не заметил, что Лёхины ноги, наполовину скрытые густой травой, были босы.

- П...ц туфлям! – Лёха с хрустом пошевелил пальцами в серых нейлоновых носках, - сняли, волки позорные! Ты прикинь, я от ударов уворачиваюсь и ору им, - Вы что, чуваки? За что, мол? Чувствую между ударами, кто-то туфли с меня снять пытается. Я думаю так - ну уж нет, сучьи дети! Сам ничегошеньки не вижу, голову руками прикрыл и калачиком на земле свернулся - ну чтобы в яйца не попали! Ору благим матом. А сам, слышь, чтоб туфли не сняли, пальцы ног в кулачки сжал и упираюсь, что есть мочи в подошвы. Куда там! В этот самый момент мне в бочину как прилетит! – Лёха поморщился от боли, - чуть сознание не потерял, так тошно стало! В следующую секунду чую, ногам прохладно стало. Ушли мои туфли! Деньги еще требовали! А у меня и нет ничего! Короче, пнули еще пару раз, будто контрольный выстрел сделали и тишина…

- Вот козлы!

- Как теперь до дома-то добираться будем? – Лёха вопросительно посмотрел на друга.

- Идти сможешь?

Лёха со стоном привстал с заборчика и сделал несколько осторожных шагов, стараясь не наступать на камни: - Вроде бы могу, только без туфлей стремно…

- Пойдем потихоньку. Доберемся до казино, я там сниму деньги и вызову такси. У меня помоемся, одежду почистим, погрустим… Я тебе что-нибудь из обуви подберу, туфли или кроссовки. Ну и переночуешь у меня.

- Надо выпить, - заметил Лёха.

- Ну, надо, так выпьем. Пошли? – Валера взял друга под руку и повел по грунтовой дороге.

До казино добирались долго, но дошли без приключений. Лёха остался ждать на лавочке у входа, а Валера отряхнул грязные колени и вошел внутрь. Первое же, что увидел в полутемном фойе – новенький банкомат. Карточка с тихим шелестом исчезла в хромированных внутренностях. Валера поколдовал с кнопками, и через пару минут из лотка выскочило несколько сотенных купюр.

- Раз, две, три, четыре, пять – из-за вас пошли гулять, - усмехнулся он и сунул сложенные пополам банкноты в карман. Девушка за стойкой без лишних вопросов вызвала такси, но все посматривала подозрительно на взъерошенного парня, пока разговаривала с диспетчером. Охранник в безупречной белой рубашке тоже косился в его сторону, но этим и ограничилось. Такси подошло через десять минут, а уже через двадцать пять друзья стояли на Валеркином подъезде. Странный их вид никак не вязался со свежим утром, обещавшим жаркий день. Ночная прохлада потихоньку уходила, пряталась в укромные уголки, и воздух тяжелел. Еще совсем немного и первые лучи солнца выглянут робко и зальют все вокруг горячим светом. А пока над местом, где скоро встанет солнце, небо слегка окрашено красно-оранжевым. Вокруг необъятная синь, в небе ни облачка и до того оно бездонное и прозрачное это утреннее небо, как бывает только здесь, в Сибири.

 

ЭПИЛОГ

 

Баба Вера проснулась рано. Полежала немного, не двигаясь, проверила по давней привычке самочувствие. Голова вроде не болит, сердце из груди не выпрыгивает, даже кости не ломит. Удивительно!

- Ой, что ж это я разлеглась, корова старая! – вспомнила о важной поездке и засуетилась. Сходила в туалет, прополоскала рот кипяченой водой и вставила зубной протез. За сборами поставила чайник и отварила яичко. Уже за завтраком посмотрела на пузатый будильник. Пятнадцать минут седьмого. В самый раз. Можно собираться без спешки, как она любила.

- Надо еще раз пройтись по списку. Не забыла ли чего положить для сына? Вроде бы все здесь. Ах ты, Генка то так и не появился. Вот ирод! Ну да бог ему судья…

Собралась баба Вера к семи часам и присела чаю попить напоследок. Уже кружку ко рту поднесла, когда затрещал дверной звонок. Чуть кипяток не расплескала от неожиданности.

- Свят, свят! Кого ж это в такую рань то несет? – быстро поставила чашку на стол, сунула ноги в пушистые тапки и выскочила в прихожую.

– Кто там? – грозно спросила, наклонясь ухом к обитой коричневым дерматином двери.

- Это Гена! Открой, бабушка! – раздался из-за двери знакомый хриплый голос.

- Ой, внучок! – лихорадочно отомкнула замки баба Вера. – Здравствуй, родной мой, - чмокнула внука в небритую щеку, – чуть я не ушла без тебя. Ну, чего встал? Проходи в дом то.

-Да я ненадолго, ба. Вот туфли принес. Ты это... отцу передай от меня с приветом. Как он и просил, - Додик зашуршал пластиковым пакетом.

- Ага, конечно. Я зараз, - засуетилась баба Вера. Тут же вытащила один туфель и критически осмотрела со всех сторон, - А ничего… Добрые туфли. Ему идет коричневый цвет. Ношеные они конечно слегка, а вообще очень даже ничего. Ой! А у самого то модные какие! Лакированные, глянь, блестящие, - старушка аж всплеснула сухими ручками. - Ты, Генка, в них прям как жених!