Сегодня я снова описалась в подъезде, просто не утерпела. На улице стало ещё страшнее: она была зла, и постоянно взрывались хлопушки.… Когда она била было не больно, боль появилась потом. Боль всегда приходит как-то внезапно. Сегодня у неё плохое настроение, она пришла из школы рано, заперлась в комнате и слушала свою тяжёлую музыку. Грохочущая, похожая на взрывы новогодних фейерверков. В такие моменты я стараюсь не показываться ей на глаза, она очень раздражительна и взгляд у неё хмурый, как у моего первого хозяина. Дома я испуганно вжалась в стену, потому что знала, сейчас начнётся второй раунд побоев. Она что-то хмуро говорила и била поводком по спине. Потом сказала, чтобы я шла на место и пнула коленкой. Видимо, хотела пнуть в бок, но я пыталась быстрее прошмыгнуть и поэтому получила по глазу. Сама виновата… Эх.

Тяжёлый вздох. И тут же я сжимаюсь в комок, потому что знаю, что когда я так вздыхаю, то она говорит: «Что тяжела жизнь собачья? Эх…»Потом долго и пристально смотрит на меня и уходит, погруженная в свои мысли. В её глазах живёт невыносимая тоска, как у собак, что живут на цепи. В таких глазах озлобленность на весь мир смешивается в чёрном коктейле со слезливой просьбой о помощи, но никто не сможет им помочь. Но, так хочется выпить этот коктейль, чтобы он не мешал ей жить. Эх.… Но сейчас моего вздоха она не услышала, она стоит и смотрит в своё отражение в зеркале. Я не думаю, что она любуется, уж слишком печальный взгляд. Она плачет… «Хватит» - грустно говорит она и идёт в свою комнату - слушать этот грохот, называемой музыкой, что-то писать в толстую тетрадку, кому-то звонить и молчать… Я опять вздыхаю и тихонько начинаю плакать вместе с ней. Быть может я смогу выплакать часть тех слёз, которые она копит у себя в душе. Быть может сегодня, побив меня, она отдала мне часть своей жизненной боли, часть своего жизненного груза. Мне жалко и её и себя. Она единственная кто понимает, что мне плохо. Эх…

Она странная, разная. Вот на прошлой недели меня стошнило с утра в коридоре. Она не ругалась, и, несмотря на то, что опаздывала, все убрала и налила мне кефира. Сказала, что мне станет легче. Мне к её приходу и вправду стало легче. Придя из школы, она ласково потрепала меня за ушком и спросила, как я себя чувствую.

Хорошая, но так часто грустит. Когда ей скучно грустить одной, она зовёт меня на свой диван, гладит и что-то говорит, говорит. Наверное, рассказывает из-за чего ей грустно. Я часто слышу одни и те же слова, она то говорит их с нежностью в голосе, то наоборот. Возможно, это её друзья. Потом плачет, говорит что-то сквозь слёзы. Даже не пытается их вытирать…Эх.

О чём она сейчас думает? Злиться на меня, или на себя или ещё на кого-то? Я тихонько подползаю к её комнате, она замечает мои передвижения, поворачивает голову и смотрит на меня с тоской в глазах. Этот взгляд я знаю, это такое состояние, при котором собаки начинают выть. Но она человек и ей нельзя. Даже я домашняя псина могу завыть ночью, хозяева будут ругаться, но поймут. А её никто не поймёт, если она начнёт выть. Она отворачивается и от зеркала которое держала в руках, и от меня. Завтра она будет взглядом или словами просить у меня прощения. Прощу ли я её? Конечно, ведь когда она меня кормит, в еде появляются разные лакомые кусочки. И вообще, она добрая, просто жизнь злая…

Я подползаю ближе и утыкаюсь в её, ещё не согревшуюся с улицы ладонь. Она смотрит на меня и начинает плакать. Я тоже плачу. Взглядом она уже просит у меня прощения, я как могу, улыбаюсь, прощаю. Она спрашивает больно ли мне? Конечно нет. Я пытаюсь спросить взглядом больно ли ей, болит ли душа? Но я не знаю поняла ли она мой вопрос. Наверно поняла… Мне тяжело, шепчет она. Эх…

Закончился ещё один день моей собачей жизни. Я сворачиваюсь клубком на своей подстилке и слышу, что она уже спит. Я тихонько захожу в её комнату и ложусь около её кровати. Ну, кто-то же должен охранять её сон? Наши слёзы высохли. Интересно, что ей снится? Она улыбается во сне, значит всё хорошо. Я тоже засыпаю, и мне снится она. И у нас всё хорошо. Эх…