Зинка Рожнова, продавщица из овощного за углом, хоть и работящая женщина была, но пьющая. Жила она одна, снимала комнату в коммуналке, и гуляла. Женщина она была молодая, видная, нрава веселого – отчего бы не погулять? Одно тяготило – хотела Зинка завести себе ребеночка, а не могла, стеснялась. Да и как заведешь его в таких условиях? Хозяйка, сдававшая Зинке комнату, так и сказала – чтобы никаких детей, иначе на улицу пойдешь, откуда пришла. И зачем только она в город подалась, родную деревню бросила? Престижу захотелось. Вот он, твой престиж – ни кола, ни двора, живет как перекати-поле. Хорошо еще, на работу устроилась, есть хоть на что жить и чем душу успокоить. И мужики эти липнут как мухи, а ни одного порядочного. Только бы нужду себе справить, а дальше в кусты. Вот наказание-то! Город, одним словом.

И все-таки Зинка решилась. Семьей жить – дело хлопотное, мужики нынче ненадежные, а если проделать все это втихую, без лишних объявлений, глядишь и хозяйка расжалобится. Она ведь добрая, только вид на себя напускает, для порядку старается. Ну, и пусть старается, а мы ее перехитрим. И переспала Зинка с завмагом Ивановым Петром Алексеевичем сознательно, не предохраняясь. Петр Алексеевич мужик грамотный, симпатичный, значит, и ребеночек будет весь в него.

Родился Петенька слабеньким, но таким чудным, что просто загляденье. Принесли его Зинке на кормление, она и глаз оторвать не может - влюбилась. Да и как не влюбиться-то? Волосики реденькие, кожа мягонькая, ручонки к маме тянет, лопочет что-то по-своему. В общем, впервые Зина почувствовала, что такое счастье. Кормит своего первенца и нарадоваться не может. И как она раньше без него жила, как вообще женщины без детей живут? Ребеночек – это ведь самое главное, самое ценное, что есть у женщины. Все остальное не важно.

Дни в роддоме пробежали быстро, Зину с ребеночком выписали и вот она идет, поднимается на третий этаж, а у самой сердце колотится, как ее хозяйка примет не примет, не выставит ли за дверь, что она тогда делать будет? И так ей тяжело вдруг стало, так горько, что заплакала она и в этом состоянии и застала ее хозяйка. Обдала Зинку презрительно-холодным взглядом, выругалась, ишь, моду взяли детей без мужиков рожать, однако ж пожалела, пустила на порог. Только буркнула напоследок - чтобы крику по ночам я не слышала. Поняла? Что ж тут не понятного? Зина была на все согласна, лишь бы на улице не очутиться.

И началась для Зины другая жизнь, доверху наполненная заботами и переживаниями о маленьком Пете. Все бы ничего, рос ребеночек хорошо, вес набирал, говорить и ходить научился вовремя, только вот денег не хватало, даже самое необходимое – пеленки, распашонки, подгузнички – купить было не на что. Конечно, Зине помогли - что-то подарили с работы, что-то дала хозяйка, жалеючи молодую маму, что-то купила сама на государственное пособие, но это была лишь малая часть необходимого и концы с концами никак сводить не удавалось. И решилась Зина написать домой, в деревню родственникам. Так мол и так, обзавелась ребеночком, помогите, чем можете. Через два месяца приехал отец, суровый, недовольный отъездом дочери в город, видя в этом одно лишь отлынивание и нежелание жить деревенской жизнью, привез гостинцы, белье и немного денег. Зина бросилась в ноги отцу, но тот и слушать ее не стал, спросил только – когда вернешься? Что она могла ему ответить? Что, как не мил ей город, а в деревню она никогда не вернется? Такой ответ только бы разозлил отца. И Зина ничего ему не сказала, промолчала. Отец уехал, и Зина осталась одна, наедине со своим маленьким счастьем. Как не труден путь, а пройти его надо и до конца. Сама ведь выбрала.

Прошли три года, положенные после родов, и Зина вышла на работу. Встретили ее в магазине хорошо, дружелюбно, особенно был внимателен завмаг Иванов Петр Алексеевич, словно догадывался, чей это был ребенок. И понемногу все наладилось, с деньгами стало полегче, быт обустроился, стала Зина кое-какую утварь в хозяйство прикупать и вот в это самое время все и случилось. Когда Петеньке исполнилось пять лет, решила Зина это событие отпраздновать. Как-никак большенький уже сыночек, и говорит складно, и рисует, а уж как музыку слушает – от радиоприемника не оторвать. Толковым растет, музыкантом будет. Собрала Зина на стол, пригласила друзей с работы, хозяйку не забыла, как можно доброту забывать. Посидели на славу, выпили, натанцевались всласть, а как расходиться стали, пошла Зина гостей провожать. Возвращалась затемно, остановилась посреди дороги и на небо глядит. Звезд на небе тыща, не сосчитать, и стала Зина свою звезду искать. Непременно надо звезду на небе отыскать, тогда и жизнь сложится. Стояла так, стояла и увидела, как другая звезда на землю падает, след огненный по небу чертит. А вдруг это и есть ее звезда? И загадала на счастье. В этот самый момент из-за угла на полной скорости выскочила девятка. Не успел водитель руля вывернуть и задел Зину правым задним колесом. Получив толчок в спину, она охнула, всплеснула неловко руками и отлетела к обочине, падая, ударилась головой о бордюр. Воспользовавшись темнотой, водитель с места происшествия скрылся, а Зина осталась лежать неподвижно на мокром асфальте.

Так Петя в пять лет остался сиротой. Хозяйка нашла в себе силы не выгонять малолетнее дитя на улицу. Своего нет, пусть хоть этот живет с ней, все одно утешение. А Пете сказала, что мама уехала по работе и вернется не скоро.

Мальчик тем временем пугал хозяйку своими растущими музыкальными способностями. Услышав один раз мелодию, любую – народную, эстрадную, классическую или арию из оперы - все равно, он уже не забывал ее и напевал всюду, словно мелодия намертво приклеивалась к нему. И точно напевал, без ошибок, выдерживая правильно паузы и все необходимые длительности. Как ему это удавалось – одному Богу известно. В садике Пете дали прозвище магнитофон и подарили на прощание детскую гармошку. Взяв ее в руки, Петя тут же сыграл на ней Шаинского, пусть бегут неуклюже, затем киевский вальс и, убедившись в весьма скромных возможностях подаренного инструмента, отложил его вежливо в сторону, чем наповал сразил немногочисленный персонал садика.

В школе с первого класса Петю окружили заботой и вниманием. Он одинаково легко овладевал азами игры на самых разных инструментах, имевшихся в школе – пианино, домре, баяне – и привел этим в восторг пожилого учителя музыки. Попросили спеть на ежегодном смотре-конкурсе школьной самодеятельности и он спел да так, что сразу завоевал первое место. Пришлось школе поднапрячься и купить для первоклассника концертный пятирядный баян. И уже через лето Петя Рожнов играл на баяне сентиментальный вальс Чайковского. А еще через год – токкату и фугу ре-минор Баха.

Как-то, выступая на городском конкурсе молодых музыкантов, Петя, завершив выступление, пошел в зал, провожаемый привычно несмолкаемым громом аплодисментов, и оступился по неосторожности, полетел вместе с баяном через три ступеньки на дощатый пол. Баяну ничего, так, поцарапался немного, а вот Петя упал неудачно. Ноги после того выступления отказали и потеряли способность ходить. Куда только не возили Петю, каким врачам не показывали, какие консилиумы не собирали – все напрасно. Не встречал никто прежде случая, чтобы здоровые ноги отказывались ходить, чтобы непораженные мышечные ткани не сокращались, а висели ослабленной плетью, не было такого в мировой практике. Да и не должно было быть! Положили Петю на обследование в городскую клинику, но и оно не дало результатов. Только главрач высказался осторожно – может, наследственность? Мать пила? Ну так вот, в хмелю, значит, и зачала. А пьяные гены непредсказуемы.

Бедный мальчик, плакала хозяйка, без отца вырос, мать беспутная под машину попала и вдобавок ко всему стал инвалидом. Какое горе!

Не желая терять ученика-вундеркинда, школа купила для Пети Рожнова инвалидное кресло-коляску и он ездил в ней на учебу, сидел на занятиях, даже спал. Но перенесенная травма наложила на него свой недобрый отпечаток. Характер мальчика изменился. Рожнов стал молчаливым, замкнутым, неохотно отвечал на уроках и совсем потерял интерес к жизни. И в итоге случилось то, чего боялись педагоги – Рожнов разлюбил музыку. Музыка ведь любви и глубокого чувства требует, со страстью дружит, а всего этого у Пети уже не было, ушло куда-то, пропало. Он наотрез отказался брать в руки баян, говоря, что забыл как на нем играть, перестал выступать на концертах, словно мстил музыке за то, что она с ним сделала.

В педагогическом коллективе школы произошел раскол. Одни советовали оставить вундеркинда в покое, подождать, пока все не утрясется и чувствительный мальчик придет в себя, другие, напротив, видя такую неблагодарность со стороны Рожнова, требовали выгнать его из школы и отобрать дорогостоящий инструмент. Дети стали шушукаться за спиной Рожнова, посмеиваться над инвалидом, глядите, до чего гордость довела. Выскочка, воображала! Так ему и надо.

Все это, конечно, не прибавляло Рожнову радости. И однажды поздней осенью, в октябре, он не пошел в школу. Неделю не выходил из дому, не ел, а только сидел в кресле и смотрел в одну точку. Что только не делала хозяйка, как только не отвлекала мальчика – и книжки предлагала, и телевизор включала, и еду интересную, с выдумкой готовила – все без толку. И оставила мальчика в покое, пусть посидит, подумает.

На следующий день возвращается хозяйка из магазина, слышит, баян заиграл. Входит в Петину комнату и видит – ожил паренек, глаза светятся, я песню, говорит, написал. Хотите, спою? Давай, отвечает хозяйка. И Петя запел. Да так горячо и пронзительно, что у хозяйки на глаза навернулись слезы. Все было в этой песне – и любовь, и страдание, и несбывшиеся надежды, и одиночество юной подрубленной души. А слова, слова кто написал, спрашивает хозяйка. Я и написал, отвечает Петя. Какой ты молодец, какой молодец. Хозяйка бросилась к Пете и обнимает его, целует. А где моя мама, сказал Петя. Вы тогда неправду сказали, а я побоялся спросить. Вы не бойтесь, говорите, я, как ноги потерял, взрослым стал и все понимаю. Пришлось хозяйке все рассказать. И про то, как девушку из деревни приютила, как работала Зина в овощном магазине, как мучилась без ребеночка и как Петю родила без мужа. То есть мужчина, конечно, был, но посторонний и имя его ей неизвестно. Заплакал Петя, узнав правду. Не расстраивайся, приободрила Петю хозяйка, я буду тебе вместо мамы. У меня все равно никого нет и ты мне будешь за сына. Соглашайся, другого выхода у тебя нет. Нахмурившись, Петя ответил, я работать пойду и в тягость вам не буду. Отвезите меня в центр города, хочу для прохожих играть, я способный, у меня получится. Отвезите. А разве так можно, спросила хозяйка. Милиционеры ведь прогонют. Не прогонят, ответил Петя. Надо же как-то инвалидам существовать, я законов не нарушаю. Буду играть, а подадут или нет, дело второе.

И стал Петя работать на улице, на площади, возле городской филармонии. Поначалу прохожие проходили стороной, спешили по делам и не обращали на Петю внимания, мало ли кто играет на улице. Потом стали останавливаться, прислушиваться, отмечая талант молодого музыканта и наслаждаясь его игрой и душевным пением. Ну и, понятное дело, платили за доставленное удовольствие. Так Петя Рожнов стал уличным музыкантом.

Слухи о самородке-инвалиде потекли по городу. Первыми обратили внимание на музыкальный бизнес блюстители правопорядка. Не положено играть на улице без надлежащей лицензии и без отчисления части доходов в бюджет города, сказал капитан Ерофеев, глядя с сожалением на музыканта в коляске. А я и не играю, так только, поигрываю, ответил Петя. Надо же мне как-то себя содержать. Отца нет, мать попала под машину, чем мне кормиться? Не знаю, ответил Ерофеев, потупив взор, только бизнес ваш мне придется запретить. Даю сроку два дня – либо лицензию разрешительную оформляйте либо прекращайте свой неположенный бизнес. Сказал и ушел. Прохожие, слышавшие разговор, возмутились и решили вступиться за мальчика, который никому не мешал, а, напротив, стал уже частью площади, его музыкальной визиткой. Прошло два месяца, а город уже весь был влюблен в застенчивого паренька с баяном в инвалидной коляске. Так вдохновенно и талантливо играл он свои песни и мелодии, которые сочинял тут же, при людях.

В разговор прохожих вмешался пожилой мужчина. Не надо никуда ходить. И писать никому не надо. Я заведующий концертной частью филармонии, забираю музыканта с собой, будет в филармонии играть. У нас как раз баянистов не хватает. Мальчик, ты согласен? Как тебя звать, ты откуда? Не похоже, чтобы ты был любителем, так любители не играют. У тебя наверняка есть музыкальное образование, ведь так? Да, ответил Петя. Я ученик пятого класса 112 школы Петя Рожнов, временно не учусь по семейным обстоятельствам. Образования музыкального у меня нет, но ноты я знаю, хотя больше подбираю на слух. Если такой я вам подхожу, то я согласен. Вот и ладно, обрадовался мужчина. А сейчас поедем в филармонию, я покажу тебя директору, последнее слово за ним. И покатил коляску через всю площадь к главному входу храма культуры.

Директор филармонии прослушал Рожнова и пришел в восторг. Давно я не встречал музыкантов такого уровня. Душу ты мне всю растревожил. Беру на работу без лишних разговоров. Хоть сейчас можешь готовить свою программу.

И 30 декабря, прямо под Новый год, Петя Рожнов дал свой первый сольный концерт. Успех был ошеломляющим. Афиш по городу расклеено было мало, но имя его уже было известно городским любителям музыки. Достаточно было сказать, что выступает уличный музыкант-инвалид с площади, как в филармонию пришло чуть ли не полгорода. И Петя не подвел, выдержал испытание, отсидев непростой для инвалида полуторачасовой концерт, и оправдал ожидания своих поклонников. Вернулась музыка в его сердце, вернулась, чтобы остаться в нем навсегда.

Вечером, когда концерт закончился и зрители разошлись, хозяйка выкатила коляску из дверей филармонии, чтобы отвезти Петю домой, и навстречу им из темноты шагнула девочка. Она смотрела на Петю таким благодарным, нежным взглядом, что Петя смутился. Тебе чего, девочка, спросила хозяйка. Мне, переспросила девочка, мне ничего. Тогда посторонись, дай нам пройти. Петя устал, ему нужно отдохнуть, сказала хозяйка. А можно мне с вами, спросила девочка. Кто ты такая, я о тебе ничего не знаю, рассердилась хозяйка. Я - Наташа Гордеева, мы с Петей учились вместе в одном классе, сказала девочка. Петя, ты помнишь меня? Помню, ответил Петя. Прости нас, Петя, сказала Наташа, мы не хотели тебе зла, так получилось. А почему ты не ходишь в школу, ты обиделся? Я не знаю, ответил Петя, видишь я какой, только музыкой и спасаюсь. Нет, ты хороший, замечательный и очень красивый, я люблю тебя, крикнула Наташа и покраснела. Ты смеешься надо мной, сказал Петя, разве таких можно любить? Очень даже можно, сказала Наташа, таких только и любят – добрых, талантливых и красивых. А я, спросил тихо Петя, я разве красивый? Очень, гордо ответила Наташа. Петя замолчал, а потом спросил, откуда ты все это знаешь? Знаю, и все тут, сказала Наташа и добавила, можно, я буду с тобой дружить? Можно, ответил Петя и заплакал. Не выдержало мальчишеское сердце напора неизвестной любви и дало волю истосковавшимся слезам. Все это время он ждал этих слов, ждал, что кто-нибудь подойдет к нему и скажет, обнимет, как когда-то делала это его мать, Зина Рожнова. И вот наконец его желание сбылось. Оттого и слезы его лились нескончаемой рекой.

Что ты наделала девочка, закричала хозяйка, ему нельзя плакать и так он увечный, а ты еще над ним издеваешься! Не стала отвечать хозяйке Наташа, потому что не считала Петю увечным, а подошла к нему и поцеловала тихонько в правую щеку. Петя перестал плакать, вытаращил удивленно глаза и взял крепко Наташу за руку, попросил хозяйку, можно Наташе к нам? Сегодня мой день, день моего первого концерта, я заслужил. Ну, пожалуйста. Хозяйка вздохнула, ну, что с вами поделаешь, поехали девочка к нам, отметим встречу праздничным ужином. Я утку с яблоками приготовила, ты любишь утку? Я Петю люблю, ответила весело Наташа, и хочу быть с ним рядом, я этого дня полгода жду. Можно, я баян понесу? Тебе нельзя, он тяжелый, ответила хозяйка. Все равно, я хочу Пете помочь. Ну, тогда понесем вместе, согласилась хозяйка.

Небо светилось мириадами крошечных звезд, рассыпанных без числа в далекой космической пыли, ночной воздух, наполненный свободой и радостью, ликовал от восторга и коляска ехала, поскрипывая и покачиваясь на неровностях дороги, увозя Петю домой, туда где его ждала любовь и новая бесконечная жизнь.

Вот он и наступил, день счастья, подумал Петя. Как жаль, что рядом нет мамы, она бы порадовалась за него.