Семь лет назад в нашей газете была опубликована моя короткая статья-отклик на кончину одного из основоположников демократического движения в России Анатолия Собчака. Мы повторяем ее в «компании» с эссе еще одного видного демократа тех времен, ныне здравствующего, слава Богу, Сергея Станкевича, отметившего важную дату 2007 года - 70-летие со дня рождения незабвенного Анатолия Александровича.

 

БОЛЬШОЕ СЕРДЦЕ УЧИТЕЛЯ

 

....Казалось, он, наконец, возвращается в большую политику – туда, где ему предназначено было быть всегда. Возвращается после окончания гнусной кампании очернительства и преследований. И вот неожиданный, трагический финал...

В России интеллигенция всегда раздражала рабоче-крестьянскую власть. «Ну ты, интеллигент вшивый, в шляпе (в очках), дай рабочему человеку пройти!» - то и дело слышалось вокруг. И тот, как правило, отступал, сознавая свою «второсортность» в стране, где торжествовала диктатура пролетариата.

Но не таков был прирожденный интеллигент Анатолий Александрович Собчак. Меткое, разящее слово блестящего оратора, неповторимые бойцовские качества снискали ему славу мужественного и гордого политика зарождающейся новой России. Политика, шедшего рука об руку с Андреем Сахаровым, Дмитрием Лихачевым, Галиной Старовойтовой, Юрием Афанасьевым...

 

Мне лишь однажды посчастливилось видеть его воочию. Это было в 89-м, в Тбилиси, куда специальная комиссия Верховного Совета СССР прибыла, чтобы разобраться в причинах страшной трагедии 9 апреля и выявить виновников гнусного преступления. Собчак всех нас поразил тогда своей смелостью, принципиальностью, логикой суждений и... аристократизмом. Это чувствовалось во всем: и в манере общаться с обезумевшими от горя людьми, и в изысканной, необыкновенно убедительной речи, и в личном обаянии. Пожалуй, впервые к нам тогда приехала не надутая от собственной значимости «важная персона из Москвы», а уважительный, скромный и глубоко порядочный человек – Гость, которому издревле в Грузии относятся с уважением и почтением.

 

Потом мы стали свидетелями его блистательной карьеры, его неутомимой деятельности в формировании демократического движения, его блестящего главенства в Петербурге. И когда неожиданно для многих на смену революционерам-ельцинистам пришли циничные прагматики, ушедшие в «большую экономику», только Анатолий Собчак еще продолжал неистово бороться с возрожденными коммунистами и народившимися национал-патриотами.

 

А потом его «сдали». Как сдавали друзей-соратников при Михаиле Горбачеве и задолго до него. Отрекся от своих преданных сторонников и взращенный ими первый президент России Борис Ельцин. Затем кто-то сверху скомандовал «фас!», и травля началась.

 

Было стыдно читать о надуманных обвинениях, вызовах в прокуратуру. Еще горше было слышать о «симуляции» очень больного человека, перенесшего к тому времени уже три инфаркта. И он уехал подальше - от грязи и людской подлости. Уехал в Париж, куда уезжали всегда униженные и оскорбленные русские интеллигенты. А выручил его тот один-единственный, кто научился помнить добро и не смеющий бросить в беде друга и наставника.