Вольдевей

Синяя Борода

Сборник детективных рассказов

 

ВДОВЕЦ

Рассказ

 

Клава была мертва. Всего несколько минут назад она и не думала умирать. Было бы странно, если бы женщина думала о смерти в 35 лет.

Клава работала буфетчицей и жила одна. В театральном буфете всегда было интересно. Она знала личную жизнь всех актеров драматического театра - кто из них верен семье, а кто крутит шашни направо и налево. Она даже знала, чем занимается главный режиссер с молоденькими актрисами, которые легко впархивают в его кабинет и выходят или еще более окрыленными, или повторяют одну лишь фразу: “Старая скотина, мразь...”

Пару месяцев назад Клава встретила Игоря, и он буквально обворожил ее своим обхождением. Игорь Николаевич оказался страстным поклонником театра. Он появился на горизонте буфетчицы всего лишь в октябре и уже в декабре покорил сердце женщины. Дело дошло до обмена кольцами в загсе. Новый год они встретили в кругу друзей Клавы. Старый Новый год провели в спальне. На следующий день Клавы не стало.

Буфет открывался в пять часов вечера. Но в тот день буфетчице не суждено было прийти на работу. В 15 часов Игорь Николаевич, склонившись к уху Клавы, что-то прошептал. У женщины округлились глаза, она с ужасом посмотрела на любимого человека и схватилась за сердце. Она не видела, что происходит перед ее глазами, потому что в такие моменты человек как бы отключается от внешнего мира и заглядывает только в себя, чтобы узреть, какова же на самом, деле Смерть и она ли это пришла. Может, еще обойдется? Но каждое неисчислимо малое мгновение подтверждает, что на этот раз все кончено и не стоит питать иллюзий, что жизнь еще продлится.

Игорь Николаевич был большим мастером по вызову Смерти. Заглянув в его паспорт, можно было увидеть штампы заключения и расторжения браков. Их было пять в жизни этого тридцатилетнего человека.

Все расторгались по одному прискорбному мотиву: в связи со смертью супруги. Новые знакомые женщины, которых Игорь выбирал себе в качестве потенциальных супруг, жалели несчастного молодого человека.

Первый брак был из разряда нежданно несчастных, потому что Игорь считал, что любил Тамару. Молодые отдыхали на даче Тамариных родителей, когда случилось несчастье. За дачным домиком недалеко от мангала стоял легкий столик, за которым супруги сидели одни. Тамара сорвала с шампура очередной кусок аппетитной свинины, но он не пошел в пищевод, а закрыл полностью проход сразу же за гортанью. Она закашляла и почему-то смешно замахала руками. Игорь подумал, что жене попался переперченный кусок мяса. Но ее глаза стали округляться и выпучиваться. Лицо налилось кровью, и женщина повалилась на землю, царапая горло острыми ногтями.

Игорь был дипломированным врачом, он так хорошо знал медицину, что его направили работать методистом в горздравотдел. Он понял, что надо бы обхватить жену сзади руками чуть пониже солнечного сплетения и резко сжать. Но вместо этого молодой муж стал с интересом наблюдать, как Тамара бьется в агонии. Игорь ждал мгновения, когда жизнь покинет ее. Cпустя несколько мгновений это случилось: Тамара обмякла, у нее несколько раздернулись ноги, и она затихла, так и не успев понять, почему любимый муж так жестоко позволил ей умереть.

Родителям и соседям, сбежавшимся на его крик, Игорь сказал, что был в глубине сада, и Тамара ела шашлык без него. Врачи “скорой помощи”, конечно, поверили ему, потому что Игорь внятно объяснял им, что сделал бы, окажись он рядом с женой. Квартиру Тамары и ее “Жигули”-“девятку” вдовец продал и вскоре встретил Валентину. Ей недавно исполнилось 27 лет. Родственников не имела. За три недели до знакомства Валя обратилась с жалобами к невропатологу поликлиники на головную боль, рвоту, оглушенностъ. Первичный диагноз - абсцесс мозга, ей выдали направление в онкологический центр. Там она и познакомилась с Игорем.. Молодой доктор вселил в Валентину большие надежды не только на скорейшее выздоровление, но и на изменение личной жизни. Дурнушечка Валя и не мечтала, что на нее положит глаз такой молодой и симпатичный врач. Действительно, опухоли у нее не оказалось, и молодые люди сыграли скромную свадьбу, на которой присутствовала подруга-соседка Валентины и несколько друзей Игоря, не имеющих никакого отношения к медицине. В одно яркое воскресное утро молодые отправились на окраину города, чтобы покататься на лыжах. Валентина, раскрасневшаяся и счастливая, с нежностью смотрела на своего супруга, зарывшегося в снег и смешно крутившего головой из сугроба. Играючи она бросилась ему на подмогу и провалилась в тот же сугроб. Муж был спасен, а Валентина промокла и простыла. Резко поднялась температура, началась рвота. Наутро Валентина жаловалась, что ей стало больно смотреть на свет. Она попыталась встать на ноги (Игорь уехал в здравотдел), но упала навзничь и ударилась затылком о край кровати. Кот да Игорь вернулся, Валентина была уже мертва. Он даже удивился, что она умерла не от острого рецидива абсцесса. От Валентины у него осталась однокомнатная квартира в престижном районе, немало столового серебра и бабушкины золотые украшения. Следующей была Жанна. Она страдала болезнью Бурневиля. Родственников, правда, у Жанны оказалось много. Будучи зажиточными людьми, они считали, что купили Игоря для несчастной Жаннетты. Ведь все началось с того, что он помог ей выйти из поликлиники и дойти до машины, несмотря на протесты престарелой мамы. Жанна оказалась жертвой наследственного туберозного склероза. За семь месяцев супружества молодые так и не испытали интимной близости. По ночам Жанне требовался уход. О такой сиделке, как Игорь, родные даже и не мечтали. А Жаннетта была счастлива уже тем, что рядом с ней спал красивый мужчина. Спровоцировать смертельный приступ новой супруги Игорь даже и не пытался, хотя каждый новый день совместной жизни давался ему нелегко, но он расточал елей на все четыре стороны. И мама, и папа, и многочисленные тетушки души в нем не чаяли. А одна из тетушек, Софья Израилевна, часто вызывалась помогать Игорю поздними вечерами. Отчего у них приключился роман, и у Игоря появилась сберегательная книжка на предъявителя.

Припадок с Жанной случился днем, когда Игорь был на работе. Врачи констатировали эпилептический статус и пожали плечами: обычный финал столь редкой болезни. Игорю ничего не отписали, но ему хватило и той сберкнижки от Софьи, а дарительницу он после и знать не хотел.

Четвертой была Татьяна. К этому времени Игорь Николаевич уже не работал. Он был “свободным художником”. После ряда квартирных обменов Игорь поселился в трехкомнатной квартире. Года три беззаботной жизни потребовали очередного материального вливания. Директор небольшой галантерейной фабрики Татьяна Викторовна Меньшикова ходила в бассейн, который находился в одном из армейских дворцов спорта. Меньшикова была полноватой, но в свои 47 выглядела на 33. У нее не было пороков. Она считала себя идеально здоровой и не злоупотребляла вниманием мужчин. Но этот высокий, с проницательными глазами молодой человек поразил ее предупредительностью и зовущим ласковым взглядом. Игорь Николаевич представился менеджерам фирмы, продающей автомашины.

- Увы, - он развел руками, когда они сидели на краю бассейна в удобных креслах, отдыхая после очередного заплыва, - мне не везет с женщинами. Я вдовец и теперь боюсь знакомиться с представительницами прекрасного пола.

- Я у вас исключение? - кокетливо, с зазывающим прищуром спросила Татьяна Викторовна и сама удивилась тому, что неожиданно страстно захотела этого мужчину.

Игорь прекрасно видел волнение молодящейся новой знакомой. Он сомневался, пока не услышал от нее про трехэтажную дачу и недавно приобретенный “БМВ”. Это меняло дело, и Игорь Николаевич попытался найти слабое место Татьяны Викторовны. И нашел. Мания величия! Слегка заретушированная под разговоры о знаменитых женщинах:: Валентине Терешковой, актрисе Людмиле Гурченко, Жаклин Онасис и других знаменитостях конца двадцатого века. И стал слегка подыгрывать своей новой жертве. Через четыре месяца Игорь и Татьяна Викторовна расписались.

Два года жизни были наполнены титаническим трудом Игоря по возвеличиванию своей супруги. Он вел очень тонкую и опасную игру, вызывая у Татьяны Викторовны приступы то величия, то ревности. Кончилось тем, что она приревновала своего мужа к Элизабет Тейлор. Он слишком много смотрел дома видеофильмов с участием этой голливудской звезды, уже постаревшей в жизни, но так волновавшей мужчин на: кране.

Игорь Николаевич долго раздумывал, какие использовать кассеты: с участием Элизабет Тейлор или Мадонны. Последняя казалась ему вульгарной, и Татьяна Викторовна не могла приревновать к пустышке. А Элизабет показалась ему по-настоящему соблазнительной.

В тот вечер Татьяна Викторовна застукала Игоря, голого, сидевшего перед двойкой “Сони” и смотревшего трогательную историю про американского журналиста, встретившего в Париже красивую девушку, у которой оказалась еще более красивая сестра.

- Опять Лизку смотришь? - Татьяна Викторовна в ужасе переводила взгляд с экрана, где, по выражению американцев, “занимались любовью”, на Игоря, с возбужденным видом вцепившегося в свои гениталии. Она схватила торшер с тяжелым чугунным противовесом у основания в виде перламутрового конического диска и вдарила сначала по “Сони”, а затем замахнулась на Игоря. Но рука сорвалась, и Татьяна Викторовна вдруг осела и стала собирать вытканные васильки на толстом персидском ковре. Она не видела осколков от лучевой трубки телевизора, не видела мужа, быстро одевшегося и тихонько вышедшего в столовую, где стоял телефон. Она напевала песни своего детства. И первой прозвучала песенка про коричневую пуговку, которая валялась на дороге. Это была песня советских пионеров, бдительно охранявших интересы родного государства и увидевших диковинную пуговицу, которую могли сделать только за границей.

Татьяну Викторовну увезли в психушку. И она буквально сгорела там, в образе Жанны д' Арк, запалив себя в огромной куче старых газет, невесть откуда взявшихся в столь строгом и предсказуемом лечебном заведении.

Все имущество, включая пяти-комнатную квартиру в городе, трехэтажную дачу, “БМВ”, после долгой тяжбы с некоторыми вдруг объявившимися родственниками перешло к Игорю Николаевичу.

Опуститься до буфетчицы его заставил азарт мастера сыграть в утонченную психологическую игру. Однажды ему попалась заметка о младенце, которого нашли в мусорном баке. Это было еще на заре его юности. Но он, не понимая почему, оставил вырезку из этой газеты, словно надеясь на то, что когда-то она пригодится. После смерти Татьяны Викторовны можно было долго не думать о куске хлеба. Игорь Владимирович не любил излишней роскоши и избавлялся от нее выгодно и расчетливо. Оставил себе только дачу. “БМВ” обменял на “Жигули” шестой модели. Но приобрел компьютер и долгими вечерами занимался поиском женщины, выбросившей новорожденного в мусорный бак. Он провел гигантскую работу, сопоставляя списки рожениц, адреса, перебрал тысячи анкет, которые он завел на подозреваемых, пока не сузил круг до трех-четырех несчастных, совершивших в молодости грех и каким-то образом умудрившихся скрыть его.

Так на дисплее его “персоналки” - высветилось имя Клавдии Анатольевны Сопожковой, 1961 года рождения, незамужней.

Конечно, у Клавы были мужчины. В техникуме советской торговли на ее пухленькую фигурку обратил внимание учитель физкультуры Ашот Варганович. Он ставил ей за канат – “неуд”, за прыжки через “коня” -“неуд”, за бег на 60 метров –“неуд”. Все это грозило скорым отчислением. И однажды Ашот Варганович популярно объяснил девушке, почему ей не лазается, не скачется, не бегается. Ей мешает ее девственность, она сковывает все ее движения. И Ашот Варганович, сорока пяти лет от роду, стал ее первым мужчиной.

Клава забеременела и последние месяцы так сильно стягивала живот, что никто не догадывался о ее новом положении. И однажды, когда все девчонки разъехались на каникулы, ее скрутило, она ненадолго потеряла сознание в пустой комнате, а пришла в себя от громкого крика новорожденного. Превозмогая боль, она положила маленькое тельце в пакете с изображением герба какого-то юбилейного города и вынесла его на улицу. Клава добрела до места, где стояли контейнеры с мусором, и бросила в один из них пакет с младенцем.

Она плакала в пустой комнате общежития, в ушах стоял плач брошенного ребенка, которого мысленно уже назвала Костей.

А дальше все пошло наперекосяк. Сватались, подженивались, разбегались, когда трезвели. Серьезного ничего не было. И появился Игорь Николаевич, через семнадцать лет после того первого курса техникума. Забрезжил свет в окне.

Игорь Николаевич был тактичным и опытным мужчиной. Клава млела под лучами его внимания и обходительности и тесно прижималась к нему во сне.

Во сне она часто разговаривала. Игорь Николаевич внимательно прислушивался к тому, что шептала спящая жена, и даже осторожно задавал наводящие вопросы. Так узнал, что ребенка назвала Костей. Еще молодой муж выяснил, что у Клавочки пошаливает сердце и всему виной незаживающая рана юности.

Игорь выбирал время. Он старался, он был великолепен, и Клавдия летала на крыльях, как те глупенькие артисточки, что выпархивала после рандеву с главным режиссером.

В то утро после Старого Нового года Игорь Николаевич с приятной улыбкой инквизитора стал рассказывать Клаве про свой святочный сон. Он говорил, что ему привиделся младенец, восставший перед ним с кожурой от банана на голове, с ножками, запутавшимися в пакете, на котором какому-то городу было 500 лет. Он протягивал к нему ручки и требовал ангельским голоском: “Отомсти, отомсти!” “Как тебя зовут, дитя мое?” - спросил я.

Игорь Николаевич как будто не видел искаженного от ужаса лица Клавдии. Он закрыл глаза и дрожал в предвкушении грома небесного. Затем вонзил в Клавдию уничтожающий взгляд и нагнулся к ее уху:

- Он сказал, что, его зовут Костей…

Клавдия рухнула на ковер, который привез с собой Игорь Николаевич. Это был персидский ковер, на котором предпоследняя жена современного последователя Синей Бороды собирала васильки.

Игорь Николаевич взял в руку запястье Клавы. Затем бережно опустил его. Встал, прошелся по прекрасной Клавиной квартире, которую женщина уже отписала ему в дарственной, нашел на туалетном столике маленькое овальное зеркало с ручкой и приложил его к губам Клавдии. Затем он, также не спеша, пошел звонить.

Говорил он автоматически, заученно, называя адрес и фамилию жены. А в голове уже крутились другие координаты. Виктории Федоровне Никитиной оставалось жить девять месяцев и двенадцать дней…