АПРЕЛЬСКАЯ ИСТОРИЯ

22 апреля

Илья Спощанский был категорически расстроен. Никогда еще судьба не насмехалась над ним с такой предприимчивой жестокостью, поразив его в самое ценное и неуязвимое, по мнению Ильи, его место – в самую душу. Душу свою Спощанский считал материей чистой и тонкой, и, надеясь сохранить ее в таком состоянии как минимум до Страшного суда, оберегал, как мог от вредных воздействий окружающей среды. Но сегодня его, человека достойного и порядочного, постигло совершенно незаслуженное, по его мнению, оскорбление.

Случай сыграл с ним дурную шутку, подкинув ему из миллионов неприятных случайностей именно эту. Дело в том, что сегодня Спощанский узнал, сколько стоит его душа, и знанием этим не то что не обрадовался, а разозлился страшно, и теперь переживал за своим рабочим столом, теребя задумчиво компьютерную мышь. Со времени обеденного перерыва, когда произошел с ним этот казус, прошло уже несколько часов, и Спощанский успел за это время подумать о многом. «Дурацкая шутка больного воображения. Судить за такие вещи нужно» - плевался он про себя, - «Развели мерзость, черт бы их побрал». В душе, уязвленной неизвестными проходимцами, было сумрачно. И зачем он только согласился на этот тест? Дернул, не иначе, сам черт. Спощанский чувствовал себя как человек, который решил немного позабавиться, но неожиданно понял, что шутка его вовсе не невинного свойства, а совсем наоборот. И даже на своего приятеля Кравченко, невольно ставшего почтальоном, принесшим ему эту плохую весть, Спощанский тоже был немного зол, хотя и отдавал себе отчет в том, что друг его ни в чем не виноват.

Настроение у Спощанского испортилось в обед, когда ему пришло письмо от его друга Леши Кравченко, которое Леша, видимо, решивший развлечь своего приятеля, озаглавил «посмотри, чем ребята занимаются». Спощанский, предвкушая уже, что в письме обнаружится смачный анекдот или похабная фотография, открыл файл, в котором содержалась одна-единственная ярко-голубая ссылка – . Ссылка привела Спощанского на сайт, который он, при всем желании, не мог назвать забавным. Дизайн заглавной страницы, в котором преобладали коричневые и черные тона, был мрачен и скуп. В центре, занимая почти весь экран, красовался какой-то многоугольник, напоминавший геометрическую морскую звезду с глазом посередине. Сайт был иностранный, текст был написан на английском языке стилизованным под старину шрифтом. «Что за абракадабра» - не понял Спощанский, но вдруг морская звезда разверзлась, выпустив из себя названия разделов сайта, вписанных в прямоугольные рамочки. Все еще считая, что обещанная шутка скрывается в одном из них и вот-вот выскочит на экран, Спощанский кликнул на название первого раздела, который назывался «Информация для размышления».

В нем обнаружился текст, написанный торжественно-бодрым языком и предлагавший посетителям сайта не больше ни меньше – оценить свою бессметную душу, пройдя несложный тест! Свою необычную просьбу неизвестные создатели сайта объясняли еще более странно – их фирма, которая занимается изучением сложных невидимых материй, составляющих людские души, остро нуждается в рабочем материале, который они готовы приобрести за деньги. «Тьфу, сектанты, продыху от них нет» - оценил ситуацию Илья. Сходу разглядев высокопарность слога, по церковному затейливые речевые обороты, он оценил владельцев сайта, как жуликов от религии, которых в последнее время развелось вокруг видимо-невидимо. Такие нальют тебе сладкого зелья за спасение души, а потом хватишься квартиры и машины, а их уж и след простыл – все отписано представителям религиозной секты. Поддаваться на подобные провокации Спощанский считал уделом слабаков, не нашедших себе применения в окружающем мире и ищущих поддержки в мире выдуманном и далеком от реальности. «Надо же, какие странные проходимцы - не просят денег, а предлагают» - забавлялся наивностью непонятных сектантов Илья – «душу им продай для опытов, выдумают же. И главное – как складно врут, подвели свой бред под научную основу».

Вопрос «что же есть душа», рассматривался на сайте со всех возможных точек зрения, сектанты, решив, видимо, произвести впечатление своей образованностью, обрушили на читателей все известные им факты об этом предмете. «Совокупность чувств и стремлений, составляющих такую сложную нематериальную субстанцию как наша душа, есть бесценный материал, составляющий основу наших научных разработок… В связи с тем, что душа понимается как субстанция, ей сначала приписываются свойства тончайшего вещества, находящегося в крови, как было принято у большинства досократиков в греческой философии… Для современной психологии душа - носительница бессознательного и выражение тех структурных качеств микрокосмоса, которые сообщают его частям положения, важность и их динамику…» - читал Спощанский.

В следующем разделе сайта сектанты сообщали, что «их компания является международной и действует в рамках законов Соединенных Штатов Америки», и бодро переходили к сути вопроса. Объяснив читателям, что ценность каждой души определяется в первую очередь ее безгрешностью/греховностью, они, сменив стиль высоких материй на тон завзятых торгашей, предлагали тем, кто находится на сайте, «оценить стоимость своей души, ответив на несложные вопросы, приведенные здесь же на сайте».

«Наш тест позволит вам определить уровень достижений вашей души в данной жизни!» - соблазняли они. «Приняв участие в этом опросе, вы ни к чему себя не обяжете!». «Решение – принимать или нет участие в наших исследованиях, уступив нам права на вашу душу, вы принимаете самостоятельно!». «Просто узнайте, чего стоит ваша душа! Возможно, это заставит вас задуматься!». Подумав о том, что они там за границей все уже окончательно свихнулись, Илья задался вопросом – каким образом сектанты планируют вступать в право владения его душой. Среди многообразия ненормальностей, из которых состоял этот сайт, Спощанского больше всего заинтересовала именно эта. «Что значит – продай?» - гадал он. Ответа на этот вопрос коричнево-черный сайт не давал. Илья покликал по разделам, нашел фотографию какого-то их главного гуру (видимо, начальника этой шайки), на лбу которого красовалась такая же звезда, как и на главной странице сайта, даже список ссылок по материалу «душа», но разъяснения того, как должен состояться акт «купли-продажи» здесь не было. Пользователям просто предлагалось в случае их заинтересованности написать письмо в фирму по одному из указанных на сайте адресов. «Пройти что ли тест» - посмеивался про себя Спощанский – «узнаю хоть, почем моя душа». Решив ради шутки узнать, сколько сектанты готовы отвалить за его бессмертную, Илья, все еще забавляясь в душе, открыл опросник, который назывался «Оцените свою душу». Как он и думал, вопросы выглядели вполне примитивно, а в качестве ответов на них предлагались только «да/нет».

Торопясь, чтобы кто-нибудь из коллег не увидел его на этом подозрительном сайте, Спощанский поставил галочки напротив вариантов ответов, и компьютер незамедлительно выдал ему отчет. Прочитав его, Илья захотел закурить. На мониторе было написано «15000 S», что означало, что в случае, если он изъявит желание продать представителям этой организации свою душу, те обещаются заплатить за нее пятнадцать тысяч долларов. Спощанскому стало на мгновение неуютно и тесно в собственном теле. Такой простой и реалистичный ответ, состоящий из одних лишь цифр, как-то не вязался с общей атмосферой игры, которую воображал себе Илья во время решения теста. «Ну ладно, пошутили и хватит» - решил он – «Аминь», и снова приступил к работе. Спощанский открыл отчет и, добавив в него новую колонку расходов, начал вбивать туда пятизначные цифры. Неприятная мысль, однако же, засела в нем прочно и требовала выхода.

- Слушай, Сапожкин, хочешь узнать, сколько стоит твоя душа? - спросил Илья как бы невзначай у сидящего перед ним коллеги. Сапожкин обернулся с нему со своей неизменной улыбкой на лице.

- Покупаешь, что ли? - хихикнул он – Предупреждаю - душа у меня пропащая, за нее дорого не дадут.

- Мне прислали интересный тест - объяснил Спощанский – который позволяет узнать, сколько стоит твоя душа.

- Как это? - не понял Сапожкин

- Ну, просто прикол. Узнаешь, грешник ты или нет.

- Да я и так знаю – опять захихикал Сапожкин – что я грешник.

- Ну, так пройди тест и не бойся.

- Давай, присылай – согласился Сапожкин и отвернулся к своему компьютеру.

Через пару минут Сапожкин присвистнул.

- Вот так хари кришна! Сто двенадцать тысяч дают, однако – удивился он -Продать им душу, что ли?

- Сто двенадцать тысяч чего? – спросил Спощанский небрежно.

- Зеленых, прикинь. Ох, продам – шутливо вздохнул Сапожкин, - Зачем мне душа? Одни хлопоты с ней, то болит, то ноет.

«Врет и не краснеет» – подумал Илья, «можно подумать, у него могло набежать сто двенадцать тысяч, при его-то моральном облике». Но, решив подтвердить свою правоту, он послал на всякий случай странный тест еще и Кирилину с Обуховичем. И опять поймал себя на том, что ждет результата.

- Ты что, Спощанский, в сектанты подался? – явился вскоре к нему Обухович – что это ты мне прислал?

- Этот тест мне самому сегодня прислали по почте. Я решил, что тебе тоже будет интересно узнать уровень твоего духовного развития.

- Этот сайт, Спощанский, оценивает не уровень духовного развития, а уровень благодати.

- В смысле?

- В смысле, что если у тебя душонка никудышная, то ты и так в ад попадешь, и выкупать твою душу им неинтересно. А вот если душа чиста, то можно за нее и побороться. Заплатить даже. Сатанинский сайт-то.

- Ерунду ты говоришь, Обухович – вмешался со своего рабочего места Кириллин – И сайт этот ваш – полная лажа. Как они у тебя будут душу твою выкупать, скажи-ка лучше? Вот сколько они тебе там предлагали?

- Ну, сто восемьдесят тысяч – по-купечески ответил Обухович.

- И что – они тебе их на счет переведут?

- Может, и переведут, а какая разница?

- А душу ты им как будешь отдавать? Тоже в банк положишь, что ли? – не унимался Кириллин.

- Во-первых, душу свою я им продавать не собираюсь, чтоб ты знал. А во-вторых, судить о таких вещах не с твоим уровнем духовного мировосприятия – и шутливо щелкнув Кирилина по лбу, Обухович с достоинством удалился, захватив по дороге степлер со стола Ильи.

- Что продаем? – встрял в разговор Семенов, только и ждавший, чтобы кто-нибудь отвлек его от работы.

- Да вот, Илья наши души покупает – ну, а мы торгуемся, конечно – пошутил Кирилин.

- А я тоже хочу – кривлялся Семенов - ну-ка, сколько тут у вас за одну душонку дают?

- А у нас есть тест, сейчас оценим и тебя в лучшем виде. Пересылаю тебе ссылку, или смотри – ввязался в игру Кириллин.

«Ну, как может выйти сто восемьдесят у Обуховича» - размышлял Илья. «Пьет как конь, в кассу залезает без зазрения совести. Считает, что все ему должны. Вот - взял у меня без спросу степлер и спасибо не сказал, и нате-ка - сто восемьдесят тысяч стоит его душа. Да он просто хам и быдло» - и неприязненно поглядывая время от времени на ушедшего за свой рабочий стол Обуховича, Илья постарался сосредоточиться на работе.

Вскоре выяснилось, что за душу Семенова сектанты готовы выложить сто тридцать тысяч. После этого на Спощанского, окончательно упавшего духом, посыпались все новые неприятные откровения. Менеджер Гурский – девяносто пять тысяч, менеджер Никитин – сто двадцать, менеджер Ланская – сто девять, технический директор Цветков – сто сорок пять, его жена бухгалтер Цветкова – сто пятьдесят. Лидировал в отделе по-прежнему толстяк Обухович, душа которого, если верить сайту, стоила сто восемьдесят тысяч.

«А почему у меня только пятнадцать тысяч?» - думал Спощанский. «Что не так с моей душой, что даже какие-то сектанты оценили ее гораздо ниже, чем души моих коллег?». Сумма в пятнадцать тысяч, казавшаяся ему поначалу солидной, теперь совершенно девальвировалась. Убеждая себя, что ему все равно, но, все же стараясь не привлекать ничьего внимания, Илья прошел тест на всякий случай еще раз – и компьютер выдал ему все тот же ответ – «пятнадцать тысяч». Ошибки не было. Он поискал информацию в Интернете относительно этой странной организации, но не нашел ничего, за что можно было бы зацепиться.

Решив немного отвлечься, Спощанский позвонил секретарше Немирович. В фирме все как один знали, что секретарша Леночка не отличается умом, но с лихвой искупает недостаток профессионализма тем, что вступает в сексуальные отношения с директором. Но сейчас Илья решил, что должен напомнить ей и о ее прямых обязанностях.

- Леночка – приветливо обратился они к ней – У нас же вчера была презентация для партнеров?

- Да – подтвердила Немирович.

- А сколько на ней присутствовало человек?

- Пятнадцать – ответила Леночка, явно не понимавшая, чего от нее хочет Спощанский.

- И это значит, что вы раздали им пятнадцать папок с материалами?

- Да.

- А я выдал вам двадцать. В связи с чем у меня вопрос – могу ли я попросить вас отдать мне оставшиеся пять? – еще более добродушно спросил Илья.

Леночка надолго замолчала, из чего Спощанский заключил, что он был прав – невнимательная секретарша забыла папки в отеле, где проходила презентация.

- Понимаете, я, наверное, оставила их в конференц-зале гостиницы.

- Я понимаю. Но, наверное, вы могли бы съездить туда и забрать папки? – голос Ильи по прежнему сочился добротой.

- А что - у нас планируется еще одна презентация? – спросила Леночка, которой явно было лень ехать за папками на другой конец города.

- Леночка – планировать презентации предоставьте мне. А сами верните мне пожалуйста папки. Таким образом, если каждый из нас сосредоточится на своих профессиональных обязанностях, то работа в отделе не будет давать сбоев. Ведь так?

Немирович буркнула, что привезет папки в понедельник.

- Спасибо большое – подчеркнуто любезно поблагодарил Илья и повесил трубку.

Испортив настроение давно уже раздражавшей его секретарше, Илья не почувствовал облегчения. Мысли о подозрительном сайте не давали ему подогнать баланс.

Илья встал, потянулся всем телом и решил прогуляться по отделу. Он прошелся между рядами столов, задержался возле кулера с водой, которой выпил стакан, вернул степлер, утащенный без спросу Обуховичем, размял пальцы рук, но настроение упорно не желало приходить в норму. А в офисе между тем явно чувствовался пятничный дух. Бабы свободно, как птицы на ветвях, сидели на офисных телефонах, и Илья голову давал на отсечение, что болтали они не с клиентами, а договаривались с дружками о том, как проведут сегодняшний вечер. Мужчины, чувствуя приближение выходных, чаще, чем обычно выходили в курилку, где зубоскалили и хохмили. Работать не хотелось никому, и потому сайт Спощанского был воспринят как лишний повод весело провести время. Ссылка быстро облетела все компьютеры в отделе и сотрудники, веселясь и подтрунивая друг над другом, обсуждали – чья душа дороже. «Прямо соревнование устроили» - думал Спощанский, отметивший про себя, что даже у подружек Ивановой и Ланской, законченных проституток, результат вышел не меньше ста тысяч у каждой.

- Ничего себе – как это у тебя оказалось сто восемьдесят тысяч, - услышал он, как обращается Кириллин к Обуховичу – А у меня всего сто.

- А это, сын мой, грехи твои не дают тебе подняться к финансовым высотам, тащат тебя вниз – смешно пробасил Обухович.

- Отпустите, батюшка, грехи мои – пищал Кириллин.

- Отчет закончить не хотите ли? Или опять будем по вашей милости до ночи сидеть? – неожиданно зло вырвалось у Спощанского.

- Прости, друг, это благодать снизошла на нас и веселием наполнила – уже в голос гоготал Обухович, к голосу которого примешивался звонкий смех Кириллина – хочешь, и тебе грехи отпустим?

- Идиоты – сказал вдруг Спощанский, и даже не сразу понял, что сам это произнес. Он услышал это как будто со стороны. И даже поймал себя на том, что ему хочется обернуться, чтобы посмотреть, кто же ляпнул такую грубость.

Но резкое слово уже достигло своей цели, постепенно стирая улыбки на лицах его коллег. Кириллин с Обуховичем переглянулись и тихо разошлись по своим местам. Уже через две минуты они оба направлялись к курилке. «Будут сейчас кости мне перемывать, какой я злыдень и сухарь, посмеяться не дал бедняжкам» - констатировал Спощанский. Раздражение внутри нарастало. Цифры упорно не желали складываться, и когда, наконец, была выведена общая сумма, оказалось, что она составляет пятнадцать тысяч. «Ну прямо наваждение какое-то» - подумал Илья.

К концу дня, доделав отчет с помощью обиженно притихших Обуховича и Кириллина, он понял, что совершенно не испытывает энтузиазма по поводу предстоящих выходных.

«Почему тест выдал мне такой ответ? Какие грехи числятся за мной?» – думал он – «Я не напиваюсь, как некоторые мои коллеги, на работу не опаздываю, беспорядочную половую жизнь не веду». То, что души его сослуживцев были оценены в десятки раз дороже его души, Спощанский находил как минимум странным. И к тому же это было невероятно обидно, как будто приз в игре достался менее честному конкуренту.

Последние пол часа перед выходными Спощанский провел, внимательно глядя в монитор, в котором плавали тропические рыбки. Нежно помахивая разноцветными трехмерными хвостиками, они жалостливо заглядывали Илье в глаза. Спощанским овладела лень и какая-то печальная истома. Гадливое чувство от грубости, которую он допустил по отношению к Обуховичу с Кириллиным, притупилось, и вообще, он чувствовал себя так, как будто кровь его, став вдруг густой и тягучей, заставляла все его органы работать в два раза медленнее, отчего шевелиться не хотелось совершенно, а хотелось только смотреть на грациозно перемещающихся по экрану рыбок. Все его переживания притупились, как будто под воздействием легкого наркоза, не дающего в полную силу тяготиться случившимся. «Ну, и черт с ними, с их дорогими душами» – в такт движению рыбок думал Илья, прикидывая, открывать или нет письмо, назойливо мигавшее в почтовом ящике уже несколько минут. С одной стороны – уже наступил законный выходной, избавлявший Спощанского от необходимости читать почту, пришедшую на рабочий адрес, с другой – судорожно дергающийся значок «вам письмо», грозило распугать всех рыбок, ласково смотревших Илье в глаза и бесхитростно трепетавших разноцветными тельцами.

Протянув к мыши ленивую руку, Спощанский уже занес карающий курсор над письмом, грозя скормить его ненасытной пучине Интернета, но начав читать, попридержал ставший вдруг ватным палец. Письмо пришло с адреса yan_simpson@yahoo.com.

«Дорогой мистер Спощанский» – было написано в нем по-английски - «Мы были рады узнать, что наше предложение нашло отклик в вашей душе. Хотелось бы встретиться с вами с тем, чтобы мы могли обсудить все детали нашего предстоящего сотрудничества и финансовую сторону вопроса. Наш представитель в России мог бы встретиться с Вами в любое время, которое Вы сочтете необходимым. Напишите нам, пожалуйста, когда ему будет лучше с Вами связаться». Письмо было подписано «Искренне Ваш, Ян Симпсон, ведущий специалист отдела по связям с общественностью компании JUT».

Спощанскому вдруг остро захотелось, чтобы рыбки вернулись на экран и вновь наполнили его душу гипнотической негой. Но рыбки, встревоженные вторжением чужеродного тела в их аквариум-монитор, были уже далеко за пределами видимости и ничем помочь своему хозяину не могли. «Чертовщина какая-то» – подумал оторопевший Илья. Он прекрасно помнил, что не указывал в ответах теста ни своего имени, ни электронного адреса. Каким же тогда образом сектанты смогли написать ему письмо?

Уже не на шутку обеспокоенный, он решил поискать в Интернете упоминания о загадочной компании JUT, и о Яне Симпсоне, но информация, которую выдавал ему компьютер, явно не имела отношения к произошедшему с ним сегодня. Все что ему удалось найти – это сайт одноименной фирмы JUT, которая являлась респектабельной строительной корпорацией. Религиозными экзерсисами в этой фирме и не пахло.

Илья пошел в соседний кабинет к Роме. Рома сидел, расстегнув фланелевую ковбойку почти до самого пупа, а на столе перед ним, отмечая приход выходных, стояла бутылка пива. Перетянутые резинкой ромины длинные волосы жидко струились по клетчатой рубашке.

- Рома, ты не мог бы подойти к моему компьютеру на пару минут? – спросил Спощанский. Рома нехотя повернулся, явив Илье свое худое лицо, отмеченное легкими оспинными рытвинами на висках.

- Что у тебя? – лениво процедил он. Спощанский вторгся на Ромино рабочее место явно с нарушением всех негласных правил, которые заключались в следующем: не трогать Рому по окончании рабочего дня да еще к тому же и в вечер пятницы – Компьютер барахлит? До понедельника не подождать было?

В жизни слаженного коллектива их фирмы Рома играл ту же роль, которую в лесу играет леший, являющийся по отношению ко всем его привычным обитателям существом мифологическим и потому не укладывающимся в обычные законы жизни - никто его никогда не видит, но все его побаиваются. Рома, мрачный и странноватый, безвылазно сидел в своем кабинете, заставленном пустыми пивными банками, куда не проникали лучи солнца и был неуязвим для указов, выходящих в компании. Перечить Роме не взялся бы даже сам директор, который давно махнул рукой на фривольную Ромину манеру одеваться, на запущенность его рабочего места и постоянное употребление пива в разгар трудового дня. Рому не трогали и носа к нему в кабинет без особой надобности не совали. Он был высококлассным компьютерщиком, и потому его прощалось все. Поуговаривав Рому всего каких-то пол часа заняться неисправностью в своем компьютере, всегда можно было быть уверенным, что он придет на помощь, и матерясь и пыхтя, починит машину в считанные мгновения. Упрашивание Ромы входило в негласный ритуал – без этого он никогда не начинал свою работу. Правда, к чести его следовало добавить, что к похвалам Рома был абсолютно равнодушен, и по окончании ремонта компьютера сразу же уходил, не обращая никакого внимания на благодарности, которыми пытался его осыпать хозяин машины. Любви в коллективе компьютерщик не снискал, да и не нуждался в ней, желая только, чтобы никто не отвлекал его от личного монитора, на котором постоянно сменяли друг друга какие-то колдовские схемы и таблицы, в которых кроме самого Ромы никто не смыслил ровным счетом ничего.

И сейчас Спощанский, пришедший за советом во внеурочный час, явно вызывал неудовольствие компьютерщика.

- Что стряслось-то? – вопросил Рома во второй раз.

- Слушай, Рома – небрежно спросил Илья, демонстративно игнорирующий Ромино раздражение - А могут ли – ну, просто теоретически, узнать твой почтовый ящик, если ты со своего рабочего компьютера зашел на какой-нибудь сайт?

Ромин взгляд, не предвещавший ничего хорошего, был исполнен презрения к надушенному дураку, ворвавшемуся к нему в кабинет после окончания рабочего дня и спрашивающего что-то про сайты. Таким взглядом, наверное, инструкторы в автошколах смотрят на девушек-учениц.

- Какой сайт? – наконец брезгливо поинтересовался Рома.

- Спощанский начал объяснять, что сегодня он зашел на сайт , на котором всего лишь ответил на вопросы размещенного там теста –и сразу же за этим неожиданно получил оттуда письмо.

- Так ты, наверное, в своих ответах и написал им свой адрес – предположил Рома, желающий поскорее отделаться от нежданного Ильи.

- В том-то и дело, что нет! – горячо возразил Илья – я про свой адрес вообще ничего не упоминал. И про другие свои координаты тоже. И вот на тебе – письмо!

- А что это за сайт-то? – уже менее раздраженно спросил Рома.

- Просто сайт одной иностранной компании – почти честно ответил Спощанский, решивший умолчать о направленности деятельности этой организации.

- И ты там ответил на какие-то вопросы? И потом тебе пришло с этого сайта письмо? – уточнил Рома.

- Да.

- «Взрослая девушка, а тащишь в рот всякую дрянь» – голосом профессора Преображенского наставительно заявил Рома.

Илья подумал о том, как все таки по сути своей женщины отличаются от мужчин. Сиди сейчас на месте Ромы какая-нибудь баба, она уже забросала бы его вопросами – «а что за тест», «а что за письмо», «а что они тебе написали»? Но Рома задавал вопросы, лежащие исключительно в сфере его профессиональной компетенции, и Илья почувствовал нечто вроде уважения к компьютерщику, не любопытствующему относительно содержания письма.

- Иностранный, говоришь, сайт? – зевнул Рома.

- Да.

В Роминых глазах появилось что-то такое, что в случае, если бы перед Ильей сидел другой человек, можно было бы назвать интересом.

- Ну, ладно, посмотрим, что там с ним не так – Рома кряхтя вылез из-за стола, и захватив свою недопитую банку, заковылял к компьютеру Ильи. Рома, несмотря на абсолютно неспортивный образ жизни и количество употребляемого пива, обладал атлетической фигурой, и со спины смотрелся вполне привлекательно. Несколько портило его то, что он слегка припадал на правую ногу, заваливаясь под небольшим углом в сторону при ходьбе.

В помещении, где работал Илья, к тому моменту не осталось ни души, а на монитор Ильи, выждав положенный срок, снова вернулась заставка с рыбками. Прогнав ее уверенной рукой, Рома поинтересовался адресом сайта, и, внеся его молниеносно в строку поиска, запустил пальцы в собранные в хвост волосы, углубившись в одному ему ведомые глубины познания.

У Спощанского зазвонил телефон.

- Душа моя – услышал он в трубке и вздрогнул он неожиданности.

- Да? – глупо ответил растерявшийся Илья.

- Ну, ты ждешь меня? – игриво поинтересовался голос.

- Оксанка! – выдохнул Илья.

- Я, дорогой!

- А почему у тебя такой голос?

- А это чтобы ты лучше меня слышал, дитя мое – перелицевала фразу из известной сказки Оксана и добавила немного в нос – Приболела я.

- А что с тобой? - поинтересовался Илья

- Да ничего, серьезного, просто небольшой насморк. Но мне не настолько плохо, чтобы не выходить из дому, намек понял?

- Понял. Жду. Целую. Отбой. - бодро отрапортовал Илья и повесил трубку, отметив про себя, что сегодня планы Оксаны как нельзя лучше совпадают с его собственными.

К Оксанке он не относился излишне серьезно, позволяя ей хозяйничать в его квартире и в постели время от времени. История их отношений давно уже поросла быльем и Илья принимал Оксану у себя в гостях как нечто само собой разумеющееся. Его любовница была забавна и деловита, и в своей хлопотливости напоминала Илье белочку. Бури любовных страстей поутихли для этой пары, и теперь Оксана никогда не шла в постель, прежде чем в доме не была перемыта вся посуда. Такие пресные и не отмеченные искрой страсти отношения назвать романом Спощанский никак не мог.

 

Рома ковырялся в настройках компьютера, потягивая пиво и время от времени тыкая какую-нибудь из клавиш. В помощи Ильи он явно не нуждался.

С надеждой глядя на Рому, Илья думал - как хорошо было бы, если бы тот нашел какое-нибудь безобидное объяснение всему случившемуся, попенял ему на излишнюю мнительность и заявил, что письмо – это ошибка электронной почты, которая просто дала сбой. Мысль о том, что кто-то выследил его через интернет, заставляла чувствовать себя неуютно, как-то голо… Он всего лишь хотел развлечься, точно так же, как делал это каждый день, рассматривая неприличные картинки в сети. Не думал же он, в самом деле, что все это может быть серьезно. В обратной связи с сектантами, нагло нарушившими все законы анонимности, он уж точно не нуждался, более того – рассматривал ее как нечто постыдное, запятнавшее его. И, если уж быть до конца честным – в полученном им письме было что-то пугающее. То, что за всей этой историей стоял реальный человек, написавшей ему ответ, придавало ситуации комически-зловещий оттенок.

Допустим, все происходящее, и правда, происки какой-то секты. Илья представил себе, как где-то в Америке сидит за компьютером некто (которого воображение рисовало в черном балахоне и со звездой на лбу) и пишет письмо неизвестному Яну Симпсону (тоже записному злодею), приказывая тому встретиться с мистером Спощанским, чтобы выторговать у него в ходе переговоров его душу. Интересно, как они собираются обставить процедуру добровольного отказа от души, если допустить, что Илья Спощанский ответит им своим согласием? Заведут его в холодный мрачный склеп и дадут выпить дурманящий наркотик, после которого он потеряет контроль над собой и станет из вечным рабом? Илья знал, что для вербовки новых членов представители различных сект использовали самых психологически слабых и неустойчивых людей. Может быть, его ответы навели их на мысль, что Илья – легкая добыча? В любом случае, все это какой-то бред с налетом средневековья. Нужно разыскать неизвестного паршивца, приславшего ему письмо, и устроить ему небо с овчинку. То, что пришлось поделиться этой историей с Ромой, тоже не радовало Илью, но ситуация, на его взгляд, нуждалась в разрешении, поэтому пришлось откинуть свой стыд перед коллегой, как перед лечащим врачом, которому сознаешься в чем-то неблаговидном. Главное, чтобы Рома не поделился с кем-нибудь тем, что произошло сегодня со Спощанским, но похоже, что на него можно рассчитывать. Несмотря на все их с разногласия с компьютерщиком, сейчас Рома – единственный человек, который может пролить свет на ситуацию. Илья прикинул про себя, как бы поаккуратнее расспросить в понедельник сослуживцев - получали ли и они письма подобного содержания. Больше всего, как ни странно, Спощанского беспокоило, чтобы никто не узнал, что его душу собирались приобрести всего за пятнадцать тысяч.

Правда, вечер пятницы принес ему не одни только неприятности. Илья предался мыслям об Оксане, которые по большей части носили бытовой характер. Он пытался вспомнить, насколько чисто у него дома, и прикидывал, насколько состояние его квартиры совпадет с представлениями его подруги о чистоте. Потом дошел мыслями до холодильника, вспомнил, что в нем находились только безликие пельмени, просроченный майонез, и сырники, которые, страшно сказать, Оксана пекла в ее прошлый приход к нему. Илья представил, как брезгливо Оксана откроет кастрюльку с полуразложившимся, подернутым плесенью месивом, в которое превратилось приготовленное ею блюдо, и захотел оказаться дома раньше ее, чтобы придать холодильнику божеский вид.

К тому же в туалете под ободком унитаза ржавый неопрятный налет, но его легко можно удалить. И, возможно, но этого Спощанский не помнил точно, в комнате на видном месте лежит лекарство от геморроя, которое нужно будет припрятать. От постоянного сидения на офисном стуле Илья не так давно начал ощущать неприятные симптомы, которые подтвердил врач, поставивший диагноз – геморрой в незапущенной стадии. Спощанскому были прописаны свечи, которые он, стесняясь сам себя, применял перед сном по назначению. Оксанке их видеть, конечно же, не нужно.

- Ну, не знаю – наконец, подал голос Рома – Ничего точно сказать нельзя. Похоже, что они взяли твой адрес на браузере.

- А разве можно брать информацию с браузера? – ахнул Спощанский.

- Брать инфу с браузера, конечно же, запрещено, но технически это возможно.

- А как от этого уберечься? – поинтересовался неприятно пораженный Илья.

- Никак.

- Но ведь нужно же что-то делать!

- Я лично ничего сделать не могу - заявил Рома тоном человека, добротой которого злоупотребляют.

- Но ведь так за нами можно шпионить! – настаивал Илья.

- Я тебя умоляю. Пол мира пользуется такими браузерами и никто не переживает.

- Ну, не знаю… - начал Илья

- Купи новый браузер, если у тебя есть лишний миллион. Будь здоров – и Рома, как обычно, не дожидаясь ответа, ушел к себе, оставив возле компьютера Ильи пустую банку из под пива.

«И, главное, хоть бы кто-нибудь поставил эту сволочь на место» – подумал Спощанский – «Ко всем он с презрением, ко всем он с претензией. Сидит в своей грязной рубашке, как король, и мы должны его уговаривать выполнять его же работу! И еще при этом кланяться и лебезить – «а не мог бы Ромочка соизволить подойти к моему компьютеру?». Это, между прочим, ромочкина обязанность – смотреть, чтобы все машины работали исправно. Когда вообще произошел этот коллективный перелом сознания на почве роминой значительности? И почему все должны улавливать нюансы его настроения? В фирме явно что-то не так, если все как один трепещут перед каким-то мелким сотрудником, боясь лишний раз его обеспокоить и попросить справить свои же профессиональные обязанности». Разозленный Спощанский брезгливо бросил пивную банку в ведро и выключил компьютер. Сам-то хорош – не смог вовремя дать отпора грубияну, а теперь испытывает приступ запоздалого гнева. Решив про себя, что в следующий раз он будет с Ромой построже, Илья отправился навстречу вечеру пятницы. Сначала надо зайти в магазин, купить какой-нибудь еды, чтобы продемонстрировать Оксане относительное продуктовое изобилие, потом прибраться дома.

Находиться на улице было гораздо приятнее, чем в офисе, и печали Спощанского, переместившись из тесных стен в открытое пространство, стали как-то жиже и расплывчатее. К запаху улицы, состоящему по большей части из выхлопных газов, примешивался концентрированный аромат цветущей черемухи. Небо, распухшее серыми низкими облаками, насуплено гадало, в какой момент пролиться на город дождем. Воробьи, чувствуя это, чирикали в кустах возле парковки особенно истошно, грозя сорвать свои птичьи глотки.

Подумав о том, что сегодняшний вечер сулит ему постельные приключения, пусть и банальные, но долгожданные, Илья приободрился, завел машину, и поехал в супермаркет.

В магазине по случаю вечера пятницы был аншлаг и очередь в кассу растянулась чуть ли не на сто метров. Илья со своей тележкой, в которой из пакетов с замороженными овощами выглядывали горлышки двух бутылок, терпеливо настроился на ожидание и разглядывал содержимое корзин своих соседей. Мужчина, стоящий перед ним, явно тоже собирался провести вечер в женском обществе – в комплект к внушительной бутылке виски он взял шампанское и коробку «Рафаэлло». Илья, проникнувшись внутри духом солидарности к мужику, вспомнил, что сам не захватил ничего сладкого, и предупредив стоящую позади него пару, что через минуту вернется, вихрем влетел в кондитерский отдел, схватил коробку с чем-то разноцветным на крышке и успел занять свое место в очереди у самой кассы. «Нуга «Радуга» - прочитал он на коробке и улыбнулся такой чудной рифме. Может быть, это в преддверии встречи с Оксанкой все ему казалось милым и забавным? «Скучал ли я по ней?» – думал про себя Спощанский, и честно себе признавался, что не очень тосковал в разлуке со своей любовницей. Но гормоны, эти независимые и воинственные частицы, не желающие подчиняться приказам мозга, устроили настоящую атаку на организм Спощанского, наполняя его чувством глупой радости и поторапливая на встречу с Оксанкой.

… Она пришла, в соответствии с законом подлости, в тот момент, когда Спощанский яростно оттирал унитаз. Быстро спустив воду, и сполоснув руки, он придал своему раскрасневшемуся лицу расслабленное выражение и поспешил в прихожую, открывать дверь своей любовнице. Оксана вплыла в прихожую, наполнив ее сразу же своим уютным запахом, в котором смешались аромат духов «а-ля женщина вамп» и какой-то трогательный личный Оксанин запах – по-детски невинный, вызывающий в памяти свежеиспеченные булочки. Лизнув Спощанского в щеки и в губы, Оксана отдала ему пакет с мандаринами, и присев на тумбочку, высморкалась. Потом начала стягивать тонкие сапоги со своих округлых икр. Илья отметил, что со времени их последней встречи Оксана чуть прибавила в весе и как-то неуловимо повзрослела. Несмотря на то, что ей еще не было тридцати, в повадках Оксаны, в ее манере двигаться, в принимаемых ею позах, начинало проклевываться что-то глубоко бабское. Скорее, сейчас она была тетенька, а не девушка – с холеным личиком, короткой стрижкой и чересчур широкими бедрами. Оксана всегда носила брюки на размер меньше, чем требовала ее комплекция, видимо, находя это сексуальным, и сейчас Спощанский отмечал пышность ее ягодиц и ляжек, в которые крепко впивались джинсы. Не находя себе места в тесной одежде, оставшаяся нестесненной часть живота многозначительно нависала над поясом каждый раз, когда Оксана наклонялась. «Да, что-то начинает моя Оксанка расползаться» – подумал Спощанский, не слишком довольный видом своей подруги. Оксана совершила небольшую экскурсию по квартире, изредка шмыгая носом, и на ходу узнавая, как обстоят у Ильи дела, что у него нового на работе и не беспокоит ли его здоровье (попутно шарила глазами в поисках неприметных следов женской жизнедеятельности в квартире своего любовника). Не найдя таковых, она отправилась на кухню, где начала сооружать их приобретенных Спощанским продуктов закуски на стол. Илья, испытавший подобие гордости – (ревнует!) - крутился рядом, делая вид, что помогает, и старался ненароком прижаться к мягкому бедру подруги. За три года встреч с Оксаной Илья не удосужился завести себе другую любовницу. Честно говоря, он и с Оксаной-то не стал бы встречаться, не прояви она инициативу в их отношениях. Комплексы были сильнее голоса крови, текущей в Илье. Он понимал, что в определенные моменты отношений с женщинами необходимо проявлять настойчивость, в то время как ему хотелось бы, чтобы настойчивость проявляли по отношению к нему. Из-за постоянной боязни подкачать в самый важный момент, его личная жизнь не отличалась разнообразием, оставляя вниманию Ильи, как правило, только женщин старше и опытнее его.

Оксана, с ее материнской строгостью, и желанием все взять в свои руки, абсолютно устраивала Спощанского. Уложить в постель Илюшу она решила сама. Случилось это три года назад, под влиянием алкогольного вдохновения после одной из вечеринок на работе у Ильи. Оксана, работавшая в партнерской организации, поставлявшей фирме Спощанского строительные материалы, была звана на большинство официальных мероприятий. В тот вечер они поймали одно на двоих такси, поскольку ехать им нужно было в одну сторону. По дороге Оксана вспомнила, что обещала своей подруге кормить ее кошку, пока ее хозяйка будет в отпуске, и вскоре машина уже направлялась на … проспект. Илья, поднявшийся вместе с Оксаной в квартиру ее подруги, был удивлен и обрадован исключительной активностью своей попутчицы, а скучавшая до сих пор кошка получила в дополнение к своему ужину зрелище, которое раньше на ее долю никогда не выпадало. С того момента они стали иногда встречаться – но не слишком часто, так что нельзя было бы назвать их отношения полноценными.

… Они открыли шампанское для Оксаны и водку для Ильи, и устроили маленький пир, приспособив под него журнальный столик в гостиной. Разговор тек неторопливо, на тарелках постепенно росли груды мандариновой кожуры.

Они обо многом говорили в этот вечер, точнее, в основном говорила Оксана. Обычно она сразу же с порога заботливым тоном задавала Илье несколько вопросов о его делах, чтобы остаток вечера посвятить разговорам о себе. Спощанского раздражала эта черта Оксаны, которая, выпив пару рюмок, начинала рассказывать ему в который раз о том, как ее выбрали королевой вечера на вечеринке, состоявшейся больше года назад, и как на это отреагировали ее сослуживцы. Спощанский, который по сути своей был больше наблюдателем, чем человеком действий, молчаливо ассистировал монологу своей располневшей королевы и время от времени вставлял в разговор восхищенные междометия, которых от него ждали. У каждого человека есть история, которая по каким-то неизвестным для слушателей причинам представляет особую ценность для самого рассказчика, заставляя его повторять ее на все лады снова и снова. Найди такую историю у каждого – и поймешь самое сокровенное, что отличает его от окружающих, то, каким он хочет казаться. Так, неуверенная в себе девушка испытывает терпение своих подруг, посвящая их в который раз в детали своего разговора с мужчиной, предложившего поднести ей сумку. «Какой вежливый молодой человек» – говорит обычно она – «ему надо было в другую сторону, но он слишком хорошо воспитан, чтобы позволить девушке нести тяжелую сумку самой». Но не правы те подруги, которые в этот момент посмеют восхититься галантностью неизвестного рыцаря. Скажем так – они просто недогадливые дуры. Потому что не поняли - восхищаться нужно ею, именно ею, обладающей неограниченным влиянием на противоположный пол и буквально сбивающей мужчин с орбиты их следования одним своим проявлением. Конечная цель таких историй – лишний раз подчеркнуть какую-то черту своего характера или внешности, на которую, как кажется самому рассказчику, окружающие обращают недостаточно внимания – ум, раскрепощенность, умение одеваться, ладить с детьми или надувать пузыри из жевательной резинки, в конце концов. Сюжеты Оксаниних «заевших» историй всегда включали в себя чьи-то разбитые сердца. Потому что, несмотря на свои многочисленные уютные складочки, Оксана до смерти хотела казаться роковой женщиной. Спощанский, усвоивший уже от самой Оксаны, что путь следования его подруги всегда усыпан павшими от неразделенной страсти мужскими телами, считал эти рассказы изрядно преувеличенными, но не смел задавать разоблачительные вопросы, даже если история явно противоречила здравому смыслу и реальным фактам. У него тоже была своя цель – получить с помощью Оксаны в этот вечер отсрочку от нападения гормонов на пару недель. Ради этого он мог посидеть спокойно каких-то два часа, не подвергая сомнению откровения Оксаны о якобы ненарочно совершенных ею победах. «Конечно, милая, все только и ждут момента, чтобы броситься к твоим пухленьким ногам. Вот только не могу понять, почему ты при своих многочисленных поклонниках довольствуешься моим обществом пару раз в месяц» – посмеивался про себя Илья.

Таким образом, за столом царили мудрые согласие и мир, достигнутые путем принятия компромисса и упроченные приемом алкоголя. Темой сегодняшнего вечера Оксана выбрала воздыхателя, пойманного ею на удочку где-то в недрах интернета. Брызгая мандариновым соком и причмокивая, она кокетливо рассказывала Спощанскому, что новый кавалер, пожелавший остаться неизвестным, признался ей в icq, что увидев ее однажды, потерял покой, и теперь присылает любовные сообщения, не желая открывать тайну своего имени. Бедный мальчик. Пустячок, конечно, а приятно, оправдывалась Оксана, пытаясь уловить искорки ревности в глазах любовника.

Замечания Оксаны становились все более игривыми, но мысли Спощанского могли с ними потягаться. Скоро они окажутся в постели, где его терпение будет вознаграждено. На исходе третьего часа романтического вечера Спощанский, отчаявшийся перевести разговор на свои проблемы, отказался от идеи рассказать Оксане о подозрительных сектантах, покушавшихся на его душу и приславших ему сегодня письмо. Как оказалось впоследствии – совершенно зря…

 

23 апреля

Утром он проснулся один. Оксана, предупредившая его, что ей нужно будет уйти рано, покинула квартиру бесшумно, до его пробуждения, торопясь по своим многочисленным женским делам. Илья полежал на спине, ощущая каждой клеточкой тела благодать, потом перевернулся на живот и отметил, что так лежится еще приятнее. Он постарался снова уснуть, но сон не возвращался. Илья натянул одеяло на голову и полежал еще немного, чувствуя запах своего утреннего дыхания, сладковато-душного, отдававшего легким перегаром, и стараясь различить в нем молекулы оксанкиного запаха. Солнечный луч пересекал кровать по диагонали, и, присмотревшись, можно было разглядеть в нем мельчайшие частички пыли, которые застыли в воздухе. В комнате было прибрано – Оксана, верная своему принципу аккуратности, не только освободила стол от грязной посуды и мандариновой шелухи, но и поставила его на место. На плите желтым полумесяцем еще теплилась в сковороде оставленная ему половина омлета, приготовленного ею перед уходом. Чувствуя себя неисправимым сибаритом, Спощанский прогулялся до холодильника, откуда взял кефир, и вернулся в кровать, где долго и с наслаждением поигрывал клавишами пульта от телевизора, выбирая себе передачу по вкусу. Через пару часов, устыдившись собственного ничегонеделания, он почистил зубы и попытался придать своему существованию оттенок полезности, занявшись самыми незначительными домашними хлопотами. К вечеру нужно бы составить смету на покупку обшивочных материалов для нового коттеджного поселка, но Спощанский всячески оттягивал момент начала работы, растворяя свою совесть в ничего не значащих делах. Он перевесил полочку с зубными щетками в ванной поближе к раковине, почистил телефонную книжку в мобильнике, отрезал заусенец на указательном пальце, положил в стиральную машину кое-что из одежды, разобрал валяющиеся в углу компакт-диски по коробкам, зачем-то посмотрел номер своего пин-кода на новой кредитной карте, наполнил водой медицинский стаканчик с делениями, чтобы, перелив ее в бокал, посмотреть – сколько же все-таки будет «пятьдесят грамм», выкинул ссохшийся в одиночестве лимон в ведро, залез в карман пиджака и достал оттуда скомканный носовой платок, побрился, позвонил секретарше Немирович, чтобы напомнить ей, что в понедельник до начала рабочего дня ему нужны его папки (пусть не расслабляется), выкурил подряд две сигареты, прикинул – стоит ли идти в магазин за продуктами или лучше поужинать в городе, принял душ и снова закурил.

После обеда ему позвонил Леша Кравченко.

- Ну, как дела? Балдеешь? – сонным голосом спросил он. Кравченко спал в выходные до обеда, и вообще использовал каждую свободную минуту для того, чтобы вздремнуть. Он приходил на свою работу в банк, где занимал какое-то важное кресло, к восьми утра, и в течение недели испытывал постоянную потребность во сне.

- Ага, балдею. Валяюсь пока – охотно подтвердил Илья.

- Варианты на вечер есть?

- Нет.

- А что радуешься тогда? Время уже три часа, а ты до сих пор не пристроен.

- Так еще не вечер.

- Вечером будет поздно думать. Все приличные люди готовятся к выходным заранее - наставительно заметил Леша.

- А ты? Ты же это – «Бывало он еще в постели, ему записочки несут»? – с надеждой спросил Илья. Он знал, что Кравченко, как сотрудник одного из крупнейших банков, что ни день, получает приглашения на все мыслимые и немыслимые презентации, выставки и другие увеселительные мероприятия, у которых есть спонсоры, и любил ходить с ним на светские вечеринки.

- Можно сегодня пойти на презентацию водки «Roff», там Лайма будет петь. Водка опять же, бесплатная. Начало в восемь.

- А где? – спросил Илья.

- Какая тебе разница, если с тобой идут твои друзья?

- Ну, просто спрашиваю.

- Не терзай себя вопросами. Я тебе позвоню часиков в шесть, и договоримся. Если не пойдем на «Roff», что-нибудь придумаем.

- Ну дава-ай – светским тоном протянул Илья.

- Побрейся, подмойся – хмыкнул Кравченко.

- Есть, командир.

- Мы с Ингой предлагаем встретиться где-нибудь в центре.

- Хорошо – сказал Илья, мысленно поморщившись от перспективы встречи с Лешиной любовницей-латышкой. Все в ней казалось Илье карикатурным - слишком глупая, слишком высокая и длинноногая. Для Спощанского она была воплощением всего, что называется словом «неуютно», но Кравченко, казалось, был вполне счастлив со своей снежной королевой. Значит, его друг решил взять любовницу с собой. Илья представил себе, как он приглашает Оксану на этот вечер и как она со своими округлостями, диссонирует там с Ингой. Нет, такое даже представить невозможно – Инга и Оксана просто не могут оказаться в одном месте, как пингвин и попугай.

- Ты тоже машину не бери, чтобы можно было выпить.

- Договорились. Леш, а у тебя сколько вышло денег во вчерашнем тесте? – решил спросить Илья.

- Каком тесте? – не понял Кравченко.

- Ну, который ты мне вчера прислал – уточнил Илья, уже чувствуя, как плохое предчувствие готовится затопить его с головой.

- Какой тест? – снова переспросил Леша.

Ощущая легкую дурноту в области диафрагмы, Спощанский вздохнул.

- Я вчера получил от тебя письмо – полуутвердительно, полувопросительно сказал он.

- Та-ак – подбодрил его Леша.

- Так ты посылал мне вчера что-нибудь?

- Нет, я не посылал ничего. А что было в письме?

- Там был тест – обреченно сказал Илья – сектантский.

- Сектанский тест? – засмеялся Кравченко - Так, а в чем проблема-то? Ты сомневаешься, вступать ли тебе в секту или нет?

- Нет, меня беспокоит, кто мне прислал это письмо.

- А какая разница? – спросил Кравченко, явно начинавший утрачивать интерес к этой теме – Сектанты и прислали.

- Все не так просто. Я не оставлял им своего адреса.

- Тебе каждый день незнакомые люди присылают спам, не думай на эту тему вообще. Просто кто-то хочет тебе что-то продать.

- Они хотят не продать, а купить! Причем душу.

- Да мало ли что они хотят. Говорю же тебе – всякие секты ежедневно рассылают свои призывы всеми возможными способами. И почтой тоже. И как любые спамщики, используют для этого чужие электронные адреса.

- Да? – облегченно переспросил Илья. Кривая его настроения, описав опасно низкую дугу, потихоньку пошла вверх, выравниваясь.

- Выкинь из головы. Тебя смутить легко, как красну девицу. С Оксанкой-то своей давно виделся?

- Вчера – обронил Спощанский, стараясь, чтобы голос его не звучал гордо.

- Ясно.

- Что ясно?

- Жениться вам пора, барин. Выдумываешь уже сам себе приключения.

- Ладно, подумаю об этом – буркнул Илья, обидевшись на прямолинейность и резкость своего друга, который списал все его волнения и беспокойства на счет сексуального неудовлетворения. На какую-то долю секунды Илья даже захотел нахамить Леше, но, вспомнив, что в этом случае он не сможет пойти вечером на презентацию, прикусил язык.

Ровно в шесть, облачив свое тело в подобающие случаю джинсы, и полубогемного вида джемпер, Спощанский дожидался своих друзей в кафе, которое Кравченко придирчиво выбрал для их встречи из списка мест, в которых «стоило появляться». Его приятели вскоре возникли в дверях. Высоченная Инга, осанистая и неприступная, как античная статуя, по ошибке одетая в мини-юбку, шла первой. За ней, радостно поблескивая стеклами модных очков в тонкой оправе, поспевал Кравченко, явно наслаждавшийся фурором, который неизменно вызывало появление его любовницы на людях. Переступая бесконечными ногами, Инга завершила свой звездный путь возле столика Ильи, и чмокнув его в щеку, приземлилась на свое место, скромно потупив взор. Вблизи были заметны дефекты ее кожи, измученной частым посещением косметических салонов и тонкие аккуратные морщинки на лбу, но, как правило, они не могли перечеркнуть первого впечатления, производимого этой девушкой. Илья наблюдал за ней с интересом ученого, исследующего новый для него вид гигантской бабочки. Ее яркость пугала Спощанского, и при всей красоте Инги, у Ильи не было даже намека на влечение к ней. Слишком уж подиумный вид был у подруги Алексея Кравченко. К тому же Инга, с ее капризностью породистой кобылицы, была полна неприятных сюрпризов, которые любила преподносить своему Алексею на публике. Неправильно поданный, по ее мнению, коктейль, или косой взгляд, якобы направленный на нее с соседнего столика, были для Инги сигналом приступать к тихой истерике, которая продолжалась у нее обычно минут двадцать. На сочувственный Лешин вопрос в таких случаях: «что-то не так, дорогая?», Инга, как правило, отвечала тихим шипящим голосом, что у нее все в порядке, но ее жесты и выражение лица буквально кричали: «все совсем не в порядке, идиот!». Она закатывала в такие минуты глаза, покусывала губы, и дышала так тяжело, что можно было подумать, что у Инги какая-то грудная болезнь. Илья во время таких приступов светской ярости весь внутренне сжимался, и старался дышать потише, чтобы не привлекать к себе внимания разъяренной мраморной скульптуры.

Глядя на Ингу, сосредоточенно тянущую свое вино, Спощанский думал о том, что никакая красота не компенсирует мучения, которые может тебе доставить капризная баба. Жить рядом с такой дурой и слушать ежедневно ее причитания по поводу салонов красоты и дурацких тряпок - нет уж, увольте. Спошанский с интересом рассматривал счастливого с виду Лешу, который щекотал свою Ингусю за ушком в то время как она сбрасывала его руку и монотонно ныла, чтобы он перестал. Неужели его друг готов сносить все это только ради постельных радостей с этой тупой латышкой? Довольствующийся уже три года Оксаной, незатейливой и немодной, но такой понятной, Илья не уставал поражаться превратностям любовных отношений, толкающим мужчин в объятия таких женщин, как Инга. «Это же подвиг какой-то», думал он, глядя, как Инга отодвигает от лица кусочки киви, которыми Леша пытался накормить ее с руки. Устав смотреть на Лешины поползновения вырвать из губ Инги хоть одно членораздельное слово кроме междометий, и чувствуя себя немного неловко из-за того, что стал вынужденным свидетелем их любовных игр, Илья начал думать об Оксане. Их вчерашнее застолье в свете происходящего сейчас в кафе представлялось ему очень теплым, каким-то правильным и значительным. Оксана с ее детским желанием казаться королевой казалась трогательной, беззащитной и хрупкой.

Смущаясь глубокой ложбинки между Ингиных грудей, которые она демонстрировала ему, уворачиваясь от ловких Лешиных рук, Илья мысленно благодарил Оксану за то, что она давала ему иногда возможность не чувствовать себя таким одиноким. Сейчас, когда совместно проведенная ночь еще не забылась, их вчерашняя встреча наполняла его чувством какой-то сопричастности к миру влюбленных, и позволяла не ощущать себя ущербным, сидя одиноко перед Ингой и Лешей. Чтобы закрепить это чувство, Спощанский решил написать Оксане sms. Отгородившись телефоном от парочки напротив, он набрал: «Скучаю… Как настроение? Будет возможность – позвони» и отправил сообщение демонстративным жестом, призванным показать Инге с Лешей, что и он, Спощанский, не чужд личной жизни.

Леша, дернувшись от неожиданности, тоже достал телефон, который завибрировал у него в кармане, хмыкнул в него пару раз и убрал обратно. Заботливые коллеги донесли, что на презентации «Roff» безобразно скучно и неприлично немодно, сообщил он и предложил остаться здесь, в кафе. Инга, как ни странно, первая поддержала предложение своего приятеля и вытянула вверх холеную руку, желая заказать себе выпить. После еще двух бокалов вина она решила пойти на временное перемирие и даже наградила своего Кравченко жеманным поцелуем.

Разговор за столом крутился в основном вокруг работы. Илья жаловался на своих коллег, которые совершенно вышли, по его мнению, из берегов, Леша тоже рассказал несколько казусов, которые произошли в его фирме за последнюю неделю. Инга время от времени вставляла в разговор какую-нибудь глупость.

Напиться в этот вечер им толком не удалось – атмосфера модного заведения не располагала к куражу и заставляла чувствовать себя каждую минуту, как на смотринах. В полночь Спощанский, ощущая легкое неудобство, как будто он злоупотребил терпением своих друзей, предложил разойтись по домам. Его друзья не слишком возражали. Вскоре все сели в одно такси, и уже через полчаса Спощанский прощался с Лешей и Ингой возле их дома. Слегка окосевший Краченко повел свою снежную бабу домой, чтобы брать ее штурмом, а Илья поехал к себе, думая по дороге о том, что Оксана ничего не ответила на его sms. Он положил руку на сидение и обнаружил возле себя Лешину визитницу, которую тот, видимо, потерял, выходя из машины. Прикинув, что Кравченко уже вполне мог успеть взгромоздиться на свою Ингу, Илья не стал ему звонить.

 

24 апреля

Утром Спощанский констатировал на своем лице прыщи. Они покрывали лоб частыми красными бугорочками, сгущаясь в его центральной части. Сыпь была странная и неприятно обильная. «Оксанка?» – с ужасом и злостью подумал Илья. Всю его вчерашнюю нежность к ней как рукой сняло. «Вот гадина» - размышлял Спощанский, приблизив свое лицо вплотную к зеркалу в ванной. Вблизи прыщи были еще непригляднее, похожие на икринки, обещавшие в ближайшем будущем налиться гноем. Учитывая серьезность ситуации, Илья решил позвонить Леше с утра.

- Кравченко, кажется я чего-то подцепил – без предисловий начал он.

- Симптомы? – поинтересовался друг.

- Очень подозрительная сыпь.

- Где?

- Весь лоб! – мрачно сказал Илья – Ты не в курсе, что это может быть?

- А он как себя чувствует?

- Лоб?

- Нет, другое место.

- Вроде, как обычно – Спощанский на всякий случай положил руку на предмет разговора.

- Чешется?

- Да нет, не чешется.

- А сколько дней прошло с тех пор как это случилось?

- Два.

- Не похоже, чтобы это было что-то серьезное.

- Ты думаешь?

- В принципе, сыпь, это симптом, но сначала зудит или чешется.

- Но пока ничего такого.

- Ты не дергайся и не трепыхайся. Если это венеричка какая-то, ты через день сам поймешь. Если в течение суток что-то с ним будет происходить, скажу тебе, куда можно обратиться, чтобы вылечили быстро. Но в принципе, я бы пока не паниковал.

- Гран мерси! – поблагодарил Спощанский. Лешино спокойствие оказало на него свое неизменно благотворное действие.

- Пока не за что – спокойно ответил Леша, и добавил – Оксанкина работа, думаешь?

- А чья же еще?

- Понятно – ответил Леша.

- Леха, а у меня твоя визитница, я в такси подобрал – вспомнил Илья.

- Да ты что? Выронил я ее, что ли? – удивился Леша.

- Наверное.

- Ну, при случае заберу. Кстати, там и телефон клиники есть, если понадобится. Покопайся, если что.

- Ладно, спасибо!

- Ну, будь здоров!

- Буду, если не заболею – пошутил Илья – Инге привет.

- Всенепременно – пообещал Кравченко и повесил трубку.

И Илья начал ожидать, чем обернется его подозрительная сыпь. Он занялся составлением сметы, периодически подходя к зеркалу, чтобы изучить состояние своего лица. К вечеру стало понятно, что сыпь не только не хотела покидать лба своего хозяина, но и решила укрепить свои позиции, местами умножившись. Спощанский, мысленно готовя себя к худшему, решил посмотреть адрес клиники, которую советовал ему Кравченко. Пролистав визитницу до середины, он нашел нужный адрес – улица Коллонтай, 17. Ну что ж, хоть ехать недалеко, горько порадовался Илья, поднимая бумажку, которая, похоже, вывалилась из визитницы. На ней был записан от руки только один адрес электронной почты - yan_simpson@yahoo.com.

Илья посмотрел на нее, положил обратно, снова взял и посмотрел, поднял телефонную трубку - и тоже положил ее обратно. Сел, проверяя рукой сыпь на лбу, и сидел так какое-то время. Что делала эта бумажка в визитнице у Леши? Получается, Кравченко наврал ему вчера, когда говорил, что не присылал никаких писем. Что за игру он затеял? Спощанский, хоть и завидовал Леше, всегда с уважением относился к своему немного хамоватому другу, и теперь не мог понять – зачем тот так с ним поступил. Кравченко помогал ему не только советами, но и деньгами, делая это так, чтобы Илья не чувствовал себя в долгу перед ним. Но вот она – записка, неоспоримое доказательство Лешиной вины. Дождавшись, пока ярость в нем разогреется до нужной температуры, Спощанский снова набрал номер Кравченко, и спокойным, но придушенным от ярости голосом спросил без предисловий:

- Тебя не учили, что обманывать нехорошо?

- О чем ты? – лениво поинтересовался Кравченко, у которого, судя по всему, в этот момент рот был набит чем-то чрезвычайно вкусным.

- Зачем ты мне вчера наврал?

- Что там у тебя случилось? - Лешин голос стал настороженным.

- У меня ничего не случилось. А у тебя может скоро случиться. Тебе бы все веселиться, я смотрю. А о других ты думаешь, когда над ними подшучиваешь?

- Объясни по порядку – начал раздражаться Кравченко.

- Это ты мне объясни! Зачем ты мне прислал эту дрянь? Решил, что это очень смешно?

- Тебе что там, моча в голову ударила? Что тебе надо от меня?

- Твой последний розыгрыш был совсем не смешной, понятно?

- Да какой розыгрыш?

- Какой? Да с этим дурацким тестом!

- Да что ты прицепился ко мне с этим тестом! Я не присылал тебе этот тест! Ты, по-моему, совсем спятил – уже не на шутку разозлился Леша.

- А записочка с электронным адресом, с которого мне пришло письмо, что у тебя делает в визитнице? Сейчас хоть мне не ври. Я же вчера тебя по-человечески спрашивал. Имей ввиду – я тебе устрою серьезные проблемы, если ты будешь продолжать вести со мной такие игры.

- Ты мне угрожаешь? – холодно спросил Кравченко – ну-ну. Значит, слушай меня внимательно, милый. Пока не приведешь свои мозги в порядок, сюда не звони. Ты мне со своими претензиями уже вот где сидишь. Оставь меня со своими маньяками и записочками. Поищи еще у меня в визитнице телефон психиатра, он там где-то был. И трахайся почаще с бабой своей, вот мой тебе совет – и Кравченко бросил трубку, оставив Спощанского один на один со своей яростью.

Однако, вскоре Илья успокоился и сумел взглянуть на ситуацию более трезво. Лешино негодование было настолько искренним, что ставило под сомнение его виновность. Да и при всей склонности Леши к шуткам, Илья не видел причину, которая толкнула бы Кравченко на этот розыгрыш. Выходит, он зря сорвался на своем друге?

Он постарался растворить свои беспокойства в развлечениях – посмотрел две передачи увеселительного содержания, полистал журнал, большую часть которого составляли фотографии высокохудожественного, но не самого нравственного содержания. Он перелистал журнал два раза, подолгу рассматривая фотографии. Вот женщина – просто вылитая Оксана – полноватая, с небольшой, но круглой и крепкой грудью, коротко стриженная. Илья подумал о том, как, интересно, чувствует себя бой-френд какой-нибудь звезды, на фотографию которой пускают слюни все мужики.

Запоздалая догадка ворвалась вихрем в сознание, зажигая свет повсюду на своем пути. Спощанский посидел немного, прикрыв глаза и мысленно придерживая тонкие ускользающие ниточки, ведущие к ответу.

Если все так, как он думает, то он просто идиот. Он мысленно взмолился, чтобы Оксана смогла, чтобы захотела подойти к телефону. И она взяла трубку после второго гудка.

- Оксана, ты можешь говорить? – почему-то шепотом спросил Спощанский.

- Могу – без особого энтузиазма отозвалась Оксана

- Что делаешь?

- Да ничего особенного.

- Оксана, можно тебя спросить кое о чем?

- Давай.

- Это ты забыла у меня бумажку с электронным адресом на столе? Она вывалилась у тебя из сумки, когда ты искала носовые платки, так ведь?

Оксана помолчала. «Вот дрянь» - подумал Спощанский, от сентиментальности по отношению к Оксане в котором не осталось и следа.

- Ах, вот куда она делась – наконец сказала Оксана задумчиво.

- А теперь скажи, пожалуйста, что все это значит.

- Я не могу тебе рассказать, это не твое дело – начала сопротивляться Оксана, и Спощанский подумал, что будь он рядом с ней, то с удовольствием угостил бы ее сочной оплеухой. Шлюха. Наградила его какой-то заразой, затеяла с ним непонятную грязную игру, и теперь спокойно говорит, что это не его дело.

- Это как раз мое дело, Оксана, понимаешь?

- Ну да, это его адрес – нехотя призналась она наконец – Но как ты догадался?

Ничего толком не понимая, Илья все же решился на блеф:

- Я сразу обо всем догадался, но как ты могла так со мной поступить? – осторожно начал он.

- Илья, это всего лишь роман в сети. К тому же он ничего для меня не значит.

Припоминая теперь, что Оксана что-то рассказывала ему про неизвестного поклонника, который пишет ей письма, Илья сообразил, что движется в нужном направлении. Ситуация проясняется - похоже, ему с Оксанкой пишет один и тот же человек.

- Значит, я прав, это адрес твоего кавалера. Ну, и кто же он?

- Милый, я же тебе говорила – я ничего про него не знаю, он сам нашел меня через isq, взял адрес моей электронной почты и пишет теперь мне письма.

- То есть ты не в курсе – кто он?

- Я действительно ничего я о нем не знаю. Честно. Ты что – ревнуешь? – кокетливо поинтересовалась Оксана.

- Нет, Оксан, я не ревную, я хочу знать, кто он.

- Нет, котик, ты ревнуешь – уже откровенно радостно продолжала настаивать Оксана. Я уверяю тебя, он ничего для меня не значит. Так, просто роман в сети.

- Ну хорошо, хорошо. Я ревную. Да, ты права, мне не нравится, что ты переписываешься с каким-то поклонником. И еще к тому же носишь его адрес с собой, чтобы писать ему письма.

- Я всего лишь пару раз ему ответила.

- Тебе его письма и правда безразличны? – решил придерживаться оказавшейся более эффективной тактики ревнивого любовника Спощанский.

- Ну да.

- Вот и хорошо. Ты извини, я сорвался. Думаю – что за гад пишет там письма моей Оксанке?

- Ничего, бывает.

- Оксан, еще один вопрос. Честное слово, последний. Ты в последнее время не вступала, как бы сказать потактичнее, в сексуальные контакты на стороне?

В трубке повисло молчание.

- А почему ты меня об этом спрашиваешь?

- Я спрашиваю тебя об этом, потому что на следующий день после нашей встречи я покрылся какой-то подозрительной сыпью – раздраженно буркнул Илья – Ты пойми меня правильно, Оксана – наши отношения могут быть сколь угодно свободными, но они должны быть честными. Ты понимаешь, о чем я?

- Значит так, Илюша – голос Оксаны стал резким и звонким – В ответ на твой вопрос могу тебе посоветовать – проверь-ка лучше свой круг общения, понял?

«Обиделась» - понял Илья и решил свернуть эту тему.

- Хорошо, Оксан, извини. Я тебя ни в чем не подозреваю. Я просто спросил. Должен же я был уточнить? Ну прости.

Поворковав еще какое-то время с Оксанкой, чтобы усыпить ее бдительность, он нежно попрощался со своей подругой и повесил трубку.

Похоже, что его любовница не врет, для этого она слишком глупа. Значит, у его Оксанки завелся поклонник, который по какой-то причине решил прислать ему, Спощанскому, странный тест и после вступить с ним в переписку. Этим человеком должен оказаться кто-то из их общих знакомых, таким образом, круг поисков значительно сужается. Мотивы такого странного поведения нового Оксанкиного кавалера пока неясны, но со временем он сможет узнать, что к чему в этой истории. Возможно, он имеет дело с сумасшедшим. Подумав, что полностью доверять Оксане не следует, Илья решил пока не посвящать ее в истинное положение вещей и не говорить ей о пришедшем к нему письме. О конфликте с Лешей, он, увлекшись расследованием, начисто забыл.

 

25 апреля.

В утреннем свете понедельника прыщи выглядели все так же устрашающе. Некоторые из них даже прибавили в весе. С подпорченной физиономией Спощанский появился на работе. Что ж, он и так уделил много внимания неизвестному озорнику, больше его номера не пройдут. Чьи бы это не были шутки, они его больше не трогают. Трудолюбиво настроенный Илья с головой ушел в насущные дела, и был активен и деловит до самого обеда. Обухович и Кириллин, явно позабывшие про нанесенную им в пятницу обиду, составили с ним слаженный альянс, и сообща они успели переделать целую кипу документов по совместному проекту.

Новое письмо пришло ему в три часа дня. Писал все тот же Ян Симпсон. «Дорогой м-р Спощанский! Еще раз хочу поблагодарить вас за проявленный к нашему предложению интерес и согласие принять участие в проекте нашей компании. Подтверждаю встречу 27 апреля с тем, чтобы обсудить финансовую сторону вопроса. Просим вас соблюдать конфиденциальность, и надеемся, что наше сотрудничество будет взаимовыгодным и обоюдно приятным». «Какую встречу? Что происходит? Что ему нужно от меня? Кто это?» – с раздражением задал себе несколько вопросов сразу Спощанский – «Ужо я до тебя доберусь». Решив больше не поддаваться на провокации неизвестного проходимца, он закрыл почту и пошел обедать в открытое кафе, призывно раскинувшее своей летней террасой возле его офиса.

Он сидел за столиком в ожидании заказа, ловя прикрытыми веками тепло солнечных лучей. Три дня назад так же ощущался в воздухе аромат цветущей черемухи, но сейчас Спощанский, как будто слегка отравленный каким-то медленнодействующим ядом, не воспринимал романтику запаха в полной мере. И имя этому яду было предчувствие. В детстве его не раз посещало это чувство неожиданного предвидения, когда еще до того, как учитель объявлял, кто пойдет к доске, Илья уже точно знал, что вызовут именно его. Не боялся этого, а именно знал, что случится. В такие моменты ему казалось, что время замедляется, и голос учительницы звучит, как придержанная пальцем магнитофонная пластинка. Сейчас Илья тоже ощущал близкое присутствие опасности, с той лишь разницей, что не понимал, откуда она исходит. Что-то происходило вокруг него, зловещее и неуловимое, не желавшее открываться ему до поры. Кто-то затеял с ним неприятную игру, правил которой он не знает, но заранее предчувствует, что останется в ней проигравшим.

Вечером рабочий телефон Спощанского разразился короткими трелями. Звонила секретарша президента – Лена Немирович, которая сладеньким голосом попросила Илью зайти к самому. Неприятно удивленный Илья поспешил в начальственный отсек. К президенту за пять лет работы в фирме его вызывали всего один раз, когда съемочная группа городского телеканала делала сюжет, посвященный их компании. Тогда перед камерами нужно было разыграть бурную деятельность, и Яков Маркович инсценировал некое подобие рабочей летучки в интерьерах своего кабинета, на которую были званы только сотрудники, одетые в деловые костюмы. Спощанский, которому повезло – в тот день он был одет по уставу, даже не подозревая о визите телевизионщиков – тоже был приглашен на съемку.

Президент компании был чем-то вроде божества, являвшегося своим подчиненным только по случаю Нового года и редких визитов зарубежных партнеров. В остальные дни сотрудники должны были довольствоваться обществом его трусливого заместителя и руководителей своих отделов. Предполагать, что сейчас его вызвали для того, чтобы обсудить до сих пор незаконченную смету на строительные материалы, не приходилось, поэтому в кабинет к главному Илья заходил, внутренне насторожившись, и предчувствуя недоброе.

Главный был не один, возле его стола в кожаном кресле для посетителей разместился заместитель. Лицо у зама было скорбное. Лицо президента не выражало никаких чувств. Яков Маркович, не удосужившийся обратить свой взор на вошедшего к нему в кабинет Спощанского, разглядывал поверхность своего стола, не проявляя при этом ни неудовольствия, ни замешательства. Поскольку становилось понятно, что подавать голоса президент компании не был намерен, с Ильей заговорил зам, предложивший сотруднику стул, сохраняя при этом кислую физиономию.

Илья сел, волнуясь уже не на шутку.

- Мы пригласили вас, Илья Валерьевич - прокашлявшись, и подобострастно посмотрев на президента, начал зам - потому что в нашей фирме случилось ЧП.

- Какое ЧП? – не понял Спощанский

- Об этом, как нам кажется, вам известно гораздо больше нас.

- И все-таки я не понимаю.

- Дело в том, что наш информационный отдел заинтересовали несколько писем, пришедших к вам на почтовый ящик.

- Какие письма вы имеете ввиду? – спросил Илья, уже догадываясь, что весь этот разговор каким-то образом связан с его перепиской с сектантами.

- Видите ли, Илья Валерьевич, наша компания является филиалом одной из крупнейших западных корпораций – веско сказал заместитель – И потому при устройстве к нам на работу все сотрудники подписывают соглашение о неразглашении полученной здесь информации. И вы тоже подписывали его, если я ничего не путаю.

- Да – просто сказал Илья.

- Но содержание писем, которое были получены вами, говорит о том, что вы ее не соблюдаете – демонстративно развел руками зам – Более того, из них становится ясно, что вы вступаете в переговоры с конкурирующими организациями о каком-то сотрудничестве.

- Это не переговоры о сотрудничестве – начал было Илья, но осекся, не зная, как сказать начальству о сути своей переписки с неизвестным почтовым террористом. В самом деле, не объяснять же им, что кто-то, оказавшийся поклонником его любовницы, предложил ему, Спощанскому, приобрести его душу.

- А как же тогда прикажете объяснить, что представители компании JUT предложили вам встречу 27 апреля, для того, чтобы – цитирую - «обсудить детали сотрудничества и финансовую сторону вопроса»?

- Это моя личная переписка, и к работе в вашей компании она не имеет никакого отношения.

- Неужели – экономно, но выразительно приподнял брови зам - Вы уже договорились с нашими конкурентами до каких-то деталей, но утверждаете, что нас это не касается?

Молчавший до этого Яков Маркович неожиданно начал проявлять признаки заинтересованности происходящим у него в кабинете, и хоть и продолжал хранить молчание, теперь тоже смотрел в упор на Спощанского. В комнате повисла пауза, в течение которой Илья успел осознать, что проигрывает в этом разговоре. Снова, как когда-то в детстве, он ощутил, как вокруг него закружило что-то невидимое и роковое, чему нет названия, грозя через секунду обрушиться на него ударом, противостоять которому уже поздно. Непоправимое уже произошло. Еще секунда, и приговор, который уже мысленно вынесли его обвинители, будет произнесен вслух.

- Одним словом, Илья Валерьевич, учитывая ситуацию, мы вынуждены - повторю, вынуждены, попросить вас оставить занимаемую должность – нарушил молчание зам, и Илья даже не удивился услышанному.

- Но… - начал он.

- Илья Валерьевич, к сожалению иначе мы поступить в данном случае не можем. Каждый сотрудник, нарушивший условия договора о конфиденциальности, должен быть незамедлительно уволен. Вам придется освободить свое рабочее место до конца сегодняшнего дня.

- Эти письма и правда, не имеют отношения к нашей компании! – попытался защититься Илья.

- Эту компанию вы уже не можете называть вашей. Поверьте, мы не стали бы действовать столь категорично, если бы опирались на досужие домыслы – продолжил зам – Но в данном случае речь идет о конкретных фактах – полученных вами электронных письмах, содержание которых указывает на то, что вы приняли некое предложение от конкурирующей организации. Поймите, с учетом сложившейся ситуации, даже если речь не идет о промышленном шпионаже, мы обязаны вас уволить. Таков закон, и нарушать мы его не можем.

- Я не понял – что мы продолжаем обсуждать – неожиданно рявкнул молчавший до этого директор – Вам, кажется, все объяснили.

Илья, шокированный звуком этого голоса больше, чем самой ситуацией, поразился, как если бы с ним заговорил стол или шкаф и неожиданно утратил охоту сопротивляться. Закипевшая было храбрость безрассудства, подбивавшая его сказать пару язвительных слов этому надутому индюку директору и его подхалиму заместителю, угасла, и, ограничившись лишь презрительным взглядом, он вышел из кабинета.

Теперь главное - успеть собрать свои вещи до того, как сотрудники пронюхают про его увольнение и поскорее выйти на улицу, чтобы, спрятавшись за тонированными стеклами машины, прийти в себя. Увидев глаза сидящей в приемной секретарши Немирович, которые из миндалевидных стали абсолютно круглыми, Илья понял, что она все слышала и времени на сборы у него немного – сейчас вредная девица начнет трезвонить о том, что произошло у директора, по всему отделу.

- Илья, я принесла папки – неожиданно окликнула она его, и в голосе ее он с удивлением услышал неприкрытое сочувствие. Не позволив себе раскиснуть от ее жалости, Спощанский буркнул:

- Прекрасно – и в меру громко хлопнул дверью.

Быстро, стараясь не привлекать внимания, он положил в портфель свои немногочисленные вещи (слава богу, он не перетащил пол-дома на работу, как некоторые). Кажется, никто не заметил его поспешных сборов. Только Обухович, который болтал в этот момент по телефону, повел в его сторону глазами, но разговора не прервал. Не оглядываясь по сторонам, Илья вышел из офиса. Нужно будет вернуться за трудовой книжкой, но об этом он подумает позже. Порадовавшись, что у него не дрожат руки, он завел машину, и в этот момент в кармане у него зазвонил телефон. «Звоните, звоните» - злобно подумал Илья, думая, что его разыскивает кто-то из клиентов – «мне теперь на вас плевать с присвистом». Но это оказалась Оксана. Подумав, поморщившись, что она предложит ему встретиться вечером, Илья взял трубку, заранее решив про себя, что скажет ей, что сегодня он будет занят. После перенесенного стресса и истории с прыщами, его вряд ли посетит желание заняться сексом с Оксаной в ближайшее время.

- Да, дорогая? – сказал он, удивляясь тому, как твердо и доброжелательно звучит его голос.

- Привет, Илья? Ты можешь говорить? – вкрадчиво спросила Оксана.

- С тобой – конечно же – льстиво ответил он.

- Илья – сказала она и немного помолчала - Я хотела сказать тебе важную вещь.

- Какую же, милая? – спросил Спощанский. Что такого важного, интересно, может сказать ему Оксана? Что ее преследует очередной поклонник?

- Я собираюсь больше не встречаться с тобой.

- Вот как – вполне искренне удивился Спощанский. Новость Оксаны даже вытеснила на мгновение шок и удивление по поводу его сегодняшнего увольнения. Он задумался о том, какими же странными все-таки могут быть женщины. Еще вчера Оксана из кожи вон лезла, чтобы заставить его ревновать, а теперь вот спокойненько говорит ему о том, что больше не намерена с ним встречаться. Может, она просто хочет его припугнуть, и сейчас следует начать ее уговаривать, чтобы она изменила свое решение?

- Илья – позвала Оксана, видимо, решившая, что ее любовник пребывает в шоке, который вызвало ее заявление, и не догадывающаяся о том, что его молчание вызвано необходимостью принять стратегическое решение – Ты слышишь меня?

- Я слышу тебя, Оксана. Может быть, нам следует встретиться и поговорить спокойно?

- Я думаю, что говорить нам уже не о чем.

- А почему ты так внезапно приняла это решение, Оксана?

- Мое решение не внезапно.

- Да? Ты хочешь сказать, что теперь у тебя появился новый кавалер, которого ты подцепила в Интернете и которого ты даже не видела, и ты решила со мной расстаться? Хотя, подожди, кажется я начинаю догадываться… Ты с ним все это время встречалась?

- Я действительно его ни разу не видела. Просто как бы тебе это объяснить… Понимаешь, он предлагает мне гораздо больше, чем ты.

- И что же он тебе предлагает, Оксана?

- Он искреннее интересуется мною. Он хочет быть для меня интересным и полезным. Он хочет знать обо мне все. Он действительно мной увлечен. Я всерьез подумываю о том, чтобы с ним встретиться. Когда я начала с ним переписываться, я почувствовала, что стою на пороге чего-то нового, того, чего у меня не было с тобой. Если бы ты читал его письма, ты бы понял, о чем я говорю.

- Мне кажется, что ты очень сильно горячишься…

- Нет, Илья. Сейчас только я начала понимать, что отношения, которые ты мне предлагаешь, унизительны для меня. Ты пользуешься мною от случая к случаю, как вор. Я прекрасно понимаю, какого рода чувства ты ко мне испытываешь. Ты справляешь в меня свою мужскую нужду, когда тебе это необходимо, и забываешь обо мне до следующего раза. Я устала от общения с тобой, очень устала. Я очень старалась вызвать у тебя настоящий интерес к себе. Извини, я обманывала тебя, рассказывая о своих поклонниках, которых не было – просто я очень хотела, чтобы ты меня ревновал. Я тешила себя иллюзией, что если ты задумаешься о том, что в один прекрасный день можешь меня потерять, то будешь больше ценить мое присутствие.

- Оксана, если ты обиделась на то, что я вчера попрекнул тебя прыщами, то я готов попросить у тебя прощения.

- Да бог с этим, Илюш. Это ты меня прости, что я так вот с тобой прощаюсь, по телефону. Если тебя это порадует, то я была тебе все эти три года верна. Но больше я не вижу никакого толку от нашей с тобой связи. Этот человек дал мне понять, что я недостаточно высоко себя оценивала. Даже если у меня ничего не получится с ним, к тебе я не вернусь. Пока я не избавлюсь от отношений с тобой, ничего более достойного мне в жизни не светит. Поэтому ты не обижайся на меня – все должно двигаться вперед, а если этого не происходит, то начинается умирание, гниение и вонь. Ты понимаешь, о чем я говорю? Я живу в последнее время в вони, и удивляюсь только одному – как ты сам ее не чувствуешь?

К концу ее высокопарной речи, явно почерпнутой из дамского романа, Илья начал перекладывать разогревшийся телефон от уха к уху, мечтая, чтобы этот разговор поскорее закончился. Что ж, в том, что его любовница решила расстаться с ним сейчас, есть и хорошая сторона. В ближайшее время все его силы будут съедать поиски новой работы. Через месяц он сможет найти замену Оксане в своем новом окружении и «отправлять свои мужские надобности», как она выразилась, в другое место. К тому же не исключено, что ему придется снять новую квартиру поближе к новому офису в другом районе, и это тоже создало бы неудобства для их встреч. Вполне возможно, что в новом рабочем графике у него вообще не будет места для Оксаны. Поэтому, как знать – может быть, стоит расценивать потерю любовницы как своего рода удачу. Жалко конечно, что какой-то период его жизни не будет ознаменован сексом, но разве в воздержании нет и положительных сторон?

Поэтому, взвесив все за и против, Илья решил, что удар, который будет нанесен его существованию уходом Оксаны, не так уж и серьезен. Но немного проучить ее все же не мешает.

- Ну что ж, Оксана, я все понял – грустно и рассудительно произнес он, как будто слова давались ему нелегко. - Я прошу прощения за все, что могло тебя обидеть.

- Я не сержусь, Илья, честно – отозвалась она – Ты тоже меня прости.

- Сложится у тебя или нет с твоим поклонником, я надеюсь, ты добьешься счастья. Вот только маленький совет. Ты же не обидишься, правда? Я очень раз твоему духовному росту, но в погоне за спасением души не забывай думать и о теле. Распускать фигуру в преддверии новой любви совершенно недопустимо. В прошлый раз я заметил, что ты начала поправляться – ты не обижайся - но в твоем возрасте сбрасывать лишние килограммы уже не так легко. Поэтому старайся внимательнее следить за весом.

На противоположном конце провода повисла пауза, Оксана, по-видимому, думала, как ей отреагировать на его слова. Вдоволь насладившись ее молчанием, Илья почти нежно сказал:

- Счастливо, Оксан. Не забывай меня – и повесил трубку.

Теперь ему осталось только забрать с работы свою трудовую книжку.

 

26 апреля

В офис Илья пришел после окончания рабочего дня, чтобы не столкнуться с кем-нибудь из сослуживцев. Ехидные улыбки и тем более сочувственные взгляды ему сейчас ни к чему. Он заранее попросил Людмилу из отдела кадров, чтобы та положила его документы в ящик его стола, и теперь был уверен, что сможет забрать их тихо, избежав ненужных встреч. На работе, как он и предполагал, было безлюдно, только в Ромином кабинете была распахнута дверь и горел свет. Самого хозяина на месте не было, но о его присутствии говорил включенный монитор компьютера, на котором было открыто окошко isq. Увидев, какой ник выбрал себе Рома, Илья тонко улыбнулся, и спустившись вниз, занял свое привычное место на полупустой веранде своего любимого кафе. Он поговорит с Ромой комфортно, смакуя каждое свое слово и потягивая пиво. Откинувшись на спинку стула и поглядывая благосклонно на тонконогую официантку, принесшую ему запотевший высокий бокал, Илья не спеша, отмечая каждое движение своего пальца, включил в телефоне диктофон и набрал номер.

- Ну, привет, Ян Симпсон. Твоя, значит, работа – почти удовлетворенно констатировал он, когда Рома взял трубку – Решил от меня избавиться, чтобы я тебе не мешал играть в шашни с моей девушкой?

Рома помолчал. Было слышно, как он открыл банку пива, которая издала аппетитный шипящий звук, и сделал из нее хороший глоток.

- А, привет - наконец произнес он - Сегодня у тебя не самый прекрасный день, не правда ли? Как видишь, я все предусмотрел – тебя все-таки попросили освободить рабочее место.

- Ты хочешь сказать, что заварил всю эту кашу из-за какой-то бабы?

- Она не какая-то баба. А тебе Илья, она даром не нужна. На новой работе другую найдешь – приспосабливаться ты умеешь хорошо – Рома был спокоен.

- Да черт с ней, с Оксанкой. Ухаживай ты за ней. Переписывайся. Встречайся. Ты мне вот что лучше скажи. Ты ничего попроще не мог придумать? Тебе же не пятнадцать лет, чтобы играть в шпионские страсти. К чему вся эта мишура - сайт какой-то, души…

- Сайт я не выдумывал, он, действительно, есть в сети. А каким образм ты получил на него ссылку, я тебе уже объяснял. Так что вынужден тебя огорчить, к этому тесту я не имею никакого отношения.

- Но письма-то мне писал ты, дорогой ты мой «человек-не-при-чем»? Чтобы потом их увидели в информационном отделе и меня вызвали на ковер?

- Письма - писал. Извини, не мог упустить такую возможность. Уж очень у них адрес похож на адрес наших конкурентов.

- Нет, это детский сад какой-то. Благородный Рома вступается за честь дамы сердца и изживает ее подлеца-приятеля из офиса. И ты считаешь, что нормально из-за бабы подставить человека, да так, чтобы его уволили с работы? Дон Кихот хренов. – Илья тщательно подбирал слова, зная, что его речь записывается на диктофон.

- Ты тоже жертву-то не очень из себя разыгрывай – Илья услышал, как Рома грохнул чем-то об стол, вероятно, это была банка - Уже забыл, как настучал на меня, когда узнал, что я халтурю на работе? Пошел тогда и быстренько кому надо рассказал, что так мол и так – Роман Образцов работает параллельно в другой организации. Меня тогда только премии лишили, а ведь вообще уволить могли. Но когда тебе прибавку дали из моих денег, ты, помнится, не очень сильно возмущался? Так что, извини, мы квиты. А Оксана и так бы от тебя ушла.

- Ты, Ромочка, путаешься. Я действовал в рамках закона, а ты – вне них.

- Амиго – в голосе Ромы появились развязные нотки. Избавиться от такого засранца как ты сложно при помощи закона. Поэтому я и использовал твои методы.

- Ты ненормальный, Рома – констатировал Илья.

- Почему же? Потому что ответил гадостью на гадость? А ты считаешь, что право делать гадости принадлежит только тебе одному?

- Я с тобой тут философствовать не собираюсь. Желаю вам с Оксанкой родить тройню – если она, конечно, захочет с тобой общаться, когда узнает, что ее неизвестный рыцарь – это ты. Или ты собираешься всю оставшуюся жизнь общаться с ней посредством электронной почты? – мстительно поинтересовался Спощанский, наблюдая, как медленно тает кружевная шапка пены в его бокале.

- Спасибо тебе, конечно, за теплые слова, но с Оксаной я сам разберусь – не реагируя на язвительный тон Ильи, сказал Рома. И, добавив свое неизменное – «будь здоров», повесил трубку.

Довольный разговором Спощанский отхлебнул пива (жаль, успело нагреться) и втянул ноздрями воздух, в котором явственно чувствовались ноты приближающейся грозы. Завтрашний день расставит все по своим местам. Сегодня он, наконец, выспится всласть, а наутро расправится с этим полубезумным дурачком Ромой одним пальцем. Достаточно только будет принести на работу запись разговора с компьютерщиком, чтобы того вышвырнули с работы в два счета. Главное – построить разговор с начальством таким образом, чтобы они не только восстановили его в должности, но и предложили компенсацию за несправедливо нанесенный моральный ущерб. Жалко, конечно, что так получилась с Оксанкой, но, в конечном счете, в сравнении с перспективой потерять работу, ее уход – это сущий пустяк. Может, позвонить Кравченко, пригласить того отметить свое неожиданное спасение? Но Леша решил на него надуться, и рассчитывать на его общество сегодня вечером тоже не приходится.

Илья чувствовал себя умиротворенным и созерцательным, как человек, чудом избежавший серьезной опасности и теперь осознающий прелесть окружающей действительности в полной мере. Его безмятежную радость отравляла только одна мысль – если Рома действительно не приложил к этому сайту свою руку, как могло получиться, что за его душу предложили всего пятнадцать тысяч?