1

Белесый от пыли автобус, сердито рыча пробитой выхлопной трубой, медленно переваливался по ухабам узкой лесной дороги. Подпрыгивая на кочках, ныряя в выбоины, машина жалобно стонала рессорами и при каждом резком маневре устало скрипела тормозами. Прозевав очередную ямку, водитель вдохновенно матерился. Правда, вполголоса, чтобы не слышали пассажиры.

- Сколько лет по этой дороге езжу, ... ... ! А все никак привыкнуть не могу, чтоб тебя ... ...!

Наконец, обогнув глубокую выбоину, автобус выкатился на просторную поляну. Проехав еще метров тридцать, машина замерла на тесном асфальтовом пятачке рядом с большим металлическим щитом когда-то голубого цвета, на котором едва видна была когда-то белая надпись: Зона отдыха «Лесное озеро».

Ветер был здесь не частым гостем и душное облако из песка и пыли долго скрывало автобус. Но аот все осело и ободранные створки дверей сложились гармошкой, выпуская на свободу заточенных внутри пассажиров. И тут же из раскаленного нутра автобуса, как пуля из ствола, выскочила миниатюрная девушка в длинных шортах и коротком белом топе. Соскочив на землю, она кинулась к середине автобуса, спеша занять стратегически важную позицию между передними и задними дверьми. Завладев ею, девушка приняла позу футбольного вратаря и стала одного за одним перехватывать подростков, посыпавшихся из автобуса, как горох из банки.

- Да чтобы я еще раз на такое согласилась. Ну уж нет, и одного раза с меня хватит, –шепталась она сама с собой и при этом постоянно поправляла очки, которые даже не думали соскальзывать с ее аккуратного чуть вздернутого нсика, приглаживала волосы цвета спелой пшеницы и без конца теребила пряжку кожанного ремня. Иногда девушка пыталась перессчитывать головы снующих мимо детей, но нужного количества у нее так ни разу и не получилось. – Севарочка, ты куда? Куда? Ну, ладно, только быстро и далеко не заходи. Шухрат! Да перестань ты туда сюда носиться, хоть пять минут постой спокойно!!! Катя, а ты, наоборот, не стой, как будто тебя ничего не касается. Женя, наказание ты мое, побыстрее можно?! Что ты как сонная... – девушка запнулась, ее метавшийся взгляд зацепился за выходящего из автобуса парня. Остатки джинсов чуть выше колен лохматились бахромой необшитых краев, а обрезанные рукава свободной полупрозрачной майки обнажали синеющую на бронзовом плече татуировку: «При пожаре – звони 01». Тяжело вздохнув, учительница не сказала, а простонала. - О-о-ой, боже, да когда ж я от него избавлюсь-то?

Но парень не слышал обращенной к небесам мольбы. Бросив в общую кучу два детских рюкзака, он поправил налипшие на лоб черные кудри, повернулся к толпившимся вокруг подросткам и с азартом великого оратора, который спустя многие годы вынужденного молчания получил наконец возможность блеснуть талантом, продолжил прерванный выгрузкой рассказ:

- Дальше, короче, вообще, такая тема пошла – слабонервных и беременных просим удалиться. Вокруг паника страшная, все бегут, дети плачут в голос, женщины орут...

- Ну, это понятно, че они еще могут-то? – со знанием дела вставил Женька-наказание. – Одно слово – бабы.

- А наши нервы – сталь. Опасность – наше второе имя. Так что все оттуда, а мы – туда, в огонь и пламень.

- Не слабо! – прокомментировал ход событий другой школьник, белая голова которого напоминала перезревший одуванчик.

- Это точно, – согласился с ним рассказчик. – А внутри... Кругом все горит, дыму столько, что в двух шагах ничего не видать. И голоса, слабые такие, едва слышные...

- Спасай миня, Мамед, пожалиста!

- Шера, блин! – рассказчик недовольно покосился на перебившего и обладай он способностью убивать взглядом в ту же секунду у автобуса лежал бы труп. А так... Спокойно отойдя в сторонку, Шера достал из сумки пластмассовую бутылку и теплая вода полилась на раскрасневшееся от жары лицо. Под самое горло застегнутая рубашка с длинным рукавом от воды и пота уже была мокрой насквозь. Но Шера даже не думал расстегнуть хотя бы несколько верхних пуговиц или закатать рукава. Не желая выставлять напоказ рассыпавшиеся по всему телу темно-красные пятна – следы ожога – он стойко переносил жару и лишь изредка обливался водой или обмахивался зачитанной газетой.

Укоризненно покачав головой, рассказчик снова повернулся к слушателям, нетерпеливо ожидавшим продолжения:

- На чем я там? А да, крики. Ну, мы давай искать, короче. Под кровать, в шкаф, за занавеску... Вобщем, каждую щелку осмотрели, всюду заглянули – пусто. А крики только громче становятся. Что за фигня такая? Никто понять ничего не может. Тут смотрю, дверь. Потайная. Ковром завешанная, а за ней комната. Мы туда...

- Мамед! – голос был такой низкий и басовитый, что несколько увлеченных рассказом школьников даже вздрогнули. Радраженно вздохнув, рассказчик обернулся к великану, на котором футболка шестьдесятого размера едва не трещала по швам. – Мамед, ты бы лучше это самое... вещи свои вынес, а то водила того...ждать ведь не будет.

- Погоди, Туча, – Мамед нетерпеливо отмахнулся и присел на корточки, чтобы лучше видеть напряженные лица слушателей. – Заходим, значит, в подвал...

- В какой подвал? – удивленно округлив глаза, спросил кто-то из школьников, но тут же получил от своих товарищей предупредительный толчок: «не мешай».

- В какой, в какой! Который в подвале. А там – баллон газовый! Метра два в высоту. Даже больше. Вот такой здоровенный и аж красный уже, до того раскалился.

- Беспантово! – снова высказался одуванчик, не переставая гонять во рту жвачку.

- Беспантово?! – неправильная оценка ситуации до глубины души возмутила Мамеда. – Это тебе не беспантово, друг мой, это полный пи... – поймав на себе недовольный взгляд суетящейся учительницы, Мамед осекся, впрочем, совсем ненадолго. – Полный провал. Миссия impassible. Валить, думаю, надо с этого чердака, пока game еще не over. Ломанулись мы к выходу, да только до порога добежать успели, баллон зашипит, завертится весь, подпрыгнет к самому потолку и ка-а-ак ё... - из под нахмуренных учительских бровей снова сверкнули молнии. – ка-а-ак ё... ёшкин кот рванет!!! В хлам!!! Ну, вот просто в хлам, на куски!!! Как полетело все, к едрени фени, в разные стороны. Мимо так и жужжит, так и свистит, падает, летит. Вот такая фигня здоровенная прямо рядом со мной свистанула. Я, блин, чуть в обморок не навалил с испуга. Тут гляжу, мимо меня прокатилось что-то. Круглое, как мячик футбольный. И подпрыгивает также. Оборочиваюсь. Мать честная! А это корешку моему голову оторвало по самые плечи. Я как увидел, аж ох... это... ну... как его... удивился, короче, очень сильно. Гляжу, кровища из шеи так и хлещет, ну, прям фонтаном. А он стоит, бечоражка (1), смотрит на меня такими жалостливыми глазами и говорит: «Ну, все, прощай, дружище, помираю я». А у самого слезы ручьем и...

- Нет, все, хватит! – учительница раскалилась посильнее только что рванувшего баллона и ее гневное восклицание прервало кровавый триллер на самом интересном месте. – Хватит уже небылицы свои рассказывать! За дорогу уже вот здесь все это!!! – указательный палец скользнул по подбородку. – А вы не стойте столбами, собирайте уши, разбирайте вещи, да идите место для палаток выбирать. Или это девочки за вас делать будут?

- И то правда, Мамед, кончай трепаться. Делом займись, – приглаживая колючий ежик прически, автобус покинул последний пассажир – небольшого роста коренастый парень, смешно переваливающийся на коротких кривых ногах. По всему было видно, что о собственной внешности он беспокоился в последнюю очередь. Распахнутая настежь цветастая рубашка и закатанные до колен брюки придавали парню сходство с нелепым клоуном второсортного цирка шапито. Но узкие раскосые глаза, на короткое мгновенье сверкнувшие из под темных очков... Смотрел этот потомок Чингиз-хана словно паяльником по доске выжигал и каждый, кто встречался с ним взглядом, невольно ежился и торопился отвернуться.

Выйдя из автобуса, Монгол обернулся к нетерпеливо ерзавшему водителю и кивнул. Ухнув дверьми, автобус заурчал, затрясся и несколько раз качнувшись, рывком тронулся с места.

- Э! Э-э-э! – опомнился, наконец, Мамед. – Стой! Вещи мои...

Но автобус уже набирал скорость и как-будто прощаясь, махал привязанным на длинной антенне флажком. Мамед уже готов был броситься вдогонку, но тут заметил черную спортивную сумку, вдоль молнии которой белела самодельная надпись: «Не влезай – убьет!».

- Ну, все, Женька, потом дорасскажу, – успокоившись, обратился Мамед к своим благодарным слушателям.

- Бывай, Мамед, – подражая его тону, ответил Женька. – А насчет Каринушки ты не грузись. Это она так, строгости напускает, чтоб взрослей казаться. А на самом деле...

- Женя! – прозвенел голос Карины и что же там на самом деле так и осталось тайной. – Женя, ты весь день собираешься здесь простоять? Или все же с нами пойдешь?

Женька подхватил рюкзак и устремился за одноклассниками.

- За буйки, смотри, не заплывай, – крикнул ему вслед Мамед. – И класную свою берегите, она у вас и впрямь классная. – Карина остановилась, но подумав, решила все-таки не связываться с этим нахалом и зашагала дальше. Немного подождав, Мамед добавил, обращаясь уже к друзьям. – Да-а-а, с такой училкой я хоть сейчас снова в школу. Камасу... ну, в смысле, букварь изучать.

- Трепло ты, Мамед, – Тучу явно коробило такое отношение друга к юной учительнице

Мамед не ответил, он был занят более важным делом. Взгляд сощуренных глаз заскользил по поляне, выхватывая из общей массы отдыхающих представительниц слабого пола.

- Интересно, какой шутник это место зоной отдыха назвал? – спросил Монгол, осмотрев местность.

Замечание было справедливым. Несколько палаток, прелипившихся на самом берегу небольшой речушки да пара-тройка обмазанных глиной очагов для костра – вот все, что можно было здесь увидеть. Когда-то, в те далекие времена, когда вся большая страна в едином строю шагала к коммунизму, эта земля принадлежала большому процветающему лесосовхозу. Но страна распалась и теперь никто не смог бы вспомнить даже названия совхоза, а ухоженные расчищенные лесопосадки со времнем превратились в непроходимые дебри из сухого камыша и густых зарослей дикой еживики, со всех сторон обступивших маленькую поляну, на которой каждую весну с наступлением теплых дней появлялись палатки любителей дикого отдыха. Петляя по лесу, узкая, но глубокая река, в этом месте разливалась в небольшое озерцо, один берег которого утопал в зелени молодого камыша, а второй люди превратили в песчаный пляж. Безоблачное небо, отражаясь в прозрачной глади, до самого дна наполняло озеро синевой. Летнее солнце игриво ласкало неторопливые волны, но вода все равно оставалась приятно прохладной и тихим плеском манила к себе уставших от города людей.

- А вообще, что за радость нам куда-то переться? - изучив обстановку, вкрадчиво спросил Мамед, искоса поглядывая на товарищей. – Здесь, как я погляжу, тоже ничего. Может, ну ее, эту рыбалку?

- Тебе что, это самое... в городе баб того... мало что ли? – проворчал Туча, без труда угадав истинную причину такой перемены в настроении Мамеда.

- Фу, Туча, не баб, а женщин. Я настаиваю.

Туча почувствовал, что над его давней мечтой нависает угроза.

- Ты, Мамед, это самое свое не начинай! Понял, нет?! Мы не для того этого целый день в жару на калдобинах тряслись, чтобы ты это... вдали от своего гарема, короче, спокойно того... кабелировать мог.

- Понятно. Ваш голос учтен, – спокойно ответил Мамед. – А что скажут другие участники заседания?

- Э-э-э, мой лучший рыбка – колбаса, – честно признался Шера, но тут же добавил. – Но про бабов манга тоже баробер (2).

Попав под перекрестный огонь двух с надеждой вопрошающих взглядов, Монгол равнодушно пожал плечами. На душе у Тучи заскребли черные кошки с длинными острыми когтями.

- Нет, нет, мужики, это того... как его... провокация... самая такая... не поддавайтесь. Ну, ведь это... Давно... Вот черт! – Туча старался, но красноречие никогда не было его козырем, особенно, в моменты волнения. В рукаве оставался последний туз и он не задумываясь выложил его на стол. – Да и Кот там уже ждет. Теперь уже того... приготовил все, прикормил...

- Ийе-е-е, – удивленный взгляд Шеры пробежался по лицам товарищей. – Какой так Кот ждет? Откуда пришел?

Поняв, что сболтнул лишнего, Туча до крови прикусил язык.

- Да и правда, что их, в городе что ли мало? – Мамед попытался было отвлечь друзей от опасного разговора, но Шера уже шагнул вперед и, развернувшись, внимательно смотрел на растерявшихся друзей. Угольки черных глаз разгорались недобрым огнем.

- Кот, значит, ждет. Да? Рыбаки,ё...!

- Шера, ты это...

- Какой это? Миротворец играешь, да? Дурачок нашел? Вот и давай, вали к свой Кот, – и махнув рукой, Шера решительно зашагал в сторону разбросанных по берегу палаток.

- Шера, да погоди ты! – Мамед попытался поймать друга за руку, но тот вывернулся и зашагал еще быстрее. Сделав несколько шагов, он как будто передумал и остановился, но прозвучавший вопрос начисто убил всякую надежду на мирный исход.

- Автобус когда вернуться сделает?

- Так это... теперь это самое с утра только, – по-прежнему не поднимая головы, ответил Туча, маленьким язычком ругавший себя за неосторожность.

Шера снова зашагал к палаткам, не откликаясь на призывы семенящего за ним Мамеда.

- Ну и кто тебя за язык тянул? – Монгол посмотрел на Тучу и великан в одну секунду стал маленьким и беззащитным.

- А вас кто просил начинать? Ну ее, эту рыбалку! Че там делать? Здесь того... хорошо. Не начали бы вы, и я бы это самое...

- Все! – вернувшийся Мамед одним словом подвел итог короткой беседы. – Уперся. Теперь его только трактором с места сдвинешь. Вот и помирили, блин!

- Ну, это... делать-то что будем?

- А что теперь сделаешь? Не ждал бы Кот, так можно было бы и здесь остаться, а так...

- Ну да. Шера-то с нами теперь это самое... все-равно разговаривать не будет. Это даже не вопрос.

- Шера итак не пропадет, – высказал свое мнение Монгол. – Пожрать у него есть, так что... Показывай дорогу, болтун Сусанин.

- С какими усами? – не сразу понял Туча, но так и не дождавшись ответа, начал обяснять маршрут. – Сейчас по дороге до второй канавы. Там нелево и до берега. Ну и там еще метров сто, чуть больше может.

- А может, я все-таки останусь? А то Шера один, – Мамед еще раз попробовал увильнуть от пешей прогулки по лесу, но тяжелые вздохи друзей вынесли этой идее безоговорочный вердикт. – Да и ладно. Все равно ни одной нормальной нет. Пошли.

2

День пролетел незаметно. Солнце спряталось за густой стеной лесопосадок, чуть погодя оттуда же на потемневшее небо вскарабкалась бледная луна, вокруг рассыпались звезды. Ровные ряды деревьев окутала темнота и рукотворный лес, совсем не страшный днем, превратился в дремучую чащобу из детской сказки на ночь с бабой ягой, лешими и прочей нечистью. Разбросанные по берегу палатки осветились изнутри тусклым светом фонарей и дрожащим огоньком свечек. Пустив в ход кремы и спрэи, люди возвели между собой и комарами крепостную стену и теперь с удовольствием предавались усталому спокойствию вечера. Над озером легла тишина, лишь изредка нарушаемая нестройным хором лягушачьего оркестра или ленивым лаем разбуженной болонки.

Но ближе часам к одиннадцати, стало понятно, что в засыпающем лагере назревают события – группа неизвестных заговорщиков, чьи тени временами бесшумно скользили от одной палатки к другой, явно к чему-то готовилась, в нетерпении ожидая условного сигнала. Наконец, в одной из палаток разом погас весь свет. Мгновенье спустя защитного цвета полог зашевелился и в небольшую щель просунулась детская голова, с двумя короткими косичками, торчащими в разные стороны. - Уснула! – шепнула голова и темнота вокруг палатки сразу ожила, зашевелилась. Несколько пугливых теней сбежались в кучу и стали посмелее:

- Я же говорил, что подействует, – не без гордости заявил Женька, но, испугавшись собственного голоса, замолчал, опасливо оглядываясь вокруг. Убедившись, что все спокойно, он обернулся к ближайшей палатке и шепнул чуть громче. – Пацаны!!!

На зов выскочили остальные заговорщики, которым Женька гордо объявил результат:

- Объект спит, путь свободен.

- Ой, мальчики, я так боюсь, – прощебетала из глубины палатки Севара – отличница и вечная зануда. – А вдруг она проснется? Что тогда будет?

- Да кончай ты не измене ерзать! – по своему успокоил ее один из мальчишек.

- Боишься, здесь сиди – палатки охраняй! – резонно посоветовал другой.

- Не бойся, не проснется, – поспешил успокоить сомневавшихся Женька. – У меня сестра двоюродная в Боровке (3) учится. Она сказала: до утра хватит.

- Круто, – как всегда коротко, но емко высказался Юрка-одуванчик.

- Все, кончай базарить, – осмелевший Женька говорил уже в полный голос. – Собирайтесь!

Сборы закончились, почти не начинаясь – через минуту все и вся было готово к побегу. На правах вожака Женька провел весь отряд между спящих палаток, по заранее разведанному пути пересек утонувшую в темноте поляну, и босыми ногами прошлепав по сырому песку, оказался у самой воды. Здесь, на фоне зыбкого отражения звезд длинным темным прямоугольником от берега тянулся деревянный настил, в конце которого светлели ободранными бортами две старые лодки. Отсыревшие, местами прогнившие доски осуждающе заскрипели под ногами беглецов, будто призывая их одуматься и вернуться. Но, дети, быстро покидав рюкзаки на замусоренное дно лодок, расселись по скамьям, шутливо толкая друг друга. Подхваченные течением лодки, покачиваясь на волнах, стали медленно удаляться от темного пятна палатки, в которой безмятежному сну придавалась напоенная чаем со снотворным Карина.

Метров через двести Женька отменил конспирацию – мальчишки взялись за весла и под протяжный скрип ржавых уключин лодки пошли быстрее. Разгоняя ночную тишину, захрипел старый «Sharp». В ответ в прибрежных зарослях что-то зашуршало, затрещало, юркнуло, побежало – современная попса способна напугать даже бесстрашных ночных хищников.

Причалить решили у небольшой поляны, посреди которой рос огромный на половину сухой тополь.

- В прошлом году я здесь со старшеклассниками тусовался, - гордо заявил Женька. – Отпа-а-ад.

Лодки уперлись в обрывистый берег, о ставших не нужными веслах тут же забыли. Одно из них с тихим плеском упало в воду и ни кем незамеченное так и поплыло по течению. Зеленый ковер травы у воды был нежным и шелковистым, но уже в двух шагах от берега сухим и колючим. Лунный свет бесшумным водопадом струился с неба и заливал всю поляну, так что можно было пересчитать листья тополя или рассыпавшихся вокруг сверчков. Но совсем рядом полукругом раздвинутый лес в непроглядной тьме хранил свои тайны.

Глухой стук двух упавших в траву канистр с пивом стал сигналом к началу праздника. Ради этого мгновенья дети все утро тряслись в старом автобусе и целый день терпеливо переносили опеку Карины, которая ни на минуту не оставляла их без присмотра. На поляне закипела работа – еще трезвые мальчишки трещали ветками, чиркали спичками, стараясь превзойти друг друга, деловито матерились на сырую бумагу. Девченки, в свете луны разглядывая пакеты, старательно разгляживали скатерть самобранку. Наступала взрослая жизнь, срок которой истекал только утром, как у графа дракулы – с первыми лучами солнца. Но до этого было еще далеко, и пока... Пока и море по колено, и коня на скаку и в горящую избу не ахнув. Канистры быстро опустели и началось не совсем одетое купание, мордобой с переменной действующих лиц, дикие пляски под музыку посаженных батареек. Самые смелые отскочили в темноту и, рассчитавшись на первый-второй, разбились по парам. Но гвоздем программы стала казнь зловредного Альфа – преподавателя информатики, который строгостью своей держал в страхе все подрастающее поколение школы. В зарослях нашли сухие ветки, из них быстро смастерили чучело с остатками арбуза вместо головы. Под оглушающий вой и пронзительный свист привязали лихоимца к одинокому тополю. Женька заготовил обвинительную речь из восьмидесяти трех пунктов, но, едва ворочая недавно еще послушным языком, прочел только три, зато самых главных. На остальное не хватило ни сил, ни терпения. Осмелевшая вдали от учителей Севара в окружении скачущих жриц огня поднесла к вороху сухих листьев пучок горящей соломы. Сожжение началось.

3

- Да хорош тебе маяться, Туча, придави тебя штурмовкой (4)! – Обратился к другу Кот, наполняя рюмки. – Лучше иди, выпей.

В ответ Туча лишь упрямо покачал головой. Оседлав огромный ствол поваленного дерева, корни которого так и не растались с одним берегом, а крона зацепилась за другой, Туча вот уже три с лишним часа не сводил уставших глаз с красной точки поплавка. Но тот оставался неподвижным.

Остальные рыбаки примостились у низкого толстого пенька, на потресканом срезе которого, среди остатков пира тускло поблескивала ополовиненная бутылка со странной желто-зеленой жидкостью. Две ее близняшки, незаметно опустошенные под разговоры о тяжелой жизни, надоевшей работе, дорогих машинах и красивых женщинах, валялись в траве рядом с тремя так и не разобранными удочками.

- Пока не выпьешь, клевать не будет, Туча, – поделился секретом успеха Мамед, но Туча раздраженно отмахнулся от назойливых друзей. – Рыба она ведь по суху не ходит, потому удочки обязательно смочить надо. Будешь? Ну, как хочешь. Пьем за твой успех! У-у-хххх, ё-ё-ё. Как же вы это пьете? Ее же спиртом разбавлять нужно.

Мамед едва выдохнул, потом с трудом вдохнул. Переведя дух, он отправил в рот кусок колбасы, долго и с наслаждением жевал его, и, проглотив, объявил с довольным видом:

- Наелся, напился – в царя превратился.

Лесной разговор Кота и Монгола снова потек по городскому руслу, а захмелевший Мамед отполз в сторону, прислонился спиной к теплому шервашому стволу и, нахлобучив на голову наушники, принялся мучить друзей вокалом.

- Слышь, Мамед, это...всю рабу распугал! – не выдержал Туча после очередного соло. – Хватить орать!

- Так вот и я им говорю, хватит жрать! – согласился Мамед, стараясь перекричать певца, которого кроме него никто не слышал. – Сколько можно? И так как пришли только и делаем, что жрем. Жрем и пьем. А потом сначала все то же самое.

- Да не жрать. Орать говорю хватит, урод!

- Ну-у-у, не знаю, – удивленно протянул Мамед. – Если бы торт, я б тоже не отказался. Да только как в такую жару торт сюда притащишь? А так торт я люблю.

- Мужики, вы бы это... забрали его к себе, а? – взмолился Туча, но в ответ услышал лишь пьяный смех. – Клянусь, Мамед, еще одно слово и я тебя того... покалечу на хрен.

- Не-е-е! – спокойно ответил Мамед. – Лечо не люблю. Я вообще овощи как-то не очень. Я вот знаете что...

Но Туча уже ничего не слышал. Резко, без обычных предупреждающих поигрываний, поплавок ушел вниз, скрышвись в темной толще воды. Напрягая затекшие ноги, Туча распрямился во весь богатырский рост и что было сил потянул вверх уделище, которое затрещало и угрожающе согнулось. С протяжным звоном натянулась леска. Глаза Тучи заблестели предчуствием долгожданной рыбацкой удачи, руки задрожали от волнения – вот она, награда за терпение. Но тут над взбаломученной водой показалось что-то черное, тонкое и длинное, совсем не похожее на рыбу.

- Тьфу, ты, через пень тебя в колоду!!! – Выругался Туча, разглядев в пойманном предмете лодочное весло. В сердцах он бросил удочку и ни в чем не повинная снасть присоединилась к упущенному веслу. Спрыгнув с теперь уже ненавистного бревна, Туча размашисто зашагал к лесу:

- Пойду это... дров соберу, – сообщил он друзьям, пытаясь скрыть раздражение. – А то того... холодать начинает.

- Давай, давай, сучков тебе в руки!

- Увидишь лешего – привет ему от нас.

Но сделав несколько шагов, Туча замер, нахмурившись, недоверчиво потянул носом воздух и от знакомого запаха бешено заколотилось сердце. Привычно-тревожное чувство забурлившего адреналина покатилось по всему телу. Все еще надеясь ошибиться, Туча поднял голову, чтобы увидеть как совсем недалеко темное ночное небо, озарялось ярко-красным светом бушующего в лесу пожара.

4

Сожжение началось. Севара, окруженная жрицами огня, поднесла к вороху сухих листьев пучок горящей соломы. Охристые побеги пламени запрыгали по ладоням-листьям, из глубины желто-красной горы густым столбом повалил сизый дым. С каждым съеденым листом набирая силу, огонь быстро добрался до принесенного в жертву чучела и, рассыпавшись в пепел, оно растаяло в огненном тумане. Обугленный арбуз-голова выскочил из горячего чрева костра и покатился по траве, оставляя за собой черный дымящийся след. Опьяневшие от пива и свободы школьники злорадным воем огласили испуганно затаившийся лес.

Обнимая черневший ствол, пламя принялось слизывать с него потресканую кору. Трепещущие красные пряди поднимались все выше, превращая старый тополь в гигантский факел, языки которого, взвиваясь над лесом, доставали до самых звезд. По темному небу светлыми пятнами дыма неспешно поплыли медузы, дрожащие щупальца спрутов, вытягиваясь по ветру, облепили луну и поляна погрузилась во мрак. Только дрожащий свет пожара заливал ее кровью медленно умиравшего тополя, который ярко-красным магнитом притянул взгляды подростков, столбами вросших в стонавшую от нестерпимого жара землю.

Под треск надломленного ствола горящие ветки содрогнулись каждым уцелевшим листочком. Дерево качнулось, накренилось и, жалобно простонав, рухнуло в лес, взметнув вокруг себя огромное облако красной пыли. Многоголовый огненный змей вырвался на волю, опалил кусты дикой ежевики, стремительно пополз по сухому ковру травы, заметался в густом кустарнике, через секунду радостно запрыгал среди пожелтевшей листвы деревьев. Ветки вспыхивали как шведские спички, и, еще не успев покончить с одним деревом, огонь перекидывался на рядом стоящее. Из раскаленного жерла взлетали подхваченные горячим потоком пылающие листья, ветки. Теряясь в дыму, эти крохи пожара разлетались в разные стороны, а потом возвращались на землю, прячась в траве и камышах, над которыми в ту же секунду поднимались языки вечно голодного пламени. Как маленькие ручейки стекаются в реки, а реки в океаны, так и разбросанные островки пламени протянули друг другу руки и слились в сплошную огненную стену, которая медленно продвигалась вперед, пожирая все, что попадалось на ее пути. Казалось, горит все вокруг: и отражавшая отблеск пожара река и смешанные с дымом красно-серые облака, плавленным свинцом размазанные по закопченому небу.

Первым опомнился Женька. С очередным порывом ветра горячее дыхание пожара опалило его лицо и, вздрогнув, мальчишка бросился бежать. Подгоняемый страхом, он вихрем пролетел через всю поляну и в одиночку легко столкнул с берега лодку, которую до этого они едва волочили впятером. Не оглядываясь, Женька перемахнул через борт, весло само прыгнуло в руки, толчок, еще толчок, лодка вышла на глубокую воду и подхваченная течением заскользила прочь от исчезавшей в дыму поляны. Отпуская, чувство страха поползо вниз, от бешено кувыркавшегося сердца к слабевшим ногам и дрожавшим коленям. Одновременно с облегченным вздохом разум взял верх над инстинктом, и, оглядевшись, Женька сообразил, что находиться в лодке один.

Растерянный взгляд заметался по уплывавшему берегу, а там... В дикой панике нещадно давя друг друга, одноклассники пытались втиснуться в оставшуюся лодку. Та уже едва держалась на плаву и с каждым новым пассажиром пугающе погружалась в страшную темноту реки. Одно неосторожное движение, вода хлынула через борт, пронзительный визг перепуганных девчонок разлетелся над горящим лесом и в красных отблесках пожара засверкало мокрое днище перевернутой лодки. Черные точки голов рассыпались по забурлившей воде, среди поднятых волн замелькали руки, ноги, звенящие голоса слились в единый вой ужаса.

Женька схватился за весла, но тут же, заглушая крики, в ушах зазавучал приторно-сладкий шепот страха: «Не возвращайся, умрешь, умрешь, умрешь...». Руки разжались сами собой и лодка продолжала скользить вдоль берега. Окаменевший Женька зажмурился, чтобы не видеть тонувших друзей, чтобы не слышать их криков, зажал ладонями уши, в глухую темноту загнав совесть. Но тут что-то горячее ужалило его за ногу. Вскрикнув, Женька открыл глаза. Прямо перед ним, со злобным шипением катаясь по сырому дну, искрилась головешка с кулак величиной. Женька отшатнулся и, не помня себя, не понимая зачем, бросился в воду.

Намокшая одежда стальной цепью опутала тело, обувь превратилась в тяжелую гирю. Слабевшие руки заметались в разные стороны, пытаясь схватить хоть что-нибудь, но вокруг была только вода и ничего кроме. Веревки водорослей опутали ноги и безжалостно потащили подростка в ледяные глубины. От нехватки вохдуха сдавило грудь, застучало в висках, потемнело в глазах.

Потирая руки, водяной уже с интересом разглядывал своего нового гостя, но в этот момент пара невидимых рук подхватила обмякшее тело и Женька оказался на поверхности. Под свистящий хрип легкие втянули разбавленный пеплом воздух с запахом лесной гари, горячий ветер пожара обдул мертвенно бледное лицо, и сквозь мутную смесь слез и речной воды Женька разглядел дымное небо, горящий берег и... склонившегося над ним Мамеда.

- Сколько вас было? – спросил он, но Женька только трясся всем телом и, громко всхлипывая, глотал ручьями катящиеся слезы.

- Мы... не хотели. Мы... просто...

- Каяться после будешь. А пока сколько вас было?

- А он... мы не хотели, – продолжал лепетать Женька, стеклянными глазами уставившись в одну точку, пока после несильной оплеухи в глазах его не замелькал яркий цветной калейдоскоп.

- Сколько вас было? – повторил вопрос Мамед, опускаясь на колени и хватая Женьку за плечи.

- Одиннадцать!!! – выпалил Женька, растирая запылавшую щёку.

Мамед поднялся с колен и оглядел затянутый дымом берег. Неподалеку рыдали две насквозь мокрые девчонки. Чуть поодаль, гоня впереди себя двух мальчишек, Туча тащил за шиворот еще два неопознанных существа. Дальше по грудь в воде стоял Кот. Одной рукой прижимая к себе маленькое ревущее тело, второй он пытался выловить еще кого-то. У самой воды Монгол успокаивал бившуюся в истерике Севару.

Скрипнув зубами, Мамед прошептал нецензурную скороговорку, еще раз пробежал взглядом по берегу, пересчитал детские головы, и, рупором сложив ладони, прокричал во всю мощь легких:

- Одного нет!!!

Забыв о спасенных, все повернулись к реке. Ни крика, ни плеска. И даже поднятые суматохой волны почти растворились в прибрежных камышах. Взгляды заметались по спокойной глади, но река не собиралась расставаться с добычей и потому надежно хранила свою тайну. Туча все же кинулся было в воду, но звонкий свист заставил его остановиться и обернуться к Монголу. Не мешкая, тот жестами раздал указания: ткнув пальцем в Тучу и Мамеда, кивнул в сторону проглоченной дымом поляны, поймав взгляд Кота, взмахом руки отправил его вдоль берега, сам тут же сорвался в другу сторону.

Оставшись одни, школьники сбились в кучу – мальчишки почти пришли в себя и теперь сидели молча опустив головы, лишь изредка с виноватым сопением поглядывая друг на друга. Девченки все еще ревели, размазывая по щекам черную сажу, и испуганно вздрагивали каждый раз, когда оттуда, где недавно они так здорово веселились, доносился страшный рев бушевавшего дракона.

Снова раздался свист и из дыма вынырнул Туча, на плече у которого лежало маленькое тело в синем купальнике. За ним, вытряхивая из подпаленных кудрей искры, появился Мамед. На свист из камышей выскочил Монгол.

- Живая? – спросил он, увидев находку Тучи. Тот лишь кивнул в ответ.

- Это... надышалась только. Монгол, уходить бы того... Видал это самое, сушь какая вокруг? Быстро идет, вражина. Не поторопимся – того... отрежет.

- Оттуда уже не пройти, – сообщил вернувшийся Кот, указывая себе за спину. Там над стеной зарослей уже стояла завеса дыма, сквозь который нет-нет проглядывали сполохи пламени.

- На тот берег надо, – предложил было Мамед, но брошенный через реку взгляд начисто убил и эту надежду: по узкой прибрежной полосе уже расползались черно-красные круги, кое-где загорались пучки камыша. – Грамотно обкладывает, с-с-с-сука.

- Выводи, Туча. Ты один эти места знаешь.

Туча задумался, внимательно изучая дымившие заросли, кивнул и передал свою ношу Монголу.

- Только это... чур если не выйдем, меня потом это самое... того... не ругать, – выдвинул он единственное, но очень важное условие.

- Мертвые это самое... срама того... не имут, – передразнил его Мамед, но Туча этого уже не слышал. Решительно шагнув в клубы дыма, он исчез в них, не успев сделать и трех шагов. Шедший вторым Монгол, потеряв Тучу из виду, шел на шелест раздвигаемых камышей и треск ломаемых веток. Туча пробивался сквозь заросли будто раненный дикий кабан, уходивший от смертельной погони.

- Рота подъем, выходи строиться! – скомандовал Мамед школьникам. Сам он покидал поляну последним, постоянно подгоняя отстававших и поднимая спотыкавшихся.

Пожар будто понял, что люди, которых он уже считал своей добычей, пытаются ускользнуть. Горячая погоня кинулась по свежему следу. Едва Мамед проскакивал очередную стену из камыша и кустарника, как через минуту на нее уже взбиралось пламя. Позади все шипело, трещало, свистело, под истлевшими майками спины покрывались волдырями ожогов. Над головами то и дело пролетали искры, головешки, горящие ветки. Некоторые из них залетали далеко вперед и, спрятавшись в зарослях, устраивали огненные засады – новые очаги пожара то и дело вставали на пути Тучи и иногда тому приходилось руками раздвигать уже загоравшиеся камыши. Все вокруг утопало в дыму, от которого слезились глаза, нестерпимо першило в горле, кружилась голова.

Наконец, танком продравшись сквозь пышный куст еживики, Туча выскочил на ту самую просеку, по которой несколько часов назад они шли на рыбалку, мирно беседуя о чем придется. Лицо его было исцарапано, майка изорвана, утыканые колючками руки краснели кровавыми бороздами, вдоль неровных краев которых висели черные лосктуы обгоревшей кожи.

- Броса... курить на..., к черто... мате... – на частых вдохах глотая концы слов, простонал Монгол. Рядом, взмокшей спиной привалившись к дереву, опустился на корточки Кот. Широко открытым ртом Мамед жадно втягивал белесый от дыма воздух. Легкие Тучи рвались из груди натужным хрипом.

Пожар остался метрах в сорока позади, но даже здесь ощущалось его горячее дыхание – кора деревьев на глазах чернела и трескалась, листья, раскачиваясь на жарком ветру, скручивались и, начиная тлеть, слетали с ветки, а достигая земли, уже превращались в пепел.

- Передохнем маленько, – вытирая градом катящийся пот, предложил Монгол, но не успел он договорить, как в лесу остатки того, что раньше было чинарой, с жалобным криком рухнули в чащу. Рой огненных мотыльков осветил ночное небо. Разлетевшись по лесу искрящие головешки взялись за дело и пожар резким прыжком голодного тигра покрыл половину пространства, отделявшего его от людей.

- Ох и сволочь же ты, ваше благородие, – проворчал Мамед, с трудом заставляя себя подняться. – Даже отдышаться не дашь спокойно.

Все в том же порядке они пошли по заросшей молодняком просеке, теперь уже вдоль пожара, который, вступив в сговор с ветром, торопился снова зажать людей в огненных тисках. Как выпущенные из пращи дротики в беглецов летели раскаленные клочья сгоревших деревьев. Объятые пламенем ветки поднимались над лесом, огненно-хвостатой кометой устремлялись оттуда вниз, и, ударившись о землю, разбрасывали по еще нетронутому сухостою маленькие частички большого пожара. Все ближе и ближе огонь подбирался к полосе вырубленного леса, на которой, без остановок скача между пеньков и ям, оставляли последние силы вконец уставшие люди. И когда пламя подошло настолько, что жар его, плотным горячим потоком стелившийся над землей, в пару секунд высушивал детские слезы, Монгол с Тучей выскочили на проселочную дорогу, где еще хранились следы автобуса, который утром привез их к «лесному озеру». Свернув направо, не сбавляя хода, они заспешили в сторону дикого лагеря. Только Кот и Мамед ненадолго задержались у лесного перекрестка, глядя на единственный путь от «Лесного озера» в другой мир. Светлеющая пылью лента дороги уползала в темноту леса, и там, где она терялась из виду, густой дым скрывал звезды, вместо которых красными мотыльками в небе парили искры.

5

Первые признаки рассвета уже разбавили темноту ночи, вершины далеких гор осыпало крошками восходящего солнца, на фоне черного леса светлыми пятнами проступили размытые очертания палаток. Их обитатели спокойно наслаждались самым сладким утренним сном, не догадываясь, что где-то совсем рядом бушует страшная, неукротимая сила. Об этом уже знала река, но она молчала, в полной тишине унося с собой жидкие обрывки беловатого дыма. Знал и горячий сухой ветер. Будто желая предупредить беспечных людей, он все настойчивей трепал тонкие стены их походных жилищ. О надвигавшейся беде знала земля, уже начинавшая дрожать под мощной поступью огненного зверя. Знал каждый обитатель горящего леса. Уже потухший было костер почувствовал приближение старшего брата и заточенный в покрытые сажей камни невольник человека ожил надеждой на скорую месть покорителю. Но люди по-прежнему пребывали в неведении. Все, кроме одного.

Когда человека терзает неизестность, он не способен думать о хорошем. В такие минуты воображение для своих картин всегда выбирает самые черные краски. Вот и Шера, хоть и гнал прочь недобрые мысли, избавиться от них не мог. Проходила минута и яд предчувствий капля за каплей заполнял сбившееся с ритма сердце, тревога густым тяжелым комком застревала в горле. Кусая губы, Шера метался среди сонных палаток, щелкая суставами пальцев, не сводил глаз с выползавшей из леса дороги, напрягая слух, надеялся услышать торопливые шаги или знакомые голоса. Но тщетно. Тишина разлеглась над лесом и только кроны обреченных на гибель деревьев жалобно шептались между собой да испуганная болонка, пытаясь разбудить хозяев, тихо поскуливала у закрытой палатки. А стрелки часов неумолимо скользили по фосфорному циферблату, с каждым движением откусывая маленький кусочек от еще теплившейся надежды.

Но вот хрустнула ветка, зашуршали потревоженные листья. Шера подскочил, как ужаленный, и ноги сами понесли его к лесу, из темноты которого один за одним выплывали размытые тени.

- Наши люди не спят! – с гордостью заявила одна из теней голосом Мамеда.

Но вот Кота нежданная встреча явно на обрадовала.

- Шера!? – удивленно прошипел он. Брови сошлись на переносице, глаза сузились до щелей пулеметных дзотов, не предвещая ничего хорошего, заскрипели плотно стиснутые зубы. – И как он здесь оказался, полугайку вам на нос?

Мамед прикинулся глухим. Туча, стараясь придумать ответ на простой вопрос, одной рукой ухватился за кончик носа, вторую запустил в опаленную гриву.

- Теперь главное это самое... чтобы мобила евошняя работала. А то наши-то теперь того... плавятся уже, – приличная отговорка так и не пришла в голову и Туча решил перенять опыт Мамеда, притворившись, что ничего не слышал.

- А куда она денется?

- Ну, мало ли, – Туча был так рад новой теме, что сразу нашел множество причин. – Батарейка там это самое села.

- С чего вдруг? Если только он в секс по телефону позвонил да заслушался.

- Ну, или это, как его... Да короче, много разного.

- Видел?! – едва приблизившись, спросил Шера.

- Даже потрогали, – Мамед показал обожженые, исцарапанные руки. – Мобила пашет?

- Нет, – громко хмыкнув, Кот покачал головой – «так я и знал». Шера недовольно покосился на бывшего друга, но ничего не ответил, только добавил, возвращаясь к разговору о мобильнике. – Батарей сел.

Три пары глаз дружно стрельнули в Тучу колючками немого укора.

- А чего я-то? Это как его... совпадние просто. Что я...

- Да он все равно бесполезно здесь, – махнул рукой Шера. – Я какой место не пробовал, даже вон та горка поднималься. Сигнал йук (5).

- А вот зачем пробовать, если сигнала нет? – сквозь зубы процедил Кот, делая вид, что не обращается к кому-то конкретно, а разговаривает сам с собой. – Допробовался. Батарейку только посадил.

Шера глубоко вздохнул и долго протяжно выдохнул. Сдерживать закипавшую в груди злость становилось все труднее и, видя это, Монгол поспешил сменить тему:

- Ладно, с этим мы разберемся. Народу здесь много?

Шера пожал плечами:

- С нами сорок, сорок пять, может. Знал бы, считал.

- Во-во, вот и считал бы лучше, – все так же в сторону бросил Кот, – чем по горкам шляться, пробовать. Звездочет.

- Слушай, ты, умный, да? Молчи, пока зубы в рот целый. – Шера повернулся к Коту, тот решительно шагнул навстречу. Сверкающие ненавистью взгляды встретились и прохладный утренний воздух сразу же раскалился.

- Это... хорош вам того...

- Тр-р-р, залетные.

Мамед с Тучей втиснулись между противниками, но зость от былых обид и невысказанных претензий уже плеснула через край, живым кипятком обдавая оголенные нервы. Ярость пробилась сквозь редуты благоразумия и завладела каждой клеточкой мозга, каждым мускулом разъяренного человека. Кулак просвистел в воздухе но, не достигнув увернувшейся цели, врезался в ухо не готового к такому повроту Тучи. Туча зарычал, прижимая ладонь к занывшему уху, но рвавшегося в бой Кота не отпустил. Мамед повис на плечах Шеры. Тот хрипел как перегруженный тяжеловоз, но заставить себя остановиться уже не мог. Казалось еще чуть-чуть и эти двое сметут на своему пути все преграды и вцепятся друг в друга, как лютые волки, не поделившие жирную добычу.

- Ну-ка, стоп! – голос Монгола подействовал на дерущихся как гонг на боксеров. Попав под обстрел сверкающих раскосых глаз, Кот потупился, как нашкодивший ребенок. Шера тоже сбавил обороты, напоследок оттолкнув от себя облегченно вздохнувшего Мамеда. – Уймитесь оба. Нашли время мордобой устраивать. У нас земля под ногами горит, того и гляди... А вы тут... Вобщем так, слушайте сюда внимательно оба. Ваши терки – это ваши терки. И когда мы отсюда выберемся, вы хоть поубивайте друг друга. Мне лично по барабану, до лампочки, и что там еще. Но пока эта заморочка не кончится, услышу хоть одно слово, которое мне не понравится, пеняйте на себя. И не дай бог вам друг к другу ближе пяти метров подойти. Понятно? Я спросил, понятно? Шера?

- Легко. Только от меня далеко пусть стоит.

- Кот?

- Может... Мне еще... у него... прощенья попросить? – Кот все еще не мог отдышаться и после каждого слова ненадолго умолкал.

- Мне твой прощений на туалет ходить бу...

В темноте мелькнул кулак Монгола. От удара в грудь Шера пошатнулся, оступился и, не удержавшись на ногах, упал. Тут же вскочив, сжал кулаки, но перед ним сразу выросли Мамед с Тучей и драка снова не состоялась.

- Я предупреждал, Шера.

Отступив, Шера едва сдержал слезы. Боли он не почувствовал даже в момент удара, но сейчас ему казалось, что все друзья оказались вдруг на стороне Кота и от такой несправедливости слезы сами собой наворачивались на глаза.

- Что встал? – спросил он, вызывающе глядя на Тучу и Мамеда.

- Шера ты бы того... успокоился и это... а то...

- А то что? Тоже ударить будешь, да?

- Ну вот что ты...

- Какой что? Не вижу что ли? Давай, бей, хочешь раз. Кто хочешь?

И хотя желающих не нашлось, Шеру это не успокоило. Горько усмехнувшись, он еще раз обвел всех влажным от обиды взглядом и, не говоря больше ни слова, быстро зашагал прочь, растворяясь в утренней мгле.

- Ну, ты это... Монгол... того...

- Я его предупреждал! – отчеканил Монгол, давая понять, что сожаления о сделанном в его душе нет и не будет.

- Доволен? – Мамед посмотрел на Кота.

- Да, счастлив просто! Не видно по мне? Аж свечусь весь!

- И ты хорош, – повернулся Мамед к Монголу. – Тоже мне, судья Дрэд нашелся.

- А это не ты минуту назад разнять их не мог? А теперь что? По другому запел, мистер справедливость?

- У-у-фф, ташбаш (6), - качая головой, выдохнул Мамед и, безнадежно махнув, добавил. – Пойду лучше, Шеру догоню.

Но сделав несколько шагов, Мамед остановился:

- О, черт, этого нам только не хватало. Готовьтесь, покемоны, - обратился он к подросткам, указывая в сторону палаток. Оттуда, поднимая облака пыли, свирепым неудержимым ураганом неслась растрепанная, помятая от нездорового сна Карина. – Ваша очередь люлей получать!

Но Карина удивила всех и Мамеда прежде всего. Казалось, испуганно попятившихся школьников она даже не заметила, на полном ходу пролетев мимо них. Дикий визг, тигриный прыжок и тонкие пальцы намертво вцепились в растрепанные кудри Мамеда.

- Ах ты сволочь... Я... Я тебя... Ты мне... Гадина... – не замолкая ни на секунду, Карина трепала затигнутого врасплох врага. Голова Мамеда болталась, как взбесившийся маятник, вырванные волосы клочками разлетались в разные стороны. В воздухе замелькали босые ноги, беспорядочные удары градом посыпались на Мамеда, ногти плугом прошлись по лицу, оставляя после себя глубокие борозды. Оказавшийся рядом Кот, беспомощно метался вокруг, но помешать разъяренной тигрице терзать ее жертву не мог. И только вдвоем с подоспевшим на подмогу Тучей они смогли оттащить Карину в сторону.

- Пусти, горилла, - маленькие кулачки частой дробью забарабанили по обхватившим девушку рукам. – Пусти, говорю.

Дав Мамеду возможность отскочить за линию огня, Туча разжал руки. И тут же резкая звонкая пощечина обожгла лицо великана. Туча зарычал, оскалив зубы. Ни чуть не смутившись, Карина тоже показала клыки и, выставив вперед горошины кулачков, приготовилась к бою. Но злиться как следует Туча не умел, а потому все его возмущение вылилось в короткую фразу:

- Я вам всем это... что... груша что-ли?

И добавив тоном незаслуженно обиженного ребенка «размахались тут», Туча отошел в сторону.

С отвешенной Туче пощечиной Карина выплеснула последние капли ярости. Ей на смену пришел испуг и, бросившись к школьникам, учительница со слезами на глазах принялась торопливо ощупывать мокрые тела, гладить взъерошенные головы, поправлять изорванную, обгоревшую одежду. Слезы градом катились по щекам, покусанные губы беззвучно нашептывали что-то бессвязное.

- Что ж вы делаете-то со мной? Севара, ты то куда... А ты что... Ну как же... Ладно, все, пойдемте, пойдемте. – Не переставая причитать и укорять, Карина повела отбитых у врага детей к палаткам.

- Да-а-а, пожалуй, по рейтингу эта ночь обойдет ворфоломеевскую, – предположил Мамед, отирая с ободранного лица кровь. И тут же, стрельнув хитро прищуренными глазами вслед удалявшейся Карине, добавил. – Одно успокаивает – не зря пострадал.

Мамед оттянул обгорелые клочки бывшей майки и в черно-красную от копоти и крови ладонь упал мобильник.

- Маме-е-ед, - укоряюще протянул Монгол.

- А что Мамед? Нам-то он сейчас понужнее будет, правда? А ей попробуй это объяснить. Ты состояние ее видел? Ни дать, ни взять раненная в анус пантера. Так что я уж лучше по старинке. Сама потом, кстати, спасибо скажет. Держи!

Украденный в суматохе мобильник перепрыгнул в ладонь Монгола. Две пары рук легко подкинули сухое тело и, ухватившись за толстую ветку, Монгол исчез в желтеющей листве. Послышался треск сучьев, из качавшейся кроны посыпались листья и сломанные ветки, через минуту откуда-то сверху донеслись обрывки разговора. Еще минуты через две запыхавшийся Монгол с мобильником в зубах спрыгнул на землю.

- И зачем только труд из нас человека сделал? – стряхивая с себя листву и мелкие сучья, посетовал он.

- Не томи, – нетерпеливо бросил Кот.

- Новости плохие. Вляпались мы по самое дальше некуда. Дорога здесь только одна.

- Только Дон и Магдалина ходят по морю сюда. – невесело напел Мамед. - Значится, заграница нам не поможет. И это главная новость дня.

- Помочь-то поможет, – продолжил Монгол, – только не сразу.

- Ну, не тяни, а, лафет (7) тебе на спину.

- Поговорил я с Собитовым. Он сегодня по области. У управления на случай лесных с военными летчиками есть договоренность. Так что он сейчас будет с ними связываться, вертолеты просить. Это долго, конечно, но по-другому никак. С земли теперь к нам не пробиться.

- Да лажа это полная, ствол (8) им в ухо. Не успеют они, – с досады Кот пнул толстый ствол и могучее дерево затряслось, как саженец-первогодка. – Пока они там договоряться, пока волокита вся эта с согласованиями, утверждениями. Обязательно найдется хмырь какой-нибудь, который засомневается. Будет тщательно взвешивать все за и против. Пока его убедят, потом пока сами вертушки подготовят, из города сюда доберуться. Да к этому времени здесь уже сплошное барбекю будет. Так что надо будить людей, брать их в охапку и дергать отсюда, время зря не треяя.

- Дергать можно, только куда? – спокойно возразил Монгол. – От бетонки мы огнем отрезаны. А вокруг километров на тридцать лесопосадки сплошные, через которые только трактор продерется. Сам же видел. А дальше горы. Если бы это только нас касалось, то другой вопрос. Одни мы может быть и вышли бы. А здесь половина народа дети, а из остальных половина бабы. И далеко мы уйдем с такой поклажей? Десяток километров и все. Дальше они по таким местам выдохнутся. На себе потащим? Ну это еще с пяток километров в лучшем случае, прежде чем сами языки на плечо положим. А дым уже потемнел, - добавил Монгол, указывая в сторону леса. – Значит, по верхам попер (9). Ты не хуже меня знаешь, как верховой скакать может. При хорошем ветре для него двадцатку в час выдать, все равно что (10)... Так что часов через шесть он нас настигнет и деваться нам будет некуда. А вертушки... во всей округе вертушки только здесь сесть смогут.

- А ты прикинь другую математику, – не согласился с доводами Монгола Кот. – Сейчас до фронта (11) километра полтора. Ну, плюс минус две сотни. Так? Сушняк там конкретный, к тому же прет он верхами, это ты точно сказал, и ветер не за нас. Так что линейка (12) семь-восемь, а то и вся десятка. Вот и получается, что фронт здесь часа через три максимум будет.

- Это еще если ветер того... не усилится, - предположил Туча и не успел он договорить, как мощный порыв сорвал с натянутого между палаток троса белоснежную майку и, поваляв ее в пыли, вместе с опавшими листьями потащил к лесу.

- Блин, Туча, ё...

- Чего? – делая вид, что не понимает смысла претензий, Туча округлил глаза.

- Да ничего. То батарейка у него села, то ветер ему подавай.

- Да я вообще, короче, это самое... молчать могу, - обиженно пробубнил Туча и отошел в сторону.

- Вобщем, они не успеют, - вернулся к прерванному разговору Кот. - У нас не больше трех часов.

- Разлетом (13) он сюда еще раньше достанет, – вставил Мамед. – Площадь уже солидная, при таком ветре, - все как один посмотрели на Тучу. Мотнув головой, тот хмыкнул и отошел еще дальше. – При таком ветре разлет около сотни метров будет, а то и больше. Так что полчаса смело вычитай. Но Монгол прав. Уходить отсюда нельзя. Здесь у нас хоть маленький шанс но будет. А в лесу... – и Мамед красноречиво покачал головой.

- Я это... думаю тоже... оставаться надо, короче, - забыв про обещание молчать, заговорил Туча. Он всегда прощал обиды прежде, чем те, кто их нанес начинал об этом задумываться.

- Трое против одного, - подвел итог короткого совещания Монгол. – Значит, остаемся.

- Если остаешься, надо идти рыбак искать,.– все обернулись. Метрах в десяти, скрестив на груди руки, стоял Шера. – Еще вечером три на тропинку ушел. Туда.

- Зарево увидят – сами вернутся.

- Какой сами? Если нет? Искать надо, сами придут не думай. Вы уже лес бежал, силы мало оставалось. Так что я бежать буду.

- А найдешь? – коротко спросил Монгол.

- Найдешь, - кивнул Шера. – Дорога один, куда уйдут? Факат тезрок керак (14), вдруг он много ходил.

- Хорошо, – Монгол протянул Шере руку. – Ты это, извини за...

- А-а-а, сам виноват, – ответил Шера но, пожимая протянутую руку, добавил. – Но случай есть – я мстить будет.

- Хорошо, – Улыбаясь, согласился Монгол.

- Смотри, не петляй да за сучки не цепляйся, – Мамед похлопал друга по плечу.

- Ты это... давай поосторожней там и... ну... возвращайся, короче. Обязательно.

- Считай, договорилься.

Только Кот, отойдя в сторону, старательно делал вид, что изучает поднимавшееся над лесом зарево, хотя сам постоянно косился в сторону Шеры и не упустил ни одного сказанного им слова. Пытаясь встать так, чтобы друзья ничего не заметили, Шера метнул на Кота короткий, но внимательный взгляд. Спресованные в одно мгновенье в памяти пронеслись картины долгой дружбы. Вспомнилась первая встреча на проходной училища, когда перед вступительным экзаменом, еще не зная имен друг друга, они делились шпаргалками. Мелькнула мысль, что может сейчас они видятся в последний раз. Недавние обиды показались вдруг такими мелкими, нестоящими. Но не успел севший на плечо голубь мира проворковать призыв к премирению, как тут же гордость холодной змеей шевельнулась в душе, прочь отогняя пугливую птицу.

- Два часа нет как увидимся, – тряхнув головой, пообещал Шера и быстрым шагом двинулся к лесу.

Провожали Шеру в полной тишине, но стоило ему скрыться в зарослях, Монгол тут же нарушил молчание.

- Короче, у нас в дефеците примерно час. Мысли есть?

- Да это... здесь только того... отжиг, короче, (15) поможет.

- Отжиг он на преграде хорош, – возразил Мамед. – При такой силе полоса метров двадцать нужна. Где ты ее возьмешь? Видел, как он через реку перемахнул? Даже на ахнул.

- Преграда будет, – Монголу мысль Тучи понравилась. – Здесь сорок с лишним человек. За пару часов мы у границы такую преграду соорудим... Траву уберем, землю прекопаем.

- Ага, перекопаешь, – хмыкнул Мамед. – Да здесь по периметру больше ста метров. А ширина нужна немалая.

- А нам по периметру ни к чему. Остановить его мы здесь все равно не сможем. Даже при самых героических усилиях. А так, с одной стороны река, с другой дорога. Между ними метров сорок всего. Вот тут мы полосу и соорудим.

- А смысл? При таком раскладе он нас все равно с фланга обойдет, – поддержал Мамеда Кот, оживший после ухода Шеры.

- Но это же не сразу. Пока обходить будет, глядишь, и Собитов с вертушками подоспеет.

- Ну, а я чего это самое говорю, – воспрял духом Туча. – Отожгемся.

- Неа, – снова возразил Кот после короткого раздумья. – Не выйдет, багром вам по глазам. Коли считать, что разлет в сотню метров будет, значит встречный с основным за стопятьдесят отсюда сойтись должны. Иначе смысла нет. А пока встречный против ветра такое расстояние пройдет, он и сам на верхи перебросится. И получим мы то, что имели, только намного раньше.

- А мы его того... ступенями пустим.

- Мыслишь, Туча, – на этот раз друга похвалил и Мамед. – Ступеней шесть-семь по тридцатке каждая. Тридцатку он минут в десять пройдет, а то и быстрее. За это время на верхи не перейдет. Разгореться не успеет, только по низам пройдет. А без низов и по верхам идти не сможет. Как там Карла Маркса говорил? Низы не могут, верхи не хотят.

- Ну да, ступенями, – Кот все еще не желал покидать лагерь пессемистов. – Это как же вы в чаще ступени-то организуете? Надо же огонь равномерно по всей линии пустить. Раз у нас полоса метров сорок, значит очагов восемь должно быть. Семь гребней по восемь очагов и того пятьдесят шесть точек. И как мы их вчетвером одновременно запалить сможем?

Разочарование гнетущей тишиной повисло над поникшими головами. Монгол уже готов был отвергнуть почти родившийся план когда, присвистнув, Мамед пальцем указал в центр поляны, где под запыленными чехлами стояли три машины.

- Вот и славненько, - улыбнулся Монгол.

- Ох и рисковано, огонь вам под боевку (16), – покачал головой Кот, поняв замысел Мамеда. – Усугубить можно.

- Кто не рискует, тот того... не возвращается с рыбалки.

- Ого-о-о. Ну, уж если Туча шутить начал, то сегодня горячему точно ничего не светит.

- Поднимаем людей, – без лишних разговоров скомандовал Монгол, поглядев на восток, где сквозь обрывки дыма уже проглядывали робкие лучи солнца. – И про то, что вертолеты могут не успеть ни слова.

- Это понятно, - согласился Кот. – Только что мы делать будем, когда они и сами это поймут? И вообще, куда мы их денем, когда огонь сюда добереться? Здесь же такое пекло будет, ресивер (17) вам под кожу. Да и дымом все затянет.

- На эту тему я уже думал. Мы их в воду загоним. Там и от огня укрытие и нейтралка (18) повыше будет. Палатки распорем, по горло в воду всех и сверху брезентом накроем. Такое бомбоубежище.

- Нормально, – одобрил предложение Монгола Мамед. – Тогда вперед, – и рупором сложив ладони, прокричал на всю поляну. – Огненный дозор, всем выйти из сумрака.

6

Огненное цунами с грозным рокотом катилось по земле. Его неудержимые волны опрокидывали деревья, сминали кусты, уничтожали все, что встречали на пути, позади себя оставаляя лишь дымящую пустыню. Уголь и пепел. Еще не тронутый огнем лес утопал в дыму, над которым вставал невиданный ранее рассвет: бледно-розовая заря раннего утра смешалась с кроваво-красным восходом пожара, зловещими красками заливая синюю гладь озера и тесный пятачок поляны, вдоль границы которой суетились люди.

Всего пятнадцать минут назад обитатели «лесного озера» безмятежно досматривали утренние сны, но сейчас здесь не было человека, на занятого делом. Самые младшие, подобно мурашам рассыпавшись по узкой полосе от реки до дороги, в кровь сдирали нежные руки городских детей, пучками выдергивая колючую траву. Женщины, из наломанных веток соорудив метелки, в сторону леса сметали с обдерганного детьми пространства все, что могло гореть. Вооружившись саперными лопатками, топорами, небольшим ломом и наспех заточенными деревянными кольями, мужчины перекапывали землю. Две пожилые женщины со всего лагеря собирая ведра, казаны, кастрюли, бутылки, чайники, термоса, наполняли их водой и расставляли по поляне. Чуть поодаль Мамед и Монгол стягивали с застоявшихся машин пыльные чехлы.

- А еще говорят с бензина кайф поймать можно. Гадость какая, – брезгливо сплевывая, возмутился Мамед. Резиновый шланг проскользнул в узкое горлышко и зеленоватая жидкость бесшумно потекла на дно пластмассовой бутылки.

- Терпи старлей, генералом будешь, – сидя на корточках, Монгол тонким шилом прокалывал разноцветные пробки уже наполненных бутылок.

- Прошу прощения, – измятым носовым платком протирая хлипкие очки, к машинам подошел небольшого роста мужчина лет сорока пяти со смешно торчащей вперед бородкой и редкими, зачесанными набок волосами, едва прикрывавшими плешь. – А это действительно пожар?

- Да нет, конечно, что вы. Просто учебный конец света.

- Это как? – мужчина поднес к глазам очки и, не надевая их, замер, удивленно рассматривая Мамеда. – Простите, я не совсем понимаю.

- А чего тут понимать-то? Сегодня же не первое апреля, чтоб такие пошутайки придумывать.

- Да, конечно. Это правильно, – не очень дружелюбный тон Мамеда привел мужчину в замешательство, а Монгол, всего один раз отвлекшийся от бутылок, чтобы бросить на подошедшего равнодушный взгляд, и вовсе вызывал у него похожее на страх чувство. – Но, вы, как я слышал имеете к этому какое-то отношиение, – вернулся к интересовавшей его теме мужчина, стараясь повернуться спиной к Монголу. – Не в том смысле, конечно, что вы это устроили. Я слышал, вы пожарники?

- Мы пожарные. Это две большие разницы.

– Прошу прощения. Я тоже, знаете ли, не люблю, когда несведущие люди неправильно характеризуют мою профессию, – обнаружив в собеседниках друзей по несчастью, мужчина почувствовал себя немного увереннее и даже улыбнулся. – Видите ли, я селикционер, а меня часто...

- Ближе к делу, ботаник.

- Ох, да, еще раз простите. Так вот, если вы пожарни... пожарные. Вы же должны что-то предпринять.

- Например?

- Ну, я не могу сказать наверняка. Это же ваше прерогатива. Но что-то делать надо. Тушить как-то.

- Так вот сейчас в баклашки воды наберем и рванем в самое пекло. Огонь заливать.

- Я понимаю, конечно, понимаю, вашу иронию, – виновато улыбаясь, продолжал мужчина. – Но все же... Как-то непонятно. Огонь приближается, вы ничего не делаете. Кстати, а что вы делаете? – надев, наконец, очки, мужчина с удивлением смотрел на выстроенные в ряд бутылки с бензином.

- А много будешь знать, семена не взойдут. Все, Монгол, здесь пусто.

Монгол кивнул, по-прежнему не произнося ни слова.

- Да, вы, конечно, люди так сказать знающие. Не смею вам советовать. Но мне кажется, я знаю выход, который способен принести спасение всем нам.

- Да ну? Научи нас, сенсей.

- Нам нужно рубить плоты и уходить по течению реки, – селекционер замолчал, видимо, ожидая восторженной реакции. Но ее не последовало и это несколько расстроило говорившего. Помолчав, он продолжил. – Вы же сами сказали, что по дороге передвигаться мы не можем, так как она уже охвачена огнем. Так? Но реку-то он охватить не может. Вода же не горит. Уж кому кому, а вам это должно быть известно. Удивляюсь, как вы сразу до этого не додумались.

- Ботаник, - хмыкнул Мамед, одним словом выражая свое отношение к предложенному плану.

- Я селекционер.

- Ну, вот что, селекционер, – поднявшись, заговорил Монгол. – Может, в приключенческом кине или романе каком, твой способ и сработал бы. Но мы, к сожалению, не в книжке. Так что, вместо того, чтобы мозги нам е... голову морочить, давай-ка, помоги бутылки отнести, – не дожидаясь согласия, Монгол сунул в руки растерянного мужчины четыре бутылки и повернулся к Мамеду. – Слей все остатки и куда-нибудь подальше их.

Мамед подставил под шланг закопченую кастрюлю и принялся опустошать очередной бензобак. Покончив с этим, отнес собранный бензин на другую сторону поляны, аккуратно слил в заренее приготовленную ямку, которую засыпал землей и старательно притоптал ее ногой. Мелькнув в воздухе, пустая кастрюля звонко шлепнула по воде и отправилась в плавание.

- Привет, покемоны, - возвращаясь, Мамед специально прошел мимо собравшихся на берегу детей и Карины, которая, чуть не плача, заботливо осматривала окровавленные руки своих воспитанников. – Нелегко даются трудовые подвиги? На-ка вот, возьми и следующий раз будешь драться, следи за имуществом, а то ведь так и по миру пойти недолго.

Забирая потерянный мобильник, Карина посмотрела на ободранное лицо Мамеда и залилась краской смущения.

- Извини, я... получилось как-то

- Что, покемоны раскололись? Да не парься. С каждым бывает.

Мамед собрался уходить, отпустив его на несколько шагов, чтобы дети не услышали их разговора, Карина догнала парня и поспешила задать глодавший душу вопрос:

- А это правда?

- Конечно. Со мной сколько раз бывало. Иной раз напьешся...

- Я не об этом, ты же понимаешь, – припухшие, покрасшевшие от слез глаза внимательно смотрели на Мамеда. – То, что вы сказали? Насчет, вертолетов. Мне почему-то кажется, вы нас всех просто успокаиваете.

- Но ведь каждый имеет право умереть спокойно. Да ты не переживай, прилетят. Иначе мы бы все это не затевали, а устроили бы дикую оргию, чтобы оттянуться напоследок. Ох, и повеселились бы. А так у нас прямо оборона Москвы получается. Не переживай, дождемся.

- А если не дождемся? – от тона Карины Мамеду стало не по себе.

- Сомнения понятны. Ты же не знаешь того, что знаю я, – и взглядом указывая на Монгола, Мамед пояснил. - Видишь этого косоглазого? Я тебе про него вот что скажу. Есть у него одна хорошая особенность, за которую я его и люблю. Вот если он скажет на что-нибудь, что это белое, то даже если на самом деле это черное, то со временем оно все равно побелеет. Потому что Монгол сказал, что оно белое. Он так захотел и значит так будет, понимаешь? И если он сказал, что вертолетов мы дождемся, значит, мы их дождемся. Варианты отсутсвуют. Так что когда-нибудь, когда станешь старой и морщинистой почетной учительницей страны, будешь об этом случае с гордостью очередным покемонам рассказывать.

- Да, наверное, – все еще до конца не веря, согласилась с таким планом на будущее Карина.

- Главное не забудь про героизм старшего лейтенента Мамедова рассказать. И если немного преукрасишь, я не обижусь.

- Хорошо, – улыбка стала шире, глаза веселее.

- Вот и договорились. А теперь вытри слезы и иди расскажи все то же самое своим поджигателям. А меня уже подвиги заждались.

- Спасибо, - снова улыбнулась Карина, подумывая о том, что зря она так относилась к этому парню раньше. Но не успела эта мысль перерасти в уверенность, как девушка ощутила легкий шлепок ниже поясницы. – Ой!

- Герою всегда полагается последнее желание, - в ответ на гневный взор развел руками Мамед. Карина только смущенно улыбнулась и, подмигнув ей, Мамед как ни в чем не бывало направился к лесу.

- Ну, что тут у нас? – спросил он, подойдя к Монголу.

- Да пора бы им и вернуться уже, – пальцами барабаня по дырявой крышке, Монгол с тревогой поглядывал на уползавшую в лес дорогу. Вот уже пятнадцать минут прошло, как Кот и Туча исчезли в темном тумане дыма, и теперь их отсутствие беспокоило даже Монгола.

- Да что с ними случиться? Просто встретили кого-нибудь, заболтались. Сейчас появятся.

И не успел Мамед закончить эту фразу, как словно по заклинанию волшебника, где-то совсем рядом послышался глухой кашель и из дымной пелены выскочил Кот. Лицо его было обмотано мокрой тряпкой, волосы прятались под остатками майки, так что видны были только слезящиеся от дыма глаза.

- Совсем рядом. Метров пятьсот, чуть больше, может, – сквозь частое дыхание, сообщил Кот и поторопился вылить на себя ведро холодной воды.

- Пора, – решил Монгол под согласные междометия остальных. – Ты как, Туча? Может, тебе здесь остаться?

Вышедший из леса Туча чтобы устоять на ногах вынужден был держаться за Кота, но, услышав вопрос, возмущенно мотнул головой, жестами объясняя, что с ним все в порядке, нужно только отдышаться.

- Хорошо. Тогда твои ступени самые первые, – продолжал распоряжаться Монгол. – Метров тридцать отсюда отсупай и вперед. Потом Кот две. И присматривай за Тучей, что-то он мне не нравиться.

- Да это... наглотался. Там того... – и махнув рукой, Туча дал исчерпывающее пояснение. – вообще, короче.

- Потом Мамед две. И я на самом краю одну проложу. Много не лейте, а то полыхнет так, что мало не покажется. Поджигаем в обратном порядке. И пока передние до вашей полосы не добежали, не палить. А то зажмет между фронтом и встречным, - раздав задания, Монгол узлом затянул на затылке мокрую тряпку и указал на бутылки. – Разбирайте.

- В такие моменты жалеешь, что ты не мутант. Еще бы по паре рук нам не помешало, – Мамед казался веселым, даже беспечным, и только ненормальный блеск в глазах и подрагивание верхней губы выдавали внутренне напряжение, стальными клещами сжавшее бешено колотившееся сердце. – Да и вообще человека-паука бы сюда.

- Бэтман круче, – возразил Туча, серьезностью заявления развеселив всех остальных. – Он твоего человека-паука это самое... только так уделает.

- Я еще раз прошу прощения, – рядом снова возник селекционер. Казалось очки были нужны ему только затем, чтобы постоянно протирать их. Синий носовой платок опять с противным скрипом скользил по линзам. – Если я правильно понял, то моим предложением вы решили принебречь?

Монгол нахмурился и, поймав на себе его взгляд, селекционер ощутил себя так, будто его ударили кувалдой.

- Что ж, жаль, – без всяких слов получив ответ, селикционер убрал очки в карман и добавил. – Прискорбно, прискорбно. Что ж, тогда...

Но его уже не слушали. Набрав бутылок, все четверо пошли по дороге, медленно растворяясь в дыму, который с каждым шагом становиося гуще и горячее.

Отсчитав тридцать шагов, Туча остановился, для приметы сломал толстую низкую ветку и углубился в чащу. Перевернув вверх дном одну из бутылок, он стал медленно продираться сквозь еживичные горы и стены кустарника, бензином поливая свой собственный след. Идти было трудно. Гибкие стебли ежевики, словно руки живого существа хватали за волосы и одежду, ноги постоянно проваливались в засыпанные листьями ямы и цеплялись за переплетенные корни, соленый пот заливал глаза, едко щипал свежие царапины. Вдыхаемый угар отбирал силы и каждый новый шаг давался тяжелее предыдущего. Туче казалось, что в одно мгновенье он поправился калограмм на сто. Таким большим и неуклюжим ощущал он собственное тело.

Добравшись до берега, Туча упал на колени и преодолев последние метры на четвереньках, погрузил гудящую голову в воду. Виски стучали гулким барабаном, в ушах стоял тонкий протяжный звон, рот как будто забился мокрой ватой, пересохшее горло першило при каждом вдохе. Нывшее ломотой тело требовало остаться на месте и никуда не ходить. Но, немного отдохнув, Туча заставил себя подняться на предательски дрожащие ноги и, хватаясь за стволы ближайших деревьев, побрел вдоль берега, отсчитывая все те же тридцать шагов до следующей полосы. Затянутые дымом камыши сливались в единую серую массу, скакавшую вверх вниз, то надвигавшуюся на расстояние вытянутой руки, то уползавшую далеко-далеко к фиолетовому горизонту. Вопреки закону земного притяжения мутная река и отраженное в ней небо несколько раз менялись местами. Туча сбился со счету. В гудевшей голове скакали шестизначные цифры, сменявшиеся обрывками бессмысленных фраз. Одна бутылка с глухим стуком упала в прибрежное месиво, пахучее зеленоватое пятно медленно поползло в разные стороны.

- Вперед, Туча, родина ждет, – подбодрил он сам себя и, собирая остатки сил, снова шагнул в чащу.

Обратный путь к дороге показался раза в три длиннее, а полторалитровая бутылка пудовой гирей тянула руку к земле. И чем больше бензина из нее вытекало, тем тяжелее она становилась. Стоило только слегка задеть плечом незамеченное дерево, как земля, закачавшись, уплывала из под ног. Через каждые два-три шага лес начинал прыгать и кружиться, заставляя Тучу бросать бутылку и хвататься за ускользавшие из рук ветки. Несколько раз хлипкие сучки ломались под весом Тучи, словно спички в руках штангиста, и тогда он с треском рушился в желто-зеленые заросли. Но каждый раз, немного отдышавшись, Туча находил в себе силы подняться, наощупь, уже ничего не видя, отыскивал потерянную бутылку, а потом со стонами и матом продолжал идти вперед, уже не разбирая дороги, просто бредя сквозь колючую зеленовато-коричневую стену.

- Вот он! – резкий крик слился с пронзительным свистом.

Туча вздрогнул и, с трудом открыв слипшиеся глаза, всплыл из черных глубин, куда провалилось его сознание. Вокруг уже не было леса. Лишь частокол почерневших стволов, ровные ряды которых уползали в огненную стену, без следа растворяясь в желудке огнедышащего змея. Со страшным рычанием он извергал из своей пасти миллионы искринок, горячим дыханием обдавая все, что пока сумело уцелеть. Неба над этим адом тоже не было. Вместо него кроны обугленных деревьев накрывали густые облака дыма, из которых время от времени начинал моросить настоящий огненный дождь – с погибающих деревьев осыпались пылающие листья, огненным ковром устилая еще нетронутую пожаром траву.

- Туча, мазер твою фазер, олень ты северный, – голос Мамеда плыл откуда-то издалека, хотя сам Мамед стоял рядом. – Тебе же до дороги оставалось метров шесть. Куда ж ты ломанулся?

- Да еще умудрился же мимо нас всех пройти, партизан, – с другой стороны Тучу подхватил Монгол. – Тащим. И побыстрее.

- Кот, помоги. Тяжелый какой. Что ж ты жрешь-то столько, Туча?

Втроем едва волоча неподвижного Тучу, друзья вернулись на дорогу. Здесь, у надломленного тонкого ствола Монгол проложил первую полосу.

- Давайте его на поляну, – скомандовал он, доставая спички. – Я здесь сам управлюсь.

Красно-синий куполок взвился над шариком серы и затрепетал в жадном нетерпении. Маленькой кометой спичка промелькнула в воздухе и пламя заскользило по бензиновой полосе, ловко перескакивая с одной лужицы на другую. Огненная змея, огибая деревья и продираясь сквозь кусты, пополза в сторону реки, наткнулась там на зеленый камыш, лизнула его, но разочаровано зашипела и отшатнулась. С другой стороны на пути красного разбойника крепостной стеной встала дорога. Еще не набравшее силу пламя неиствовало в придорожных кустах, металось по пыльной обочине, но преодолеть преграду не могло.

Монгол двинулся к поляне, у оставленных меток на ходу бросая горящие спички. Не успевал он сделать двух шагов, как за его спиной дымные сумерки освещала яркая вспышка и среди деревьев начинала расти новая стена огня.

Добежав до поляны, Монгол обернулся. Растянувшись от дороги до берега, одна волна огня катилась навстречу другой. Зажатый между ними лес быстро таял, в густеющем дыму еще мелькали зеленые пятна, но их становилось все меньше. Еще немного и одна огненная лавина должна была сойтись с другой, чтобы в этой борьбе за жизнь неизбежно ослабить друг друга.

Удовлетворено кивнув, Монгол поспешил на помощь Коту, который, сидя на корточках у перекопанной полосы, поджигал огромные вороха сухой травы и листьев. Разгораясь, пламя кинулось было к поляне, но пройти по голой земле ему оказалось не под силу, и, в бессильной злобе опустошив окраину леса, пожар обреченно пополз в глубину зарослей. Под треск горящей травы и вой разозленного ветра две полосы огня слились воедино, лишив друг друга пространства и пищи. Пламя вспыхнуло с удвоенной силой. Жар густым потоком поплыл над землей и потянулся к затрепетавшим кронам.

- Достанет, – Кот не отрываясь следил за набиравшим силу пожаром. – Сейчас на верхи пойдет, раком (19) вам по башке.

- Не дрейфь, – только и сказал Монгол, потирая обожженую руку.

- Бог не фраер, он такого не допустит, - стоя на коленях, Мамед обливал сидящего рядом Тучу водой и, казалось, совсем не интересовался происходящим в лесу.

Деревья исчезли в дыму. Обманутый человеком огонь яростно топтал кустарник, теряя силу, все еще пытался карабкаться по стволам, цеплялся за сучки, повисал на ветках, но срывался с них и падал на выжженную землю. Так и не дотянувшись до вожделенных крон, пламя медленно прижималось к черной траве. Кое-где еще пылали отдельные очаги, но это была уже агония побежденного гордеца, который не желал признавать поражение, но избежать его не мог.

- А мы это... – еле ворочая языком, заговорил Туча. – все-таки того... молодцы.

- Это еще мягко сказано. Наши снова победили.

- Не радуйтесь раньше времени, трехколенку (20) вам без веревки. Сейчас он нас с фланга обогнет и через часок ждите гостя.

- Так это только через часок. Теперь-то Собитов точно на вертушках прискакать успеет.

- Успел бы Шера, – вставил Монгол, тревожно поглядывая на рыбацкую тропку.

- Успеет. Не на кудыкину же гору они ушли, – успокоил его Мамед. – Да и сами зарево должны же были заметить. Наверняка они сейчас уже где-нибудь совсем рядом.

Но успокаивая друзей, Мамед даже не догадывался, что где-то за стеной леса, посреди раскиданных удочек и десятка пустых бутылок, Шера вот уже больше часа безуспешно пытался привести в чувство трех вдребезги пьяных рыбаков.

7

- Да очухнись же ты, пиянь!!! – жестяное ведро перевернулось и звонкий водопад обрушился на поникшую голову.

- Я-я-я в но-о-орме-е-е, – растягивая слова, сообщил рыбак. Он сидел на низком складном стульчике, придерживаясь за него же руками, и постоянно вращал мутными глазами, явно не понимая, где находится и что происходит.

- В норме? Пешком бежать можешь? – недоверчиво спросил Шера, хотя ответ был очевиден.

Рыбак обиженно покачал головой, давая понять, что такой вопрос оскорблял его. Он что, разве неопытный в рыбацком деле сопляк, чтоб после такого ничтожного количества выпивки не суметь подняться на ноги? Пытаясь доказать свою правоту, рыбак начал вставать, но все оказалось не так просто и как только пятая точка его распрощалась со стульчиком, ноги отказались держать закачавшееся тело и мужчина завалился на спину. Весело хохотнув над своей неуклюжестью, рыбак сообщил, что все вокруг свиньи, хамы и никому нельзя доверять, даже собственному заду. Еще через секунду над рекой поплыл заливистый храп.

В отчаянии Шера пнул пустую бутылку и та, просвистев над водой, глухо шлепнулась на другом берегу. Отчаяться было от чего. Ведь из всей троицы это был самый вменямый субъект. А если верить мерцавшим в небе сполохам, то пожар уже вплотную подошел к поляне.

Шера посмотрел на часы. Скользя по кругу, стрелки безжалостно сокращали допустимое для раздумья время. Может уже сейчас вертолеты скользили над задымленным лесом, так что нужно было найти выход и сделать это как можно быстрее. Но что придумать? Спуститься по реке? Не вариант. Лодки нет, а если сооружать что-нибудь способное удержать на плаву четырых человек, трое из которых не соображают, что творят... Не вариант. Бежать за подмогой? Сколько он брел по лесу, пока не наткнулся на этих... как же назвать то их? Минут тридцать. Значит тридцать до поляны, тридцать оттуда, а потом еще тридцать снова до поляны. Итого полтора часа. И это в лучшем случае. Нет, это тоже не годиться. Хоть бы они там сами догадались и встревоженные долгим отсутствием Шеры пустились бы на его поиски. Тогда тропинка их сама привела бы к этому месту.

Что-то похожее на треск сминаемых кустов и шелест раздвигаемых листьев потревожило тишину. Шера прислушался. Зверь? Уже несколько раз маленькие обитатели леса пробегали мимо. Ужас, который они испытывали перед уничтожавшим их дом пожаром, заставлял животных забывать об осторожности и иногда они проскальзывали прямо под ногами человека. Но на этот раз шум был слишком сильным, к тому же Шере показалось, что он уловил обрывки фраз: едва слышные голоса обсуждали, куда им идти дальше. Шера улыбнулся и, зажав во рту два пальца, пронзительно свистнул.

- Мы здесь! – вместо ответа в чаще воцарилась тишина, нарушаемая лишь легким плеском волн. – Монгол!?

- Быстро! – тихо шепнул кто-то невидимый, несколько испуганных теней метнулись в сторону, с треском продираясь сквозь кустарник и ежевику. Это было так неожиданно, что, растерявшись, Шера, сам на зная зачем, бросился в погоню.

- Стой! – перепрыгивая через кусты и петляя между деревьями, кричал он. – Стой, чтоб хорошо было! Не стоишь плохо!

Уворачиваясь от хлещущих в лицо веток, Шера старался не потерять таинтственных беглецов из виду. Нагнать их оказалось не так просто, но и они, как ни старались, не могли оторваться от преследователя. Проигравшим в этой бешеной гонке с зелеными препятствиями должен был стать тот, кто раньше устанет. Чувствуя, что шагов через тридцать таких зигзагов силы его иссякнут, Шера перескочил через очередной куст и к собственному удивлению лицом к лицу столкнулся с маленьким хрупким мужчиной, за спиной которого пряталась женщина и двое испуганных ребятишек: мальчик лет тринадцати и совсем маленькая девчонка. Все семейство тяжело дышало, широко открытым ртом часто хватая пыльный воздух.

- Куда лес идешь, уважаемый? – обратился Шера к главе семейства, взмокшей спиной подпирая дерево.

- Прошу прощения, – не зная, что ответить, мужчина явно тянул время. Он вытащил из кармана очки и начал бессмысленно вертеть их в руках, теребить изогнутые душки, пальцами постукаивать по линзам.

- Это один из них, – шепнула женщина, на мгновение выглянув из-за спины мужа.

- Я понимаете... Мы тут... Понимате...- от толчка в спину мужчина вздрогнул и, приосанившись, заговорил смелее. – Мы идем в направлении ближайшей дороги, так как...

- Просто скажи – убегаем, – сэкономил время Шера.

- Определения здесь не важны, - надев, наконец, очки, заявил мужчина. – можно использвать разные термины, но суть...

- А суть такой, что все мы куча обратно пойдем, - перебил его Шера. – И спасибо мне скажи, что я тебя встретить сделал. Куда идешь, пустой голова? Ребенок свой пожалел бы.

Под напором Шеры от былой решительности селекционера не осталось и следа. Очки снова оказались в руках и зевертелись гораздо быстрее, чем раньше.

- Но я...

- Какой я? – Шера нахмурил брови, стараясь выглядеть устрашающе. – Назад пойдем. Базар закончил!

- Нет!!! – взвизгнув, женщина выскочила из-за спины мужа и, попятившись, прижалась к дереву. – Я туда не вернусь! Ни за что!!! И их не отпущу, – мать кинулась вперед, обхватила обоих детей и, прижав их к себе, снова прильнула к дереву, стараясь врасти в него всем телом.

- Ва-а-й. Только не так давай. Чем так, больше плохо не бывает, – глядя на искаженное паникой лицо, сам с собой заговорил Шера. – Послушай, женщина...

Но стоило Шере сделать всего один шаг, как пронзительный визг заставил его отпрыгнуть на прежнее место.

- Не-е-ет!!! – дрожащие руки еще сильнее прижали детей, так что девочка даже поморщилась от боли. Горящий безумием взгляд затравленного зверя обжег Шеру и тот сделал еще шаг назад.

- Яхши (21). Оставайся, яхши. Я пойду, вы оставайся.

Отступив еще на пару шагов, Шера присел на корточки и заговорил совсем тихо, почти шепотом:

- Тебя имя как, красавица маленький?

- Нигора, – сопя носом, ответила девочка, инстинктивно прижимаясь к матери.

- Красивый имя. Живешь сколько?

- Шесть скоро будет, - не сразу поняв смысл вопроса, ответила девочка.

- А-а-а, осень будет школа идти будешь? А мой сын пять неделя назад было, – Шера улыбнулся и покачал головой. – Как это, сорви с голова, да? Разбо-о-йник. Сосед каждый день плачет, жаловаться делает. А он говорит, отажон, пусти школа. Год раньше – ерунда. В школа хочу. У него весь друзья шесть лет. Они школа собираются и он с ними. Да-а-а. – Шера поднялся, улыбка исчезла с его лица. – Так что, пойду. Смотреть охота, как сын школа пойдет. Здесь останусь, смотреть не смогу. Вот ты тоже школа идти не будешь. Назад идти не хочешь. А я пойду. Отец-мать старый совсем, сын школа пойдет. Здесь не буду.

Поведав планы на будущее, Шера развернулся и не обращая больше внимания на сбежавшее семейство, направился к затерянной среди кустов тропинке. Но уже через несколько шагов у него за спиной раздалось рычание раненного зверя, быстро сменившееся тихим завыванием. Обернувшись, Шера увидел, как обмякшее женское тело медленно соскальзывало по стволу и облегченно вздохнул. Отпущенные дети стояли рядом, пытаясь успокоить бившуюся в истерике мать. Не треяя больше времени, Шера ухватил вконец растерянного селекционера за руку и потащил к лагерю рыбаков.

Здесь все было по-прежнему: одни лежали в сторонке и на два голоса слаженно исполняли серенаду утреннего храпа. Третий снова вскарабкался на стульчик и в отсутствие собеседника забавлялся ковырянием в носу. Звонкий подзатыльник оторвал его от этого занятия, а поднесенный к самому носу кулак прервал не родившийся поток возмущения:

- Слушай внимательно. Выбор твой мало. Или встаешь и сам идешь, или я тебя на вода бросаю. Ульмаса (22) – яхши. Течение несет, там поймаем. Тонуть сделаешь – опять яхши. Считай, я тебя жалел, потому что живой гореть страшно, чем вода тонуть. Какой выбираешь? – почесав затылок, рыбак показал один палец. – Яхши. Тогда встал и пешком быстро. Меня злишь, жалеть будешь!

Обиженно пожав плечами, рыбак встал и неувернным зигзагом поплелся к тропинке, через каждый пять шагов натыкаясь на деревья и кусты.

- Теперь ты, – Шера притянул к себе селекционера и, изучив телосложение спящих рыбаков, ткнул в одного из них пальцем. – Этот бери. Он меньше. Как хочешь тащи. На плечи неси, по земле волокай, как хочешь.

- Но...

- Какой но? Ты зачем с поляна ушел? Э-э-э, а еще умный, наверное. Вот теперь бери и тащи. Меня злишь, жалеть будешь! Сын позови. Поможет.

Убедив селекционера, Шера посмотрел на оставшегося рыбака. Оценив его габариты и особенно огромный живот, торчащий из под грязной рубашки, он горестно вздохнул:

- Ва-а-ай. Надеюсь, твой живот просто воздух много, – и присев на корточки, Шера с трудом взвалил на себя грузное тело.

- К бабам, шеф! – Скомандовал на секунду пришедший в себя рыбак, рукой указывая нужное направление.

8

Огненный зверь медленно умирал. Раненный человеком, он мучительно извивавался на полосе выжженной земли от озера до засыпанной пеплом дороги. Угасающее пламя уже не металось между стволов, а ползало по догоравшей траве. Иногда правда ветер пробивался сквозь почерневшую стену древостоя и, нежно лаская неостывшие еще угли, вдувал в них новую жизнь. И тогда огонь опять начинал свой устрашающий танец. Но силы покидали его слишком быстро и с последним порывом ветра всемогущий великан снова превращался в немощного карлика.

И все же нанесенный удар был слишком слабым, почти нечувствительным и, на время отступив в глубину леса, пожар готовился жестоко отомстить обидчикам. Двигаясь вдоль реки, он уже подобрался к озеру с другой стороны и теперь остервенело кидался на зеленую стену камыша, мял, топтал его, прижимал к земле. Огненный дождь накрыл озеро. Зловеще шипя, угольки и ветки плюхались в воду, тлея и дымясь, медленно скользили по течению. Некоторые из них залетали так далеко, что падали совсем рядом с растянутым брезентом, под которым, шепча молитвы и беззвучно плача, прятались люди.

- Силен, ГПС (23) ему в печень. Как бы он и через озеро не перемахнул, - готовясь к встрече с давним соперником, Кот обматывал голову остатками мокрой майки. – Хотя какая разница? Он уже и из-за дороги подбирается.

От огненной волны, огибавшей поляну со стороны суши, людей еще отделяла стена леса, но в посеревшем от пепла небе уже замелькали первые предвестники беды. Пожар щедро разбрасывал вокруг свои зерна и те быстро давали всходы, языками пламени поднимаясь над сухим кустарником.

- А вот и разведчик, – сообщил Мамед, следя за полетом головешки, которая взвилась выше остальных, и, оставляя среди дыма широкий огненный след, устремилась к поляне. Упав, на самой окраине, она рассыпалась на сотни искрящихся частиц и те взялись за дело. Пламя замелькало в сухой траве, но далеко уйти на смогло – вовремя подоспевший Монгол огромной зеленой метлой насмерть захлестал незваного гостя. Но это был лишь авангард огненного войска и скоро все небо покрылось эскадрильями ярко-красных точек. Подхваченные жарким ветром, сотни горячих бойцов понеслись вперед, как не знавшая поражений армия по приказу любимого полководца бесстрашно устремляется на врага.

Поначалу огненный десант не достигал поляны и частички большого пожара засыпали пространство, которое еще не успело остыть после пожара маленького. Но вот извергающий пламя дракон сделал шаг вперед и земля застонала под горячим градом раскаленных углей. По желто-зеленому ковру поползли черные пятна Их было так много, что не успевали люди захлестать горящую траву в одном месте, как где-то в стороне появлялось два новых очага, а только их заливали водой, как поодаль рождалось еще три. Даже там, куда еще не добрался огонь стяло такое пекло, что опустевшие казаны и ведра на глазах превращались в лужи кипящего металла.

- Вертолеты! – громкий крик потонул в нарастающем ритмичном гуле. Черные облака дыма пришли в движение, побежали в разные стороны, будто кто-то большой и невидимый раздвигал их руками. Испуганный огонь попятился, не тронутая пламенем трава пригнулась к самой земле, разноцветным хороводом закружились опавшие листья.

- Как раз вовремя, - сказал Монгол, почерневшей рукой указывая в сторону леса, где огонь уже выбрался из чащи и теперь быстро пожирал поляну, сплошным фронтом надвигаясь на людей. – Туча, грузи детей! Кот, Мамед, держим середину! К вертушкам не подпускай.

На маленьком пятачке земли, где огонь еще не был хозяином, а только тянул туда горячие руки, начался настоящий кошмар. Единство, минуту назад царившее между людьми, теперь улетучилось, как разогнанный вертолетными лопастями дым. Вслух упрекая других, про себя каждый был уверен, что в долгожданных машинах места на всех может не хватить. Кто-то обязательно будет лишним и оказаться этим счастливцем никто не хотел. А потому, толкаясь и крича, люди выскакивали из воды и, давя друг друга, наперегонки мчались к уже коснувшимся земли вертолетам, хватая и задерживая тех, кто вырывался вперед.

- Кто последний, тот дурак! – глядя на то, как устоявшие на ногах нещадно топтали упавших, Мамед вспомнил детскую забаву, правда, в этом ее варианте веселого было мало. – Монгол, а Шера-то так и не вернулся. Что делать будем?

Не переставая размахивать обгоревшей веткой, Монгол покосился в сторону рыбачьей тропки и от увиденного его узкие глаза на мгновение стали большими и круглыми. Из леса спиной вперед выходил селекционер. Согнувшись пополам, он волоком тащил за собой рыбака, ноги которого держали идущие следом жена и сын. Чуть погодя из листвы вывалился едва стоявший на ногах мужчина в грязной одежде и высоких болотных сапогах. Оглядываясь назад, он постоянно падал, преодолевал несколько метров на четвереньках, потом вставал, но через несколько нетвердых шагов снова исчезал в высокой траве.

- Ботаник, ... – мат растворился в шуме пожара и реве двигателей. – Ты как там оказался?

Выпустив из ослабевших рук тяжелое тело, селекционер чуть на заплакал.

- Шера где? – итак догадавшись о том, что случилось, спросил Монгол, но говорить селекционер не мог и лишь беззвучно шевелил побелевшими губами. – Ясно. Грузим их и валим отсюда!!!

Туча подхватил распластнанное в траве тело, которое сопротивлялось и громко ругало того, кто в такую жару включил отопление. Мамед прижал к груди девочку спиной отгораживая ее от жгучего ветра. Схватив второго рыбака за шиворот, Кот потащил его с такой скоростью, что тот не успевал перебирать ногами. Монгол поднял на руки выбившуюся из сил женщину и зигзагами обходя загоравшуюся траву, заспешил к вертолету. Селекицонер старался не отставать, но все его силы остались в лесу и теперь только близость цели помогала ему устоять на ногах.

Взвревели моторы, вихрь закружился над охваченной пламенем поляной и первая машина оторвалась от земли, быстро набирая высоту. Из черной дыры в серебристом боку свесился Мамед, взгляд которого как железо к магниту было прикован к исчезающей в дыму тропинке. Из-за его спины выглядывал Туча. Стоя на подножке второго вертолета, Кот кусал губы и, криками подгоняя Монгола, не отрываясь смотрел туда, откуда должен был появиться Шера.

- Это все? – стараясь перекричать гудящую машину, спросил летчик. Погядывая на скользившее по траве пламя, он нетерпеливо ерзал на сиденье и до боли в пальцах сжимал рукоятку штурвала.

- Успеем! – отмахнулся Кот и через секунду радостно заколотил по раскаленному металлу обшивки – метрах в трех от поляны среди пожухлой от жара листвы замелькала знакомая фигура.

Петляя среди веток и кустов, Шера едва переставлял дрожащие от напряжения ноги. Плечи налились горячим свинцом, занемевших рук он вообще не чувствовал. После каждого шага приходилось останавливаться, чтобы, скрипя зубами, собрать остатки сил для следующего шага к спасению, которое уже виднелось сквозь скрученные от жара листья.

Внезапно, над головой что-то затрещало, кроны деревьев испуганно всколыхнулись, чем-то горячим осыпаясь на землю. Огромная объятая пламенем коряга, пробививаясь сквозь листву, спешила к земле. Сообразив в чем дело, Шера сбросил с себя застонавшего рыбака и, прикрывая голову руками, отскочил назад, в глубину леса. С оглушительным треском коряга рухнула на землю, разлетевшись в стороны, рубины углей щедрой россыпью покатились по земле и полупрозрачный занавес огня растворил поляну.

Монгол замер, не дойдя до вертолета пяти шагов. Сквозь заляпанное пеплом стекло он посмотрел на испуганного летчика, скользнул взглядом по борту, где зелеными волдырями уже шипела краска, повернулся в сторону приближавшегося пламени. Весы заколебались вверх вниз. О себе он не думал. На одной чаше был Шера, с которым они еще зелеными курсантами до кровавых мозолей топтали ненавистный плац. На другой незнакомые люди, которых Монгол никогда не видел до этого дня и не увидит после. Но их было больше двадцати и где-то там за стеной пожара возвращения каждого из них ждали другие незнакомые люди.

- Сто чертей мне в рукава (23)!!! – Кот впрыгнул в вертолет, растолкал людей, привычным движением отстегнул висевший на стене огнетушитель, выскочил наружу и стрелой помчался к исчезающей в огне тропинке. Для смелости заорав до набухших на шее вен, он что было сил оттолкнулся от земли, и, пролетев в паре сантиметров над языками пламени, приземлился по ту сторону огненной стены, в дыму и копоти.

Хрустнув, правая нога подогнулась и полыхнула дикой болью от ступни до колена. Кубарем покатившись по тлеющей земле, Кот выронил огнетушитель и тот гулко упрыгал куда-то в сторону. Волоча за собой беспомощно повисшую ногу, он руками отчаянно загребал под себя землю, торопясь отползти подальше, и одновременно пытался отыскать в темно-красном тумане потерянный огнетушитель. Но тот как будто провалился в потресканую от жара землю.

- Да куда ж ты делся, болван металлический!? – выкрикнул Кот, вслепую вороша кучи листьев.

В ответ за спиной раздался знакомый шипящий звук. Кот обернулся. Разбрасывая белоснежную пену, Шера наступал на пятившийся огонь. Тот недовольно шипел, угрожал страшным треском, но был вынужден признать свое бессилие.

Пробив посреди пламени узкий проход, Шера отбросил огнетушитель и повернувшись к пришедшему в себя рыбаку, схватил его за шиворот:

- Чоп, тезрок (24)! – крикнул он, толкая грузного мужчину в щель между горящими кустами.

Получив небольшую передышку, огонь снова осмелел и набирая силу, быстро отвоевывал отданное пространство. Секунда и там, где только что проскользнуло тело рыбака, снова хозяйничало пламя. И все же один человек еще успел бы выскочить из огненной ловушки, которая вот вот должны была захлопнуться.

Шера обернулся. В пяти шагах, охая и пристанывая, лежал беспомощный Кот. Из разорванной окровавленной штанины торчали осколки сломанной кости. Шера сглотнул подступивший к горлу ком и облизнул пересохшие губы. Что делать, на что решиться? Попытаться вытащить его? Но это ведь нереально и даже сам Кот понимает это. Так может лучше перемахнуть через полузатушенную корягу и, оказавшись на поляне через пару секунд уже запрыгнуть в вертолет?

- Уходи! – крикнул Кот, как-будто прочитав мысли Шеры. – Со мной все равно не успеешь.

Но последнее слово потонуло в реве взлетавшего вертолета. Секунду спустя металлическое брюхо проплыло над головами брошенных друзей и исчезло в густеющем дыму. А вокруг уже бушевало пламя, сухо трещали стволы многолетних деревьев, рыссыпаясь красным пеплом, в огне растворялся кустраник. Облака искр, кружась в огненной пурге, стелились над землей, которая дышала таким нестерпимым жаром, что на ногах плавились кроссовки.

От бессилия Шера завыл раненным волком и, в отчаянии подхватив с земли пустой огнетушитель, со злом швырнул теперь уже бесполезный кусок железа в огненное жерло.

- Сдурел что ли? – послышалось с той стороны и сквозь зашипевшее пламя пробился фонтан холодных брызг.

Получив удар в спину, пламя отпрыгнуло в сторону. В горячем мареве мелькнуло блестевшее потом лицо Монгола. Не теряя времени, Шера подхватил на руки стонущего Кота и, наступая на горячие угли, ринулся вперед, не обращая внимания на языки пламени, которые наровили ухватить его за истлевшую одежду.

- Мне давай, - проревел где-то в дыму знакомый бас. Кот так и не увидел Тучу, только почувствовал, как его подхватили сильные руки и провалился в красную пелену полубреда. Последним, что он увидел, был стоявший у самой воды вертолет и бесновавшийся вокруг него Мамед, который огромным ведром зачерпывал воду и окатывал ею борта летающей машины. Где-то сзади, темнокрасной расплывчатой тенью мелькала фигура Шеры. За ним к вертолету пятился Монгол, из огнетушителя заливая кидавшееся на него пламя.

Очнувшись, Кот вздрогнул и испуганно огляделся, боясь увидеть вокруг горящий лес. Но ощутив под собой вибрирующий пол вертолета, успокоился. Машина быстро скользила над черной пустотой, страшное однообразие которой лишь изредка нарушалось одинокими мачтами обугленных стволов. Пепельная равнина уходила далеко к горизноту и терялась там из виду, так и на став зеленой. Ветер с запахом гари бил в лицо, трепал опаленные волосы, парусом раздувал остатки рубашки. Рядом, зубами разматывая белоснежный бинт, сидел Монгол. За его спиной, не отрываясь от большой армейской фляги, жадно глотал воду изможденный Шера. С другой стороны, разглядывая свое отражение в сером от пепла иллюминаторе, Туча обиженно ворчал себе под нос:

- Это самое... короче нагало бриться придется.

- А вы-то как здесь оказались? – спросил его Кот. – Вы же раньше взлетели.

Туча ухмыльнулся, потом хохотнул и наконец разразился веселым смехом, обеими руками сжимая живот, как будто боялся, что он лопнет:

- А ты бы это... рожу летчика видел, когда Мамед ему по шлему треснул и сказал, что если они сами не сядут, то он того, короче, стопкран дернет.

- Да я, честно говоря, тоже поверила, - сквозь слезы улыбнулась Карина.

- Этот может, - подтвердил Монгол, бинтуя ногу Кота.

- Точно, - оживился Мамед, локтем толкая понурого Женьку. – Я и не такое могу. Вот у нас однажды такой случай был...

- О нет, ну только не это, умоляю, – чумазое личико Карины спряталось в черных ладошках, а в переполненой людьми кабине зазвенел дружный смех.

 

ПРИМЕЧАНИЯ:

 

1. Бечора – по-узбекски бедняга. Бечоражка – смесь русского и узбекского, перевести которую можно как бедняжка

2. мне тоже все равно

3. Боровка – медицинский колледж имени Боровского в Ташкенте

4. Штурмовка - проф.жаргон. Штурмовая лестница длиной 4 метра с крюком на конце.

5. нет

6. Ташбаш – дословно каменная голова, можно принять как синоним слова упрямый

7. Специальный ствол с большой пропускной способностью, чаще всего устанавливается стиационарно на крышах пожаных автомобмилей, но бывают и переносные

8. Ствол – специальное пожарное оборудование, предназначенное для подачи воды.

9. Лесные пожары бывают низовые и верховые, когда горят кроны. Когда низовой пожар переходит в верховой, дым становится темного цвета

10. Верховой пожар движется намного быстрее низового. При определенных условиях его скорость может достигать 20 километров в час.

11. Фронт пожара – периметр распространения огня

12. Линейка – проф.жаргон. Линейная скорость распространения пожара, то есть скорость, с которой огонь движется по прямой

13. Разлет – проф.жаргон. При больших площадях пожара поток горячего воздуха разносит отдельные горящие частицы. При определнных условиях (площадь горения и скорость ветра) расстояние разлета может достигать 2 километров

14. Только быстро надо

15. Отжиг – способ тушения лесных пожаров. Искуственно вызванный контролируемый низовой огонь, направленный в сторону пожара.

16. Боевка – проф.жаргон – боевая одежда пожарного.

17 Ресивер – специальный баллон. Промежуточная емкость, предназначенная для запаса сжатого воздуха, необходимого для наполнения пусковых баллонов установок газового пожаротушения

18. Нейтралка – нейтральная плоскость, ниже которой дым при пожаре не опускается

19. Рак – проф.жаргон. Трехходовое разветвление, предназначенное для разделения потока воды, подаваемой по магистральной (основной) линии на три рабочих потока

20. Трехколенка – трехколенная раздвижная лестница

21. Хорошо

22. Ульмаса – если не умрешь

23. ГПС – абревиатура пожарного оборудования. Генератор пенный сетчатый

24. пожарные шланги, по которым подается вода, правильно называются «рукава»

25. Беги, быстро!