Более полугода каждую ночь я слышала шорох, стук, лязганье металла, вой электроинструментов, треск сварки и шум сжатого газа, выпускаемого из баллона. Поначалу засыпала с большим трудом, но потом перестала обращать внимание. Привыкла. Да и усталость брала свое, так что спала как убитая. Лечь всегда старалась пораньше, чтобы утром быть в форме. Владеть и управлять крупной компанией по производству и продаже модной одежды и аксессуаров – это огромный труд. Весь день расписан по минутам. Новые коллекции, презентации, заключение крупных контрактов, всего и не перечесть...

А тут еще на меня свалились бесконечные неотложные хлопоты, считай вторая работа: ездить черт знает куда, покупать черт знает что, а потом привозить домой. Но договор есть договор. Я выполняла свою часть, он – свою, и каждое утро в ванной, на полочке под зеркалом я находила луус. Это такая маленькая, перламутровая штуковина с тремя усиками, или лапками, не знаю, как правильнее назвать эти тонкие отростки. Он использует их и для передвижения, и для контакта с мозгом. Нужно только положить луус в рот, и он сам находит нужное место.

Я чувствовала, как он щекочет лапками небо, и замирала, вцепившись в раковину, чтобы не упасть, когда он доберется до дальнего коренного зуба и вонзит в него свой усик, чтобы достичь нерва. Луус делал это очень быстро. Всего одна секунда сильной, но кратковременной боли – и я уже не совсем тот человек, что была до этого.

Нет, внешне я никак не менялась, только соображала намного лучше. И не оттого, что у меня повышался коэффициент интеллекта, нет. Луус пробуждает особые способности. Я называла их внутренним зрением. Это нечто наподобие повышенной интуиции, или сверхтонкого чутья, благодаря которому становишься невероятно проницательной.

Я не могла читать мысли, но сразу видела, лжет человек или нет, а главное, легко подбирала нужные слова, чтобы убедить его сделать то, что мне надо. И при этом человек был от меня в восторге... В общем, с луусом я кому угодно в душу влезала. Так стоит ли говорить, что бизнес мой резко пошел в гору и вырос как на дрожжах. Компания превратилась в крупную корпорацию и приобрела известность.

Действие лууса я впервые ощутила семь месяцев назад. Это случилось в декабре, когда я приехала на дачу. У меня хороший, добротный дом за городом, он достался мне по наследству, но раньше я выбиралась туда только летом.

В этом году долго не наступала настоящая зима, только недели за две до Нового года, наконец, посыпались крупные хлопья. Заметелило, завьюжило, ударил крепкий морозец. Еще через неделю снег сверкал, переливаясь в солнечных лучах ярким холодным блеском, такой чистый и сказочный, что сразу вспомнилось детство и ожидание волшебства в Новый год. Я предложила друзьям справить праздник на даче – у меня ведь елка прямо в палисаднике, и дом просторный. Идея всем понравилась, и за пару недель до праздника я поехала проверить, всё ли в порядке с домом, и подготовить его к приему гостей.

В дачном поселке было тихо и безлюдно. Круглый год здесь живет только сторож, а так зимой почти никого не бывает. Мой дом стоит в самом дальнем конце, на отшибе, возле леса. Сугробов намело будь здоров, и к калитке пришлось пробираться по колено в снегу. Я изрядно намаялась, прежде чем сумела пробиться к крыльцу. Помню, как, вспотевшая и мокрая от снега, я достала из кармана ключи, чтобы открыть дверь, и тут вдруг наступила темнота.

Очнулась я уже в доме, на кресле. В углу бормотал старенький телевизор, а напротив него на стуле неподвижно сидело или, может, стояло неизвестное существо. Я бы наверняка подумала, что это какой-то неодушевленный предмет, если бы не луус – он к тому времени уже был у меня во рту, только я еще об этом не знала, но уже, благодаря его действию, правильно догадывалась обо всем, что происходит. Я сразу поняла, что на стуле – живое существо. В высоту оно было около полуметра и походило на синее яйцо, расчерченное множеством белых линий. Застыв перед телевизором, «яйцо» сосредоточенно глядело на экран. Трудно сказать, что поражало больше: сам факт появления этого странного создания или то, что оно как ни в чем не бывало смотрит телевизор.

Вдруг, видимо, почувствовав, что я очнулась, существо зашевелилось, и его форма стала быстро меняться. Там, где были линии, «яйцо» разомкнулось, все его части разом пришли в движение, и спустя несколько секунд передо мной стояло нечто совершенно иное. Существо теперь имело голову с коротким хоботком, прозрачные, почти треугольные, крылья, похожие на пластинки тонкого льда, и массу каких-то, словно припорошенных инеем, отростков, по всей видимости, исполнявших роль конечностей. Синий покров бывшего «яйца» растянулся и стал выглядеть как сеть, сквозь которую виднелось бледно-голубое тело. Сеть плотно облегала все существо, включая отростки, голову, хоботок и крылья.

Метаморфоза меня совсем не испугала – миниатюрное создание с двумя жемчужно-серыми бусинами глаз, нежным белым хоботком и прозрачными крыльями выглядело гораздо симпатичнее, чем безликое синее «яйцо», да и луус исправно функционировал, вселяя полную уверенность, что никакой опасности нет.

Создание взмахнуло крыльями и легко перелетело со стула ко мне на кресло. Приземлившись на подлокотник, существо обхватило его четырьмя нижними отростками и, встряхнув крылья, аккуратно сложило их за спиной. В одной из верхних конечностей оно держало серый матовый предмет размером с два спичечных коробка и формой похожий на боб. Существо вытянуло хоботок к предмету и пропело что-то необычайно мелодичное. Внутри «боба» послышался тихий щелчок, а потом раздался бесстрастный синтетический голос:

- Здоровия пожелаю. Название у меня – Оуи.

Вот так мы и познакомились. Разумеется, «Оуи» было вовсе не названием, а именем существа, просто автоматический компьютер-переводчик не успел как следует разобраться с русским языком. Телевизор оказался не самым лучшим источником лингвистических знаний. Переводчику требовалось живое общение, и только после нескольких весьма продолжительных бесед со мной он смог говорить как нормальный человек. И тогда мы с Оуи заключили договор.

Условия соглашения были просты: Оуи помогает мне сделать головокружительную карьеру, а я обеспечиваю его всеми необходимыми материалами для восстановления корабля и, само собой, помалкиваю о том, что в моем доме поселился инопланетянин.

«Мне вовсе не нужна шумиха, я просто хочу быстрее вернуться домой», - пел Оуи. «Боб»-переводчик тут же превращал сложную, но удивительно красивую мелодию в отдельные слова и казалось, будто мягкое журчание ручья сменилось сухим стуком шершавых камней. Когда «боб» пел для Оуи перевод моих слов, я понимала, что на Земле не много найдется людей, способных в совершенстве освоить язык моего инопланетного гостя. Для этого надо обладать не только абсолютным слухом, но и диапазоном голоса в несколько октав.

Однако нежный голос и хрупкий вид маленьких аюлов (так Оуи называет свою расу) вовсе не означал, что это нестойкий и беззащитный народ. Условия их жизни не были тепличными – никогда не знавший лета холодный мир под неласковым голубым солнцем, слишком далеким и слабым, чтобы растопить вечные снега. Суровая природа Инии не располагала к спокойствию умиротворенной жизни и, осваивая ледяные просторы родной планеты, цивилизация аюлов пережила и войны, и катаклизмы, и упадок, и возрождение, прежде чем достигла такого высокого уровня развития, что смогла путешествовать к дальним звездам. Неугомонные, решительные и смелые аюлы продолжали покорять космическое пространство, и Оуи был одним из тех, кто находился в авангарде. Профессиональный астронавт, пилот-испытатель, он вел корабль, оснащенный новейшим изобретением, призванным совершить прорыв в технике межзвездных перелетов. Невиданный доселе прыжок сквозь пространство открыл бы совершенно новые горизонты в деле освоения космоса, но, к несчастью, все вышло не так, как предполагалось теоретически, и Оуи чуть не погиб. Он выскочил из гипердрайва не в открытом пространстве, а в атмосфере нашей планеты. Оуи сумел частично погасить скорость падения, но столкновения с поверхностью избежать не удалось. Корабль врезался в Землю и получил серьезные повреждения. Хорошо, что это случилось в лесу, а не в центре какого-нибудь города и пострадало всего несколько деревьев, ну и, конечно, корабль Оуи.

Мне пришлось здорово перестроить и существенно расширить свой гараж, и теперь аюлский звездолет занимает его целиком, а машину я оставляю прямо на улице. Оуи ремонтировал корабль больше семи месяцев, и я покупала для него все необходимые инструменты и материалы. Порой приходилось разыскивать такие удивительные вещи! Например, рений! Да я раньше и понятия не имела, что он вообще существует, а оказалось, это самый редкий и страшно ценный металл. Но ничего, достала, сколько нужно... Когда есть деньги и луус, можно решить любую проблему, и Оуи получал все, что хотел. Ему тоже нелегко приходилось – человечество еще не достигло аюлского уровня развития, и Оуи вынужден был постоянно ломать голову, как обойтись той отсталой техникой и материалами, что есть на нашей планете, а значит, и в его распоряжении. Чуть ли не половина моего дома превратилась в мастерскую и химическую лабораторию.

Аюлы – ночные создания и в темноте видят гораздо лучше, чем при свете, поэтому Оуи начинал работу после захода солнца, а днем спал. Хорошо, что у меня большой участок земли и дом стоит на отшибе, далеко от других, а то уж и не знаю, как бы я объяснялась с соседями, особенно сейчас, в разгаре лета, когда в поселке полно народу. Впрочем, имея луус, я легко нашла бы способ успокоить любые подозрения, если бы таковые вдруг возникли. Так что это не повод для волнения, тем более, когда Оуи уже завершил ремонт и сегодня ночью покинет Землю.

Он должен был сделать это сразу после захода солнца, но я задержала передачу лууса. И не потому, что боялась остаться без такого ценного помощника. Корпорация моя уже настолько сильна и могущественна, что одно только ее имя способно приносить прибыль, и думаю, дальше и без симбионта все будет идти как надо. И все же я не отдала луус вовремя. Потому что ни разу еще он не был мне нужен так сильно, как сегодня!

Я уже собралась уходить из офиса, когда раздался телефонный звонок. Это звонил Михаил. Я познакомилась с ним пару месяцев назад, и хотя до сегодняшнего дня нас связывали только деловые отношения, каждый его звонок заставлял меня замирать от волнения, а на деловых встречах кровь приливала к щекам, и я становилась сама не своя, с трудом вникая в суть переговоров. В последний раз, когда он пригласил меня к себе в офис обсудить ряд не терпящих отлагательства вопросов, я настолько струсила, что послала своего зама. Боялась, у меня на лице будет все написано, и Миша догадается, как сильно я в него втрескалась. Начнет ухаживать, и вот тогда окажется, что его внимание – не что иное, как известная мышеловка любителя поживиться бабьей дурью – все для любимого! Стать одной из многих слепых счастливиц у меня не получится - моя «лакмусовая бумажка» сразу преподнесет мне горькую пилюлю правды...

Хотя внутреннее зрение включается только при личной встрече, а во время телефонного разговора луус бессилен, мне вполне хватило и обычных человеческих чувств, чтобы понять, что к работе Мишин звонок не имеет никакого отношения. Он приглашал меня на романтический ужин... И я... Боже мой! Разве я могла отказаться?!

Он предложил заехать за мной, но я сказала, что доберусь до ресторана сама. Мы условились о времени, я положила трубку и откинулась в кресле, пытаясь привести мысли в порядок.

Когда я впервые увидела Михаила, луус пробудил во мне чувство, что это честный, порядочный человек, и с ним можно иметь дело. И все. Никакого интереса к себе как к женщине ни тогда, ни потом, во время деловых встреч, я не ощутила. И вдруг такая перемена. С чего бы это? Я принялась размышлять, как Миша может меня использовать. Вариантов оказалась масса, и вскоре мне стало до ужаса противно и тошно от самой себя. Господи, ну зачем я так?! Вместо того чтобы как нормальный человек просто пойти на свидание и наслаждаться общением с любимым человеком, я сижу здесь и выдумываю разные ужасы... Хватит, к черту! Что со мной происходит? Раньше я умела доверять людям, а теперь, похоже, совсем разучилась. Луус сделал меня настоящим параноиком! Пора, наконец, очнуться. Я резко встала и направилась к двери. Как раз сегодня Оуи улетает, что ж, чудесно! Это как нельзя кстати. Сейчас я поеду и отдам ему луус. А потом переоденусь и помчусь к Мише. И плевать мне на всякие глупые подозрения. Я хочу любви!

Однако до дома мое решительное настроение не дотянуло. Видно, оно было сродни обещанию алкоголика завязать, как только он допьет стакан. Все кажется ему возможным до тех пор, пока не кончилась водка, а когда спиртное выветривается, вместе с ним бесследно испаряются и благие намерения.

Вот так и мой порыв по мере приближения к дому постепенно растаял, уступив место сначала сомнениям, а потом и явному нежеланию встречаться с Мишей без лууса. Я вдруг осознала, что уже не настолько молода, чтобы очертя голову бросаться в море страсти, не думая о последствиях, не так красива, чтобы рассчитывать на толпы поклонников, и слишком занята, чтобы много времени уделять устройству личной жизни. И если у меня есть возможность понять, как в действительности относится ко мне человек, в которого я влюблена, то я не должна упускать такой шанс!

За все семь месяцев я ни разу не нарушила ни одно из условий нашего договора с Оуи, в том числе и то, что луус не должен находиться у меня более полусуток. Но сегодня я сделала это. В первый и последний раз, понадеявшись, что ничего страшного не случится.

Оуи сказал мне, что луус – симбионт, который живет и питается за счет аюлов, а взамен приносит им большую пользу. Человеку сложно разобраться в функциях лууса, поскольку мозг людей устроен совсем не так, как у аюлов, и на людей симбионт действует по-другому. Когда мы говорили о луусе, «боб»-переводчик то и дело выдавал какую-то абракадабру, не в силах подобрать слова, хотя бы примерно соответствующие аюлским терминам. Из объяснений Оуи мне удалось понять далеко не все, но, похоже, луус помогает аюлам правильно организовать их разум. Без лууса им трудно управлять мыслительным процессом, они не могут сконцентрироваться, не способны отличить главное от второстепенного, и им плохо удается решение долгосрочных задач. В каком-то смысле аюлы становятся подобны малым детям: почти не контролируют свои эмоции и действуют, повинуясь сиюминутным желаниям, совершенно не задумываясь о последствиях. Конечно, перемены в психике аюлов не происходят мгновенно. Лишившись поддержки лууса, аюл может сохранять наработанный симбионтом порядок в течение часа, иногда даже двух.

Люди активны днем, а аюлы ночью, и все то время, пока симбионт находился у меня, Оуи спал, не испытывая в нем никакой потребности. Но как только аюл просыпался, я сразу возвращала ему луус, и не только потому, что он нужен Оуи. Симбионту тоже требуется подзарядка. Он хорошо переносит смену температуры окружающей среды, но весьма чувствителен к голоду, так что без аюла не протянет и суток. Однако симбионт привык брать энергию, только когда аюл бодрствует, поэтому у меня всегда была примерно половина суток до тех пор, пока луус не потребует пищи.

Оуи предупредил меня, что держать луус дольше двенадцати часов опасно для человека, но в чем конкретно заключается эта опасность, так и не объяснил. Возможно, просто не захотел, но, скорее всего, и сам толком не знал. Никогда до этого аюлы не отдавали симбионта другим разумным, но неспособным прокормить его, существам, и, наверное, Оуи было трудно предугадать, что станет делать луус в чужом организме, когда по-настоящему проголодается...

Подъезжая к дому, я взглянула на часы: 19:30. Оуи еще спит. Я должна вернуть симбионта самое позднее в девять, и в это же время мы с Мишей договорились встретиться. Даже если я сразу пойму, что его романтический ужин – обман, развернусь и уйду, то пока приеду домой, будет уже около десяти. То есть я задержу передачу лууса почти на час. И это самое меньшее. Потому что если окажется, что у Миши ко мне есть какие-то чувства, то наше свидание продлится гораздо дольше. В самом деле, не стану же я мгновенно срываться с места и убегать! Это будет выглядеть до ужаса глупо и неприлично, тем более на первом свидании... Ведь речь идет о моем счастье, в конце-то концов!

Войдя в дом, я сразу же направилась к шкафу аюла. Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы добыть морозильник с такой низкой температурой. Прислонив ухо к герметично закрытой двери, я прислушалась. Все тихо. Оуи спокойно спит, ни о чем не подозревая. Мне стало не по себе. Может, стоит его разбудить, все честно рассказать и попросить отсрочки? Я живо представила, как поет «боб», переводя мои слова, и хоботок Оуи недовольно взлетает вверх, а жемчужно-серые глаза темнеют от негодования. Нет, он ни за что не согласится. Он меня просто не поймет. Что значит для однополых существ человеческая любовь? Аюлы никогда не влюбляются, не живут семьями и рожают, когда приходит для этого время. Нет, Оуи не захочет рисковать и скажет, что я не имею права подвергать опасности себя, луус и его самого, а потом подаст неразличимый для человеческого уха сигнал, и симбионт тут же покинет мое тело, перебравшись к аюлу...

В общем, я решила обойтись без согласия Оуи, подумав, что раз он прожил здесь семь месяцев, то ничего страшного не произойдет, если он подождет еще несколько часов...

Я представила, каково будет Оуи, когда он проснется и обнаружит, что нет ни меня, ни лууса. Первый час, он, наверное, сохранит трезвость рассудка, но потом? Бог знает, каких глупостей может наделать аюл без присмотра симбионта! Вдруг ему взбредет в голову броситься меня разыскивать? Прыгнет в свой корабль и вместо того, чтобы тихо взмыть над лесом и исчезнуть в подпространстве, полетит в город? Вот уж тогда неприятностей точно не оберешься!

Глядя на морозильный шкаф, я принялась напряженно размышлять, как обезопасить Оуи от его собственного безрассудства и вдруг застыла, пораженная неожиданной и простой мыслью. Разгар лета, жара! Господи, и как же это раньше-то не пришло мне в голову? Я приоткрыла дверь морозильника. Оуи спал, по своему обыкновению свернувшись в «яйцо». Только сейчас «яйцо» было бледно-голубым. Его синий покров лежал отдельно.

 

На свидание я приехала ровно в девять. Миша уже ждал меня у ресторана и проводил к столику. Я только и успела понять, что он искренне рад меня видеть, а дальше со мной, точнее, с моим зрением, вдруг начало происходить что-то странное.

Все вокруг менялось, но поначалу изредка и на очень короткое время, так что я едва ли успевала осознавать то, что вижу. Казалось, окружающее на мгновение просто приобретает иные краски и тут же возвращается к исходному состоянию. Словно вспышка фотоаппарата: бац! – и снова все по-старому.

Стараясь не обращать на это внимания, я улыбалась Мише и, пока мы ждали заказанные блюда, поддерживала приятный разговор ни о чем, силясь разгадать, что же на самом деле чувствует мой кавалер. Миша улыбался мне в ответ, остроумно шутил и, похоже, был в ударе, чего нельзя сказать о моей интуиции. Она молчала, совершенно не желая подавать какие-либо сигналы. Я провела языком по внутренней стороне зубов, нащупывая гладкое и прохладное тело лууса. Он плотно сидел на своем месте. Я легонько стукнула по нему кончиком языка и тут же почувствовала, как две его лапки сжались, впиваясь в десну, а третья еще глубже вонзилась в нерв, так что я чуть не вскрикнула от боли, с трудом сдержавшись, чтобы не скривиться. В тот же миг снова возникла «вспышка», потом еще одна и еще.

Миша, словно что-то почувствовав, замолчал и внимательно посмотрел мне в глаза. Печально, но сегодня его чутье намного превосходило мое. Официант принес заказанные блюда и стал расставлять их на столе, а я изо всех сил пыталась не замечать «вспышки», но они, как назло, участились и теперь следовали одна за другой, пока, в конце концов, не слились в единую картину, настолько омерзительную, что меня замутило, и в ногах появилась неприятная слабость.

Миша, официант, да и вообще все люди в зале теперь походили на пособия для медицинского института, только в отличие от пособий, они двигались, размахивали освежеванными руками и бешено вращали белыми шарами глазных яблок с темными или светлыми кружками посередине. Глубина проникновения моего взгляда все время менялась: то я видела тела, покрытые красными мышцами, словно с людей содрали кожу, то мышцы частично исчезали, открывая артерии, нервы и внутренние органы, а то и вовсе оставались голые скелеты, которые тут же вновь начинали неравномерно покрываться мясом. Ресторан обернулся жутким анатомическим театром, где я была зрителем, а луус – сумасшедшим режиссером. Спятивший от голода симбионт разыгрывал дьявольскую постановку, полностью извратив мое внутреннее зрение, и то, что раньше позволяло мне видеть души людей, теперь превратилось в кошмарный рентген человеческих тел.

За соседним столиком некто без кожи и мышц жадно набивал едой полость в нижней части черепа, остервенело размалывая пищу в липкую зеленовато-розовую массу. С трудом сдерживая подкатившую к горлу тошноту, я вскочила, опрокинув на стол бокал с вином. Невнятно извинившись, схватила свою сумочку и метнулась к выходу. Миша бросился за мной. Он что-то говорил, но я уже ничего не слышала и не оборачивалась. Видеть вместо любимого человека восставший во время вскрытия труп было выше моих сил. К тому же в зубе под луусом проснулась сильная пульсирующая боль, толчками распиравшая голову. Миша где-то отстал, а я, выбежав на улицу, рванулась к своей машине.

Зуб по-прежнему болел со страшной силой, в груди все сжималось от ужасного предчувствия. Кое-как вырулив со стоянки ресторана, выехала на шоссе. Луус таранил мой мозг стойким ощущением большой и неотвратимой беды. Оно разрасталось, грозя поглотить все мои мысли. Пронзительный сигнал резанул по ушам, рядом угрожающе блеснул черный бок чужого автомобиля. Не хватало еще попасть в аварию! Огромным усилием воли я заставила себя отрешиться от навалившегося страха и сосредоточиться исключительно на вождении.

 

Сейчас я уже следую по загородному шоссе и, надеюсь, что минут через пятнадцать буду на месте. Вся дорога до дома прошла в борьбе с луусом за власть над моей психикой. Абстрактное предчувствие грядущего несчастья сменилось конкретной уверенностью в близости собственной смерти. Я изо всех сил стараюсь об этом не думать и внушаю себе, что до дома осталось совсем немного, и я успею отдать аюлу луус, прежде чем случится непоправимое.

Боль в зубе как будто стала меньше, а может, я просто к ней притерпелась, и теперь меня больше беспокоит другое. Я чувствую, симбионт что-то делает с моим телом. Ощущение такое, что его лапки все сильнее вытягиваются, срастаясь с моими нервами, постепенно лишая меня возможности управлять собственными движениями. Кажется, с каждой минутой я все больше слабею. Голова начинает кружиться, руки теряют твердость...

Дорожка к дому. Последние несколько метров. Хорошо, что ворота открываются автоматически, и я еще могу нажать на кнопку. Тело меня едва слушается, я почти не в состоянии управлять автомобилем, из последних сил въезжаю во двор и останавливаюсь прямо возле крыльца. Отдаленным эхом слышится шум закрывающихся ворот. Перед глазами все мутится. Мне не вылезти из машины, ноги отказались двигаться. Прости меня, Оуи! Ты доверял мне, а я обманула тебя... Теперь я умираю, и ты мне уже не поможешь. Даже если очень захочешь... Я сама позаботилась о том, чтобы ты не мог покинуть шкаф. Своими собственными руками отрезала себе путь к спасению. И тебя, Оуи, подвела так, что хуже некуда. Как ты теперь выйдешь из морозильника? Господи, что я натворила... Руки безвольно свешиваются вниз, и голова моя падает на руль. Бесконечный звук гудка вспарывает укрывший сознание туман, и в мозгу вдруг словно замыкается какая-то цепь. Нет, не цепь. Мост. Между мной и луусом. Симбионт так глубоко пустил в меня «корни», что у нас возникла связь нового уровня. Мы с луусом стали одним целым до тех пор, пока во мне еще есть жизненная энергия. Симбионт нашел способ высасывать ее из людей. Он заберет у меня все без остатка, а потом затаится в ожидании другого человека, чтобы проникнуть в его тело и получить следующую порцию жизни...

Нет! Этого не будет, Оуи! Моя энергия быстро утекает и я скоро умру, но на мне все закончится. Луус – не чудовище, он просто хочет выжить и не знает, как это сделать по-другому. Зато я знаю, Оуи! И я сумею внушить симбионту иной план выживания. Я отдам луусу всю свою энергию, и ее как раз хватит, чтобы добраться до дома. Ты нужен ему, Оуи, и он примет мое стремление попасть к аюлу как свое собственное, потому что это для него естественно. Я укажу ему, как помочь тебе выбраться.

Уходя, я закрыла дверь, но луус так мал, что сумеет пробраться через замочную скважину. Перебирая короткими лапками, он добежит до твоей комнаты и проскользнет внутрь, как только ты почувствуешь его присутствие и на пару секунд приоткроешь дверь. И тогда – самое главное: он сообщит тебе, где скафандр. Синяя сеть... Я так и не сумела понять, как она действует, но это не имеет значения, важно, что она совсем рядом с тобой. На стене возле морозильного шкафа висит картина. Синюю сеть я спрятала за ней. Слышишь?.. Твой скафандр там, между стеной и полотном... Что это за шум? Боже, как громко! Связь... Почему оборвалась связь?.. Симбионт уходит! О нет, луус, подожди! Тебе не хватит энергии!..

 

Веки дрожат, но вверх не двигаются, словно к ресницам привязали чугунные шарики. Пробую пошевелиться. На руках и ногах тоже как будто гири висят. Тело онемело и затекло. Собрав силы, я все-таки открываю глаза. Оказывается, я еще в машине, на кресле водителя. На торпедо стоит стакан с водой, и я сразу чувствую, что во рту пересохло. Медленно, с большим трудом я ухитряюсь дотянуться до стакана. Вода сладкая на вкус.

Спустя несколько минут мне становится настолько лучше, что я выбираюсь из машины. Похоже, сейчас раннее утро, только рассвело. Дверь в дом распахнута и видно, что ригели замков перерезаны. На полу валяется «Болгарка» - один из многих инструментов, купленных за последние полгода. Увесистая штука, но аюлы намного сильнее, чем может показаться. Оуи легко поднимает вещи и потяжелее... Оуи! Я быстро провожу по внутренней стороне зубов. Лууса нет. Со всей возможной для моих почти негнущихся ног скоростью, я ковыляю в гостиную.

- Привет! – сменяет короткую песню аюла синтетический голос «боба». Оуи сидит в кресле, синяя сеть плотно облегает все его тело.

- Ты здесь? – мой голос звучит так слабо, прерывисто и хрипло, что «боб» долго недовольно щелкает, прежде чем спеть перевод.

- А разве меня не видно? – искренне удивляется аюл.

- Видно... я не о том. Почему ты не улетел?

- Хотел убедиться, что с тобой все хорошо, да и самому мне тоже надо пару суток подлечиться.

И тут я с ужасом замечаю на теле Оуи серые пятна с запекшейся голубой... кровью?.. по краям. Я смотрю на них через ячейки синей сети, и от осознания того, что случилось, в груди становится холодно.

- Ты... – я закрываю глаза, стараясь скрыть слезы. – Дверь... «Болгарка»... Ты все это сделал без скафандра? – К горлу подкатывает комок.

- А что мне оставалось? Я услышал гудок и понял, что ты здесь, и тебе нужна помощь. Если бы я не вышел и не забрал у тебя луус, ты была бы мертва, - хоботок аюла опускается вниз, сеть на нем растягивается, и я вижу на посеревшей коже засохшие голубые струпья.

- Прости меня, Оуи...

- Ладно, заживет. Хорошо еще, что был вечер. На вашем летнем солнце я бы сгорел до костей.

- Оуи, я так перед тобой виновата... я... ты... понимаешь...

- Не надо ничего объяснять. Я все знаю от лууса. Никто не идеален, увы! Ты совершила ошибку, но потом тоже хотела меня спасти. Так что пойди-ка ты лучше на кухню и выпей еще воды с глюкозой, я там нашел пару ампул в аптечке. И поешь как следует – тебе надо восстановить энергию.

 

Корабль Оуи отрывается от земли и стремительно уходит ввысь. Словно огромный ночной мотылек летит на свет Луны, растворяясь в ее мягком сиянии, и вокруг остаются только звезды.

Оуи возвращается домой... Я очень рада за него, правда!..

Стоит тихая июльская ночь, а я вздрагиваю, как от порыва холодного ветра, вдруг унесшего все тепло в небо.