Как-то ребята-вертолетчики решили поэкспериментировать. Подняли в воздух на высоту 800 метров курицу и сбросили ее вниз. Понятно, без парашюта. Предполагалось проверить, сможет ли курица летать - при крайней необходимости. Курица сделала несколько взмахов крыльев... а потом... потом...

 

Стоп! Почему ты вспомнил об этом эпизоде именно сейчас - когда перед тобой на блюде аппетитно распласталась курица, любовно запеченная для тебя женой в духовом шкафу? На лапках какие-то фонарики, вырезанные и склеенные из цветных салфеток, под кожицей чесночок - так аппетитно попахивает, привкус пикантный. Какие-то южные специи... Сверху полита лимонным соком, а внутри лапша, вся пропитанная соком курицы. Объедение. Почему же ты не ешь? Почему не наслаждаешься? Она же так старалась...

Интересный вопрос, почему она все время старается зря. У тебя никак не получается по достоинству оценить ее стараний. Ты понимаешь, что надо, напрягаешься изо всех сил, - и никак...

Та, твоя первая девушка, называла тебя Соколом, а жену твою курицей. Грубовато. Но ты понимаешь, что это в ней просто говорило изъязвленное самолюбие. Ты встречался с ней, с той своей первой девушкой, на первом курсе института, вы вместе ходили в парашютный клуб, осваивали серфинг, покоряли горные вершины. Но пришло время думать о семье, и ты подумал, что вот эта птица - она слишком высокого полета. За ней не угонишься. Крылья только обожжешь. Тебе нужно было что-то стабильное, надежное, чтобы ждало тебя дома под фикусом и подавало тебе (сразу же из духовки) свежеиспеченную ароматную курицу с вот такими забавными фонариками на лапках. Ты такую встретил - ласковую, домашнюю, обволакивающую. Она ничего не требовала, никакой высоты, никакой силы. Просто чтобы был рядом. Всегда. Это так здорово - тебя всегда хотят и всякого.

У тебя комплекс. В медицине нет ему названия, но если придумывать, то это комплекс нелетучести. Ты с детства мечтал стать космонавтом, по меньшей мере, летчиком-испытателем. Когда ты смотрел в небо, то казалось, что ты дома и тебе незачем возвращаться вниз - под эти фикусы и китайские розы. Ах да, у мамы тоже были фикусы... В мамином доме тебе всегда было спокойно.

Но мама страшно боялась за тебя. Единственный сын, ну-ка разобьется, испытывая какой-нибудь очередной самолет. И она вздохнула с облегчением, когда тебя по состоянию здоровья забраковали в летную школу. А у тебя весь мир завалился. Ты вдруг открыл, что жить незачем. Вот разве что для мамы...

Ты даже как-то обиделся на Господа: «На фига ты вообще создал меня? Привел в этот мир - чтобы сделать несчастным?! »

Ответ Бога ты не услышал. Потому стал развивать свою мысль.

- Зачем ты создал меня крылатым, но забрал у меня возможность летать? Зачем ты вложил в мою душу стремление ввысь, а потом так жестоко приземлил меня?..

Бог молчал... И ты решил, что Ему нечем оправдаться.

О, если бы ты мог тогда услышать Его ответ!.. Ведь на самом деле этот ответ звучал, просто ты заглушил его своими рыданиями. Бог тогда сказал тебе шепотом:

- Не тушуйся, парень. Я дал тебе то, что тебе действительно нужно. Способность летать выше Ту-154 . Ты еще узнаешь, что твой практический потолок - не какие-то там 13 тыс. м... Я подниму его намного выше. Если ты конечно позволишь. И если ты наконец прекратишь рыдать и жаловаться!!!!

Но тогда ты не прекратил. Ты просто перестал показывать свою печаль. Ты пел под свою плохо настроенную гитару, решал кроссворды, гонял на своем велике, как очумелый, аж ветер свистел в ушах, этим свистом ты, кстати, тоже заглушал тихий голос Бога...

Ты решил стать авиатехником. Потому что это все-таки чуть ближе к небу, чем автомобильный транспорт (в автотранспортном институте преподавала твоя мама, и у тебя был стопроцентный шанс туда поступить). Мама пережила твой взбрык, хотя ей был не совсем понятен ход твоих мыслей. Человеку предоставляется возможность поступить в вуз, а он идет в училище.

Что поделаешь, не все способны были тебя понять, даже любящие - тебе просто представилась возможность приблизиться к небу, диплом для тебя мало что значил ...

Ты окончил училище успешно. Даже очень успешно. Преподаватели считали тебя перспективным и посоветовали продолжать учиться - на инженера гражданской авиации. Но ты хотел попробовать себя на новом поприще. Приобрести опыт, посмотреть на профессию изнутри, а не снаружи. Тебе это удалось. Ты добросовестно лечил самолеты, научившись распознавать малейшие признаки их надвигающейся болезни. Вот эти глухие полутона в их сердце - аритмия. Все эти их несварения и колики, которые в полете могут стать причиной летального исхода, не в смысле что летать, в смысле совсем наоборот. У тебя был острый взгляд, Сокол, и ты замечал то, мимо чего другие пролетали.

 

Иногда у тебя возникали трения с начальством. Оно не всегда понимало, что доктор, лечащий самолеты, должен иметь соответствующие этому гордому званию инструменты и оборудование, а также хорошую физическую форму, а для этого - приличную зарплату. Но ты не засиживался во всех этих воздушных ямах, ты снова взмывал над суетой и тленом. Чтобы те, кто садится в «твой» самолет, отрываясь от земной суеты, не превратились в тлен.

А потом ты все-таки поступил в институт. Безо всякой маминой протекции, вопреки мудрым советам отца «поступать все-таки к матери». Ты стал учиться на инженера ГА. Эту птицу нельзя было приручить.

В институте ты захватил своим крылом теплую струю воздуха. Ты стал летать на планерах и дельтапланах, прыгать с парашютом, совершать пешие прогулки в горы. Ты это не называл восхождением, потому что профессиональный альпинизм тебя не прельщал. Тебе не нужны были рекорды, тебе просто нужна была высота. Ты ее взял. Ты брал ее постоянно, все новую и новую. Какой-то хмель ударил тебе в голову, ты писал стихи, сочинял какие-то дурацкие песенки про чаек и бакланов, попадал в нештатные ситуации, которые сам же себе создавал (тебе так казалось... Бог улыбался с высоты...). Ты и в эту свою любовь врезался, как вертолет в сопку, камнем вниз, - но никакого сожаления. Она была недостижимой, ведь если ты летишь на солнце, то все равно когда-то сожжешь свои крылья, даже если полетишь ночью.

Все ребята вашего курса были у ее ног, и ты даже не сомневался в том, что в списке претендентов твое место - первое с конца. Ты забыл о своих крыльях, - что они могут тебя возвысить над всеми. Ты подходил к ней с земными мерками.

Ты долго мучил ее тем, что не мог просто подойти и сказать: «Давай проведу домой» или «Присядем сюда, на эту скамеечку? Я хочу тебя обо многом расспросить…». Ты думал, что она сразу откажет, и это отрежет тебе путь к ней навсегда. А ей именно эта твоя черта понравилась. И то, что ты всегда краснел, когда она обращалась к тебе с каким-то вопросом. Потому она обращалась и обращалась... Ты никогда и ни в чем не мог отказать ей. И когда она сама сказала «давай, проведи меня домой» и «присядем-ка здесь и поболтаем», ты, конечно же, согласился, хоть и снова покраснел... У тебя расправились крылья, и ты понял, что паришь…

Ты научил ее прыгать с парашютом, ты катал ее на своем велике, ты посвящал ей стихи. Это была потрясающая девчонка. Даже когда она крепко боялась, то просто закрывала глаза и говорила себе (а может тебе?): «Все доступно крылатым, все доступно крылатым. Вот сейчас я подсоберусь...» Какой-то заговор, магические слова, после которых у нее, как правило, все получалось. И у тебя тоже. У тебя даже лучше. Ты завоевал ее сердце.

Во время одного из походов в горы (ты уговорил друзей взять ее с собой) случилась нештатная ситуация, и она чуть не погибла. Все тогда растерялись, а ты просто отключился от того, чем это именно тебе могло грозить. Ты расправил крылья и вытащил ее.

Потом она расплакалась, доверчиво тычась в твою грудь своими завитушками: «Ты же мог сорваться, Сокол... ты мог разбиться».

Ты улыбнулся и обнял ее:

- Соколы - не разбиваются. У них есть крылья.

Да, соколы не разбиваются. Они взлетают. А ты совершил посадку. Вынужденную посадку.

 

Вы с ней поссорились , и это затянулось. Ты решил, что такой взбалмошной девчонке нелегко угодить, что она сама не знает, что хочет (теперь ты знаешь, что она хочет, точнее хотела, - летать. Летать с тобой...). Вас проштормило по-настоящему, потому что вы и любили друг друга не понарошку. А тут подвернулась та другая. Она была воплощением кротости и доброты. Такая милая кошечка, ласковая и пышнощекая. Ты жил в общаге и питался всякой дрянью, а она пригласила тебя домой и потчевала домашними пирожками прямо с духовки. Она слушала тебя, раскрыв рот, и все время повторяла, что ты славный. Твоей журавке это нужно было постоянно доказывать, а этой синичке в жмене все было всегда хорошо и лучше не бывает. Знай, тенькает себе, нахваливая тебя и угощая пирогами. Она так доверчиво положила тебе свою головку на плечо и поставила на магнитофоне такую музыку, что ты понял, какой монетой должен расплатиться. Эта монета уже позванивала...

 

Через полтора месяца выяснилось, что синичка беременна. А ты никогда не был петухом, который топчет кур, не отвечая за последствия. Ты не мог просто сбагрить ее к врачу и сказать «выкручивайся сама». Ты стал ее мужем и зачехлил крылья.

Потому что у вас родилась двойня и нужно было содержать семью. И ты бросил свой институт и укатил на Север, где все начинал с нуля. Ты думал - это полное поражение, откат на старые позиции. И ты снова плохо подумал о Боге...

А он просто был уверен, что ты не сдашься. Ты не понял, что давно уже работаешь летчиком-испытателем, перенося колоссальные перегрузы и выходя из мертвой петли достойно, не заваливаясь ни налево, ни направо. Ты любил своих дочек, учил их ходить, потом - ездить на велосипеде. Ты бегал к ним на родительское собрание. Ты был там чуть ли не единственным папой на весь класс (папы в часы родительских собраний резались в домино или пьянствовали). И ты никому не позволял говорить плохо о своей жене, которую ты уже не любил. Ты просто был ей благодарен. Вот за этих дочек, за этот разлогий фикус - символ домашнего уюта и вот эту курицу со смешными фонариками, остро пахнущую чесноком и разными пряностями.

Ты здесь организовал для ребят кружок планеризма, ты регулярно поднимаешься в воздух на маленьком самолетике, который твой друг собрал из всякой рухляди. Вы с ним вместе решили слетать на арктические острова, правда, тут надо договориться с ПВО, а это непросто. Непросто осуществлять полет, когда в тебя нацелены радары слежения.

Жена терпеть не может эти твои полеты. Ей нравится, когда ты рядом. Она ведь для тебя готовит всех этих куриц, несчастных птиц, которые так и не узнали высоты полета.

 

Куриц?.. Полета?..

Ах, да, ты же вспомнил тот эпизод... Курицу подняли на высоту 800 метров и отпустили. Еще первые несколько метров бедняга старалась махать крыльями, но быстро сложила их и камнем упала вниз. Она разбилась. От нее осталось мокрое место. А ведь могла задействовать крылья - они у нее были! Она могла выжить и взлететь над этой своей нештатной ситуацией. Просто ощутить себя в ином качестве и приспособиться под условия, в которых оказалась. И какой бы был полет!...

 

Мальчик мой, ты еще не понял, почему не поступил в летную школу? Почему Бог не дал тебе институт на блюдечке с голубой каемочкой? Почему ты получил - сразу двоих ! - девчонок от нелюбимой женщины?

Соколы летают выше других птиц. Высота, которая кажется другим недосягаемой, им поддается.

Сокол, ты выше своих обстоятельств. Тот, Кто выше всех, на самом деле тебе покровительствует.