"Клац! Клац" - услышал я у себя за спиной, и прибавил шагу, уж больно мне не хотелось задерживаться здесь, в этой темной и жуткой подворотне, в которой так мерзко веяло затхлыми отбросами. Я почувствовал, как под дуновением леденящего ветра, у меня по телу пробежали мурашки, и зашевелились космы волос на голове, я встряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, и продолжал двигаться на пролом сквозь ночь и обуреваемые страхи. "Клац!" - снова раздалось над моим ухом, как вдруг в затылке что-то резко и больно засвербело, я почувствовал, как что-то вцепилось мне в волосы, я попытался смахнуть это нечто, рукой, но что бы это ни было, оно крепко вцепилось мне в волосы, и издавало жуткое рычание и зловоние, походившее на испорченные морепродукты. Наконец, мне показалось, что хватка ослабилась, и я со всей силой ухватился за это нечто и рванул, передо мной на асфальт в луче фонаря упала черная челюсть, с таким большим количеством зубов, что я даже и представить себе не мог, что такое бывает - в зубах у ней торчал клок моих волос. "Ах, ты срань!" - завопил я на всю улицу, и пнул челюсть со всего размаха ногой, она взметнулась в воздух, и в мгновение ока превратилась в красивую бабочку, которая взмахнула крыльями, и тут же растворилась в тумане, "срань, срань" - эхом шептали мне мрачные темные дома, осклабившись на мою персону. Я отчетливо понимал их враждебность, и понимал свою неуместность в этом странном месте, но в этом не было моей вины. Я здесь не причем. "Клац!" - снова раздалось где-то вдалеке, и я панически припустил бегом, как вдруг увидел, что передо мной, мчаться мои собственные ноги, словно тело мое было разрезано на две части невидимой пилой, вторая же часть начала парить в воздухе и медленно опускаться на асфальт, словно я был всего лишь пушинкой. Я опустился на руки, и побежал на руках. Я потихоньку и верно стал догонять свои ноги. "Стоять!" - завопил я ногам. Ноги остановились, цокнув каблуками сапог. Я подпрыгнул на руках и примостился на нижней части своего тела, оглянувшись назад, я увидел кровавый след, оставленный мною, и еще одни несущиеся на меня на огромной скорости челюсти. Я попытался пригнуть голову, но вместо этого, она вовсе отвалилась и покатилась по тротуару, где умудрилась закатиться под машину и застрять. Челюсти клацали где-то в ночном небе. "Что за херня!" - кричал я из-под машины. "Херня, Херня" - насмешливо вторили мне дома. "Иди сюда" - крикнул я своему телу, тело послушно подошло и взяло голову в руки, и хотело было воздвигнуть голову на законно причитающиеся место, но я возразил, аргументировав это тем, что в руках то оно возможно будет и по надежней, хоть и смотрится по определенным причинам нелепо, но иначе, мне казалось, не избежать мне нападок челюстей звериных. Рой бабочек пронесся над головой. Фонари заскрипели и с жутким грохотом провалились под землю. Дома же стали уменьшаться и из окон их слышались людские стоны, и детский плач. Все скрипело, и колыхалось отчаянно на ветру.

Все исчезало и растворялось во тьме и воздух пропитывался зеленоватой дымкой, остался лишь асфальт, который медленно покрывался черно-белыми клетками. Меня охватил ступор, я не мог пошевелиться. Ни рукой, ни ногой, лишь мог моргать слегка, оттого, что зеленый туман резал глаза. Я стоял на черной клетке. Рядом со мной, по левую руку, держащую мою голову, появилась маленькая девочка, одетая вся в черное. У неё был зашит рот, она также как держала голову в руках и недоуменно осматривалась вокруг. Я глянул на себя – я тоже был черен, словно вымазался весь в угле, вокруг меня появлялись черные, некогда человеческие, фигуры. Мы шахматные фигуры в исполинской игре. Девочка была королевой, видимо, мне суждено было быть королем на этом мероприятии. Что ж велика честь! Грянул гром, видимо возвестивший о начале партии. Сквозь туман, я не видел белых фигур, но зато позади себя я ощущал мертвое зловоние, но я не мог заглянуть себе за плечо.

- Ну что же ты?!? Вперед! Блесни своей чистотой помыслов! – закричало что-то позади меня, - отдай мне причитающиеся души!

И впереди меня что-то зашевелилось. Поднялся ветер, и вот я уже стою на белой клетке. А через мгновение, все вдруг рухнуло. И я полетел, недвижимой фигуркой за пределы пространства, рядом со мной пролетал белый мой двойник, в его глазах читался невообразимый испуг, пролетала девочка с зашитым ртом, пролетало безногое туловище, истошно кричащего коня. Пролетала средневековая башенка, плачущая детским плачем, и вдруг я упал на что-то мягкое. Меня окружали плетеные стены, видимо я оказался в некоей корзине, только необычайно большой. В корзину опустилась огромная когтистая рука, сплошь покрытая волосенным покровом. И вытащило меня наружу. Передо мной явилась двуликая черно-белая голова.

- Мне с тобой уже так скучно, - прохрипела черная половина, - даже играть не во что. Я все ходы твои заранее знаю.

- Аналогично, - ответила белая половина, в которой каким-то необъяснимым злом светились синие глаза.

- Может этот хоть нам спляшет? Дай ему колпак.

Белая рука протянула мне шапку с бубенцами, и паралич пропал, я молча надел шапку на голову, и стал расти. Я становился все больше и больше. Я стал больше двуликой головы. И теперь смотрел на неё с презрением, а лица на меня с испугом.

- Какие же вы все-таки идиоты. Точнее, какой же все-таки я идиот! Вы всего лишь Я.

Я щелкнул пальцем, и маленькая девочка, с зашитым ртом, в красном платьице появилась подле меня. Я ногтем перерезал нить, что стягивала её рот, и сказал ей:

- Пойдем, я отведу тебя домой, ведь ты вовсе не из этого сновидения.

Она кивнула испуганно головой, и пространство стало желтым, холодным, и скользким, словно мы оказались внутри студня, лица недолго покружили вокруг нас, а потом и вовсе проскользнули мне в грудь.

 

Я вошел в подъезд, и при свете тусклой лампочки мне показалось, что на моей голове вместо зимней шапки надет шутовской колпак. «Ну, и морозище на улице», - подумал я и открыл дверь, ведущую в квартиру. Из неё выпорхнула красивая бабочка.