ГРАНИ

 

То была замечательная эпоха.

Эпоха, когда водоворот нового образа жизни с головой захлестнул людей, а они только - только вступали

в новый мир, одной ногой твердо стоя в прогрессивном будущем, тогда как другой ,не менее твердо , на непоколебимой почве моральных устоев и старых добрых традиций.

То было время, когда все новое и необычное тут же становилось модным и актуальным.

Когда из всех окон доносился тихий треск патефонных пластинок.. Это была эпоха новой моды, новых

движений и ритмов жизни. Эпоха, где в задымленных кабачках люди , под сопровождение аккордеона,

учились танцевать танго.

Это было время перемен и больших надежд. Уже начиналась эпоха белого экрана с не четким

очертанием движущихся контуров и смешных человечков. То была странная, во многом противоречивая эпоха, смесь новых времен, стилей барокко и минимализма, особенно в интерьере.

Это был триумф белого цвета! Когда воздух был буквально пропитан неясным предчувствием и странным ощущением того, что даже этот мир очень скоро рухнет.

Это была целая эпоха, в самый разгар которой...

 

По краю тротуара шел человек в светло-песочном костюме.

Проделывая этот путь каждый день перед обедом, он переходит через улицу, заходит в бар

и садится за столик. Официант уже не спрашивает, а просто приносит ему один бокал

легкого красного вина. Он вглядывается в затейливый узор причудливой гравировки

маленьких, а где-то мельчайших граней до тех пор, пока они не заполнят собой все его поле зрения.

Тогда в их прозрачной глубине, словно в детском калейдоскопе он видит мост высокий, каменный на изящных опорах, они поднимались из реки текущей меж двумя крутыми склонами,

которых соединил этот мост. На нем уже слышались отзвуки быстрых шагов, в тревоге они

остановились прямо перед ним, на мгновенье и сердце забилось еще сильней (она пришла).

Да, она стояла там, на мосту в золотистом тумане солнечного луча, нежно обнявшим ее фигуру в шляпе

и легком белом платье. Перевязанные лентой длинные волосы струились по воздуху, будто по воде, ее взору открывался удивительный вид: где-то проглядывались крыши домов, а в окнах отражались играющие солнечные блики. Особенно на левом склоне, там, на верху был город, но его почти не видно, из-за верхушек деревьев, они слились в один сплошной бархатный ковер, который медленно переходил в голубой с белыми разводами,

а внизу текла узкая искрящаяся река.

Он помнит, каким волнением наполнилась его сердце, ему казалось, что никогда больше он не будет так счастлив (она пришла). Во всем ее образе было что-то неземное, чистое, легкое

как этот прозрачный воздух. Ему казалось, что никогда больше он не будет так счастлив,

он был прав, как он был прав. О! Счастье, счастье! Оно может быть таким, быстротечным и бесконечным одновременно подумалось ему.

Он вышел на улицу и, проходя мимо тележки, где лежали фрукты на продажу

остановился, невольно задержав свой взгляд на яблоке, оно было очень правильной формы. Спешно минуя витрины и окна первых этажей, ловко лаврируя между прохожими, приподнимая перед ними свою шляпу приветствуя их, а через некоторое время легкой, свободной походкой он уже шел домой, слыша милые сердцу еще утренние голоса, держа в руках бумажный пакет, где в насквозь промокшей от толстого слоя белого крема салфетке, находилось пирожное в аккуратных маленьких свертка кружев и большое ароматное яблоко.

 

7 ноября 2003 г.