Часы приглушённо крякнули сквозь спецовку, объявляя долгожданный отдых.

Фёдр отложил сварочный аппарат и снял защитный экран с лица. Провёл по лбу грязной перчаткой, стирая липкие потёки пота. После трёх часов работы жутко хотелось курить. Фёдр нетерпеливо открыл форточку. Покосился на газовый балон с огромным изображением перечёркнутой спички. Воровато оглядевшись, достал из-за пазухи самокрутку. Зажав её в зубах, пошарил в карманах спецовки в поисках зажигалки. Наконец нашёл. Щёлкнул пьезоэлементик, и Фёдр, приблизившись к узкому прямоугольнику, дышащему свежестью, затянулся.

- Эй, Фёдр! – окликнул кто-то сзади.

Сварщик лениво оглянулся. Если звали по имени, значит не из начальства. Так и есть… К нему ковылял дежурный по этажу, Син Джу. Кореец морщился при каждом шаге – видимо, у него болели ноги.

- Нарушаешь правила безопасности! – Заметил дежурный, облегчённо прислоняясь к стенке рядом со сварщиком.

- А что, кто-то видит? – спросил Фёдр.

- Я вижу. – Подумав, ответил Син.

- И что? – Фёдр высунул руку с сигаретой в окно и пару раз встряхнул, сбивая пепел.

- Поделись. – Хитро прищурился дежурный.

- И откуда ты выискался? – Пробурчал Фёдр, роясь во внутреннем кармане. – Держи!

- Благодарствую. – Син показал пальцем на кончик бумажной трубочки. – Э…

Сварщик, поднеся тлеющий кончик своей сигареты, зажег сигарету дежурного. Син кивнул.

- Спасибо! – Он вдохнул едкий дым. Помусолил треснутыми губами бумагу. – Да… Знатные у тебя сигаретки. И где ты их только берешь?

- Где надо. – Бесцветно ответил Фёдр, задумчиво рассматривая грузовой самолёт, заходящий на посадку у подножия Башни.

- Ну где? – Син сложил губы трубочкой и выпустил тонкую струю дыма. Не дождавшись ответа, сказал. - Между прочим, твой табачок славиться не только у нас на этаже, но и по всему сектору.

Сварщик пожал плечами. Минуту курили молча.

Где-то далеко внизу, наверное, на шестьсот пятидесятом, ухали сваезабивающие машины, танцевали чечётку отбойные молотки, хором скрипок визжали циркулярные пилы, облизывая металл, тонко звенели колокольчиками автогены. Любо-дорого слушать! Что там Бах, Моцарт со своими симфониями? Вот настоящая музыка, пицикатто медных проводов и оратория водосточных труб…

Фёдр, задумавшись, не заметил, как сигарета дотлела до губ. Зло выругавшись, он выплюнул бычок в окно. Син глупо хохотнул, провожая бычок взглядом. Потом с укором сказал:

- Зря ты так. Мог бы мне отдать. Там ведь немного табаку могло остаться…

- Нарушать технику безопасности? – Процедил сквозь зубы Фёдр.

- Чего ты такой злой сегодня? – Удивился Син.

Фёдр замешкался.

- Не знаю… Чего-то…

Кореец вытащил изо рта остаток сигареты и спрятал в карман. Громко шмыгнул носом, и, напевая под нос какую-то монотонную песенку, похромал к повороту. Часы на запястье сварщика чирикнули. Десятиминутный перерыв на «ланч» закончился.

- Что-то мне сегодня ноги крутит. – Неожиданно остановившись, пожаловался кореец. – С самого утра – крутит и крутит. Думал, может не идти работать. Решил – нет, уволить могут… Пришлось идти.

Кореец почти скрылся за поворотом, когда его окликнул Фёдр.

- Син, слушай, извини, что на тебе оторвался.

- Конечно. – Кореец кивнул, и скрылся за поворотом. Фёдр ещё несколько секунд смотрел на поворот, а потом, швырнув окурок и вздохнув, взялся за автоген.

Сигарета, отскочив от лесов, разбрасывая рой красных точек, закружилась в гуляющем между недостроенными этажами сквозняке. Подпрыгнув несколько раз на стянутой ранним ледком земле, плюхнулась в мутную лужу. Падение сигареты всполошило лягушку, по неведомой причине не впавшую в зимний анабиоз. Земноводное выпрыгнуло из воды и философски посмотрело на круги, расходящиеся от сигареты. Когда круги растворились, оно, ёжась от холода, обратило взор желтых глаз вверх. Зрелище, представшее перед ней, потрясало воображение. Огромная, километрового обхвата бетонная труба, светящая изогнутыми рёбрами недостроенных этажей и костяками арматуры. С неё огненным дождём сыпалась раскалённая добела металлическая окалина. К подножию тянулась паутина железных дорог и автомагистралей. По прорытому к башне каналу сновали гружённые кирпичами корабли. Верхушку обычно скрывали облака, но сейчас небо захватила отвратительная предзимняя прозрачность, и было видно тучу суетящихся, словно пчелы над особо высоким цветком, строительных вертолётов. Это безобразие пахло бетоном, мрамором, асбестом и алебастром. Запахи оголённой стройки, её звуки и цвета разом навалились на животное. Не думая, оно пришло к окончательному выводу – надо эвакуироваться с небезопасного места. Поэтому лягушка утробно скрипнула и, втянув головку в плечи, проскользила лапками по тонкому льду и прыгнула обратно в лужу – впадать в спячку.

 

* * *

 

Конференц-зал был такой большой, что даже свет мощной тысячеламповой люстры не в силах был разгладить тенистые складки, застрявшие между рядами высоких кожаных кресел. Непонятно, зачем было делать это помещение таким вместительным – доступ к святая святых Проекта имело всего несколько десятков человек со всего мира…

Голос докладчика был неразборчив - многократное эхо делало монолог Главного Инженера похожим на посредственную радиопередачу в исполнении дрянного транзистора.

- Эт-это, как види-видите, создаёт-ёт опас-асность усилен-иленного напряжения-ия на Баш-ашню. Следу-едует испо-ипользовать титан-ановые перего-ерегородки. У меня-ня всё.

Инженер вздохнул и, жадно глотнув из стакана воды, сказал, близоруко щурясь в зал:

- Готов выслушать ваши вопросы.

Повисла натянутая пауза. Ханерман пожевал губами и поднял сухощавую руку.

- Да? – Кивнул инженер.

- Я так и не понял, уважаемый, смысла Вашего доклада.

- Мистер Ханерман… - Инженер нервно поправил очки. – Я хочу сказать, что если не усилить третий сектор титановыми вкладками, то Линия Риска вырастет на полпроцента.

Директор снова поводил губами, глупо глядя на Инженера.

- Хм… И как ваши титановые перегородки помогут бюджету Проекта? Вы мне, пожалуйста, нормальным языком объясните – что я теряю, а что получу?

- Вы получите лишнюю половину процента к вероятности того, что Башня развалиться под собственным весом!

- Половина процента? Мда… Это цифра. – Покачал головой Директор. – За это можно выложить семь миллионов. Но всё же меня пугает тенденция затрат.

Ханерман, старчески морщась, оглянулся на зал. Ряды замерших позади Советчиков вяло шевельнулись. Прошёлся шепоток: «Конечно, мистер Ханерман! Бескомпромиссно!»

- Это вам… нам обойдётся дороже, если башня рухнет. – Предупредил Инженер. – Могут погибнуть люди.

- Мда… Но лишние затраты… - Заметил Директор. Добавил. - Ладно. Этот вопрос выдвинем на голосование, послушаем мнение Финансиста. Я лично «за». Согласен с Инженером... Больше вопросов ни у кого нет?

Молчание. Уважительное и весомое.

- Хорошо. Давайте выслушаем Социолога и пойдём обедать. Если честно, у меня уже сводит желудок при мысли о том, что в соседней комнате изнывает в ожидании нас многоэтажный пудинг.

Задние ряды Старших Руководителей одобрительно заржали. Инженер ещё раз поправил очки и присел на своё кресло. Его место занял огромный Социолог. Он с детства стеснялся своих крупных габаритов, и оттого сутулился, и никогда не смотрел в глаза собеседнику, наверное, боясь увидеть там своё отражение, которого стеснялся. Социолог помолчал, обильно потея, затравленно глядя в зал и теребя зажатые в руках листы ватмана. Наконец, когда Ханерман начал нетерпеливо ёрзать на своём почётном месте, Социолог открыл рот.

- За последнюю неделю на верхних секторах замёрзло девяносто три человека. – Оптимистично начал он. – Ситуация там близиться к бунту. Строители отказываться выходить на работу. Требуют нормальную тёплую одежду. Да… - Социолог задумчиво развернул ватман и прикрепил его поверх графиков Инженера на доске. На листке был изображён график, стремительно взлетающий к верхней кромке системы координат. Социолог вырвал платок из верхнего кармашка пиджака и порывисто провёл им по лбу, стирая пот, и шумно сглотнув, невнятно продолжил. – Это график людского недовольства. Проведя опрос среди строителей, э-э-э... Вы видите, как выросло недовольство среди них. Из тридцати тысяч возмущённых условиями жизни на стройке образовалось триста тысяч – в десять раз... И теперь общее количество недовольных составляет почти треть задействованных на стройке работников. И это за три месяца! Враждебные настроения захватывают нижние уровни… - Социолог снова нащупал платок. – И это очень неприятные факты, ибо они сулят забастовки и выступления. Вот… И я хочу, чтобы Главный Финансист подумал о включении в еженедельные затраты денег на закупку тёплых курток и на компенсации погибшим рабочим – в обратном случае нас съедят профсоюзы! – Социолог вытер лоб. – И ещё нужно снять фильм…

- Фильм? – Ханерман удивленно вскинул брови.

- Да… - Социолог внезапно оживился и, уже увереннее, выдал. – О могуществе и плюсах компании, надо найти героев труда, включить несколько сюжетов из повседневных будней этих героев. Стройка требует пропаганды. Как закоренелый морфинист не способен долго жить без наркотика, так и глобальные проекты требуют пропаганды. Иначе их ждёт мучительная ломка и гибель.

Хаонерк пожевал губами.

- Да Вам прямо стихи писать.

Социолог, и сам поражённый своим нахлынувшим вдохновением, промолчал.

- И сколько же Вам надо? – Наконец спросил Директор.

- Сто тысяч в месяц.

- Стандартный вопрос. Что я с этого имею?

- Ну, во-первых, не придётся повышать зарплату полицейским бригадам – не будет лишних бунтов. Во-вторых, в случае удачи рабочие возьмутся за дело с удвоенным рвением.

- Ага. – Медленно проговорил Ханерман. – Ну, это хорошо. Послушаем, что скажет Экономист… после обеда.

Экономист тихо застонал. Вечно на него все стрелки переводили. «Выслушаем мнение…», «Узнаем цифры…». Из зала он вышел последним, в растерянности и задумчивости.

 

* * *

 

Особняк директора находился в северном округе Лос-Анджелеса. Не того самого, известного, а маленького городка-тёзки американской столицы кинематографа и родины Ханермана. Мрачное, выполненое в готическом стиле трёхэтажное сооружение среди низеньких однотипных домиков промышленного посёлка (Лос-Анджелес построили рядом со сталеварным заводом). Уродливые горгульи с узкими вытянутыми орлиными крыльями, прекрасные эльфы, гоблины, гномы и леприконы, точно терракотовая армия, расположились на баллюстрадах, болкончиках и пиках замка, застывшие, холодные. В вечернем свете химеры оживали, их будило предчувствие ночи – мига легенд, преданий и страшных историй. Дети, собирающиеся в лесу неподалёку (конечно, родители ничего про это не знали), сгрудившись возле костра, расказывали друг другу повести, рождённые впечетлительной натурой и памятью забытых предков. Истории о волшебниках, ведьмах, единорогах и прицессах, о семи карах и всемирном потопе. Иногда блестящие от едкого дыма и волнения искорки глаз вспыхивали, обращаясь за вдохновением к химерам. И в закатном свете, за миг до того, как небесные веки смежались, в приливе усталости казалось, что терракотовая армия Ханермана вот-вот оживёт, растопленная живительным таинственным светом золотого заката, фигуры поведут крыльями, моргнут, оглядывая новый незнакомый мир, жёлтые глаза, засуетятся эльфы, и снова наступит эпоха легенд... Зачем было всё это? Директора не понимал никто... Он сам себя толком не понимал…

Сквозь высокие узкие мозаики витражей льётся чистый, как воскресный воздух, свет, расстилая на предметах цветной ковёр бликов. Рассыпались гранатовые всадники, плывут по огромным островерхим макетам, расставленным на мраморном столе, точно фигурки несыгранной шахматной партии. Зелёные павлины и салатовые фазаны, распустив пышные радужные хвосты, скользят, взметнув крылья по инкрустированным бирюзой и слюдовой нарезкой стенам, по газетным вырезкам, белой пирамидой оклеевшим семиметровую стену поверх блестящих камней. Мировая пресса, лишь кое-где бледнели диаграммы и графики, а в основном – статьи, статьи.

Выходец из бедной семьи, Ханерман всегда любил показывать друзьям свои достижения. С нетерпением ожидая возвращения отца с завода, листал и перелистывал дневник, снова и снова любуясь положительными оценками. Дипломы, награды – всё это занимало своё место на полке почёта. Это была не гордыня, просто мальчика согревала усталая улыбка, возникающая на губах родителя при новости о новом маленьком достижение сына. Привычка нашла себе место во взрослой жизни.

По утрам Ханерман еще и еще раз заново изучал летопись его единственного и самого дорогого ребёнка – Башни – от момента зачатия проекта до сих дней, путешествовал по лабиринтам слов, запятых и точек. Это была летопись шести дней творения восьмого чуда света.

Шпиль пирамиды – статья в какой-то жёлтой газетёнке. Заголовок: «Смерть через Башню Смерти». «Дуглас Ханерман, второй богач мира славится совей неординарностью и полусумасшедшим характером. Но кто мог ожидать попытки спровоцировать конец света? К сожалению, это так… Есть достоверная информация, что Ханерман спонсирует три ведущие мировые секты, и те создали чертёж Башни Смерти – огромного сооружения, которое…». Ну, и далее в том же стиле. Леденящая кровь история. Оказывается, Ханерман сотрудничает с инопланетянами, потусторонним миром и даёт деньги на развитее в стенах Белого дома жутко секретной военной организации ФРБЮ. Мало того – бывшая любимая девушка Ханермана, Элизабет Маклин – инопланетянка, позже ставшая руководителем ФРБЮ.

Изюминка была в том, что Башня Смерти исказит астральные потоки полутороспиновых антинейтрино (читайте прошлогодний номер, «Тибетский физик колдует атомы»), и Кармическая Луна, сойдя с орбиты, упадёт в штате Иллинойс, вызвав тем самым многокилометровую волну в Индийском океане.

Бесславное начало… Но это была отчасти правда. Истина заключалась в том, что Ханерман действительно создал Фонд Башни и запатентовал торговую марку «High World Inc.». На следующий день появилась статья в «Нью-Йорк Таймс». Над статьёй художник изобразил лес сосен, плавно перетекающий в высокоэтажный мегаполис. Заголовок гласил: «Миллиардер наломал дров». «Богачи витают в облаках – это известно. Но выше всех, без сомнения, Дуглас Ханерман, лос-анджелесский богач. Напомним, Ханерман вообще-то магнат алюминия и стали, владелец ведущих мировых сталелитейных заводов. 20 августа на пресс-конференции он объявил о создании невиданного чуда архитектуры. По мнению Ханермана, эпоха блестящих калёным кварцем нью-йоркских небоскрёбов – в прошлом. Пришло время расселить пятнадцать миллиардов жителей Земли по высоченным башням – высокоэтажным городам. В подтверждение своих слов Ханерман создает Фонд Башни, регистрирует новую компанию и только на стадии проекта инвестирует сто десять миллионов долларов. Так сказать, для начала, для разогреву... Это кажется первоапрельской шуткой, если закрыть глаза на то, что до первого апреля, в общем-то, целый год. Отчего сталевара потащило в домостроение – не известно. Как кредиторы поддержат нарисованный на песке, заведомо неосуществимый проект, неизвестно. Ханерман обращался за кредитом в семь банков, но результат был плачевный. Из одного из них его доверенное лицо даже выгнали, посчитав происходящее розыгрышем. Наломал дров, как говориться. Ханермана это не очень беспокоит: тридцать один с половиной миллиард в швейцарском банке – хорошая гарантия спокойствия богача. Читайте подробнее на третей и десятой страницах…». Это было признание общественности. Известно, если «Таймс» критикует кого-либо, то герой дня оказывается в фокусе внимания. В среде папарацци, как в любви – бьют, значит любят.

На третий день прорвало плотину. Мозаика газетных вырезок на стене растёт в геометрической прогрессии. Вышла первая статья в религиозной газете «Голос». «Лестница в грех» - таково было её мнение о Проекте… На третий день пошли журналистские атаки. «Интервью, интервью, и ещё раз интервью» – написал умник из «Таймс». Чёрным по белому – вопросы. Хорошо, что Фонд был создан буквально за неделю, до закладки Фундамента – в противном случаи Ханермана и его охрану могла ожидать мучительная смерть под ногами журналистских толп…

Вопрос: Жан Карлино. Газета «Фигаро». Франция. Какой вы видите систему безопасности высокоэтажных сооружений?

Ответ: Наши инженеры дали ответ на вопрос. К сожалению, Ваш вопрос граничит с промышленным шпионажем (Смеётся). Ладно, ладно, если отвечать начистоту, то мы планируем создать сеть аварийных ареадромов. По тридцать планеров на каждый сектор с тремя тысячами человек. Плюс пожарные отряды… Плюс огнеупорные стены - когда Башня будет закончена, на стены напылят трёхсантиметровый огнеупорный слой. Стены будут слоистые, как броня, и в меру гибкие. По расчётам Инженеров Башня может выдержать прямое попадание ракеты «Томагавк». Будет поражено несколько этажей, но сама Башня не рухнет. Она – как бамбук, в случаи экстремальных нагрузок гнётся. Её можно разве что расплавится… При температуре семь тысяч градусов.

Вопрос (Задаёт тот же корреспондент): Но это же должно быть очень дорого!

Ответ: Не надо за нас считать деньги. Игра стоит свеч. К тому же материал в таком количестве будет стоить не очень много, композитные материалы, промышленные масштабы выпуска и отсутствие двигателей уменьшают стоимость планеров до приемлемой планки в семьдесят тысяч долларов. А пожарные – вообще не дело Компании. Мы создаём соответствующие помещения, остальное – дело владельцев Башни. «Безопасность и удобство» - вот лозунг «High World Inc.».

Вопрос: Макс Патернак. Газета «Индепендс». Канада. Скажите, какая компания будет владельцем Башни?

Ответ: Извините, но это конфиденциальная информация. Компания-заказчик объявит себя не раньше, чем за год до окончания Проекта.

Вопрос: Александр Тетерин. Россия. Журнал «Корреспондент». Как вы планируете набирать персонал для постройки высокоэтажного города?

Ответ: Конечно, для Проекта нужны сотни тысяч работников. Даже если каждый в среднем будет получать по сто долларов в месяц, через полтора года компания станет банкротом. А ведь строители получают далеко не сто долларов, и стройка точно будет длиться не полтора года. Здесь, как кажется, слабое место Проекта. Решение щекотливого вопроса пренадлежит мне. Мы будем набирать кадры из бедняков всего мира. (По залу прокатывается удивлённый вздох. Фотоаппараты начинают сверкать ещё неистовее, батареи микрофонов придвигаются ещё ближе). Они не будут требовать многого, у них нет адвокатов. С другой стороны – бездомные получат крышу над головой, бесплатное питание и профессию. Ведь Компания к проекту будет допускать только прошедших специальные предварительные курсы и получивших технические сертификаты компании. Надеюсь, по завершению Проекта эти сертификаты будут для них билетом на любую серьёзную стройку. Беднякам можно не беспокоиться о соблюдении их прав – я сам вышел из рядов этих славных ребят…

Вопрос: Джинна Саливан, «Нью-Йорк Таймс». Америка. Как вы определите профпригодность новоявленных строителей?

Ответ: Хорошо, я расскажу всю цепочку получения опыта на стройке. Во всём мире есть двадцать пять офисов компании. Если бедняк каким-то образом узнает про Проект, и очень захочет работать в нём, он должен будет сам добраться до офиса. Это первое испытание. В офисе с пришедшим общаются психологи – нам нужны люди, искренне желающие изменить свою полную боли и страха жизнь, а не бомжи, мечтающие только об «огненной воде». В случае, если психологи одобряют кандидатуру, новобранца садят на самолет и бесплатно отправляют в Вашингтон, в центральный офис компании. Там определяется его дальнейшая судьба. Система тестов позволяет определить, какая из специальностей лучше всего подходит новому работнику. Двести пятьдесят вопросов, составленных психологами Проекта, распределят новичков по пятидесяти трём специальностям. После этого в течении четырёх месяцев будут длиться подготовительные курсы. Этот срок ориентировочен, некоторые, уже знакомые со специальностью, завершат обучение раньше… И, наконец, работник выходит на работу. Тут начинается самое интересное! Перед новобранцами открывается карьерная лестница. В ней есть пять ступенек: работник, старший работник, мастер по этажу, глава сектора (каждые сорок этажей называются сектором), и верхняя ступенька – Младший специалист. Дальше Младший специалист может пройти тест Повышение и, в случаи удачи, вступить в ряды элиты – Мастеров. Мастера набираются также из профессиональных строителей… Далее идут аналогичные пять ступенек, и за десятым уровнем в Компании открываются просторы Руководителей. Шестнадцатый уровень – это Старший Руководитель, он участвует в Собраниях Умников (смеётся), то есть в Совете, где решаются проблемы компании. Конечно, чем выше по лестнице человек, тем больше у него зарплата, больше привилегий.

При поступлении на работу подписывается контракт, в соответствии с которым три процента заработной платы в случае работы по специальности вне «High World Inc.», строитель в течении шести месяцев обязан выплачивать компании. Таким образом, мы сохраняем уже опытные кадры – создаём стимул оставаться в компании. А ушедшие из компании оплачивают обучение, которое они прошли в «High World Inc.». Так что, как я уже говорил, компания деньги считать умеет!

Вопрос: Василий Столевин. Газета «Коммерсант». Украина. Вас не беспокоит некоторая субъективность системы?

Ответ: Вы имеете в виду опасность коррупции? Нет, коррупции я не боюсь, специфика набираемых нами людей в том, что они очень небогаты, и не могут позволить себе взятки.

Вопрос: Смит Джонсон. Журнал «Уэстминстер». Великобритания. Какова будет высота Башни?

Ответ: Посмотрите в проспекте… Да, на том столе… Видите? Три с половиной мили, шестьдесят футов и четыре дюйма... Да, строительство запланировано на пять лет.

Вопрос: Питер Вольган. Газета «Фате Морган». Германия. Как вы будете обеспечивать безопасность стройки, и в дальнейшем – Башни? Ведь это привлекательная цель для террористических актов.

Ответ: Фактически, вы задали два вопроса: вопрос безопасности Стройки, и вопрос безопасности Башни. Сначала отвечу на второй. Башня – это целый город. И это уже не моя проблема, как этот вопрос будет там поставлен. Между прочим… (смеётся) между прочим, со статусом Башни наверняка будут кое-какие проблемы. С одной стороны – это здание, с другой – население исчисляется сотнями тысяч, и жить по законам обычных небоскрёбов там не получится! Да… Мне кажется, что Башне нужна своя гвардия. Нечто вроде милиции. Ведь внутри будет всё. Магазины, квартиры, офисы… Всё, что в обычном городе.

Да, а Стройку будет охранять специально созданное на территории отделение полиции. Десять автомобилей, пятьсот человек личного состава. У нас контракт с полицейским управлением штата Иллинойс.

Вопрос: Владимир Парнов. Газета «Мир». Россия. Мистер Ханерман, вам не кажется, что идея создания Башни кощунственна?

Ответ: Вы имеете в виду Вавилонскую Башню? Мы всё предусмотрели. Даже это. Под заказ ребятами из отдела международной лингвистики выпущено триста тысяч экспериментальных приборов «Универсальный переводчик». На микрочипе записаны все известные мировые языки и диалекты. В ближайшее время с помощью этих приборчиков будут общаться строители из разных стран. Но Лингвисты намерены пойти ещё дальше – они хотят создать программу, способную анализировать незнакомые слова и преобразовывать их в речь пользователя. Уж не знаю, как они это сделают, но уверен, у них всё получится! Не выйдет больше смешать языки.

Вопрос (Владимир Парнов): Но вы не ответили на вопрос. Вам сама идея такой стройки не кажется кощунственной? Зачем вы замыслили такой проект?

Ответ (молчит): Нет… Почему кощунственной? Не считаю! Разве это не прекрасно – стремиться в небо. (Долго молчит) Проснуться утром, и, не вставая, выглянув в окно, видеть, как пушистые щёки облаков трутся о стекло, оставляя дрожащие от холода росинки воды. Воздушные замки плывут мимо, как небесные корабли на картинах Ван-Гога, расплываются, тают, точно лёд в кипятке, и рождаются, несмело возникая из небесной глади – душистый хлопок из бездонного озера васильк