Не осталось, наверное, в городе редакций и издательств, в которые Кирилл не предлагал бы свои рассказы. Напечатали в одной второсортной газетенке два коротких рассказика, и это всё. А ведь других печатают, и притом, всякую ерунду. Амуры-лямуры, семейные истории – дребедень, иначе не скажешь. А такую серьезную вещь, как детектив – отвергают. «Неубедительно», - заявил редактор солидного журнала, куда Кирилл отнес свой последний и очень удачный детектив. И больше ничего не добавил, только холеную морду скривил. Кирилл так сжал кулаки, что ногти больно впились в ладони – врезать бы прямо в эту морду, между тупых и бесцветных глаз! Но он только вежливо улыбнулся. Кириллу очень хотелось попасть в этот журнал. Всё сразу – слава и деньги. Имя! Признание! У него не было еще ничего, ни имени, ни славы, ни денег. И он устал ждать. Чего еще надо этому жлобу-редактору? Всё в повести есть – убийство, загадка и разгадка в конце. Даже изнасилование присутствует, и описано в подробностях, так сказать, со знанием дела (вычитал подробности у приятеля-стажера в патологоанатомическом отчете). Маловато крови и трупов? Хотя бы сказал что-нибудь конкретное, а то отодвинул рукопись, забери, мол, и уткнулся в бумаги. Плевать, что автор уходит униженный и с равнодушием отвергнутый, как надоедливая уличная дворняжка.

В другом журнале, тоже весьма популярном, ответственный секретарь (до редактора не допустили) – синеглазая и ухоженная красотка, чувствительно за тридцать, сказала неожиданно высоким и раздраженным голосом:

- Вы хоть один труп живьем видели? - И совсем взбеленилась, увидев невольную усмешку Кирилла на странный пассаж. - А как убивают, знаете? Как, как это происходит, как льется кровь, и всё такое… Детали, детали важны! Красочные! Чтобы читатель содрогнулся, и волосы дыбом, чтобы поверил вам! Поверил, что так всё и было! И чтобы финал интересный, и до самого конца, до самого конца держать читателя в напряжении… А вы предлагаете ему какую-то тягомотину с куском анатомического описания. Запомните, дорогой писатель (о, с каким сарказмом она это слово произнесла!), важен не только закрученный сюжет, с сюжетом у вас относительный порядок, но очень важны детали. А их прочувствовать надо сначала самому, а за вами прочувствует и читатель… Вы меня поняли? - спросила суровая синеглазка, сбавив резкий тон, и уже смотрела на него почти с симпатией. Так на Кирилла всегда смотрели женщины, если имели время получше его разглядеть. Он никогда не нравился с первого взгляда, но со второго – они к нему прилипали как разжеванная жвачка, которую трудно оторвать. Ничего, придет час, и эта приклеится. Он понял, понял. Он сам знает, что сюжетом владеет, а красочные детали… об этом надо подумать. Он принесет ей ужастик, который ей понравится. Наверно, красавица триллеры по ночам смотрит. Он тоже смотрит триллеры, с чисто профессиональной целью: как закручено действие, удастся ли самому вычислить убийцу. Как правило, удается.

- Триллеры любите смотреть? - спросил он, глядя пристально, но мягко в синие, еще не обещающие, но уже таящие скорое обещание глаза, и обезоруживающе улыбнулся.

Она изогнула уголки ярко-малиновых губ. - Удачи вам, Кирилл. Приходите еще, с новой повестью… - И проводила его до дверей долгим изучаюшим взглядом.

Кирилл сидел в темной комнате, не включая ни света, ни телевизора, и напряженно думал. На размышления ушло ровно пять часов. Он продумал всё до мелочей. Мысленно четко увидел, КАК это будет происходить, и КАКОЙ будет финал. Эта журнальная красотка права. Прочувствовать надо самому. Другого выхода у него нет. Этот детектив будут у него рвать из рук. Потому что всё будет красочно, ужасно и убедительно. Другого выхода просто нет. А напишет он от первого лица.

 

Ужасные убийства потрясли весь город. Убиты были двое, с промежутком в несколько часов. Сначала молодая, совсем юная девушка, у нее было не только перерезано горло, «предположительно, гитарной струной», но и вся она была исколота, а одежда искромсана на лоскутки, хотя, говорили, что насилия над ней убийца не совершил. А пожилой мужчина был убит «острым предметом в шею, предположительно, стилетом», прямо в сонную артерию, лежал в луже крови с остекленевшими, выпученными в ужасе глазами. Вернее, с одним глазом, так как второй был вырезан. Все эти кошмарные подробности были расписаны уже в утренних газетах, а по телевизору несколько раз показывали трупы крупным планом. «И никаких следов, ни одной зацепки, - сказал комментатор и добавил: - Работа профессионала».

Кирилл не отходил от телевизора, внимательно слушал и смотрел, и иногда иронически хмыкал. Не струной, а леской, она еще тоньше, и не стилетом, а простой отверткой. Если ее повернуть несколько раз, то никто уж не узнает, чем. Насчет профессионала они совершенно правы. Всё, что он напишет, будет профессионально. Стоит открыть холодильник и взять в руки стеклянную коробочку, тут же вся картина перед глазами, он видит, КАК перерезается белая нежная шея и трепещет тело, КАК вонзается острая тонкая отвертка, КАК прерывается дыхание и фонтаном плещет кровь, КАК предсмертно содрогается жертва… Только с девушкой не получилось исполнить всё, как задумал, чтобы у обоих убийств был одинаковый почерк. Это очень важно для сюжета. Но рука дрогнула, очень красивое лицо у нее было, не решился испортить. С девушкой всё с самого начала складывалось удачно. Минут пятнадцать в баре поболтали, и она легко пошла с ним. Когда все закончилось, и она стихла, что-то еще нашло на него, злость охватила, ненависть к неподвижному телу, и он набросился на светлое платье и белье… Со стариком вышло лучше, увереннее и спокойнее. Тот здорово пьян был, ничего не соображал.

 

Через два месяца Кирилл отнес солидную, на сто двадцать страниц, рукопись в редакцию, отдал в руки синеглазой красотке. Отдал и сразу ушел. Она только успела расширить в удивлении глаза. Пусть читает. Он мог бы отнести рукопись и раньше, но всё тянул: отделывал, добавлял детали, иногда доставал из холодильника коробочку, открывал и смотрел, потом снова садился за компьютер. Распечатал на бумагу, когда уже исправлять и добавлять было нечего. Он отвечал за каждое написанное слово. Его герой, обаятельный и остроумный парень, не только жестоко убивал, но и жестоко мучился, и убивал не из преступных склонностей, или отягченной наследственности, а потому что имел тайну, которую нечаянно узнали любимая девушка и отец лучшего друга. Интрига была скроена безупречно, и до самого конца повести читатель не смог бы догадаться, кто же совершил злодейство. На последней странице несчастный убийца сам сводит счеты с жизнью, и только тогда читатель понимает, что это был ОН.

Кирилл отдал повесть и убрал коробочку в дальний уголок морозильной камеры. И вычеркнул из памяти всё, что следовало вычеркнуть. Он был убежден, что автор и его герой – вещи несопоставимые и абсолютно не соприкасающиеся. Герой – плод его творчества, а он, автор, дал подпитку своему творчеству, а уж как и каким образом он сумел это сделать, это тайна, которую каждый автор хранит про себя. У автора своя судьба, у героя своя.

Он намеренно не ходил в редакцию и не звонил синеглазой. Он шлялся по барам, пил, знакомился с девушками, но ни одна его не привлекла. Он не ощущал в себе плотских желаний, которые еще недавно и довольно часто одолевали его и толкали на поиски отзывчивых женщин, а теперь то, что следовало обычно за знакомством, казалось нестерпимо пошлым и скучным. Иногда он думал, что самое интересное в его жизни уже произошло, а та слава и деньги, что ждут его впереди, только лишь довесок к свершившемуся.

Кирилл так думал, потому что не представлял всей величины будущей славы.

В тот намеченный им день похода в редакцию Кирилл проснулся в прекрасном настроении. Не спеша, позавтракал, потом выпил рюмку коньяку и стал тщательно одеваться, подбирая к костюму галстук и носки. И тут зазвонил телефон. Его С НЕТЕРПЕНИЕМ ЖДАЛИ.

Синеглазая журналистка, сияя ослепительной малиновой улыбкой, крепко пожала ему руку и сама налила чашечку кофе.

- Ваш детектив пойдет в следующий номер, и продолжение будет печататься подряд в трех номерах. Всё согласовано. Всё прекрасно. Вся редакция читала, Главный – в восторге!

- Что, волосы дыбом? - пошутил Кирилл.

- Да, да! Конец выписан превосходно, зло наказано, вернее,

само себя наказало. Очень нравственно и поучительно. И главное, захватывающе и совершенно непредсказуемо! Я, конечно, поняла, что вы воспользовались материалами о недавно нашумевших убийствах, но ваша повесть написана очень увлекательно, в ней нет мелкого бытовизма, а какова интрига! Это удача, поздравляю! Хотите получить аванс?

- Да, хочу, - сказал Кирилл. Деньги, заработанные по случаю на сочинении и оформлении рекламных текстов для одной фирмы, уже были на исходе.

Журналистка улыбалась ему и томно играла синими глазами, он мог бы пригласить ее куда-нибудь и, что называется, походя, одержать победу, но он не чувствовал ни в душе, ни в теле никакого отклика, неинтересно всё это ему показалось, как неинтересны стали девушки в баре. Но Кирилл не огорчился. Потом, позже, он наверстает…

 

После выхода трех номеров журнала Кириллу предложили издать

детектив отдельной книгой, а известный кинорежиссер заявил, что с удовольствием напишет вместе с Кириллом сценарий для фильма.

Контракты, авансы, интервью, телевизионная передача с участием Кирилла – наконец, пришла та самая слава, которую многие жаждут, но не все получают. Много присутствующих, но мало избранных – думал он торжествующе.

Один дотошный и весьма настырный сыщик стал донимать Кирилла по телефону, и даже заявился без приглашения на квартиру.

- Как это у вас всё достоверно получилось, - приставал он к Кириллу, попивая предложенный дорогой коньяк и разглядывая комнату, компьютер, романтические пейзажи на стенах, и время от времени прилипая клейкими серыми глазами к лицу Кирилла. - Такие точные детали, подробности… Вы помните нашумевшее убийство? Точнее, два убийства? Там всё было очень похоже на ваше описание, так близко всё… Неужели не помните? - Клейкие глаза изучали прославленного автора, исследовали каждую черточку и ловили любое мимическое подрагивание на спокойно-отстраненном лице.

- Помню, помню, - охотно подхватил Кирилл, - и скажу вам по

секрету, - Кирилл дружески улыбнулся в напрягшееся лицо, - я описал именно эти убийства.

- Как?.. - сыщик приподнялся и снова сел, охотничий азарт

блеснул в зрачках. Он зачем-то вынул черную авторучку с золотым пером и положил на стол. - Вы были свидетелем?…

Кирилл читал в его глазах: ВЫ УБИЛИ?

- Я изучил все газеты, смотрел все передачи, я даже беседовал с одним детективом… забыл, как его зовут, - предвосхитил он вопрос собеседника. - Я даже в морг пробрался, ну, разумеется, по знакомству…

- Ну и?… - скучным голосом спросил сыщик. Он был

разочарован. А ведь уже предвкушал свою победу и видел свою славу и повышение по службе, внутренне надсмехался Кирилл.

- Ну и написал… как получилось, - просто сказал Кирилл и

развел руками, словно сам не понимал, почему у него так хорошо получилось. Талантливый писатель должен проявлять свою скромность.

Сыщик откинулся на спинку стула и продолжал сверлить взглядом успешного автора. Но сверлил уже по профессиональной привычке. Он понимал, что здесь ему ничего не светит, хотя, нажимая на дверной звонок, видел себя на первых полосах газет.

- А скаж-и-ите мне…- тянул он еще, уже безо всяких надежд, а просто по въевшейся привычке задавать все заготовленные вопросы, - как вы думаете, почему убийца вынул у мужчины глаз... а у девушки не тронул, а? - вдруг быстро спросил он, не ожидая ответа, - и куда он его дел? Кстати, в вашей повести эта деталь тоже не прояснена…

Кирилл молчал. Усмехнулся невольно. Вот бы сейчас объяснить этому новоявленному Коломбо, зачем преступнику понадобился глаз.

- По сюжету это было лишнее, - сказал он, не глядя на сыщика. Налил себе еще коньяка, и бутылка звякнула о рюмку. Сыщик посмотрел на него с любопытством и почему-то оживился. Он опять стал осматривать клейким взглядом небольшую комнату, незамысловатые пейзажи, среди которых диссонансом выделялась абстракная картина в простой рамке: разбросанные по разным местам полотна и расцвеченные кричащими красками руки, ноги, половина лица с глазом на щеке; на тщательно выписанном в средней части картины животе – тоже глаз, вместо пупка. Ярко-голубой, со сдвинутым чуть вбок черным зрачком, он источал на зрителя свое безусловное безумие и словно следил за всем происходящим в комнате. Сыщик несколько минут разглядывал неприятную картину. Почему он сразу не заметил ее… Этот парень не прост, в его глазах тоже что-то такое… Писатели – они все немного сумасшедшие… С чего это руки у него задрожали?…

- Друг, художник подарил, - пояснил Кирилл, проследив

интерес надоевшего гостя. - Рисовал, рисовал пейзажики, и вдруг совсем переключился. Сейчас имеет успех…

- Нравится? - сыщик опять уперся зрачками в Кирилла. Сам,

сам, голубчик, рисовал эту картинку, да не хочешь признаться. И успех не у приятеля твоего, а у ТЕБЯ есть, да только совсем в другом… А картинка-то не пустяшная, всё тут не просто так…

Кирилл пожал плечами. Если и нравится, что ты в этом понимаешь. Глаз – это средоточие жизни. В нем любовь, ужас, страх смерти, холод, холод… Кирилл зябко поежился.

- Вам холодно? - странным голосом спросил сыщик. Он быстро

встал и вышел из комнаты. Кирилл прислушался: щелкнула большая дверца холодильника, потом верхняя…

Кирилл вошел в кухню и прислонился в небрежной позе к двери. Сыщик вытаскивал из морозильной камеры пакеты и коробки и бросал на пол. Оглядел опустевшее заснеженное нутро, подышал на пальцы и стал укладывать всё обратно. Кирилл молчал и не помогал ему, только спрятал руки за спину.

- Извините, - мрачно сказал сыщик.

- Ничего, - ответил Кирилл. Сыщик несколько удивился, он,

видимо, ожидал возмущения, и снова посверлил глазами Кирилла.

- Я вот периодически размораживаю холодильник, - с непонятной злостью сказал он и потер озябшие руки, - а у вас снегу полно... Вы догадываетесь, ЧТО я искал?

- Нет, - пожал плечами Кирилл. - Работа у вас такая, что-нибудь

искать.

Сыщик совсем помрачнел. Зря время потрачено на этого равнодушного писаку. С чего он взял, что такая картина может нравиться только шизофренику, и что этот безумный глаз…

Осточертевший гость ушел, неприязненно хлопнув входной дверью.

Кирилл кинулся к морозильнику и точно так же, как тот, выбросил все пакеты на пол. Коченеющими пальцами разгреб в уголке у задней стенки кучку снега и ледяное крошево и достал миниатюрную, покрывшуюся льдом коробочку. Уничтожить, сейчас же!

- Я так и преполагал, - раздался тихий голос за спиной, - только я не добрался туда… руки замерзли.

Кирилл сжал в кулаке коробочку и застыл, не оборачиваясь. Если бы сыщик увидел сейчас его глаза, он бы содрогнулся. Или отшатнулся. Потому что на месте глаз Кирилла были только одни темные, безумно расширенные зрачки. Но Кирилл знал, что сделает. Это знание с некоторых пор сидело внутри него, но он зажимал его, давил, прятал от самого себя, и оно сейчас спонтанно выплеснулось из темных глубин сознания…

Нудный голос продолжал за спиной долбить:

- Я авторучку забыл у вас на столе, а она памятная – подарок

шефа за раскрытое преступление…

- Сегодня тебе ничего не подарят, - сквозь зубы сказал Кирилл и

шагнул к раскрытому окну. «Эта сволочь отнимет мою славу и присвоит себе», - успел подумать он, а сыщик успел схватить его, но только за рубашку – Кирилл вырвался, перекинулся через оконный проем и, взмахнув руками, улетел от настырного гостя, только коробочка от удара руки об раму выскочила из невольно разжавшейся ладони и упала на пол.

Упустил… с сожалением смотрел сыщик с восьмого этажа вниз на распростертое тело с раскинутыми руками… Он поднял коробочку и очистил ее от подтаявшего льда. Такое маленькое, но такое веское доказательство.

На другое утро газеты вышли с крупными заголовками и портретами талантливого детектива, а также подробными описаниями коробочки, которую он вынудил преступника отдать в собственные руки.

Издательство, уже успешно распродавшее сверхпопулярную книгу и своевременно купившее у автора права на нее, предложило сыщику, немедленно повышенному в должности, чтобы он написал к новому тиражу послесловие: как было раскрыто преступление, какой психологический метод он применил, чтобы заставить знаменитого писателя и убийцу признаться. И, непременно с цветной фотографией теперь тоже знаменитого сыщика.

Разумеется, сыщик не отказался. Разве кто-нибудь в мире сумел отказаться от славы?

 

----------------

 

 

© Римма Глебова, 2006 Дата публикации: 26.04.2006.

 

ДИПЛОМ. Призер лит. конкурса "Философия жизни".

Номинация "Криминальное чтиво".

Место 2.

 

Рецензии

Регина [ 26.04.2006 ]

 

Балла не жаль, жаль только то, что он один!

Успехов! Ирина