Первый снежок приятно хрустел под его ботинками. Он спешил домой и эта его спешка передавалась всему окружающему миру. Ранний зимний вечер быстро окутал поселок темным бархатом сумерек. Веселые мысли быстро рисовали калейдоскоп желаний молодого мужского организма. Его форменные ботинки глубоко печатали снежную порошу, рука машинально придерживала кобуру, от быстрой ходьбы хлопавшую по боку. И лишь свора бездомных собак, постоянно пугавшая прохожих с удовольствием его облаяла, выразив готовность порвать его брюки. Он, не замедляя шагов достал из кобуры табельный ПМ и передернув затвор, дослал патрон.

- Постреляю, - мелькнула злая мысль.

Собаки, словно учуяв недоброе, стали лаять с неохотой, в миг, передумав трогать быстрого человека с плохо пахнущей штукой в руке. Он с пистолетом в руках, взглядом выбрав первую жертву не снижал темпа ходьбы. Так они и разошлись, провожая недобрыми взглядами друг друга.

- Пусть живут, - подумал он, снимая курок с боевого взвода и отправляя пистолет в кобуру.

До дома оставалось несколько минут ходьбы. Холодный ветер обжигал лицо, вызывая румянец и ощущение свежести. За ним хлопнула калитка, окна светились родным домашним светом.

И только тупой наконечник девятимиллиметровой пули со злостью смотрел в нарезы пистолетного ствола.

А он взбежав на крыльцо, рванул двери и огласил дом вестью о своем возвращении. Но жены дома не оказалось, она с ребенком пошла проведать его мать, жившую неподалеку. Его ждала родная сестра, которая зашла поговорить о том о сем. Он обрадовавшись, повестил бушлат на вешалку и отвечая на вопросы сестры, снял кобуру и выщелкнув обойму из рукоятки пистолета начал рассказывать о собаках. При этом он размахивал пистолетом, показывая, как он испугал собачью стаю. Палец лежал на спусковом крючке, уже выбрав свободный ход. Курок начал движение к точке спуска. А он не замечая, рассказывал и рассказывал. Сестра, сопереживая, слушала, изумляясь синими глазами. И вот подходила кульминация рассказа, мушка пистолета застыла на точке чуть выше переносицы сестры. Курок легко подался назад, застыл в крайней точке и металлически щелкнул по ударнику. Вспышка пороха в патроне с сумасшедшей силой толкнула небольшой кусочек свинца в темноту нарезов ствола…

Пистолетный выстрел в комнате был подобен грому, особенно в сравнении с сразу наступившей тишиной. Затвор отскочив назад остановился… Цокнула и покатилась выброшенная гильза… А глаза сестры продолжали удивляться… Тишина была ненастоящей…

Но маленькая точка во лбу и струйка крови были настоящими…

Он стоял, сжав пистолет в руке и с ужасом удивления смотрел на застывший затвор. Не понимая происходящего, он позвал сестру, но ответило ему только эхо.

Оглядевшись, он взял на тумбочке обойму и выщелкав в ладонь патроны, несколько раз их пересчитал… Их было семь… А должно быть восемь.

Реальность не возвращалась. Он обыскал все карманы, но и там не было восьмого патрона. И тут в голове словно крутнулось обратное кино. До момента встречи с собаками и щелчка передергиваемого затвора. А потом кино назад, к реальности горя.

Завыв, он бросился к сестре, обнимая ее холодеющее тело.

Мысли рисовали ему будущее и в нем ему не было места.

Бежать и быть проклятым и разыскиваемым.

Сдаться и быть судимым и проклятым. И судить себя каждый день и каждую ночь

Третий выбор не снимал проклятий, но защищал его от его самого.

Сгреб оставшиеся патроны в ладонь, он словно во сне снарядил магазин и загнал в рукоятку пистолета. Резкий щелчок затвора завершил приготовления. Тело его не слушалось. Тело хотело жить. А разум толкал его в тьму прощения. Себя собой.

Он вышел в кухню и все решив для себя, выстрелил себе в висок. Опять цокнула и покатилась гильза и ставшее не послушным тело рухнуло на пол.

Безумный крик матери, потерявшей обоих детей он уже не слышал…