Пуля летящая

к цели

знаешь ли ты

зачем?

 

...Сколько он себя помнил, он всегда был Охотником. В три года он поймал свою первую дичь – юркую зеленую ящерицу. Как ему это удалось – так и осталось загадкой. Ящерица шебуршала в его кулачке, и ему казалось, что целый мир живет там, внутри. Мир, который принадлежит только ему. Мир, судьбу которого решает он один. Победитель. И сознание этого песней отзывалось в его сердце. Он очень обиделся и долго плакал, когда мама выбросила «эту гадость»...

 

Став постарше, он, уже осмысленно ощутил свое отличие. Не злость, не жестокость. Совсем другие чувства переполняли его. Он был быстрее, зорче, он умел предугадать любое движение потенциальной добычи. Окрестные кошки с мявом разбегались от его рогатки, вороньи перья сыпались от его стрел. Змеи, лягушки, лисы, хорки – все становилось предметом его охотничьих набегов. Песня победы переполняла его сердце с каждым удачным выстрелом. Сладостная Песня Победы. Если бы его спросили «Почему?» - он, скорее всего , не нашел бы что ответить.

 

Ему приходилось сдерживать себя, поскольку окружающие вовсе не понимали, что он – не маленький паразит и вредитель, а Великий Охотник. Победитель. Властелин природы. Он придумал себе особые Правила, чтобы по возможности не переступать границы поставленные людьми. По ночам он пробирался в соседние дворы, и удивленные хозяева утром находили своих «злобных» зубастых сторожей связанных на все четыре лапы и с мордой, крепко перетянутой бельевой веревкой. И – ни звука, ни гавка. Жаловаться родителям? Жаловались. Но, во первых, следов не было, а во-вторых и реального ущерба тоже...

 

Все вздохнули с облегчением, когда он уехал в город учиться. Особенно радовались собаки и кошки.

 

Время учебы запомнилось ему мало. Город был не очень хорошим местом для охоты. Лишь одно событие этих дней странной вспышкой выпало из ежедневной серой рутины и ушло на дно памяти.

 

С детства он не любил цирки, зоопарки и вообще всякого рода места, где животные, лишенные свободы выставлялись для всеобщего обозрения и увеселения. На первый взгляд, противоречивое чувство. Но для него это было так же естественно, как и его охотничья страсть. Охотник и зверь – два равных партнера в великой игре где ставка – жизнь. Да и игра ли это? Для него это и была сама жизнь. Видя зверя за решеткой, он физически ощущал свою несвободу, будто это он, а не тигр заключен в зарешеченном пространстве. И это чувство было столь болезненно и ощутимо, что он с трудом сдерживал себя, чтобы не броситься на прутья ограды.

 

Однажды, совершенно случайно, гуляя с друзьями он увидел плакат: огромный зеленый крокодил на фоне водопада. Текст сообщал, что в городском Зоопарке открывается временная экспозиция экзотических животных, крокодил, бегемот, шакалы и еще какие-то хищники.

 

На следующий день, повинуясь внезапному порыву, он пошел в Зоопарк. Народу было немного, несмотря на выходной. У вольера с крокодилом стояло несколько мамаш с детьми разного возраста, невысокий субьект неопределенного возраста в жилетке, с волосами собранными на затылке в седоватую косичку и молодая пара, в основном занятая друг другом. Да вдалеке, на скамейке, какой-то дылда в кепке дремал, прикрывшись газетой. Крокодил, вероятно, сидел на дне небольшого бетонного бассейна с мутной водой, обычно занятого утками и гусями. Сейчас, хозяева были пересажены в большой сетчатый вольер неподалеку, откуда и доносилось их недовольное гоготание.

 

«Нет, ну Вы скажите на милость», услышал он голос субъекта в жилетке. «Деньги за билет берут, а крокодила не видно. Уже час тут стою. Безобразие!» Коротышка вытащил из кармана жилетки часы на цепочке, и сердито постучал пальцем по циферблату, как бы подтверждая свои слова. Синевато-красные камешки старинной цепочки запереливались на утреннем солнце.

 

«Мама, мама, а крокодилы конфеты едят?», услышал он детский голос. «Нет, они едят таких непослушных мальчиков, как ты». «А я сейчас в него шишкой», донеслось с другой стороны. Тут же раздался всплеск воды, и, повернув голову, он увидел мальчишку с еловой шишкой в руке, и такую же шишку посередине бассейна.

 

Неожиданно, что-то переменилось. Мир, окружающее его пространство потеряло свою привычную четкость. Через зеленовато-голубую грань воды он слышал странные голоса, плеск странных предметов, падающих извне, размытые отражения перемещались где-то там, недалеко, но и бесконечно далеко от его мира. Он чуть пошевелил хвостом, повернул длинную бугристую голову и глаза его оказались над водой. Достаточно, чтобы одним взглядом охватить все пространство вокруг. Пожалуй, вон тот, поменьше, вполне подошел бы для охоты. И те, двое. И эта, с сумкой. И Тот... Их глаза встретились.

 

Он смотрел в глаза зеленовато-бурой рептилии, и память, его память отматывала назад тысячи тысяч долгих лет. Борьбы. Жизни. Смерти. Давно ушли в прошлое жертвы Его юности. Меняли форму континенты. Ледники и пустыни боролись в вечном противостоянии. А он жил. Оставаясь собой. В воде и на берегу. Медлительный и быстрый как настоящий Охотник. Всегда побеждая. Всегда выживая.

 

Он смотрел в глаза Того, на берегу, и знал – эта встреча должна была случиться. И один из них, или оба, или – весь мир исчезнет. День за днем. Все миллионы лет. Но – не сейчас. Не здесь. Еще рано... Рубиново-аквамариновый отблеск на мгновение осветил все внешнее пространство. Отблеск давно погасших звезд. Он взмахнул хвостом, на мгновение показался на поверхности во всей своей экзотической красе, и ушел в темную глубину воды.

 

«Ну и зверюга! Метра три, а то и все пять будет. А жрет небось, как слон...». Довольный субъект в жилетке тыкал пальцем в сторону воды. Детишки визжали от радости. Молодая пара целовалась, и явно пропустила зрелище. Что-то не отпускало его, заставляло вновь и вновь всматриваться в буроватую поверхность воды. Но она была спокойной, и только одинокая еловая шишка нарушала ее зеркальную гладь...

 

...Получив диплом, он нашел себе приличную работу торгового представителя в филиале какой-то немецкой фирмы. Это давало ему известную финансовую независимость и возможность путешествовать за счет работодателя. Если бы они знали, какова истинная цель его командировок.

 

...Кажется, что он уже побывал везде. В тундре и тайге, в горах и на островах. В Азии и Америках, Океании и Исландии. Он был неутомим в преследовании и бил всегда без промаха. Он не покупал себе этих современных «огнеметов» крупного калибра, с оптическими прицелами ночного видения. Свое ружье, небольшое, с простым механическим прицелом, но надежное и компактное, он всегда брал с собой. Даже в Париж. Даже в Нью-Йорк. Как другие берут с собой электробритву...

 

Он придумал себе новые Правила. Он не охотился на «беззащитную мелочь». Добыча долна иметь возможность отступить или напасть. Это резко сужало выбор. Но стук сердца победителя платил за все. Песня Победы звучала упоительным гимном жизни. Стены его небольшой московской квартиры уже почти скрылись за шкурами, чучелами, рогами и зубами.

 

Немного осталось видов избежавших встречи с ним. Слоны, львы, носороги, гиганские анаконды и – крокодилы. Даже на тигра ему удалось поохотиться во время командировки в Индию.

 

Слоны и носороги, если честно, не очень его занимали. Слишком заметная мишень. Змеи – слишком медлительны. Львы, что тигры – это, в общем-то, те же кошки. Этих он знал, как облупенных. А вот крокодилы влекли его с какой-то мистической силой. Но – не складывалось. В Австралии, где он побывал почти везде, не было ни одного дня свободного. В Бразилии он уже совсем собрался, но подвел проводник – глупо влетел в аварию по дороге в сельву. Хорошо хоть, все остались целы...

 

Эта командировка в Урзанию планировалась на неделю. Туда и обратно. Подписать контракт и все. Но, по прибытии, выяснилось, что в провинции какой-то местный праздник, и все чиновники и служащие разьехались на каникулы. До следующих выходных. Лететь домой – почти бесполезно. Два дня туда, да два обратно. Значит - неделя каникул в Африке. Подарок Судьбы!

 

Несмотря на начавшиеся праздники и не самый лучший сезон года, турагенство в центре, возле рынка, было открыто. Плакаты на нескольких языках приглашали совершить незабываемое путешествие на озеро Вуа-Ду, затерянное в глубине саванны, или к Соренганским водопадам, по красоте соперничающим с водопадом Виктория, но гораздо менее известным. Один из плакатов поменьше, с громадным крокодилом на фоне деревьев и воды привлек его внимание. Кажется, он уже видел похожий. Где? Он пытался вспомнить, но так и не смог.

 

«Нет, сэр. Очень сожалею, сэр. Никак невозможно, сэр. Только через неделю, сэр». Лицо черного клерка за высокой конторкой выражало все оттенки сочуствия, при полном бессилии. Даже дополнительная купюра в 20 долларов не помогла.

 

Неожиданно от дальней стены комнаты отделился какой-то человек, невысокий, худощавый, одетый в старые джинсы, кеды, бесформенную куртку явно с чужого плеча и потертую фетровую шляпу, вроде тех, что носили в Европе в 30-е годы. Типичный попрошайка-оборванец, которых всегда много крутится в местах скопления туристов. Сегодня, кстати, этого сброда, по случаю праздников, было гораздо меньше.

 

«Сэр, минуточку, сэр». Незнакомец крепко ухватился за рукав Охотника. «Ну, сейчас начнет предлагать бусы из черного дерева или ножик из чистой слоновой кости. Или, просто порошайничать хоть что-нибудь», пронеслось в его голове, и рука уже привычно потянулась в карман за мелочью.

 

«Сэр вы кажется спрашивали про охоту на крокодила?»

 

«Да, спрашивал, а в чем собственно дело»

 

«Я могу помочь да конечно я могу помочь недорого я знаю где только надо машину найти я найду тут есть парень с джипом хороший джип канистр еще надо запасных три или лучше четыре можно купить на рынке бензин надо хороший чистый тут недалеко заправка Мобил дороже зато надежнее палатку надо фонарики консервы...»

 

Этот почти не прерываемый паузами монолог, казалось, никогда не закончится. Охотник, озадаченный, сначала сделал инстинктивную попытку освободиться, но бродяга еще крепче сжал пальцы. Похоже, его согласия уже и не спрашивают, подумал Охотник. Впрочем, это и было почти так.

 

Наконец, поток слов остановился. Большие черные глаза вперились в него, ожидая ответа. Что-то, однако мешало Охотнику принять предложения. Деньги? Нет , он не сомневался что деньги тут не будут проблемой. Это не Франция и даже не Бразилия. Безопасность? Он редко опасался за свою жизнь. Знал, что в обычных условиях, если конечно это не зона боевых действий, всегда сумеет за себя постоять. А войн вокруг вроде не наблюдалось. Хотя, кто знает. Африка!

 

Что-то в поведении незнакомца его настораживало. Наконец он понял. Для обычного попрошайки тот был слишком спокоен и уверен в движениях. Быстрая речь? Нет, это не признак униженности, а, скорее, признак заранее обдуманного плана. И еще что-то не отпускало, но и не давалось. Охотник внимательно взглянул на человека, держащего его за рукав, и понял причину своего сомнения. Во время монолога незнакомец снял шляпу и держал ее в руке, махая в такт словам. Черная, даже с синеватым отливом, как и у всех местных жителей, кожа, приплюснутый нос, широкие губы – и пепельно серые, совершенно прямые длинные волосы, связанные в пучок на затылке резиновым жгутом.

 

«Четыреста долларов сэр хорошо триста пятьдесят сэр пятьдесят сегодня выезжаем завтра сэр в пять утра отсюда назад в субботу через четыре дня пожалуйста не опаздывайте надо до ночи приехать на камп да а ружье у вас есть?».

 

Тут монолог впервые реально перешел в диалог и незнакомец вопросительно взглянул на Охотника. Это без сомнения был самый серьезный вопрос в подготовке. Наличие оружия заметно успокоило новоявленного проводника. Видимо, даже при его сноровке найти приличный ствол до утра в праздник было не просто. С другой стороны, хотя бы косвенно, это указывало на серьезность предложения.

 

«Черт возьми, а почему нет?» Пятьдесят долларов перекочевали из кошелька Охотника в карман рваной куртки. Двумя руками пожав протянутую руку, незнакомец растворился, исчез так же неожиданно, как и появился.

 

Остаток дня и вечер Охотник посвятил закупкам еды и кое-какой дополнительной одежды. Проверил оружие. Патроны. Это всегда в порядке.

 

Ночь прошла быстро. Разбуженный треском будильника на наручных часах, Охотник вскочил, наскоро глотнул кофе из термоса, и без десяти пять был на месте погрузки.

 

Машина уже ждала. Старый американский джип времен войны. Неразговорчивый верзила за рулем помахал рукой, приглашая грузиться и рассаживаться. Собственно, все уже было погружено. Небольшой открытый кузов джипа был наполнен канистрами, ящиками и тюками.

 

Охотник забросил в кузов свой рюкзак и сумку с ружьем и сел сзади водителя. Проводник пристроился рядом.

 

Машина неожиданно легко сорвалась с места и полетела в темноту, едва прорезаемую впреди желтым светом фар. Мелькающие по сторонам тени то ли деревьев, то ли чудовищ показывали, что скорость довольно высока. Шоссе скоро кончилось, о чем сообщила загремевшая подвеска. Джип встретил эту новость мужественно, прыгая всеми четырьмя колесами через неровности дороги, если тут была дорога вообще.

 

Начало светать. Колея вела под уклон вдоль широкого плато. Вероятно, внизу была река, пока еще не слышная. Редкие приземистые деревья, кустарник, какие-то гигантские травянистые пучки. Водитель, казалось, сросся с рулем, и ничего вокруг не замечал. Проводник мирно дремал, подложив под бок палатку. Расстегнувшийся воротник куртки открыл часть ожерелья на его шее. Золотая? Да, похоже. Золотая цепочка с надетыми на нее фигурками зверей и птиц, вырезанными из какого-то незнакомого камня. Цвет фигурок непрерывно менялся. Зеленый, синий, снова зеленый, красноватый... Казалось, что камни светятся изнутри. Хотя, возможно, это просто рассветные лучи.

 

В полдень сделали привал. Солнце жарило из зенита как сварочный аппарат. Укрылись в тени ближайшего дерева. Водитель немедленно и без лишних слов улегся на траву и уснул, даже не притронувшись к запасенным сэндвичам, а только залпом опустошив полгаллонную канистру воды.

 

«Должны к ночи добраться если брод слоны не затоптали нет сейчас навряд-ли они в это время на север уходят там травы больше хотя были случаи вы не волнуйтесь сэр там хорошая охота крокодилов много и большие вы таких нигде больше не найдете...»

 

В своей обычной манере проводник говорил и говорил, а Охотник уже улетал в сонном тумане и крокодилы махали ему лапами... Неожиданно один из них резко тряхнул его за плечо и строго сказал: «Сэр, вставайте, пора ехать, а то не успеем».

 

Жара спала, удлиннившиеся тени снова пересекли дорогу. Скоро джип выехал на берег широкой реки. Колея бойко уходила под воду. Проводник неожиданно соскочил на землю, даже не дожидаясь остановки. Повернувшись лицом к реке, он сначала присел, потом сложился пополам и упал на колени, протягивая длинные руки в сторону воды. Куртку он сбросил, видимо, заранее, и его черный торс с мерцающим ожерельем четко выделялся на фоне серой сухой травы. Застыв на несколько минут, он вдруг распрямился, не вставая с колен, и затянул странную мелодию на языке, совершенно незнакомом Охотнику, и более того, совершенно не похожем на отрывистую речь местных племен, услышанную на рынке и в городе.

 

Водитель впервые за время поездки проявил внимание к происходящему. Остановив джип у самой кромки, он вылез, зачерпнул воды ладонями и провел ими по лицу и плечам. Впрочем, на этом его ритуал и завершился, и он снова водрузился на водительском кресле.

 

В это время проводник встал, и неожиданно пошел прямо в воду, уже принимающую красноватый оттенок приближающегося заката. Чуть в стороне от намеченного колеей брода. Видимо, там было глубже. Несколько шагов – и вода уже дошла ему по пояс, потом, до груди. Плечи, шея и ожерелье остались над водой. В молчании он протянул руки к середине реки и замер.

 

...Он услышал далекое движение водяных струй, обтекающих посторонние предметы. Что-то вошло в его мир, и это что-то искало встречи. Он не знал почему, но знал, что встреча состоится. Как знал он уже давно. Многие тысячи лет. Он пошевелил широким хвостом, и громадное тело послушно заскользило сквозь упругую толщу воды. Вот они. И тот, кого он ждет, уже рядом. И тот, кто был всегда... И тут он снова увидел мерцание звезд. Сине-красно-зеленые переливы света проникали сквозь раздел миров и охватывали его своим властным сиянием.

 

...Легкое, почти неуловимое движение вблизи противоположного берега заставило Охотника насторожиться. Что-то, да, что-то крупное медленно приближалось оттуда. Зеленовато-бурая гигантская тень скользила под поверхностью реки, обозначая себя легкими расходящимися волнами. Приблизившись к проводнику метров на десять, тень замерла. И, в это время, проводник снял с себя ожерелье, опустил его в воду и двинулся навстречу чудовищу. То, что это было чудовище, речной монстр, Охотник не сомневался. Уж он повидал всякого.

 

Когда между участниками этого действа, или ритуала, или черт знает еще чего, оставалось метра два, тень повернулась, и, не показываясь на поверхность, ушла вверх по течению. Проводник подождал несколько минут, потом одел ожерелье на шею и вышел на берег к машине.

 

«Можно ехать теперь он ушел пока завтра снова придет сегодня разрешил...»

 

Речь проводника показалась Охотнику немного несвязной, но это вполне можно было отнести на счет не совсем преодоленного языкового барьера.

 

Джип медленно, но уверенно въехал в воду, оказавшуюся не такой уж глубокой, и через несколько минут, урча, выполз на противоположный берег. Еще через час прибыли на камп – ровную площадку метров на сто выше уровня реки, окруженную несколькими деревьями, образующими почти идеальную естественную защиту от солнца.

 

Поставить тент, развести примус, согреть консервы, и чай не заняло много времени. Когда темнота наконец сгустилась, все уже было переделано. Оставалось только составить план на завтра, и лечь спать.

 

«Сэр вы действительно хотите стрелять в него?»

 

Неожиданность вопроса поставила Охотника в тупик. А чего еще ради он сюда тащился сотню миль по жаре? Или, может тот цену набивает? Но в вопросе проводника не чувствовалось подвоха. Скорее, странная тревога.

 

«Да, а в чем дело? Какие-то проблемы?»

 

«Нет сэр что вы сэр проблем нет сэр, только...»

 

Тут проводник на секунду замолчал и быстро повернул голову вправо и влево как бы оглядывая все вокруг. Продолжил он вдруг перейдя на резкий свистящий шепот:

 

«...надо у него прощения просить сегодня скоро тут есть такое место откуда он слышит мы сейчас туда пойдем только вы не шумите а то другие узнают тогда они его не отдадут...»

 

Он замолчал, вопросительно глядя на Охотника.

 

Перспектива топать в кромешной тьме неизвестно куда мало вдохновляла последнего. Однако, сказав А следует идти до конца. Инстинктивно, он протянул руку к ружейной сумке, но отдернул ее, уловив не просто испуг, но полный ужас в глазах проводника. Видимо, следовало положиться на добрую волю неизвестных сил и не дергаться без необходимости.

 

Дорога в темноте действительно не заняла много времени. Может, полчаса. Охотник следовал за чуть различимым свечением таинственного ожерелья. Судя по обилию поворотов, едва обозначенных какими-то ветками и камнями, видимыми лишь натренированному глазу проводника, они отошли не сильно далеко по прямой от кампа. Шум медленной реки по камням, слышный и с кампа, здесь был гораздо отчетливее. Похоже, да, наверняка, это было что-то вроде площадки над самой водой. Может, метр или два выше ординара. Точнее сказать было невозможно, поскольку темнота была практически непроницаемой. «Темно, как в брюхе у негра» - не к месту (или к месту?) вспомнилась студенческая шутка.

 

Проводник, опять опустился на колени, потом сложился и вытянулся в сторону близкого края площадки. Об этом говорило движение ожерелья. Медленная но ритмичная песня, не такая как днем, но более печальная зазвучала в невидимом пространстве. Время от времени певец переходил на быстрый речитатив. Порой ненадолго замолкал. В одну из таких пауз Охотник вдруг почувствовал, что что-то или кто-то мягко, но уверенно толкнул его в спину, в сторону вероятного края. Или, это был не толчек, а внутренний импульс, отклик на призыв из ниоткуда? От неожиданности он сделал шаг вперед, еще один, и тут понял, что сейчас полетит в липкую черную воду реки. Инстинктивно, он отпрянул назад. Рука, на этот раз реальная рука проводника ухватила его за ворот куртки и потянула, подальше от воды. Он и не заметил, как проводник встал и оказался у него за спиной.

 

Ожерелье на шее проводника светилось кроваво красным цветом, намного ярче, чем до начала церемонии.

 

«Он придет завтра наверное один он обещал»

 

Дорога назад до кампа прошла в молчании. По мере удаления от реки свечение ожерелья уменьшалось, пока не стало вновь едва различимым.

 

Шофер уже спал, завернувшись в толтый шерстяной плед. Охотник неожиданно почуствовал, что стало довольно холодно. От реки тянуло сыростью и запахом камыша. Или чего-то похожего.

 

«Встанем за час до рассвета надо прийти первыми...»

 

«А это далеко?»

 

«Не далеко но надо на тот берег можно и с этого но он может узнать ветер обычно в ту сторону утром ничего у меня надувная лодка есть»

 

Грядущая переправа через реку с крокодилами на надувной лодке мало помогала спокойному сну. Но усталость сделала свое дело...

 

Проводник как и обещал, разбудил его, когда ночные южные звезды еще только начали чуть бледнеть на фоне светлеющего неба. Как тот узнал время вставать осталось загадкой, поскольку будильника или даже простых часов у него не было. А, может, он и не ложился?

 

Позавтракали консервами, сэндвичами и кофе из термоса. Шофер на этот раз, наконец, проявил аппетит, соразмерный своему росту и весу, умяв штуки три больших местных Мака и еще здоровенную банку тушенки. Охотнику есть не хотелось, но он заставил себя, по опыту зная, что в засаде много не поешь, если вообще удастся. Проводник съел кусок хлеба с сыром, несколько овощей и какие-то орехи, запив все это водой из реки, цвет которой вызывал изрядные сомнения в ее пригодности для питья в сыром виде.

 

Сборы заняли еще минут десять. Проводник, как оказалось, уже уложил все необходимое в две сумки. Рюкзак Охотника и его ружьё дополнили картину.

 

Шофер, очевидно, не входил в число «избранных» Позавтракав, он расстелил возле джипа кусок брезента, и принялся сосредоточенно отвинчивать что-то под многострадальным брюхом машины.

 

«Пора, сэр» - голос проводника звучал неожиданно спокойно и торжественно. Следуя друг за другом они спустились к реке, делающей в этом месте широкий поворот почти на 90 градусов. Ширина была на глаз метров двести. Не очень много, но и плыть предстояло не на моторном катере.

 

В кустах, у самого берега была спрятана небольшая надувная лодка. Видимо, ей не пользовались давно, и она порядком сдулась. Проводник вытащил из ящика под сиденьем ножной насос, и стал надувать секции. Насос был старый, как и сама лодка, и процесс шел медленно. Уже звезды почти исчезли, когда лодка была кое как готова. Для двух взрослых мужчин с грузом ее все еще мягкие бока выглядели опорой весьма сомнительной, но выбора не было.

 

Оттолкнувшись от берега, проводник быстро заработал короткими деревянными веслами. Тяжело осевшая лодка едва не черпала воду бортами и едва двигалась, сносимая заметным течением. По счастью, как и обещал проводник, ветер был попутный, от этого берега к противоположному. Против ветра было бы точно не выгрести. Когда лодка уже прошла больше половины, скорость течения, сдерживаемого близким изгибом берега, заметно уменьшилась. Проводник направил лодку к одному ему видимому просвету в низко нависших над водой ветвях. Неожиданно он перестал грести и замер. Тень, такая же, как вчера, скользнула между лодкой и берегом в сторону, противоположную течению. Лодку сильно качнуло и холодная вода, перевалившись через низкий борт, потекла по брезенту дна, заливая лежащие там сумки. Лодка накренилась, но выдержала, балансируя на невидимой грани.

 

Охотник вопросительно взглянул на проводника, но тот, вопреки ожиданиям, сидел неподвижно, не мигая глядя в сторону уплывшего чудовища. Ожерелье на его шее стало пепельно серым и не светилось.

 

Еще через четверть часа течение вытолкнуло лодку на небольшую песчаную отмель у берега за поворотом. Проводник вытащил лодку на берег, спрятал ее в кустах, и жестом показал следовать за ним назад, вверх, туда куда недавно скользнула гигантская тень. Чуть подальше от берега кусты редели, можно было идти довольно легко, но незапланированная высадка изрядно удлиннила переход, и, когда прибыли на место, уже совсем рассвело.

 

Место засады – конечная цель утренней одиссеи, было выбрано на славу. Кусты и ветви низких деревьев здесь были особо густы и плавно обрамляли довольно широкую песчаную косу, полого спускавшуюся к реке. Толстые ветки одного из деревьев образовывали нечто вроде естественной платформы, низко нависавшей над песком, но укрытой со стороны воды густой листвой, оставлявшей достаточно хороший обзор изнутри.

 

Забравшись на платформу, Охотник вытащил залитое водой ружье, коробку с сухими патронами и начал перезаряжать магазин. Проводник, бледный, если негр вообще может быть бледным, внимательно смотрел в даль косы, будто ожидая опасности. Неожиданно, вдали послышался плеск и шелест тяжелого предмета по песку. Проводник двумя руками крепко сжал своё ожерелье и не отрываясь глядел в сторону приближающегося монстра. И вот, буро зеленое чудовище показалось из-за кустов, тяжело переступая по кромке воды и оставляя на влажном песке глубокую борозду.

 

Экземпляров такого размера Охотник не видел даже в кино. И в книгах. И на фотографиях коллег не было ничего, даже отдаленно напоминающее это.

 

20-25-30 метров? Привычный глазомер изменял. Голова крокодила уже была на середине косы, а хвост еще скользил в невидимых за поворотом кустах.

 

У Охотника перехватило дыхание. Рука его скользнула, и очередной патрон заклинило в направляющей магазина. Он попытался исправить ошибку, но было поздно. Патрон засел «намертво».

 

В этот момент гигант медленно повернул голову в его сторону и их взгляды слились. Холодный взгляд древней, как мир рептилии, и горячий, нет, горячечный, взгляд человека, охотника, обуянного такой же древней страстью. Или это только ему показалось? Конечно, показалось, ведь крокодил не мог его видеть за ветвями. И ветер со стороны реки...

 

На мгновение крокодил замер, словно ожидая чего-то, не мигая, застыв в полудвижении, как это умеют делать только рептилии, и, неожиданно, рванулся в сторону воды, разрывая ее своим бугристым телом на мелкие клочки. Опали поднятые им фонтаны, и ничто, кроме глубокой канавы на песке, быстро заполняющейся водой, не напоминало о фантастической встрече.

 

Вздох, похожий на стон вернул Охотника к реальности. Проводник тяжело осев на платформу, обхватил себя руками и мелко дрожжал.

 

«Это я виноват лодка старая поздно пришли а он ждал я ведь говорил он придет он никогда не обманывет...»

 

На мгновение он умолк, переводя дыхание, и чуть помедленнее, но все еще дрожжа продолжил:

 

«Он завтра снова придет он теперь ваш надо до утра ждать у нас еды хватит сейчас не очень холодно ночью можно костер развести...»

 

Из его не вполне связной речи Охотник понял, что в камп они сегодня не попадут и ночевать придется как есть, по походному. Но это ничего, бывало и хуже. Главное - ружье наладить. Почему-то сомнений в том, что крокодил непременно вернется, не возникало. Возникали сомнения в том, что калибр достаточен. Хотя, в общем-то, дело не в калибре, а в точности прицела. Это он уяснил давно.

 

Остаток дня заняла разборка и сборка ружья. Не рассчитывая на задержку, он не взял с собой обычный набор инструментов. Поэтому даже простые операции пришлось импровизировать с подручными средствами вроде швейцарского армейского ножа. Но, наконец, все было в порядке. Ружье, заряженное по полной, лежало рядом. Проводник развел небольшой костер и вскипятил чай. Наскоро поели и улеглись поближе к догорающим углям. Близкие звезды резко обозначили границу дня и ночи над ворчащей вблизи рекой...

 

Он проснулся от острого холода. Или – от неожиданного импульса. Проводник еще спал, или делал вид. Ожерелье на его шее мерцало глубоким голубым, будто отражая созвездия все еще темного предутреннего неба.

 

Охотник встал, сделал несколько движений, размирая затекшие мышцы, и, вдруг, как в прошлый раз, что-то толкнуло его в сторону воды, пока еще не видимой, но неуловимо начинавшей проявляться в вместе с рассветом. Он наощупь, царапая лицо и руки, продрался через кусты на песчаную косу и, скорее по звуку, чем по свету ощутил кромку воды. И еще он ощутил, что тот, кто обещал, тоже смотрит на него из-за грани, разделяющей два мира. А, может быть, это он сам - тот кто обещал прийти сюда снова. И еще что-то в глубине памяти не отпускало, но никак не желало выходить на поверхность.

 

Заметно просветлело. Он повернулся, и, с трудом отыскав проход в кустах, забрался на платформу. Проводник уже был здесь. Сегодня он казался спокойнее, может быть, привык, или еще по какой-то причине. Выяснять было некогда. Если все идет так, как обещано, то крокодил появится с минуты на минуту.

 

Охотник улегся поустойчивее, положил ружье на сгиб левой руки, снял с предохранителя и дослал патрон. Еще раз окинул взглядом сцену. Видимость была хорошая. Рассветало быстро. И утренний ветер шептал ему первые слова Песни Победы...

 

Знакомый громкий шорох по песку возник сразу, как будто кто-то открыл дверь. Охотник медленно передвинул ружье в боевую позицию и замер, почти покинув этот, обычый мир и перейдя в мир иной, мир охотников и жертв.

 

Почти на грани восприятия он услышал слова проводника:

 

«Простите сэр я должен был вам сказать это раньше сэр я не мог теперь поздно сэр простите...»

 

Он еще успел заметить кровавый цвет ожерелья, почти сравнимый с цветом разгорающейся зари. Но крокодил, еще более величественный, чем вчера, уже показался во всей своей красе, и перекрестье прицела уже привычно нашло ту единственную маленькую ложбинку позади его полупрозрачного глаза, и палец уже прижался к курку, охватывая его своими обьятиями, и спусковой триггер уже освободил боек, и тот нашел свою точку на капсюле патрона, и новый Большой Взрыв уже родился в недрах медной блестящей гильзы, и пуля, похожая на половинку продолговатой туркменской дыни уже начала свой суффийский танец в нарезке ствола, неумолимо приближаясь к белой точке в конце бесконечного тоннеля...

 

«...поздно, сэр, простите...»

 

...Он видел белый свет в конце длинного тоннеля. Он летел туда в экстазе бешеного вращения. Он летел через мириады тоннелей к желанной Свободе, пусть краткой, но значимой, ибо чья то Жизнь оплатит ее сполна. Песня Победы, великая и сладостная песня лилась отовсюду. Только ради этого он пришел, и только этого он желал. Миллиметры, миллисекунды - между темнотой и светом, зовущим там, за срезом ствола. И глаза расширенные в ожидании неизбежного, того самого последнего поцелуя Вечности...

 

...Боковым зрением он видел черную точку, срез ружейного ствола, направленный ему в голову, точно туда, куда его только и можно поразить. И песок, влажный мягкий песок реки, из которого он когда-то вышел на свет. И еще, он видел реку. И рассвет, и деревья над рекой. И дальнюю излучину, и облака, светлеющие с каждым мгновением. И звезды. Мириады звезд, которые сейчас погаснут. И пулю, ввинчивающуюся в нарезку ствола. И свой палец на курке. И проводника рядом. И пламенеющее ожерелье. И еще созвездия черных точек, готовых вот вот вспыхнуть сверхновыми над чьей-то судьбой, точек, поющих Песню Победы...

 

Вспышка. Свет. Тьма. Вязкая тьма везде. И только в бесконечном далеке рубиновые звездочки, обозначившие выход. Плывущая надпись на висящем в темноте белом экране: «Конец Фильма». Последние аккорды. Натыкаясь на стулья и ноги, он пробирается к выходу, но темнота его не пропускает. Шикают невидимые зрители. Наконец, он у цели. Но дверь заперта. «НЕТ ВЫХОДА». Он бьется в дверь, кричит. Темнота вязко поглощает все усилия. И вот, когда уже ушли последние надежды, дверь открывается, и невысокий человек в переливающемся ожерелье протягивает ему руку и указывает на экран. «Дубль Два» - плывет там мерцающая надпись...

 

...Неощутимый нервный импульс родившийся где-то в глубине мозга, или сердца, или еще где-то отдал неощутимый приказ мышцам. И там, мгновенная и неощутимая, химическая реакция высвободила несколько атомов. Мышца стала чуть мягче. И чуть дрогнувшая рука чуть сместила перекрестье прицела. И мириады песчаных фонтанчиков отметили траектории мириадов медных пуль. И песня оборвалась. И мириады глаз остались открытыми. И рассвет уже залил весь мир своими яркими красками...

 

Домой возвращались в полном молчании. Сделали только один короткий привал чтобы сменить пробитое колесо. Смеркалось, когда выгрузили сумки из джипа возле уже закрытого оффиса турфирмы. Охотник протянул оставшиеся три сотни.

 

«Не надо сэр мы в расчете сэр»

 

Проводник отрицательно замахал руками. От неожиданности Охотник чуть не выронил деньги. Он не привык оставаться в долгу. Ну, хоть часть?

 

«Хорошо сэр дайте мне 20 лири».

 

На счастье, монетка в 20 лири, блестящая, с дырочкой посередине, с гербом Урзании на одной стороне, и Соренганским водопадом на другой нашлась в глубине кошелька. Опустив ее в подставленную ладонь, Охотник взглянул на проводника. Грусть и внимание в глубоких черных глазах. И еще что-то...

 

...В международном аэропорту Найроби, где Охотник делал через неделю пересадку по пути домой, странный, неприятный случай нарушил рутинную процедуру. Он сидел в зале ожидания. Оставалось где-то часа два до посадки на Франкфурт. Неожиданно по громкой связи объявили его имя с просьбой подойти к стойке Люфганзы. Очень миловидная белокурая девушка долго извинялась прежде чем он понял, что из его багажа пропало одно место – сумка для перевозки охотничьего оружия. Видимо, ее не погрузили, или неправильно внесли в список багажа в аэропорту Урзании. Люфтганза, как главный карриер всегда несет полную ответственность. Все расходы и ущерб будут несомненно оплачены в полном объеме. Мы очень сожалеем.

 

А когда он уже направлялся к выходу на посадку, его тренированный взгляд неожиданно выхватил из пестрой толпы зала ожидания пару, чем-то удивительно знакомую. Два индуса. Оба в белых небольших тюрбанах. Один – высоченный, светлокожий, в европейском костюме, с подстриженной аккуратной бородкой клинышком и шеточкой усов. Второй – невысокий, смуглый в свободной накидке и широких белых шароварах, в белом тюрбане и сандалиях. Пепельно-серая косичка, перехваченная резиновым жгутом, совершенно не типичная для индусов. Пара стояла возле стойки регистрации на рейс Найроби-Карачи-Катманду. Невысокий наклонился к стойке, видимо заполняя какую-то форму. Тонкая блестящая цепочка выскольнула из-за ворота его накидки и нежные полупрозрачные камни, нанизанные на нее, засветились красным, зеленым и синим. Или это были блики неоновых огней рекламы?

 

«К черту все!

Я пулей лечу к тебе,

Моя дорогая Джанет»

 

- вдруг услышал он из репродукторов веселую мелодию местного шлягера...

 

...Вернувшись в Москву, Охотник с головой ушел в работу. Круговерть рутинных дел почти вытеснила из памяти недавние приключения. Люфтганза, как и обещала, вскоре прислала ему чек на сумму, значительно большую реальной стоимости пропавшего оружия, но он, почему-то, не спешил с покупкой нового.

 

В один из редких вечеров, когда он был дома, в своей квартире, неожиданно ожил домофон. «Вам бандероль». Через несколько минут молодой человек в юниформе с эмблемой UPS позвонил в дверь, и, получив расписку о доставке, вручил Охотнику небольшую бандероль, завернутую в грубую почтовую бумагу, заклеенную скотчем, и запечатанную со всех сторон.

 

Под бумагой оказалась маленькая коробочка, скорее даже, спичечный коробок с этикеткой, изображающей крокодила, разинувшего пасть на фоне водопада Виктория, о чем четко сообщала надпись на французском языке. Какое одно к другому имеет отношение, было не ясно.

 

Он открыл коробок. Горстка мелкого речного песка, сплющенная медная пуля, блестящяя монетка с дырочкой и маленький полупрозрачный красно-сине-зеленый камушек, мерцающий изнутри мириадами звезд...

 

Слова давно забытого языка. История того, что будет.

 

Слышите

Пение пуль на рассвете

В наши сердца

И души летящих?

Это не пули

Это мы сами летим

Это мы сами стреляем

Это мы сами

Слышите?

 

<01/30/-03/08/2006>