Странная весна выдалась в этот год; поздняя, ветреная. От земли тянуло тёплым паром. Почки на деревьях набухли, но никак не хотели распускаться.

Ветер бросался в окна, тормошил на ходу прохожих. Чего хотел?

Будильник уже прозвенел, но из постели вылезать не хотелось. Мама проспала. И Ирка её не будила. Может, не поведёт?

Нет. Повела.

В саду уже позавтракали. В группе тихо-тихо. Девчёнки – в уголке с куклами. Мальчишки – кучей и о чём-то шепчутся. А в стороне, на маленьком стульчике, притулился белоголовый мальчик. Мальчик ныл и без конца тёр глаза, закрывая голову.

Ирка, едва раздевшись, подлетела к нему:

- Тебя что, били?

- Нет.

- А чего плачешь?

- Домой хочу! – Он разразился такими рыданиями, что в группе стало ещё тише. Рубашка его сверху у груди была мокрой от слёз, на щеках засохли солевые дорожки…

Ирка опешила. Его не ругали, не дразнили…

- Отойди! Не трогай! – новая воспитательница резко подошла к Ирке, рванула за плечо.

- Отошла!.. Ме! – Ирка высунула язык, - тётя-мотя! (Злющая, наверное: волосы на затылке тугими кольцами собраны, глаза чёрные-чёрные и все в саже, ресницы нечёсаные…)

Додумать ей так и не пришлось – ребят, как ветром сдуло в актовый зал:

 

- Ура! Нина Ивановна пришла! – И всё потонуло в музыке. Пели, танцевали «Веснянку». Даже новенький успокоился. В зале стало жарко. А снаружи его и внутри творилось настоящее волшебство: почки на деревьях полопались, а у малышовой спальни - свернулись в настоящие белые бутоны.

Тут об пол что-то мягко бухнуло и по залу поплыл запах цветов. А Нина Ивановна бросилась подбирать свой гребень. Косы её – длинные, белые, золотистые, - упали на колени.

- Златовласка! – ахнули девчёнки.

- Я же говорил, говорил, что волшебница! – завопил Федька.

…Она улыбнулась, кивнула головой, отбросив назад волосы, и вот уже по залу плыла красивая, сильная песня: «Вы слыхали, как поют дрозды?

Нет, не те дрозды, не полевые.

А дрозды – волшебники дрозды, -

Певчие избранники России»

и – разделилась на два голоса, окутывая зал золотой дымкой. И – всё потонуло в ней.

Ирка даже не заметила, как их вывели на улицу, как ребята выстроились «по двое» для новой игры…

 

- Ну что же ты, Ирина? Уснула? - (Это наша новая воспитательница, Евгения Васильевна. Хорошо поёт…) – Убегай! А устанешь – встанешь к кому-нибудь третьей.

- Третий – лишний! – закричали ребята, и Ирка помчалась по кругу. Ноги её быстро месили жёлтый песок. Уже через минуту всё пространство круга было вспахано и перемешано.

- Уф! Я сейчас просто уйду в землю, – пожаловалась Ирка.

- Не уйдёшь, – улыбнулась Евгения Васильевна. – Пробегись немного! -

Иркины ноги постепенно увязали в песке. Перед глазами её замаячили белые круги и вдруг – они вытянулись и стали белой вспышкой. Она так и не успела встать ни к кому третьей. Просто почувствовала, что больше бежать не может. Ноги по колено завязли в песке, и Славик, догонявший её, встал, как вкопанный:

- Ты… в порядке?!.

- Угу, - кивнула головой Ирка. – Только откопайте. – Воцарилось неловкое молчание.

- Да Вы не обращайте внимания, Евгения Васильевна. Она вообще у нас… - и Федька покрутил у виска пальцем.

- Кисляндия! – накинулись на него ребята.

- А чего – Кисляндия?!. – возмутился Федька. – Откапывай!

«Откапывать» никого не пришлось. Сзади подошла воспитательница и с силой рванула её вверх: «Отдыхай!»

- Ни фига себе! – присвистнул Олежка.

- И себе ни фига – пропел Кисленький, - пойдём в шарики!

- Нет у меня шариков стеклянных – Ирка с сожалением развела руками.

- А если найду – пойдёшь? – не отставал он.

- Найди.

- Нам на обед сегодня котлеты манные дадут. Слабо поменяться ?!.

- Меняюсь! – решительно выдала Ирка. – А про котлеты откуда знаешь?

- Тётя Зина сказала.

 

После игры, несколько минут спустя, Ирка рассовывала по карманам кучу шариков.

- Странный он, этот новенький – подумала она. – Ноет вечно. Петь – не хочет. Бегать – не может.

- Эдик! Эдик, пойдём - в шарики?!. – но он только сморщился и пугливо отошёл к забору. – как хочешь. – С сожалением выдохнула Ирка. Она ссыпала из карманов шарики: «Федюнь! Забери!»

- Котлеты – мои! – напомнил Федюня. Ирка кивнула.

 

* * *

 

У покрывшихся зеленью вишен уже собирались ребята. По блеску глаз, по тому, как густо они облепили лавочки, было ясно: здесь будет что-то очень интересное.

Сиреневый куст напрягся, мелко завибрировал и вдруг – покрылся серебристыми искрами. Ирка зажмурилась. Потрясла головой.

- Пошли, пошли скорей! Тебя давно ждут ребята. – Славик мягко взял её за руку. – Пойдём же. Расскажи им про «Синюю Бороду».

- А Эдик?

- И Эдика – туда же.

- А не испугается?

Славик так же мягко и настойчиво подошёл к сквашенному Эдику и обоих их, взяв за руки, повёл к лавочке.

Куст молчал. Но как только закончилась сказка, опять начал вибрировать, и всё Иркино существо опять наполнилось песней: «Вы слыхали, как поют дрозды?

Нет, не те дрозды, не полевые…»

- А дрозды – волшебники дрозды…- пропела Ирка и задумалась: «А какие они, волшебники?»

Мягкий тёплый ветер погладил её по щеке, окутал нежным шлейфом плечи и, сползая по рукам, повёл за собою: «Смотри внимательно!»

В глазах её засверкали серебристые точки, чёрточки, прерываясь золотистыми искрами и яркими вспышками.

- Мы здесь! – прозвенело в воздухе.

- Привет – развернулся солнечный луч.

- Привет тебе …– прошелестело с песка.

- Привет малышке Арте! – прожурчал ручёк.

- Я – Чив. Привет! – отрекомендовался воробей.

Над сиреневым кустом в грустном ожидании застыл старец: - Артемис, голодна? – Ирка в нерешительности пожала плечами.

- На. Держи. – И он протянул ей тёмно-синий гранат. – Только его надо почистить. Надорви кожицу и потяни на себя. Вот так! – улыбнулся он. – Кушай.

- Спасибо!.. – Ирка – Арта выросла за эти два года. Посерьёзнела. Уже – шесть. Скоро в школу. И читать она научилась. И сказки ребятам читает сама. Только вот рассеянная. И все вокруг ругаются. Неужели в школу не возьмут?

- А ты не переживай. – подбодрил старец. – Всему своё время. Научишься, если стараться будешь.

Она задумалась… Потом с трудом очистила от кожицы вершинку граната. (Кожицу она пока засунула в карман), сняла с вершины тонкую плёночку… Да так и застыла.

Рядки граната напоминали большую звезду, собранную из драгоценных камней. Зёрнышки – совершенно прозрачные. Красотища! Ну как такую – есть?

Каждое Зёрнышко – Кристаллик имело в середине небольшое Зеркало – Озерцо. А в них…

На миг Ирке показалось, что ожили все сказки разом…

Она увидела круг, полный ребят, стоящих «по двое» и себя, бегущей по этому кругу. А рядом – маленьких, но Очень Могущественных Существ в Капюшонах, идущих в хороводе по кругу. В руках у каждого из них был большой Жезл-Палочка. И под ногами их земля вертелась и уходила внутрь, - мягкая, влажная, пропитанная силой, теплом и радостью. Под их дружною песнею прорастала трава, распускались на деревьях почки, журчали ручьи…

…А потом - всё перекрыла белая вспышка… И Ирка увидела под землёю – Солнце! Белое – белое, яркое – яркое!.. И там, внизу – висячие сады, детские школы и садики, большие пещеры. А в них – грустные Золотые Существа, все сотканные из Света. Добрые, большеглазые, почти прозрачные. Глаза их были ясные, светлые, как чистые водяные ключики под солнцем. А лица – очень измождёны и покрыты сетью мелких морщинок...

Потом… Ирка увидела решётку, отделяющую их от подземного мира.

- Кто ?!.

Ответ прозвучал в голове: «Мы… мы сами.» - Старец грустно и глубоко вздохнул, вопросительно глянув на Ирку, обвёл глазами пространство вокруг…

Серебристо-белые нити Граната потащили её вверх. И она увидела, что ими пронизано всё Пространство. Оно – живое, светящееся. И оно пульсирует. А сама Ирка – только маленькое золотое зёрнышко, много меньше гранатового… Пространство разворачивалось вверх и вниз; и всё как будто под уголком… Во все стороны бежали туннели. И в каждом из них – кто-то жил, двигался, смеялся и плакал.

Она и вправду увидела себя на дне большой Реки или Озера, как ей и показалось во время песни. Тут же в голове её возникла мысль: «Обязательно, обязательно надо всплыть…» Она толкнулась вверх макушкой и почувствовала, что когда-то умела летать, как те красивые золотые существа… Ноги её скоро обрели реальную почву, - она снова услышала весёлую дружную песню. И, уже ничему не удивляясь, Ирка собралась засЫпать старца вопросами. Но он остановил: «Успеешь!» Улыбнулся мягко и нежно, и кивнул головой на Гранат, зажатый в её ладошках: «Поешь.»

…И она попробовала. Зёрнышки оказались очень сладкими… Волосы на голове Ирки – Арты зашевелились, приподнялись вверх, и по макушке её прошёлся тёплый ласковый ветер:

«Смотри внимательно!»

Старец исчез.

Она подняла вверх голову. В открытое Небесное Окошко вырвался Солнечный Луч. Прошёлся по кустам, деревьям, обогнул вишню и спустился к яблоневым почкам. И маленькие, едва заметные бутоны - развернулись ему навстречу. Мелкая золотая пыль просыпалась в чуть раскрытые чашечки цветов. Над ними порхали крылатые эльфы.

У ног её перезванивались ручьи. В ручьях, - прозрачные, будто рыбки, пели голубые и зелёноватые «мальчики» и «девочки», - будто колокольчики оформляли красивую, чистую песню. И от чистой силы звука её всё становилось чище, ярче и добрее. Как в сказке.

Ирка любила сказки. Особенно, Андерсена. И теперь - рассказывала их малышам.

 

* * *

 

Мальчишки стали степеннее (так говорила тётя Зина) и большее время проводили за «городками» и настольными играми. Девочки – завивались, красили ногти и даже… пудрились у своих ящичков.

«А у девчёнок без ребят

Глаза, как у икон, горят» - донеслось из соседней «малышовой» беседки. – Ну и малышня! Вот даёт! - Это как же они «горят у икон»? Ирка задумалась.

В это самое время забор подался назад. В него что-то крепко бухнуло, и сверху показалась большая белокурая голова с нависшими щеками. Глаза на ней действительно горели, язык балансировал между щёк поверх забора:

- Ух! Чуть не свалилась.

- Ничего себе, «икона»! Ты кто? – удивилась Ирка.

- Меня - Ларисой зовут. Я тут живу, за заборчиком. В соседнем детском садике. У тебя ничего нету поесть?

- Держи. – Ирка с трудом расколупала до половины синюю кожицу. (Часть вершинки она уже успела выкрошить).

- Дай я! Я быстрее… - Лара разломила пополам гранат с синенькими рядками и тут же отправила свою половину в рот. Но гранат никак не хотел умещаться…

- Ой, подожди немного! – опомнилась Ирка – Дай посмотреть… - Слопала уже?!.

- Угу ! – кивнула крупной головой Лариса. И последние смятые голубые зёрнышки исчезли за её туго набитыми щеками… Щёки тут же жалобно провисли:

- А больше…Нет? – Ирка решительно посмотрела в её маленькие тоскующие глазки. За щеками их почти не было видно. Глазки были голубые, мутные. А щёки – уж очень красные:

- Ну хватит. Свою половину ты умяла. (Оставшееся Ирка засунула в карман).

Белокурая голова так же энергично исчезла за забором, как и появилась: забор подался вперёд, за ним мягко бухнуло, будто опустили сверху рюкзак, и в круглой дыре забора зажегся голубой глазок:

- Будет грустно, постучи! Я на обед.

 

* * *

 

Обед прошёл быстро, скомканно. В «тихий час» совсем не спалось. По залу гулял ветр, и Ирка никак не могла согреться. Малышня стонала во сне. Потихонечку, пока воспитателей не было в группе, Ирка заглянула в спальню: так и есть! Раскрылись, - укрыла их одеялами и… нарвалась на Евгению… Да пусть ругается.

…Яблоня зацвела. Ветки укутаны золотою дымкой. Сквозь раскрытое окошко ворвался тёплый ветерок, золотистым шлейфом прошёлся по маленьким кроваткам… Эльфы?!. – и пухлые щёчки малышей растягивались в улыбки и заливались ровным здоровым румянцем...

 

 

* * *

 

…После полдника начинается ожидание. А чего их ждать, взрослых? Заняты себе на работе. Не бежать же им по садам, бросив все дела. (Мы-то и то игрушки убираем.) Все уже большие. Никто не стоит ни у шкафчиков, ни у калитки.

Интересно, где этот новенький? Ни с кем не играет, не разговаривает. И за весь день не подружился ни с кем.

Ребята играют «в городки», девчёнки во дворе – куклы. А его – нет. А ведь за ним не приходили!

- Славик!

- Чего тебе? Видишь - бью…

- Новенького не видел?

- Не-а.

- Федюнь, не видел, где новенький?

- Да упёрся встречать свою бабусеньку – Федюня поправил фигуру, отошёл.

Ирка потрясла головой.

- Как? А Евгения?

- Евгения в группе.

Ирка, не разуваясь, влетела в группу: «Евгения Васильевна!»

- Чего тебе, Ирина? Ты какая-то ненормальная! В группе - не разуваешься, в «тихий час» - шатаешься по садику, людям спать не даёшь. А как прогулка… – ой, и говорить не хочется!

- Новенького видели? – не отступала Ирка.

- Не видела. – призналась Евгения.

- Да вы все что ?!. – не выдержала Ирка. Человек пропал, а вам - и горя мало?.. - и она пулей вылетела во двор:

- Ребята, новенький пропал! Кто видел?

Ребята разводили руками, пожимали плечами, качали головой…

Ирка с надеждой полезла по своим карманам. Гранатовой кожицы в них не было. Граната – и подавно… Только внутри остались мелкие синие пятнышки, да маленькое-премаленькое белое зёрнышко…

- Ну вот, тетёха! – ругала себя Ирка. Такой дорогой подарок – не уберегла…И Ларискину половинку разглядеть не успела.

…Едва сдерживая слёзы, она крепко-накрепко зажала в руках маленькое белое зёрнышко, приговаривая:

- Ах, Гранат, Гранат! Ну покажи, где новенький? Слопали тебя… Хоть бы Снежок прибежал. Уж он бы точно его нашёл!

- Чего ты там всё шепчешь? Молишься что ли? – подошла Евгения Васильевна.

- Новенький пропал!

- Без тебя знаю. В милицию позвонила уже.

…Девчёнки пугливо сбились стайкой. Мальчишки спорили, кто пойдёт со сторожем дядей Ванею новенького искать. Евгения – сидела на лавочке, обхватив виски руками…

Ирка с надеждой взглянула на сиреневый куст. Куст потемнел. Казалось, ни одна веточка его не шелохнётся. Померк и затих ручей, яблоневые бутоны сворачивались, - приближались сумерки.

- А что скажет ветер?!. – накинулась Ирка. - А ты-то чего молчишь? Видел, небось, как Эдька в калитку выходил?..

…Ветер сдул с затылка Иркины каштановые волосы, развернул её и слегка подтолкнул в спину:

- Артемис!..

В это время в забор крепко бухнуло, в дырке зажёгся голубой глазок и с противоположной стороны забора, разрезая диким ором воздух, пронеслось:

- Эге! О-го-го! А мне – по-ра! За мной пришли. У-ху-жу!.. Ваш Удя щас придёт… -

…По весёлому дружному гаму, по осторожному лаю Снежка всем стало ясно: беглец вернулся. В воротах стояла Эдикова бабушка, а поодаль неё – в саду, возле заборчика, - улыбающийся, смущённый Эдик держался за ошейник Снежка, не менее смущённого, чем он сам, поцелуями и похвалами в свой адрес…

 

12.11. 2006.