Она возвращалась обратно раскованной походкой женщины-победительницы, с сияющей улыбкой на лице. Но вдруг улыбка начала сползать к подбородку, а солнечный блеск глаз превращаться в тусклое мерцание ледышек. Подошедшая к нему женщина была злой и сосредоточенной.

- Пьешь? Или у тебя гости побывали? – спросила она, стараясь оставаться спокойной.

- И то и другое – ответил Заур, взял один из четырех бокалов, стоявших на столике, в котором еще оставалось несколько капель вина, и вытряс содержимое в широко раскрытый рот.

- Ну, ты свинья! Мы же договаривались.

- Лялечка, я забыл тебя предупредить, что меня нельзя надолго оставлять одного.

- Не называй меня так!

- Почему? Ты, вроде, согласилась. Ляля, Лялечка, Лялюша. – начал он ее подразнивать.

- Заткнись! – не выдержала она, и с размаха бросилась в кресло.

- Не ори! – огрызнулся он, и добавил тише. – Не терплю, когда на меня орут.

Они посидели молча несколько минут.

- Ладно, - вдруг примирительно бросила Эля. – Начал пить - давай до конца. Принеси там что-нибудь.

Он встал, чтобы сходить за вином, как вдруг они оба заметили, что к ним идут. Это были мужчина с женщиной. А впереди них, обгоняя, почти бежали два официанта. Прежде чем пара подошла, ребята успели приволочь небольшой диванчик, из тех, что стояли не занятыми, и поставить его перед Элей и Зауром. По нахмуренному лицу Эли, Заур понял, что встреча не сулит ничего хорошего. Но началось все, как обычно – с объятий.

- Приветик, Элинька! – засюсюкала полноватая высокая дама, нагнувшись к Эле для поцелуя.

- Здравствуй, Санечка! – в тон ей ответила Эля.

Женщину сопровождал довольно высокий мужчина лет сорока пяти. Он выглядел бы почти симпатичным, если бы не его маленькие круглые глазки и редкие лоснящиеся волосы, зачесанные старательно в пробор.

- Эльмира-ханум, разрешите нам с вами посидеть немного? – сказал он вместо приветствия, стараясь, чтобы голос звучал как можно доброжелательней. Официанты принесли бутылку вина, бокалы и сладости. Очевидно, заказ был сделан заранее.

- Что-то вас давно не видно было? – спросила Эля.

- А ты не знаешь? – оживилась женщина. – Мы ездили в Италию! На целых три недели!

- Саная, извини, перебью! Эльмира-ханум, хочу сказать, что как-то неудобно получается. Мы сидим вместе, одной компанией, а вот с одним членом компании, к сожалению, не знакомы. – не дожидаясь реакции Эли, он привстал и протянул через стол руку Зауру. – Сеймур-мялим. Но для друзей Эльмиры-ханум – просто Сеймур. А это моя супруга, как вы уже, наверно, слышали, Саная-ханум.

- Очень приятно. – жеманно улыбнулась женщина, чуть приподняв свой зад с дивана.

- Заур – назвался он, приподнявшись навстречу.

- А вот теперь, когда формальности, так сказать, соблюдены, предлагаю выпить первый тост за хозяина дома, уважаемого Фазиль-агу!

«Скользкий тип – сразу оценил его Заур. Ни его прилизанная прическа, ни бегающие мышиные глазки, ни надуманная манера выражаться, перегружая несуществующим смыслом штампованные фразы, – ничто в этом человеке не внушало доверие.»

- Так что там, в Италии? – переспросила Эля, едва пригубив бокал.

И Санная, выступавшая при муже, как видно, вторым номером, зарядила минут на десять монотонное соло, контрапунктом в котором было слово «ах»: ах, какая Италия, ах, какая Венеция, ах, какой Рим, ах, какие туфли, ах, какие цены, ах, как мы устали!.. Ее восторженности, возможно, хватило бы и на более длинный монолог, если бы муж не счел, что для нее на сегодня достаточно.

- Да, замечательно отдохнули. Италия – прекрасная страна: музеи, люди, вино хорошее. Но все же, я считаю, лучше нашей родины во всем мире нет! И мы должны работать и работать, чтобы наша земля цвела еще краше, а народ жил еще лучше!

Аплодисментов не последовало. Над столиком зависло неловкое молчание. Сеймур-мялим дал всем возможность в полной мере оценить его патриотичное красноречие, а затем, без всяких переходов, приступил к делу.

- Уважаемая Эльмира-ханум, вы, я надеюсь, помните о нашем последнем разговоре?

- Нет, уважаемый Сеймур-мялим, не помню.

- Как же? Я приходил к вам в офис, и мы целый час об этом говорили. Вы обещали подумать.

- Ну, значит, я еще думаю – Эля плеснула из бутылки вина себе в бокал, да так быстро, что мужчины не успели подсуетиться.

- Я напомню, речь шла о покупке известного вам объекта. Я надеюсь, я могу говорить в этом составе откровенно? – спросил он, многозначительно скосив взгляд на Заура.

- Можете.

- Я хотел бы узнать, Эльмира-ханум, ваш окончательный ответ на мое последнее предложение.

- Ответ – нет!

- Нет? Почему – нет?

- Сеймурчик, не морочь мне голову. Мы оба знаем, сколько стоит это помещение. То, что ты мне предлагаешь, – смешно!

- Ничего смешного я здесь не вижу, Эльмира-ханум. Я даю вам хорошую цену.

- Сеймур. Эта цена была хороша в прошлом году. Сейчас мой объект стоит в полтора раза дороже.

- За такую цену я могу найти намного лучше помещение.

- Ну, вот и ищи. Чего ты ко мне привязался? Я вообще не собираюсь его продавать. Объект в аренде. Арендатором я довольна. Зачем мне продавать курицу, которая несет золотые яйца?

- Причем здесь курица? – почти оскорбился Сеймур.- Я говорю с вами о серьезных вещах!

- Сеймур, ты меня уже достал! Не продаю, понимаешь, бала? Не продаю!(40)

- Хорошо. Какие ваши условия?

- На мои условия ты не согласишься.

- Почему вы думаете? Вы скажите, а потом будем обсуждать.

- Хорошо. Вот мои условия: сумма, которую ты предлагаешь, плюс бутик на Полухина . (41)

- Что?! – взвизгнула Саная – Мой бутик?

- Сиди не вякай! – презрительно бросила Эля. – Твоего в этом деле ничего нет!

- Гарышма! - бросил небрежно жене Сеймур. (42)

Эльмира еще плеснула себе вина.

Сеймур сидел молча минуты две, смиренно скрестив руки на животе. Потом с выражением произнес:

- Вот это – действительно смешно!

При последнем слове он для убедительности воздел указательный палец к небу.

- Конечно, смешно! – подхватила верная жена. – Ты что – совсем с катушек съехала, подруга?

Эля невозмутимо грызла лимонную дольку.

- Эльмира-ханум, - снова начал Сеймур, - по-моему, вы сильно заблуждаетесь относительно цены вашего объекта.

- А тебе-то что? Мой объект. За сколько хочу, за столько и продаю.

- Это еще одна ошибка. Вы, как умная женщина, должны знать: ничего вечного нет.

- Это ты на что намекаешь?

- Я не намекаю. Я говорю прямо. Если вы его не продадите в скором времени, вы можете совсем потерять свой объект.

- Это как же я его потеряю, вразуми доходчиво.

- Вы сами знаете – как!

- Вот представь себе – не знаю. Дура я, Сеймурчик, необразованная.

- Потеряете, потому, что вы не можете содержать такой большой объект. А есть люди, которые могут и хотят.

- Так, с этого места подробнее – Эльмира отложила, наконец, обсосанный лимон. – Выходит, ты его не для себя покупаешь? Кто глаз положил, говори!

- Это не важно, Эльмира-ханум. Это очень сильный человек.

- Понятно. Значит, если не продам по дешевке, поднимут через мэрию документы по приватизации?

- Вот, я же говорил, что вы умная женщина. Приватизация – это такое запутанное дело. Всегда можно что-то подозрительное найти. Вы в каком году приватизировали этот объект?

- Да, озадачил ты меня, Сеймур.

- Эльмира-ханум, никто не хочет шум поднимать. Нам нужен халаллыг . (43) А если будет суд, в лучшем случае вам только компенсацию за ремонт дадут. А в худшем – вы еще должны останетесь. А у вас ведь наличных денег нет. Придется еще один объект продавать.

- Откуда ты знаешь, что у меня есть, а чего нет? Знаешь что я тебе, крыса ручная, скажу: передай своим хозяевам, что имела я их в одно место, понял?

- Эля, сука! Ты что – ох..ла совсем?! – взвизгнула Санная.

- А ты, блядь, помолчи! Всю жизнь своей толстой жопой мужу двери в кабинеты открывала, еще меня сукой будешь обзывать!?

- Ну, шалава, я тебе сейчас все припомню!..

Сеймур и Заур встали одновременно. Каждый из них прикрыл свою женщину, которые уже готовы были вцепиться друг другу в волосы. Сеймур, для убедительности, толкнул в грудь свою жену и та, вся пунцовая от ярости и обиды, плюхнулась на диван, задрав неприлично ноги аж до кружевных черных трусиков.

- Эдьмира-ханум. Вы меня очень оскорбили. Если бы вы не были женщиной…

- И что? – сунулась из-за плеча Заура Эля.

- Ничего – он с опаской перехватил напряженный взгляд Заура - Извините, что побеспокоили. Пойдем, ай арвад! (44) - прикрикнул он на жену, и та неохотно, все еще бормоча проклятья под нос, поплелась впереди мужа к толпе, которая все это время наблюдала за происходящим со злорадным интересом.

________________

40- Бала - малыш

41- Улица Полухина расположена в центре Баку.

42- Гарышма- Не встревай!

43- Халаллыг - понятие в мусульманстве, когда сделка совершается по обоюдному соглашения и в согласии с законами шариата.

44- Арвад - жена, женщина.

___________________

 

 

 

Когда они ушли, Эля демонстративно пересела на диван. Не глядя на Заура, она сосредоточенно грызла лимон - дольку за долькой.

- И зачем ты все это устроила?

- Я устроила?! – она бросила на него возмущенный взгляд.

- Не люблю, когда женщины ругаются матом.

- А я не люблю, когда мужчины ведут себя как бабы! – ответила она с вызовом.

- Это ты про меня?

- А про кого же еще? Или, может, ты не со мной пришел?

- А что я должен был, по-твоему, делать?

- Дать в морду этому подонку!

- За что?

- Ты еще спрашиваешь? За то, что он говорил со мной как с дурой! За то, что он вздумал мне угрожать! За то, что он вообще посмел приблизиться ко мне и начать этот разговор! При тебе, заметь! Он, в отличие от меня, сразу понял, что ты трус и слюнтяй! - она смотрела на него с ненавистью

- Ты, действительно, ожидала, что я его ударю?

- Да! Представь себе, надеялась!

- Тебе бы доставило это удовольствие?

- Еще какое! Я бы даже за это заплатила!

- Что ж, все можно переиграть. Хочешь, сейчас пойду и влеплю ему пощечину?

- Да? Неужели? У тебя хватит духу вот так просто подойти и ударить? Или ты надеешься, что я откажусь?

- Нет, не надеюсь. Но я ударю его не потому, что он тебя, как ты считаешь, оскорбил. И не для того, чтобы тебе что-то доказать. Мне просто хочется кого-то сейчас ударить. Свалить на землю и пинать ногами. Хочешь - это будет он?

- Тогда не медли! Пойди и попинай его! Уверяю, не мне одной будет приятно смотреть, как он катается по полу. Он - сука, стукач! Здесь половина людей его ненавидит, а вторая - боится. Тебе еще шабаш (45) набросают за это представление. Лично я - 500 баксов отвалю.

- У тебя только деньги на уме.

- А что? Почему не заплатить за доброе дело? Только ведь у тебя кишка тонка. Нет, конечно, где-нибудь в темном переулке ты бы, может, и стукнул его. Но сейчас, здесь… Так что не надо трепаться… Ты куда?!..

- Пошел бить ему морду.

В его душе не было ни злости, ни страха. Ему все это надоело. Он чувствовал себя плохим актером в пошлой драме. Надо только стукнуть этого человека – и сразу все закончится: дадут занавес, выключат свет, зрители разойдутся, а он снова окажется у себя дома, на диване - будет разглядывать паутину на потолке и думать о том, где бы раздобыть денег, но так, чтобы за это не пришлось слишком унижаться…

- Заур, стой! Заур, не надо!..

В этом крике был отчаянный страх. Страх не быть услышанной, когда беда совсем рядом.

На этот крик нельзя было не обернуться. Обернулся и тот человек. Лицо его сразу побледнело. Заур скорее почувствовал, чем увидел, как тело Сеймура безвольно слабеет, беззащитное перед надвигающимся унижением - он бессознательно ухватился за локоть жены, стоявшей рядом и просто ждал, не в силах что-либо изменить.

Все вокруг застыли в оцепенении, и только Заур продолжал двигаться к своей жертве.

-Зау-ур!..

____________________

45- Обычай, когда на свадьбах танцующих в знак одобрения осыпают (в буквальном смысле) деньгами.

________________________

Он прошел мимо, коснувшись его плечом. Он шел к бару. Он с самого начала шел к бару. Пусть все так и думают: человеку просто захотелось выпить. Всего лишь.

Бармен молча налил ему двойную порцию виски. Ему не в первый раз приходилось наблюдать подобные сцены и, хотя он толком не понимал, что произошло, этот молодой парень с бешеными глазами и бесстрастным лицом вызывал у него почему-то симпатию.

Напиток приятно обжег ему горло. Он еще что-то чувствовал – и это было хорошо. Он закурил.

- Еще? – спросил бармен.

Заур кивнул и не к месту добавил:

- За все заплачено.

Он не успел опрокинуть вторую рюмку, когда на соседнем стуле, грузно крякнув, устроился человек – тот самый, к которому ходила Эля.

У него были умные глаза и мускулистый лоб. Смотрел он серьезно и чуть грустно.

- Налей и мне – обратился он к бармену.

Они выпили одновременно.

- Вы Элин друг? – спросил мужчина, казалось, без всякого интереса.

- А вы?

- Я тоже. Давно знакомы?

- Часов десять. А вы?

- Мы знакомы еще с института. Не смотрите, что я выгляжу таким дряхлым. Я всего лишь на пару лет старше Эли.

- И где вы учились?

- В Нархозе. (46) Я хочу вам сказать, что Эля замечательный человек! Не обижайте ее, пожалуйста!

- Разве ее можно обидеть?

- Можно. Еще как! Она очень ранима. Когда вы узнаете ее лучше, вы это поймете. С ней тяжело, это правда. Но она женщина достойная уважения. И любви.

- Вы ее бывший любовник?

- Нет. Мы никогда не были любовниками.

- Почему? Ведь она вам не безразлична, как я вижу?

- Да. Я когда-то ее сильно любил. Даже предлагал выйти замуж. И не один раз. Но любовниками мы не были. Мы были и остаемся друзьями.

- Вы ее и сейчас любите?

- У меня сейчас семья. Двое малышей.

- Это мешает вам ее любить?

- Нет. Не мешает. Поймите, Эля не из тех женщин, которые способны обмануть чью-то любовь. Она меня никогда не любила. Поэтому и не вышла за меня.

- А вы ее любили слишком сильно, чтобы удовлетвориться ролью любовника.

- Да. А что в этом смешного?

- Ничего. Это очень грустно.

- Да, грустно. Единственное что мне хочется теперь, это чтобы у нее как-то, наконец, наладилась жизнь. Я чувствую себя перед ней виноватым.

- Потому что у вас семья?

- И потому что я не смог ее убедить быть со мной, когда все еще было не так сложно в ее жизни. Мне больно смотреть, как она мучается. Она ведь гордая. Никогда не попросит помощи у тех, кого любит. Она всю жизнь надеялась только на сои силы. И у нее это все получалось. Но в последнее время с ней что-то происходит. Она словно сломалась. Совершает опрометчивые поступки. Сама себе вредит. Будто мстит себе за что-то.

- А почему вы говорите это мне?

- А разве вы ее не любите?

- Если честно, не знаю.

- Тогда будьте хотя бы добры к ней! Вот сейчас ей очень одиноко. Ей нельзя быть одной. Я очень вас прошу – подойдите к ней! Скажите пару добрых слов. Это совсем не трудно. В этом нет ничего стыдного для мужчины – претвориться нежным. Ведь женщины как дети. Их нельзя наказывать, даже когда они не правы.

- Я бы хотел ее увезти.

- Это было бы лучше всего. Увезите ее! И не оставляйте ее сегодня одну!

- А если она откажется ехать? Она такая упрямая.

- Тогда не настаивайте. Просто будьте рядом. До конца.

- Вы правы, наверное. Что-то я здесь засиделся. Спасибо вам. Я даже не знаю, как вас зовут.

- Меня зовут Джамиль. Вот моя визитная карточка. Если нужна будет моя помощь – в любое время.

- А меня зовут Заур.

- Очень приятно

Они пожали друг другу руки. Это было крепкое мужское рукопожатие.

- Приглядите за ней?

- Пригляжу. Сегодня - обещаю.

____________________

46- Нархоз - Народно-хозяйственный институт.

_____________

 

Увидев его, она встала в ожидании, а когда он подошел – ткнулась ему в грудь.

- Извини меня, я дрянь!

- Все нормально.

Они присели рядом на диван. Теперь они сидели спиной к залу, держась за руки.

- Давай уедем? - попросил Заур

- Нет.

- Почему?

- Через полчаса.

- Почему через полчаса? Что нам здесь делать?

- Ты забыл, зачем мы приехали?

- Какая разница? Пошли все к черту! Ты много выпила. Тебе надо баиньки.

- Нет, это важно. Теперь я поняла, что это его дела. Он мне мстит. Тем более я должна показать, что не боюсь его.

- Ты думаешь, что это твой бывший решил перекупить помещение?

- Да. Я уверена. Ожидала от него чего-то подобного, но чтобы так… Представляешь, как бы я себя чувствовала, если бы в последний момент узнала, что это он меня кидает?

- А кто он?

- Увидишь. Он вот-вот должен появиться.

- Ты говорила, что просто хочешь позлить.

- Мало ли, что я говорила. Все гораздо сложнее.

- Что у вас с ним было, объясни.

- Ладно. Только не перебивай меня. Он очень богат. Но еще важнее – у него власть. Где-то с год назад он начал за мной ухаживать. Он вообще бабник. Ну, ухаживает, и хорошо. Знаешь, в нашем деле внимание влиятельного мужчины совсем не помешает. Ведь в бизнесе одни мужики, а женщин они воспринимают только в горизонтальном положении. Он мне не нравился, поверь. Он противный, жестокий и ограниченный человек. Но просто так отделаться от него я не могла – зачем мне врагов наживать? Ну и началось. Подарки. Приглашения повсюду. Начали иногда с ним появляться в разных местах. Я просто старалась быть любезной. И еще я заметила, что мне словно зеленый свет открыли – везде улыбаются, куда не пойдешь – баш устя! (47)

________________

47-Баш устя! - будет сделано!

_____________

Другие мужчины, что меня донимали своими ухаживаниями, сразу стушевались, естественно. Тоже польза. Через некоторое время обо мне поползли слухи, что, мол, я его любовница. Хотя у нас ничего не было. Мне даже кажется, что он сам где-то прихвастнул. Ты ведь знаешь, какие мужики сволочи: им женщину оболгать – как два пальца. А мне это надо? У меня имя. Я марку должна держать. У меня друзья. Они знают, что Эля не продается. Да был бы хоть мужик как мужик… В общем, стала я его потихоньку отваживать. Да не тут то было. Сволочь такая! Прицепился как банный лист! Видать, заело. Дошло до того, что он за мной шпионить стал – повсюду ездили его люди, присматривали, чтобы я ни того. Один раз заехала к старому другу. Просто навестить. Поболтали, чай попили… На следующий день его избили чуть не до смерти. Короче, решила я с ним объясниться. Сели в одном закрытом ресторане за городом. Я ему - так, мол, и так, хороший ты мужик, говорю, спасибо за все, что сделал, но ты мне не нравишься. Давай разойдемся по-хорошему. Ну, он начал объясняться в любви, как обычно. Все для тебя сделаю. Хочешь, пойдем в мечеть – будешь второй женой. У него четверо детей, кстати. Ужас! Я ему – какой женой? Я совсем не хочу быть с тобой. А он – нет. Потом стал угрожать. А я не люблю, когда мне угрожают. Он видит, что не проходит, опять давай в любви клясться… Кончилось все тем, что поставил он мне последнее условие: я с ним месяц, а потом свободна.

- И что ты ответила?

- А что бы ты ответил? Пойми, это такой подонок – ему человека уничтожить, все равно, что муравья раздавить.

- Ты согласилась?

- Да. Можешь думать что хочешь обо мне. Я знаю, что многие меня продажной считают. Но это только те, кто меня плохо знает. У меня было много мужчин, я не скрываю. Но я спала только с теми, кто мне нравился. Я всегда сама выбираю мужчин. Мне от них ничего не надо, кроме любви.

- Но ведь ты его не любила.

- Не любила. Но я посчитала, что лучше согласиться. Он бы не отстал все равно. И потом, он действительно много для меня сделал, а мне не нравится быть кому-то обязанной. Но если бы я тогда знала, какая он бесчувственная тварь!.. Это человек вообще не способен кого-то любить, понимаешь? Он садист. Не в смысле – в постели. В постели он тряпка. Мне было его жалко даже. Он по жизни садист. Он шагу не может ступить, чтобы человека не унизить.

- Так что он теперь от тебя хочет, если ты с ним была?

- Хочет отомстить.

- За что?

- Я договор нарушила – вот за что. Я с ним всего девять дней выдержала. Я ненавидела себя, когда с ним была! Меня чуть не рвало, когда он до меня дотрагивался!

В глазах Эли стояли слезы. Ей трясло мелкой дрожью.

- Этот гад все равно бы от меня не отстал, даже если бы я дотерпела. Он бы не бросил меня, пока всю не обвалял в дерьме.

Она тихо плакала на его плече, а он нежно гладил ее волосы.

- И что теперь? – спросил он, когда она немного успокоилась и взяла платок, который он ей подал.

- А теперь – война. Но ты не беспокойся – я подстраховалась. Теперь он ко мне и близко не подойдет. Не такая уж я и беззащитная.

- Одного я не понял – зачем я тебе нужен?

- Ну, что тут непонятного? Я хотела показать ему при всех, что я забила на него. Что я его не боюсь. Что я могу быть с кем хочу и где хочу. С этими людьми можно только так. Они не прощают слабости. Сегодня они целуют тебе руку, а завтра плюют в лицо, стоит только дать слабину.

Это же все уроды. Для них нет ничего святого. Я рядом с ними просто ангел. Вон, посмотри.- Эля развернула его к залу за плечи. - Видишь того лысого? Знаешь, кем он был? Обыкновенным сводником для своего троюродного брата – министра. Находил для него малолеток повсюду. Здесь, в городе, в районах. Даже на Украину ездил. У них целый гарем малолеток был на трех дачах!.. Зато сейчас он туз. Каждая четвертая машина в городе на его резине ездит! А вон тот, в очках? Бывший подполковник отдела по борьбе с наркотиками. Догадываешься, чем он занимался? Недавно уволился – «по состоянию здоровья». Теперь многоэтажки по всему городу клепает – деньги отмывает… Да если я тебе начну рассказывать… Извини меня, пожалуйста!

Она опять взяла его руки в свои.

- За что?

- За то, что я бессовестно использовала тебя. Я – стерва, дрянь!

- Ерунда. Ничего страшного со мной не произошло.

- Но ведь могло. Я чуть не подставила тебя. Ты не представляешь, что бы с тобой могло случиться, если бы ты ударил этого мерзавца.

- Пустяки.

- Нет, совсем не пустяки. Я знаю этих людей. Он бы отомстил тебе. Если не сейчас, то потом – точно.

- Забудь.

- Какой ты все же странный. Неужели ты на меня совсем не обиделся?

- Немного. Но уже все прошло.

- Знаешь, ты мне сразу чем-то понравился. Я подумала: с этим парнем мне было бы приятно где-нибудь появиться.

- Ты мне тоже понравилась. Иначе я не пошел бы с тобой никуда.

- Это тебе только кажется – лукаво улыбнулась Эля. – Я умею добиваться от мужчин того, что мне надо. Я же говорю – я стерва.

- Очень милая стерва.

- Слушай, принеси вина, а? В горле пересохло.

- Ляля, может хватит? Ты сегодня уже достаточно выпила.

- Не будь занудой. Принеси. Пожалуйста!

Она быстро пьянела. Последние два бокала были явно лишними. Взгляд ее поплыл, щеки зарделись. Она начала рассказывать истории из своей жизни – забавные и немного фривольные. Зауру совсем не нравились ни ее истории, ни ее развязанная речь, ни ее громкий вызывающий смех, но он не пытался ее образумить. «Пусть пьет – думал он. – Пусть забудется. Может мне удастся ее увезти, когда она совсем перестанет соображать?» Он боялся ее предстоящей встречи с тем мужчиной. Боялся не за себя, а за нее - бог знает, что она выкинет.

Внезапно она прервала свой рассказ, порывисто притянула Заура к себе и впилась своими влажными губами в его губы. Это был долгий и бесстыдный поцелуй. Его бросило в жар, он стал задыхаться от охватившей его страсти и сильно сжал ее грудь. И тогда она слегка прикусила его верхнюю губу своими острыми зубками и, на мгнавенье оторвавшись, прошептала:

- Он здесь! Он на нас смотрит!

Через минуту она сказала капризным голосом:

- Ну, хватит нежностей! Я голодная. Пойдем что-нибудь выберем. – Легко встала и, с беспечностью принцессы, направилась к столам. Он поспешил за ней, удивленный и взволнованный.

- Не смотри по сторонам – шепнула Эля, когда он ее догнал. - Будь естественным. Поухаживай за мной.

Он накладывал в тарелку деликатесы, на которые она ему указывала. Она вела себя как капризная девочка, которую привели в большой магазин, чтобы она сама выбрала для себя подарок ко дню рождения.

- Нет, убери эти суши. Я их терпеть не могу. Хотя нет, возьму парочку. Может быть тебе понравится. А это что? Язычки? Давай попробуем?

Зауру было заметно, как она из всех сил пытается себя контролировать, борясь одновременно и с алкоголем, слепо забродившем в ее крови, и с волнением, которое заметно добавляло экзальтации ее игре. Держалась она великолепно, но только ему было видно, чего ей это стоило.

Они вновь расположились в креслах – лицом к залу, словно заняв место в партере.

- Где он? – спросил Заур.

- Разве не понятно? Там, где больше всего народа собралось.

- Тот невысокий в похоронном костюме?

- Да. Он любит черный цвет.

Мужчина, холодно принимавший приветствия выстроившихся чуть ли не в очередь гостей, был довольно широк в плечах и с крупной, низко посаженной головой. Ассиметрично короткие ручки и ножки, длинный тонкий нос и копна жестко торчащих черных волос, растущих чуть ли не от самых бровей, делали его похожим на злого ежа, вставшего на задние лапы.

- Да, он не очень симпатичный – согласился Заур.

- Он отвратителен! – прошипела Эля с милой улыбкой. – Видишь, как перед ним пресмыкаются? В этом мире, чем подлее, тем сильнее!

- А кто он?

- Ты его не узнал? – удивилась она.- Хотя – откуда? Тебя ведь ничего не интересует, кроме твоих учеников.

- Нет. Такое лицо я бы запомнил.

- Он не любит светиться. Но если ты заглянешь в оппозиционные газеты, ты откопаешь много компромата на него. Он у них очень популярен. Правда, то, что они пишут о нем, только цветочки. Я слышала, его скоро турнут. Слишком много на себя берет. Поскорее бы!

- И что ты собираешься теперь делать?

- Ни-че-го! – весело ответила Эля. – Сейчас он поднимется наверх – там у них собирунчик для избранных: наркота, девочки, гумар…(48) А мы уйдем.

- И все?

- А что еще? Ты думал, я собираюсь устроить скандал? Так он уже состоялся. Я обкакала его при всех, чего и хотела. У него сейчас кулаки чешутся от злости. Он пойдет сейчас нажрется, а потом изобьет какую-нибудь бедную девочку, чтобы выпустить пар. Я его знаю, скотину!

- Он и тебя бил?

- Пару раз пытался поднять руку, но не посмел. Я все же не шлюшка с телевидения!

Наконец мужчина и толпа, окружавшая его, двинулись вверх по лестнице. На одной из ступенек мужчина споткнулся и один из сопровождавших поспешил его поддержать. Мужчина в ответ резко отмахнулся и угадил бедняге локтем в лицо. Толпа на мгновенье затормозила движение, а затем все снова двинулись вверх. Лишь пострадавший мужчина остался стоять на лестнице, утирая платком брызнувшую из носа кровь.

- Все! Пошли! – выдохнула Эля, продолжая сидеть в кресле. Лицо ее было неправдоподобно бледно, взгляд застывшим. Она израсходовала все силы, что еще оставались в ней, и не могла пошевелиться.

- Ты мне поможешь? Я, кажется, немного пьяна.

Он помог ей подняться и, крепко обняв, повел к выходу. Никто не заметил, как они ушли – толпа все еще глазела на мужчину с окровавленным платком.

____________________

48-Гумар - общее название азартных игр на азербайджанском

_______________________

 

 

Пока они были в доме, шел снег, и теперь тонкий слой снега покрывал все видимые плоскости в темноте. Даже под ногами, над шоколадной жижей грязи, снег медленно нарастал кристаллической пеной.

-Ты где живешь? – спросил он, слегка встряхнув ее за плечо.

Эля сидела с закрытыми глазами. Казалось, она спала, но Заур настойчиво продолжал ее трясти – он только что запихнул ее в машину, и она не могла так быстро вырубиться.

- Ляля! Очнись! Куда тебя везти?

- Отстань! – жалостливо простонала Эля.

- Куда тебя везти, слышишь?

Он вышел, забрал в горсть снежной пыли с ближайшей каменной тумбы и снова влез в машину. Как только он приложил скукожившийся снежный ком к ее лбу, Эля вздрогнула, и вяло замахала руками.

- Ты что? Перестань! Что это? – обиженно вскрикнула Эля, приоткрыв покрасневшие веки.

- Ляля, - позвал снова Заур, стряхивая с ладоней снежную водицу, - ты меня слышишь?

- Ну, что тебе надо? Дай поспать! Голова кружится, мама!

- Скажи только, где ты живешь! – отчеканил ей в самое ухо Заур.

- Вот пристал! К цирку езжай, к цирку! – зло встрепенулась она и даже на секунду выпрямилась в кресле, но тут же без сил снова откинулась и закрыла глаза.

Она всю дорогу постанывала и мотала головой. Очевидно, ее уже подташнивало.

- А здесь куда? – спросил он, не надеясь на ответ.

- Мы где? – отозвалась Эля неожиданно осознанным голосом.

- На Вургуна. У цирка. – обрадовался он.

- Ты что, дурак? На Бейбутова выезжай!(49)

________________

49- Улица им. Рашида Бейбутова - выдающегося азербайджанского оперного и эстрадного певца.

______________

 

Она чуть пришла в себя и оставшуюся часть пути направляла его, иногда приподнимая голову и вглядываясь заспанно в ночь сквозь намокавшие на лобовое стекло снежинки.

Припарковавшись в подземном гараже, он помог ей вылезти из машины. Элю слегка покачивала. На полусогнутых она проковыляла к лифту и нажала кнопку.

- Поднимешься со мной? – равнодушно спросила она.

- Нет – ответил он. – Я, пожалуй, поеду.

- Как хочешь. Да, я тебе денюжку должна – спохватилась она и полезла в сумку.

- Не глупи! – остановил он ее. – Какие еще деньги?

- Точно? Ну, смотри. Черт! Что с этим лифтом? – в нетерпенье крикнула она и пнула дверь лифта ногой. – Блин! И тут не везет!

Она пошла, не оглядываясь, к лестнице и начала подниматься.

«Вот и все! - подумал он и двинулся к выходу.»

- Мама! – услышал он вдруг ее вскрик.

Заур взлетел по лестнице и увидел Элю, сидящую на ступеньке – в руках она держала туфлю и растерянно на нее смотрела.

Он присел рядом, осторожно взял ее ступню в руки и спросил:

- Подвернула?

- Кажется.

- Болит?

- Немного.

Они соприкоснулись лбами.

- Это судьба – обреченно сказала Эля.

- Судьба?

- Да. Пойдем ко мне. Мне так плохо.

- Он бережно взял ее на руки и понес наверх. Она была совсем легкой. Он мог бы нести ее вот так вечно. Потому что она была его Лялей.

 

Она скинула шубу ему на руки, швырнула шляпку на трюмо и проскользнула в туалет. Заур так и остался стаять в коридоре с шубой на руках, не зная что с ней делать. Что делать с собой – он тоже не знал.

Достаточно было очутиться в коридоре, чтобы понять, что квартира шикарная. Все было новенькое и дорогое, все блестело и сияло, как картинки в глянцевых журналах. От этой нарочитой роскоши ему стало как-то даже не по себе – он невольно сравнивал увиденное со своей скромной однокомнатной квартирой.

- Ты что стоишь? - бросила Эля суетливо. Выхватила из его рук шубу и унесла куда-то в комнату.

- Мне надо в ванную, - сказала она, словно извиняясь, - а ты проходи, осматривайся. Хочешь, кофе свари пока, или выпей чего – теперь можно.

Она чмокнула его вскользь и забежала в ванную.

Раздеваясь, он подумал – снимать туфли или нет? Решил не снимать, и прошел на кухню.

Кухня было огромная - не меньше, чем его комната, и оборудована с умом и со вкусом. Каждая вещь была на своем месте, все сочеталось и гармонировало, создавая атмосферу солидного уюта. Он раздвинул шторы – за окном сыпал снег, приглушая звуки автострады и размывая желто-голубые огни ночного города. «Да, кофе не помешает - подумал он.» Поставил чайник на плиту, немного покопался с кнопочками и ручками, пока догадался, как включить конфорку, – плита была навороченная, импортная, - потом начал искать кофе, поочередно открывая и закрывая многочисленные дверцы подвесных шкафчиков. Кофе он обнаружил много в различных баночках. Он выбрал знакомое, – растворимый «Nescafe», - потом приготовил чашки...

Время тянулось невыносимо долго. Он выкурил сигарету. Потом выпил кофе. Эля все не вылезала. «Заснула она что ли? - подумал он с раздражением. – Еще захлебнется спьяну!»

Он осторожно постучался в дверь.

– Ляля! У тебя все в порядке?

Не дождавшись ответа, решился войти.

Она полулежала в джакузи, в бурлящей воде, кружившей на поверхности опавшими хлопьями шампунной пены. Глаза закрыты. Голова на кожаной подставочке, а раскинутые расслабленно руки на специально вделанных пластмассовых подлокотниках. Грудь ее было обнажена, русалочье тело матово мерцало в глубине воды.

- Ты спишь? – выдохнул он облегченно, заметив, как она пошевелила пальцами.

- Я сейчас. Не мешай – тихо ответила она. – Кофе принеси.

- Растворимое – извинился он.

- Ничего. Сделай покрепче.

Он поил ее из рук, словно ребенка. Она то открывала глаза, делая маленький глоток, то снова закрывала и лежала так с минуту.

- Все, больше не хочу – сказала она, не выпив и половины, и плавно встала.

Он смотрел на нее с благоговением – крупные капли нехотя стекали с ее сияющего тела. В ее наготе не было ничего бесстыжего - она была естественна и чиста.

- Дай, пожалуйста, полотенце – попросила она, спокойно улыбаясь. – Спасибо. Иди. Я сейчас.

Она появилась в толстом банном халате и полотенце, повязанном тюрбаном. Без грима лицо ее показалось ему еще милее, хотя морщинок вокруг глаз прибавилось. В руках у нее была бутылка красного вина.

- А что так бедно сидим? Посмотри в холодильнике, там должна быть ветчина, оливки… Вытаскивай все.

Ему пришлось все делать самому. Она лишь подсказывала, где что лежит. Когда он закончил, стол был сервирован всем необходимым для изысканной ночной попойки. В довершении этого импровизированного натюрморта, Эля самолично принесла из комнаты большую свечу в виде толстой красной капли на деревянной подставочке и торжественно зажгла ее от зажигалки.

- За что выпьем? – спросила она.

- За нашу встречу – предложил Заур.

- Да уж, - поддержала она, - за это стоит выпить.

Вино было кислое, чуть с горчинкой, его суховатый вкус приятно холодил нёбо.

- Я тебе нравлюсь? – Спросила Эля без всякой игры.

- Ты знаешь.

- Я хочу, чтобы ты сказал.

- Я тебя люблю.

- Так сразу? – она недоверчиво улыбнулась.

- А разве бывает по-другому? Или сразу, или никогда.

- Не люблю это слово. Самое лживое слово на свете. Оно для меня – как приглашение в постель.

- Ты мне не веришь?

- Верю. Верю, что ты хочешь со мной переспать. Я согласна. Только не надо называть это любовью.

- Я не хочу с тобой переспать.

- Не хочешь? - удивленно спросила она.

- Я хочу тебя любить, ласкать, нежить. Хочу быть рядом.

- Ты просто играешь словами. Скажи прямо – хочешь ты меня или не хочешь? Одним словом.

- Хочу.

- Наконец-то! А то я уже испугалась. Думала, неужели я так страшно выгляжу. В ванной на меня не набросился. Потом вообще заявил – не хочу. Наливай. Выпьем за здоровые желания!

- Мне не нравится твоя ирония.

- Слушай, - взорвалась Эля, - не строй из себя ангела, а? Мне это уже порядком надоело. Тебе нравится, чтобы я рядом с тобой чувствовала себя дрянью? Совратительницей невинных? Хватит притворяться! Расслабься! Сейчас допьем и пойдем трахаться!

Она одним махом опорожнила бокал и со стуком поставила его на стол.

Оба закурили. Помолчали.

- Мне почему-то захотелось уйти – выдавил он.

- Ну и вали! – крикнула Эля, словно этого и ждала. – Иди! Кто тебя задерживает?

- Жестокая ты. К себе самой - жестокая – сказал он с сожалением, встал и пошел.

- Ну, ты вообще дурак! Ну, куда ты идешь? – не выдержала Эля. – Пол второго уже! Ты соображаешь?

Он остановился в проходе и стоял, прислонившись к стене.

- Обидчивый какой нашелся – слово не скажи! Ну, не хочешь меня – и не надо! У меня четыре комнаты. Выбирай любую - и ложись спать!

- Эля, я пойду. Встретимся в другой раз – сказал он, не двигаясь с места.

- Не Эля, а Ляля! Я уже начала привыкать к «Ляле». Неужели ты бросишь свою Лялю - одну, пьяную и несчастную? А если я сдуру что-нибудь с собой сделаю - тебя не будут мучить угрызения совести? Нет?

- Шутки шутим?

- Никакие не шутки. Давай, иди сюда! Брось дуться! И так настроение паршивое.

Он нехотя прошел на кухню, чувствуя себя дважды дураком: первый раз, когда встал, чтобы уйти, и второй раз - вернувшись.

- Наливай! – бодро сказала Эля. – Знаешь, я так себя чувствую, что словно и не пила сегодня. Хочу шампанского! Хочу музыки! Хочу танцевать!.. Слушай, - вскочила она с места, - я сейчас тебе кое-что покажу! Подожди минутку!

 

"Минутка» растянулась надолго, но, когда Эля появилась в длинном полутемном коридоре, освещенном лишь слабым отсветом свечи, сердце у него замерло от восхищения. Она была в каком-то волшебном наряде: на ней было длинное платье нежно-кремового цвета все в мелких бантиках, рюшечках и завиточках.

- Это что – твое свадебное платье? – обалдело спросил он.

- Нет, что ты. Это бальное платье! – Сказала она, сделав гордое ударение на слове «бальное».

- Ты ходишь на бальные танцы?

- Нет, сейчас нет. Купила по случаю. В Испании. Проходила по улице и увидела в витрине. Так понравилось, что не удержалась и купила. Как тебе?

- Включи свет!

- Может не надо? – с сомнением спросила Эля.

- Я хочу посмотреть.

Он встал и сам включил свет.

- Ну-ка, повернись!

- Извольте, сударь. – сказала игриво Эля и сделал почти балетное фуэте на одной ножке.

- Ты просто красавица!

- Да ладно! Это все платье – оно из любой золушки сделает принцессу. Чистый шелк! Я подумала, раз уж ты решил мне объясняться в любви, то как-то неудобно сидеть в банном халате и с этим безобразием на голове. Так что - к ногам, гадкий рыцарь! Вы еще можете оправдаться.

Он встал перед ней на колено и начал целовать ей руку.

- Это все, на что ты способен? А где же стихи, страстные признания, где клятвы?

- А разве нужны слова?

- Иногда нужны – сказала она укоризненно. - Ладно, вставай. Рыцарь из тебя никудышный. Эх, молодежь, нет в вас романтики - одно самодовольство.

Он встал и попытался ее обнять.

- Нет! – Эля отстранила его, улыбаясь. – Только не в этом платье! Я в образе холодной и безжалостной дамы. Нельзя! Достань лучше из холодильника шампанское. Шампанское делает меня добрее.

- Моэ-Шондон! Французское! – отметил он с уважением.

- Обычная кислятина. Не помню, кто на Новый Год подарил.

Заур аккуратно откупорил бутылку и бережно разлил вино в чистые бокалы.

- Давай выпьем за нас – сказала Эля. – Загадаем желание, и пусть оно сбудется.

- А какое желание ты загадала?

- Хитрый какой. Не скажу! Если сказать, желание не сбудется. До дна!

А теперь танцевать! – она схватила его за руку и потащила за собой.

Оставив его посередине гостиной, она подлетела к огромному музыкальному центру и стала лихорадочно перебирать диски.

- Вот! Это подойдет!

Зазвучала музыка. Вместе с ударными, четко выбивающими ритм в три четверти, вступил саксофон.

 

«Мы прошли по кругу, сменив сотню вер,

И круг замкнулся опять.

Кто нам скажет – во что нам верить еще?

Я бегу так быстро, что ангел мой

Уже не в силах меня догнать.

И я слышу, как он тяжело и часто

Дышит в мое плечо.

Это снова весна!

Снова время никчемных надежд.

Снова тихая-тихая песня

Над городом слез.

Отвори мне окно!

И впусти этот призрачный свет!

Мы почти на краю.

Кто же снова надежду принес?»

 

- Макаревич? - удивился Заур.

- Ага! – обрадовалась Эля. – Тебе тоже нравится?

- Всегда нравился.

- Тогда потанцуем?

- Под Макаревича? – усмехнулся он.

- При чем здесь Макаревич! Это вальс! Разве не слышишь?

Она решительно подошла к нему и положила его руку к себе на талию.

- Эля, я не умею – слабо возразил он.

- Учись, студент! – и она уверенно повела его по кругу.

 

«Нас давили катком, и сгребали совком,

И по книгам учили любить.

Но мы верили, что у причала

Нас ждут корабли.

Мне не страшно, что каждый третий

Может случайно меня убить.

Я вот только боюсь, что, впервые в жизни,

Не чувствую к ним любви.

Только снова Весна!

Снова время никчемных надежд.

Снова тихая-тихая песня

Над городом слез.

Отвори мне окно!

И впусти этот призрачный свет!

Мы почти на краю.

Кто же снова нам в сердце

Шальную надежду принес?»

 

Он умудрялся не наступать ей на ноги, а она, словно испытывая его, все увеличивала и увеличивала темп, совершенно не замечая, что он едва успевает за ней. Когда же он окончательно сбился, она, без сожаления, оттолкнулась от него и стала кружиться одна. Глаза ее были полузакрыты, руки, плавно заходившие волнами, словно дирижировали лившейся из динамиков музыкой, она почти парила, легко перескакивая с пятки на носок… Вдруг она резко становилась, закрыв лицо руками. Ее пошатывало. Он подошел к ней и обнял за плечи. Поцеловал руки, нежно развел их и начал целовать ее лицо, - лоб, веки, подбородок, – пока губы их не встретились.

- Пойдем – прошептала она.

 

Как только они очутились в темноте спальни, притворство было отброшено. Оба страстно хотели одного и того же. За неполные сутки они пережили так много, столько раз их отношения были на грани разрыва, столько раз их, непонятно почему, опять бросало навстречу друг другу, что желание было обострено до предела.

Одежда летела во все стороны. Даже с любимым Эллиным платьем обошлись жестоко – когда Заур на мгновенье замешкался с какими-то крючками, Эля просто рванула его насильно через голову, не обращая внимания на треск рвущейся ткани.

Покрывая поцелуями ее тело, Заур опустился перед ней на колени. Она застонала от неожиданности, ее острые ногти слегка вонзились ему в затылок, но он ничего не чувствовал.

- Что ты со мной делаешь! – чуть не плача от восторга, вскрикнула Эля. Колени ее подогнулись и она, не в силах больше выдержать этой чувственной пытки, медленно опустилась рядом…

 

Они бежали по мягкой траве, взявшись за руки, потом одновременно отталкивались и взлетали, словно подхваченные горячим ветром. Их тела были легкими и пустыми. Они кувыркались в воздухе, выделывая невероятные пируэты, или лежали на спине, раскинув умиротворенно руки, и смотрели в небо, где плавали прозрачные цветные шары, похожие на мыльные пузыри, а горячий ветер нес их медленно вдаль. В какой-то момент их тела начинали наполняться жаром желания, и они вновь устремлялись к земле, чтобы вновь разбежаться и взлететь…

 

- Я устала. Я хочу есть – сказала Эля. – Хватит пока. Я просто не могу больше.

Она выскользнула из-под одеяла, подняла с ковра его рубашку и, накинув ее на обнаженное тело, вышла из комнаты.

Он лежал на спине, думая о ней с нежностью. Ему было холодно без нее. Одиноко. Перевернувшись, он лег на то место, где только что лежала она, уткнулся лицом в ее подушку, еще хранившую ее аромат. Теперь она словно опять была рядом, и он – успокоено - закрыл глаза.

 

Очнулся он от ее нежного поцелуя. Она сидела рядом. Краснеоватый свет ночника едва освещал огромную комнату.

- Хочешь спать? – спросила она.

- Нет - он взял ее руку. – Иди ко мне.

Она наклонилась и благодарно поцеловала его в губы.

- Мне было хорошо – сказала она искренно. – Но мы немного устали, правда? Давай немного отдохнем. Я принесла кое-что. Будешь сок?

Он скосил взгляд. Рядом с кроватью стояла тележка на колесиках.

- Не хочу. Хочу тебя.

- Не капризничай. Выпей.

Он послушно взял из ее рук высокий стакан и сделал глоток.

- Вот. Возьми сэндвич.

- Нет. Я бы закурил – сказал он.

Эля прикурила сигарету, сделала пару затяжек и передала ему.

- Уже половина седьмого, знаешь?

- Тебе куда-то надо идти?

- Нет. Просто сказала.

Она отобрала у него сигарету, глубоко затянулась и затушила ее в пепельнице.

- Ну, как ты?

- Счастлив.

- Да, это было что-то – улыбнулась она довольно. – Где ты научился таким штукам, признавайся.

- А ты?

- Я? А что я? Со мной все понятно. А вот ты. Удивлена. Поражена. Растрогана. И почти покорена.

- Почти?

- А ты как думал? Я женщина. Чтобы меня покорить, мало хорошего секса.

- Для тебя это был только секс?

- Не начинай снова, ладно?

Она поцеловала его в грудь, потом в губы.

- Хочешь шампанского? У нас еще осталось - соблазнительно прошептала она.

- Нет.

- Может, душ примешь? По-моему, тебе надо взбодриться. Или ты больше не хочешь? – спросила она, просунув руку под одеяло. – А что это у нас тут? Так-так, кто-то жульничает! – засмеялась Эля, и отбросила одеяло…

 

Это был быстрый и умелый секс. Оба старались получить максимум удовольствия. Они достигли желаемого, но все же это было уже совсем ни то, что ночью.

Он пошел в ванную. А когда вернулся, Эля уже застилала постель. Вещи с ковра были собраны и лежали на креслах.

Он завтракал, а она разговаривала по телефону, вышагивая по коридору.

- Да… А какая тебе разница?.. Это не имеет никакого отношения к делу. Ты будешь покупать или нет?.. Ну и что? Я лучше тебе продам, чем ему… Только не надо плакать. Дай бог, чтобы у всех дела шли как у тебя. В крайнем случае, если мы договоримся, я могу подождать пару месяцев… Нет, больше не смогу. Половину сразу, а половину через два месяца… Ладно, через три. Только без всяких. Оформим как кредит, если начнешь тянуть, включу счетчик… Слушай, бизнес есть бизнес. Я и так тебе на уступки пошла. Поллимона это не цена по нынешним временам… Подвал? Конечно, можно. Смотри сколько хочешь - там все в порядке… Сухой, да. Все есть… Не нужен, они и не используют… Шесть штук. Договор до июня… Да… Да… В общем, я поняла. Я пошлю тебе по факсу копию договора, а ты сам с ними разбирайся… Нет… Смотри, я на тебя надеюсь. Подведешь – яйца отрежу!.. Найду способ. Спасибо. А ты откуда знаешь? Да, быстро информация доходит… Может быть. Может, и выйду… Приглашу. Тебя приглашу обязательно… И я целую. Пока!

- Вот так! – сказал Эля, с шумом усевшись напротив – Одной заботой меньше!

Она была бодра и возбуждена удачно прошедшими переговорами.

- Поел, звереныш? Вкусно тебя мама накормила?

- Кто это был?

- Один порядочный человек. Ну, что будем делать? Хочешь, поедем кататься? Купим тебе что-нибудь?

- Что еще?

- Что хочешь. Я сегодня щедрая.

- Разве я просил?

- А разве я должна ждать, когда ты попросишь? Заурчик, давай сразу определимся. Я ненавижу недомолвки. Вот скажи, как ты ко мне относишься? Только не говори – люблю! Конкретно. Какие у тебя на меня виды?

- Только не те, о которых ты думаешь.

- А откуда ты знаешь, что я думаю? Я, может, за тебя замуж собралась?

- Шутишь?

- Разве о таких вещах шутят?

- Надо подумать.

- Так. Кто теперь из нас шутит, интересно?

- Ты серьезно – насчет «замуж»?

- А почему нет? Тебя что-то не устраивает? Я женщина молодая. Не уродка. С хорошим приданым. На шее у мужа сидеть не буду. Может, еще и ребеночка тебе рожу. Хочешь, ребенка?

- Ляля, ты ведь меня не любишь.

Она вскочила.

- Ты опять начал? Любишь – не любишь… Прям как дитя, честное слово!

- Я хочу понять, зачем я тебе нужен? Я ведь никто. Ноль без палочки. Разве только ребенка здорового сделать?

- Ну, это уже слишком! Ты совсем спятил? Я что – виновата, что у тебя комплекс неполноценности из-за твоих неудач развился? Я, может, помочь тебе хочу! Я могу это сделать! Ты ведь умный, образованный. Ни то, что я - все пять лет экзамены по тапшу сдавала. (50)А ты в Москве учился. Языки знаешь. Тебя только направить надо.

- Это ты меня будешь направлять?

- А почему нет? Что в этом стыдного? У меня есть опыт. Связи. Деньги, что тоже немаловажно.

- Вот именно.

- Что? Ну, что?

- Деньги. Для тебя только это важно.

- А для тебя – что важно для тебя?

- Ты. Но не твои деньги.

- Ну, так бери меня! Вот она я – перед тобой. А деньги… Подумаешь, ерунда. Отдадим их в какой-нибудь детский фонд. Пусть пользуются. Не важно, что я всю жизнь вкалывала, собирая их по крохам, бывало – унижалась перед всякими подонками… Главное, чтобы любовь была, верно, дорогой? Будем жить в твоей квартире на твои репетиторские денежки. Будем ездить в метро, как все нормальные люди. По утрам есть мотал с лавашем. (51) А дети наши будут бегать по улицам и собирать пустые бутылки, чтобы наскрести на мороженное. Ты ведь так представляешь нашу будущую жизнь, любимый? Будем жить бедно, но гордо!

- А как ты представляешь нашу жизнь?

- А мне незачем ее представлять. Я достаточно поишачила в жизни, чтобы быть уверенной в своем будущем. Мне одно надо – чтобы рядом был надежный друг. Я устала одной тащить все это на себе. Я хочу быть просто женщиной. Хочу быть женой. Хочу растить детей. А все остальное – возьми на себя. Ты ведь мужчина. У тебя все получится. А хочешь, продам все и уедим? Хочешь?

- Куда?

- Какая разница? Слушай, а, может, ты меня просто стыдишься? Как же я сразу не догадалась. Конечно, ты меня стыдишься. Я ведь блядь, верно?

- Эля…

- Нет! Скажи честно – стыдишься?

- Эля, как ты можешь так думать? Я люблю тебя.

- Отойди! Не трогай меня!

Эля стояла, прислонившись к стене, и плакала. Он не знал, что ей сказать.

- Уходи – выдавила она сквозь слезы.- Уходи! Ненавижу! Будь ты проклят со своей любовью! Убирайся!

Она медленно сползла по стенке и теперь рыдала, сидя на корточках. Это была истерика. Неимоверное напряжение прошедших суток догнало ее в самый неподходящий момент.

Он все еще не мог найти нужных слов. Ему было стыдно. Стыдно за свое бессилие. За тупое равнодушие к ее слезам. Ему было жалко себя в этот миг. И в этом была виновата она – такая сильная и смелая женщина, что плакала сейчас у его ног. Он не смог этого вытерпеть - и ушел. Просто молча ушел.

_________________

50- По тапшу - по блату,по протекции

51- Мотал - соленый бараний сыр. Лаваш - пресные лепешки. Мотал с лавашем - обычный завтрак бедных людей в Азербайджане.

__________________

 

 

 

Повсюду был снег. Он щурился от этого яркого белого света. Шел, не разбирая дороги. Несколько раз провалился в лужу и набрал холодной жижи в туфли. Чем дальше он отходил от ее дома, тем медленнее шел. Мысли об оставленной женщине неумолимо тянули его обратно. Не в силах больше сопротивляться, он остановился. Вытащил мобильный и набрал ее номер. Никто не отвечал. Он пошел дальше, но через десяток шагов снова остановился и позвонил. Его охватило беспокойство. Где она? Почему не отвечает? Отключила телефон? А чего он ожидал? Что она бросится за ним, будет умолять, звонить? Он старался не думать о худшем. Нет, она этого не сделает. Она сильная. Да и о чем ей особо переживать? Зачем он ей? Он ушел, и она просто вычеркнула его из своей жизни. Пьет, наверно. Она все проблемы свои вином решает. Алкоголичка!.. Что она вообще о себе возомнила? Что его достаточно просто поманить пальцем - и он побежит за ней как дрессированный песик? Ей кажется, что так легко от всего отказаться и начать совершенно новую жизнь? Все забыть ради женщины?.. Стоп! А от чего он отказывается? Что у него есть, кроме своей убогой жизни. Кроме своей гордости, на которую всем плевать. Она не такая. Она лучше него. Она готова была щедро поделиться с ним всем, что имеет. И кто кого любит после этого? Он или она?.. Черт, почему она не берет трубку?!..

Он решительно повернул обратно. Побежал. Пару раз поскользнулся и чуть не упал…

Он взбежал по лестнице.

Она сидела на лестничной ступеньке перед раскрытой дверью своей квартиры, дрожа от холода. Курила. Он снял плащ, накинул ей на плечи и сел рядом.

- Будешь? – спросила она тихо и протянула недокуренную сигарету.