Крадучись, словно вор, она двигалась за ним следом. За каждым его шагом следовал шаг ее – неслышный и незримый… Осторожно ступая, не дыша, она старалась всегда быть в его жизни, не мешая, любя… Быть рядом с ним. С ним в жизни. Счастье!..

Он знал об этом. И ничего не хотел менять. Зачем?.. Ведь так приятно знать, что именно от тебя в этом мире зависит гораздо больше, чем от других людей – жизнь человека. Жизнь!..

Хотел ли он этого с самого начала?.. Наверное, нет. Он и представить себе не мог, что такое возможно. Просто любил тогда. А сейчас – нет. Бывает…

Все это он понял случайно. Нечаянно прислушался к ее дыханию в телефонной трубке однажды. В тот момент, когда привычно – по-дружески – рассказывал ей о своем новом увлечении (восторженно, в красках!), он услышал и почувствовал это «что-то» в ее дыхании, в ее молчании, которое вдруг стало напряженным. Необъяснимо, сквозь стены и расстояние, он четко и явно увидел ее: вот она сидит в кресле, поджав под себя ноги, держит телефонную трубку в левой руке, а правой прикрывает глаза так, будто ей мешает слишком яркий свет. Но в комнате темно. Лишь из коридора в дверной проем заглядывают любопытные лучики света. Она внимательно слушает собеседника, что на другом конце провода. …Как будто волнуется и все время пытается что-то сказать – то вдруг приоткрывает губы, то торопливо поджимает их и, наказывая за не послушность, кусает зубами. Глаз не видно. Только по щекам катятся слезы. Прозрачные капельки скользят по нежной бархатной коже ее лица, замирают на секунду на подбородке, ожидая других, и падают вниз… Он услышал и это скольжение, и падение… едва уловимое, тонкое, звенящее. И он все понял… вдруг!

- Ты плачешь, – даже не вопрос.

- Плачу… Нет, что ты. Я слушаю… Тебя слушаю, - ровный голос, ни дрожи, ни волнения, ни грамма фальши.

Но ведь он видел?! И чувствовал – слезы, ее слезы и боль, что пронизывает ее, живую, насквозь.

- Я делаю тебе больно. Прости.

Именно тогда он решил, что никогда больше не скажет ей того, что может причинить ей боль. Решил оберегать... Ведь она любила его. До сих пор. Хотя прошло уже так много времени. Любила также сильно, доверчиво и нежно, как прежде, хоть и твердила обратное. Переступив через саму себя, стала другом, лишь бы быть в его жизни рядом с ним. А он любил ее – просто и бережно, как тот цветок, что приносит радость, цветет только для тебя и тянет к тебе свои листочки. Всего-то дел – внимания немного. И он уделял – поливал регулярно, звонил - «как дела?» - каждый день. Он знал, что нужен ей, что в любое время дня и ночи ему будут рады, что она всегда будет рядом и… ему нравилось чувство собственной значимости.

 

Да, он был нужен ей. Уверенность в том, что он есть в ее мире, надежда на то, что и она ему нужна … Любила?.. Наверное, да. Как прежде?.. Неверное, нет. Теперь училась всему заново – без него. Но быть рядом – единственно возможный и верный способ жить, как ей казалось. Цветок и садовник.

Время шло. От ежедневной порции внимания-воды появлялась необъяснимая тяжесть, гнетущая, подавляющая, от которой хотелось бежать куда-нибудь… далеко-далеко. Тогда она стала думать о других источниках живительной влаги – дождь, роса, чужие слезы… А потом – можно жить вообще без воды, превратившись в сухой экспонат гербария и украсив чью-то коллекцию. Выход!..

 

В этом мире с ней обращались бережно, стараясь не повредить, не нарушить сухую гармонию ее формы. Она утратила былую яркость красок, присущую цветам живым. Зато теперь в ней появилась горделивая сдержанность, целостная завершенность и оригинальная красота безразличного спокойствия и независимого равнодушия.

 

…Шаги ее в его жизни становились все тише и тише. Дыхание рядом ощущалось все реже и реже. Однажды, привычно зачерпнув воды и набрав ее номер, он услышал лишь долгие гудки, которые сказали, что ее больше не будет. Для него… Чуть погрустив, он привык к ее отсутствию. Ее место на подоконнике его жизни заняли другие. Он знал, что на свете всегда будут цветы, готовые пожертвовать самым светлым и чудесным в своей жизни, ради того, чтобы сохранить и уберечь то чувство превосходства, которое он лелеял в своей душе.

…Ей нравилась ее жизнь. Она гордилась собой. Тем, что смогла забыть, не просить и выжить. Выжить – без него. Лишь иногда она вспоминала... Тогда, когда кто-то торопливо брызгал на нее водой, смахивая пыль с лепестков. Стараясь удержать капли, она злилась и не могла – сухие цветы не впитывают влагу. Провожая глазами этого «кто-то», она терпеливо ждала следующего… с водой. Надеялась, что когда-нибудь вновь расцветет. Но, увы!.. Обратного пути в мир живых цветов уже нет. Гербарию не нужна вода.